О старичках и старушках - 12
Старуха Бусел пишет письмо в город Екатеринбург, подруге Вере Андреевне.
… Спасибо, Верочка, за поздравление, пришло как раз вовремя, хотя в наши годы уже не поздравлять надо, а сочувствовать.
Переездом я довольна. Одну комнату убирать легче, чем две, а вспомни наши потолки, три семьдесят, ни лампочку не вкрутить, ни окна не вымыть. В центре шум, пыль, здесь тишина, парк рядом, рукой подать. Дом новый. И с доплатой не обманули. Чувствую себя богатой вдовой, вот-вот начнут кружить над головой алчные альфонсы (шучу).
Но без ложки дёгтя не обошлось. Надеялась, в соседях окажется молодая пара с детишками, может, и мне бы когда доверили присмотреть за ними, книжку им почитать, ты же помнишь, я с детками всегда общий язык находила. Или старушка, старичок нашего возраста и в своём уме.
Увы. Слева обитает молодой человек неопределённых занятий, похоже, нигде не работает, только утром-вечером выходит выгуливать свою страшенную собаку, по всей квартире провода, экраны, а это ж излучение, это вредно, мне следует передвинуть диван к дальней стенке. А справа в однокомнатной, неприветливая девушка, буркнет «здрасьте» сквозь зубы и шасть к себе, уезжает рано, возвращается поздно. Друг друга по какой-то причине не любят, как в коридоре столкнутся, так и понеслось, мне слышно, то тунеядец с собакой в коридор грязи нанесут, то барышня под тунеядским окном машину прогревает, они и без повода скандалить будут, молодые, а нервная система расшатана.
Но ничего не поделаешь, и на прежнем месте не с кем поговорить, все поумирали, поразъехались.
Старуха Бусел смотрит на часы, охает, почти шесть, ладно, завтра допишет.
Селёдка под шубой, холодец, тушёная курица, пирог с курагой, бутылка красного вина, не из самых дешёвых, между прочим, может себе позволить.
Достаёт из комода вышитую листиками и веночками скатерть и накрывает стол на троих.
Миша уже много лет там, откуда нет возврата, Верочку внучка увезла за тридевять земель, но день рождения есть день рождения, одной праздновать не годится, а разговаривать можно и не видя собеседника.
Вино закупорено на совесть, не поддаётся ни в какую.
Промучившись полчаса, старуха Бусел звонит тунеядцу, тот кивает, приходит со своим штопором, мигом справляется с задачей и спрашивает, что празднуете.
Старуха Бусел смущается и ни с того ни с сего зачем-то рассказывает постороннему человеку про семьдесят пять, и про Мишу, и про Верочку, с которой на этом свете уже не свидеться.
Сосед хмыкает и уходит, а старуха Бусел ругает себя за неуместную, ненужную болтливость, хочет передвинуть Мишин фужер, задевает его рукой, и тот падает, разбивается с хрустальным звоном. Она подметает осколки, высыпает их из совка в ведро, идёт в ванную вымыть руки, смотрит в зеркало и понимает, что давно уже плачет, что всё это - иллюзия, с кем беседовать - с пустыми стульями, с пустыми тарелками, что толку притворяться живой, если не живёшь, а доживаешь.
Через час звонок, старуха Бусел открывает и видит соседей.
У барышни в руках коробка конфет, лоток с чем-то непонятным, у тунеядца букет мелких розочек и две красивых бутылки.
Не прогоните нас? спрашивает барышня, поздравляем с юбилеем, мы так и не познакомились, я Саша, а это Антон, а это Вам!
Старуха Бусел выпила полфужера вина, и немножко мартини (понравилось), и пригубила виски (самогон самогоном), и суши эти заморские попробовала (кривя душой, похвалила), и смотрела, как под натиском здорового аппетита исчезает наготовленное, и думала про то, что Миша с Верочкой порадовались бы.
Старуха Бусел просыпается на своём диване, укрытая чужим пледом.
Мыслями возвращается к вчерашнему кутёжу, улыбается, смех и грех, честное слово, а потом вспоминает про доплатные деньги, спрятанные под стопкой постельного белья в комоде, сердце ухает в пятки, сама чуть не падает, зацепившись за стул.
Всё на месте, и старуха Бусел чувствует, как становятся горячими щёки, бог мой, сто лет не краснела.
В дверь тихонько стучат.
Елена Иосифовна, мы вчера посуду вымыли, на кухне оставили, а где у вас одеяло - не знали, так что чем пришлось, тем и укрыли, а хотите похмелиться? Тоша за пивом сходил, отличное пиво, лёгкое.
Мы.
Ну надо же.
Один вечер без ругани, и уже - мы.
Хочу, говорит старуха Бусел, я лет тридцать не похмелялась, пора навёрстывать, Антон, вы вчера говорили, что компьютером можно билеты на самолёт заказать, не могли бы вы мне помочь, до Екатеринбурга и обратно, поможете?
… Спасибо, Верочка, за поздравление, пришло как раз вовремя, хотя в наши годы уже не поздравлять надо, а сочувствовать.
Переездом я довольна. Одну комнату убирать легче, чем две, а вспомни наши потолки, три семьдесят, ни лампочку не вкрутить, ни окна не вымыть. В центре шум, пыль, здесь тишина, парк рядом, рукой подать. Дом новый. И с доплатой не обманули. Чувствую себя богатой вдовой, вот-вот начнут кружить над головой алчные альфонсы (шучу).
Но без ложки дёгтя не обошлось. Надеялась, в соседях окажется молодая пара с детишками, может, и мне бы когда доверили присмотреть за ними, книжку им почитать, ты же помнишь, я с детками всегда общий язык находила. Или старушка, старичок нашего возраста и в своём уме.
Увы. Слева обитает молодой человек неопределённых занятий, похоже, нигде не работает, только утром-вечером выходит выгуливать свою страшенную собаку, по всей квартире провода, экраны, а это ж излучение, это вредно, мне следует передвинуть диван к дальней стенке. А справа в однокомнатной, неприветливая девушка, буркнет «здрасьте» сквозь зубы и шасть к себе, уезжает рано, возвращается поздно. Друг друга по какой-то причине не любят, как в коридоре столкнутся, так и понеслось, мне слышно, то тунеядец с собакой в коридор грязи нанесут, то барышня под тунеядским окном машину прогревает, они и без повода скандалить будут, молодые, а нервная система расшатана.
Но ничего не поделаешь, и на прежнем месте не с кем поговорить, все поумирали, поразъехались.
Старуха Бусел смотрит на часы, охает, почти шесть, ладно, завтра допишет.
Селёдка под шубой, холодец, тушёная курица, пирог с курагой, бутылка красного вина, не из самых дешёвых, между прочим, может себе позволить.
Достаёт из комода вышитую листиками и веночками скатерть и накрывает стол на троих.
Миша уже много лет там, откуда нет возврата, Верочку внучка увезла за тридевять земель, но день рождения есть день рождения, одной праздновать не годится, а разговаривать можно и не видя собеседника.
Вино закупорено на совесть, не поддаётся ни в какую.
Промучившись полчаса, старуха Бусел звонит тунеядцу, тот кивает, приходит со своим штопором, мигом справляется с задачей и спрашивает, что празднуете.
Старуха Бусел смущается и ни с того ни с сего зачем-то рассказывает постороннему человеку про семьдесят пять, и про Мишу, и про Верочку, с которой на этом свете уже не свидеться.
Сосед хмыкает и уходит, а старуха Бусел ругает себя за неуместную, ненужную болтливость, хочет передвинуть Мишин фужер, задевает его рукой, и тот падает, разбивается с хрустальным звоном. Она подметает осколки, высыпает их из совка в ведро, идёт в ванную вымыть руки, смотрит в зеркало и понимает, что давно уже плачет, что всё это - иллюзия, с кем беседовать - с пустыми стульями, с пустыми тарелками, что толку притворяться живой, если не живёшь, а доживаешь.
Через час звонок, старуха Бусел открывает и видит соседей.
У барышни в руках коробка конфет, лоток с чем-то непонятным, у тунеядца букет мелких розочек и две красивых бутылки.
Не прогоните нас? спрашивает барышня, поздравляем с юбилеем, мы так и не познакомились, я Саша, а это Антон, а это Вам!
Старуха Бусел выпила полфужера вина, и немножко мартини (понравилось), и пригубила виски (самогон самогоном), и суши эти заморские попробовала (кривя душой, похвалила), и смотрела, как под натиском здорового аппетита исчезает наготовленное, и думала про то, что Миша с Верочкой порадовались бы.
Старуха Бусел просыпается на своём диване, укрытая чужим пледом.
Мыслями возвращается к вчерашнему кутёжу, улыбается, смех и грех, честное слово, а потом вспоминает про доплатные деньги, спрятанные под стопкой постельного белья в комоде, сердце ухает в пятки, сама чуть не падает, зацепившись за стул.
Всё на месте, и старуха Бусел чувствует, как становятся горячими щёки, бог мой, сто лет не краснела.
В дверь тихонько стучат.
Елена Иосифовна, мы вчера посуду вымыли, на кухне оставили, а где у вас одеяло - не знали, так что чем пришлось, тем и укрыли, а хотите похмелиться? Тоша за пивом сходил, отличное пиво, лёгкое.
Мы.
Ну надо же.
Один вечер без ругани, и уже - мы.
Хочу, говорит старуха Бусел, я лет тридцать не похмелялась, пора навёрстывать, Антон, вы вчера говорили, что компьютером можно билеты на самолёт заказать, не могли бы вы мне помочь, до Екатеринбурга и обратно, поможете?