9. Дмитрий Богославский. "Любовь людей". Часть 1.
Д. Богославский
ЛЮБОВЬ ЛЮДЕЙ.
Картины из жизни людей в двух актах.
Действующие люди:
Коля.
Люська.
Валюник, младший сын Люськи (без текста).
Сергей.
Иван.
…и еще люди …
Акт 1.
1. Коля (ретроспектива).
Темнота. Тишина.
Долгая темнота. Долгая тишина.
Очень долгая темнота. Очень долгая тишина.
Негромкий голос.
КОЛЯ. Люська! Люська, воды принеси. Алле? Люська, Люська, забью, сволочь, воды говорю, принеси, оглохла что ли? Люська, я ж если встану… я же если… сейчас, только башку от подушки отдеру… сейчас… у-у-ух... хватит... хватит…
2. Сергей.
Скрипят двери.
Шаркают сапоги.
ЛЮСЬКА. Здравствуйте.
СЕРГЕЙ. Да. Добрый день, Людмила Федоровна. Садитесь.
ЛЮСЬКА. Вызывал?
СЕРГЕЙ. Да, вызывал. Садитесь.
ЛЮСЬКА. Я постою.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, садитесь, прошу вас. Я хоть и долго вас не задержу, но все же присядьте. У меня к вам несколько вопросов.
ЛЮСЬКА. Мои это поросята, купила я их Сережа, ей Богу, на ярмарке купила, что же ты мне не веришь? Наговаривает Зеленчиха, откуда у нее вообще поросята!
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, дело не в этом. Садитесь, прошу вас. Дело касается вашего мужа.
ЛЮСЬКА. Ах, ты ж мать его! Что, приехал паскуда?
СЕРГЕЙ. Он видимо пропал.
ЛЮСЬКА. Господь с нами, избавились.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, дело серьезное… я пока ни каких действий еще не предпринимал, решил сначала переговорить с вами, Людмила Федоровна…
ЛЮСЬКА. А чего ты официальный такой? Можно Люда, Серёж, как в школе.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, я бы попросил вас… Ваш муж, видимо, пропал.
ЛЮСЬКА. Это как же - видимо?
СЕРГЕЙ. Вчера днем, Чубасов вернулся. Он говорит, что Николай не приезжал в Москву, как это было у них договорено.
ЛЮСЬКА. А ты откуда знаешь? Чубас сам к тебе пришел?
СЕРГЕЙ. Да мы вчера с ним… виделись, в общем. Он говорит, что Николай не приезжал.
ЛЮСЬКА. Как не приезжал, я же его сама в Речной провожала, на автобус. Вот паскуда, ни одного перевода от него не получила, на почту уже стыдно заглядывать, а он видать где-то прошлялся пол года!
СЕРГЕЙ. Так. Не шуми…
ЛЮСЬКА. Как это не шуми? Последние ему на билет отдала. До дальней просеки провела, а это 6 кило как ни как. Там до Речного рукой подать, куда б он делся?
СЕРГЕЙ. Вот это и необходимо выяснить.
ЛЮСЬКА. А чего выяснять-то? Опять на пробку наступил. Он же шальной. Это ж я его гонять-гоняю, а, как только за порог, так без стакана не обойтись. Больной он.
СЕРГЕЙ. Если больной - лечить нужно.
ЛЮСЬКА. Сам что ли не знаешь у нас таких больных пол деревни.
СЕРГЕЙ. Когда он уехал?
ЛЮСЬКА. Дай Бог памяти, перед Пасхой самой, там, как раз сезон в Москве этой начинается. Стройка. Я ж Чубасу плешь проела, чтоб он моего к себе забрал. Огород-то я сама подниму, а Лешке кто будет высылать, брат как ни как? На стипендию не протянет, в колледже своем. Валюник, вон, без памперсов. Да это ничего, мы все без памперсов этих… ну, я имею в виду, что выросли. Ай, ладно тебе Серёж, никуда он не пропал, уже посадили, как пить дать.
СЕРГЕЙ. Если б посадили, мне бы сообщили. Я считаю необходимым, чтобы вы, Людмила Федоровна, написали заявление о пропаже вашего мужа без вести.
ЛЮСЬКА. Да накой оно надо. Тоже мне пропажа. Отсидит - найдется.
СЕРГЕЙ. Я еще раз вам повторяю - если бы его задержали, то пришла бы бумага, меня бы давно уже на ноги подняли и все прочее. Неужели не понятно?
ЛЮСЬКА. Сергей, мне все понятно, просто я уверена, что с ним ничего не случилось.
СЕРГЕЙ. Люся, прошло почти семь месяцев, семь, понимаешь? Ты знаешь, какие случаи бывают, и убить могли, и память отказала, в дурдом могли свезти, в рабство.
ЛЮСЬКА. Ты забыл кто мой муж?.. Сережка, да я же сейчас, за вот эти вот почти семь месяцев жить-то начала… Валька плакать перестал, спит, не просыпается. Сам же Кольку вязал тогда. Лешка на каникулы приехал, говорит я готовить вкуснее стала… мать, мать и то говорит, что может я уже где на стороне кого нашла, а я не нашла, я просто жить начала…
СЕРГЕЙ. На вот, платок, Люся.
ЛЮСЬКА. Прости меня, Сереженька, что-то я совсем.
СЕРГЕЙ. Ладно-ладно, все, все нормально. Только от мужа так отказываться - это что получается? Люся, разведись с ним, разойдись, к матери вещи перенеси, я не знаю.
ЛЮСЬКА. Да с кем я разойдусь, если нет никого?
СЕРГЕЙ. Значит, с ним что-то случилось, понимаешь ты это?
ЛЮСЬКА. Понимаю! Может он в Речном бабу себе завел и носу не кажет!.. Ой, Божечки, мне, думаешь легко так?..
СЕРГЕЙ. Тихо-тихо, Люся. Ты только это, заявление напиши… для порядку надо. Чтобы потом, если что, вопросов никаких не возникало. Порядок с меня спрашивают, проверки всякие, бумаги, тоже, чтобы ладно везде было, почерк там, аккуратность чтобы тоже.
ЛЮСЬКА. Я поняла. Поняла.
СЕРГЕЙ. Вот и ладушки.
ЛЮСЬКА. Можно только я потом напишу, зайду я еще к тебе Сергей, и напишу, а?
СЕРГЕЙ. Ну, сильно-то оно не горит… Да ты успокойся, успокойся, Люсь, придешь да напишешь, чего ты все разводишь тут мокроту, как говорится. Успокойся. Как время будет, так и заходи.
ЛЮСЬКА. Хорошо, Сереженька, хорошо. Я поняла. Пойду, а то совсем стемнело уже. Извини, меня еще раз, что я тут…
СЕРГЕЙ. Иди, Люся, иди.
ЛЮСЬКА. Ну, всего хорошего, Сережа.
СЕРГЕЙ. И тебе… Люся.
ЛЮСЬКА. А? Что?
СЕРГЕЙ. Да, нет, ничего.
ЛЮСЬКА. А я уж подумала, еще чего спросить хотел.
СЕРГЕЙ. …Мать-то как?
ЛЮСЬКА. Хорошо. Спасибо… О тебе недавно спрашивала. Говорит, чего это ты хмурый такой ходишь.
СЕРГЕЙ. Да… работы сейчас много.
ЛЮСЬКА. Да, какой работы, Сереж? Откуда у нас работа? Эх, Сережка, врешь ты все.
Люська выходит.
СЕРГЕЙ. Вру… вру, Люся.
3. Иван.
Льет дождь.
Светит фонарь.
Гнуться голые деревья.
ИВАН. Серега, ты чё?
СЕРГЕЙ. Чё?
ИВАН. Чего под дождем-то?.. Серега?
СЕРГЕЙ. Иди.
ИВАН. Бухой что ли?
СЕРГЕЙ. Нет.
ИВАН. Да ты же вдрызг!
СЕРГЕЙ. Иди, говорю.
ИВАН. Так. Пошли, отведу тебя.
СЕРГЕЙ. Руки убрал!
ИВАН. Ты чё?
СЕРГЕЙ. Все нормально говорю. Я трезвый. Иди.
ИВАН. Да куда я пойду. Пошли, вон, под магазин. Да пошли, не упирайся.
СЕРГЕЙ. Я не упираюсь…
ИВАН. Фу-ты, промок совсем. С фуражки вон аж течет, стряхни, а то кокарда зарджярджявеет… понял, шутка не прошла. Ты чего встал там, а?
СЕРГЕЙ. Вань, спасибо. Иди куда шел.
ИВАН. Да что с тобой такое? С матерью что?
СЕРГЕЙ. Нет. Иди… Иди говорю.
ИВАН. Да ты расскажи, оно полегчает сразу.
СЕРГЕЙ. Все хорошо Вань. Иди, иди дома ждут.
ИВАН. Ну, хозяин-барин.
Иван уходит.
Сергей выходит под дождь.
Иван возвращается, вталкивает Сергея под козырек магазина.
ИВАН. Чё, совсем сдурел, блядь? Чё случилось, Серега?... Нет, все, я уже никуда не пойду! Чё случилось, спрашиваю? Серега, ты чё, плачешь что ли?
Сергей опять выходит под дождь.
ИВАН. Хорошо! Хорошо, тут будем стоять! Давай! Как дебилы!..
Сергей заходит под козырек магазина.
ИВАН. Блядь, ты чё, издеваешься, Серега?
СЕРГЕЙ. Вань, ты любишь розы?
ИВАН. Какие розы?
СЕРГЕЙ. Алые.
ИВАН. Ты точно свихнулся.
СЕРГЕЙ. Настя твоя, какие цветы любит?
ИВАН. Настя моя деньги любит. Ты о чем вообще?
СЕРГЕЙ. Странная любовь у людей. Был бы птичкой - распушил перышки и готово. А тут думай, а тут гадай, а тут хер знает вообще что делать.
ИВАН. Ах ёк-макаёк! Серега, ты на Люську забей. Я тебе это тысячу раз говорил. И в школе и после школы. Это ее жизнь, Колян там, дети, а ты забей.
СЕРГЕЙ. А чё Колян. Люська говорит баба у него какая-то в Речном.
ИВАН. Забей на Люську, говорю. Потом не разгребешься.
СЕРГЕЙ. Не говори так… А как ты с Настей первый раз?
ИВАН. Чё, охерел, что ли такое спрашивать?
СЕРГЕЙ. Я не про это. Как ты ее гулять пригласил? Или как там у вас было?
ИВАН. А ты как будто не знаешь.
СЕРГЕЙ. Я в армии был.
ИВАН. А… ну, я в общем… да чё я тебе рассказывать буду!
СЕРГЕЙ. Расскажи, расскажи Ванька.
ИВАН. Да… ну я видел, что она поглядывает. Я же не дурак. И она такая ничего совсем. Ну, в общем подошел, пригласил все как надо. Туда-сюда, короче. И вот еду я на велосипеде из Майского, с танцев, ну, ее догоняю и… не остановился. Морда разбитая, кулаки, все, в общем. Вот и не остановился.
Потом сижу у колодца, курю, ну отмылся немного, а она в калитку заходит. Привет, говорит. Представляешь… Привет... Я говорю, ну привет, а сам так от фонаря на край скамейки пересаживаюсь и голову отворачиваю. «Из-за меня?», - спрашивает. Упал, - говорю, - чё это из-за тебя. Ну, тут пошло: это брат ее из Майского за ней присматривает, она, мол, и не виновата совсем, и нравлюсь я ей, и любит, вроде как… Я говорю, чего плачешь-то? А она: а где ты видел, чтоб девушка первая о своих чувствах рассказывала.
Я ей тоже все рассказал. Она ко мне прижалась. Я ее за плечи обнял…
СЕРГЕЙ. А потом?
ИВАН. Целуюсь, а губы болят, да еще и слезы ее соленые. Потом дед, царство небесное, из дверей выходит, он всегда часа в четыре на рыбалку ходил, а мы сидим. Он подошел, Настю по голове погладил. Щурится и говорит: «ну, и хорошо, а то деревня заждалась уже». У меня из кармана рубашки пачку сигарет забрал, и пошел. У него еще ручка на бидоне скрипела, так он идет и скрипит, а мы сидим, как окаменели, не шелохнемся. Жаль до свадьбы не дожил…
Ладно, чего это я начал за здравие, а закончил за упокой. Люську забудь, домой придешь - соточку махани и спать. И завтра все будет!
4. Люська (ретроспектива).
Ночь.
Кричит Коля.
Кричит Люська.
Кричит маленький Валик.
КОЛЯ. Мать вашу за ногу! Дослушать меня, дослушать я сказал! Я тоже много чего хочу! И заслужил! Я верил во все, понимаешь, верил! Я любой трактор как свои 5 пальцев! Что скажешь, я не работал? А вот хер тебе! От зари! От зари, говорю, от зари! А ну, заткни своего гаденыша! Меня на курсы хотели. Я, думаешь, не знаю? Меня сам знаешь кто хотел на курсы отправить? Заткни его я сказал!
ЛЮСЬКА. А ты не ори.
КОЛЯ. А я не ору. Я, может быть, хочу тебе душу свою показать, в которую ты насрала, заплевала которую. Душу мою!
ЛЮСЬКА. Да какую душу? Откуда она у тебя?... Ах, сука, еще раз ударишь - обварю. Понял?.. Понял?..
КОЛЯ. На тебе на леденцы.
ЛЮСЬКА. Тварь… тварь… Пусти, Коля. Пусти!
КОЛЯ. Лежать. Лежать я сказал.
ЛЮСЬКА. Нет, нет. Пусти.
КОЛЯ. Лежать, блядь. Не дергаться! Ты меня сейчас любить будешь. Ох, как ты меня любить будешь, ох, как уважать будешь. Я из тебя спесь выбью, ты у меня шелковая ходить будешь! Ну, что, а? Нравиться?
ЛЮСЬКА. Коля нет! Коленька, Коленька, нет, пусти меня. Коля… Пусти… Нет… Коленька давай не при ребенке… не при ребенке… прошу тебя… Коля. Нет. Нет. Нет.
КОЛЯ. Да. Да. Да, блядь. Вот я. Вот тебе душа моя. Получай.
ЛЮСЬКА. Пусти… пусти…
КОЛЯ. Лежать, сказал! Да, Люська, да, да… Ох, тварь, куда бьешь? Ты куда бьешь сука! Я ж тебя, тварь… на вот, получай!
ЛЮСЬКА. Все. Пусти, пусти, Коленька. Я сама. Сама. Давай. Все, пусти. Давай я сама.
КОЛЯ. Вот так. Да. Вот, сука. Да. Вот тебе душа моя… да… да… да…
Валик кричит.
Коля встает с Люськи.
Люська переворачивается на живот. Плачет.
КОЛЯ. Чтобы знала, сука!
Коля выходит.
Валик не унимается.
Люська тоже какое-то время плачет, закрывшись руками.
ЛЮСЬКА. Не плачь Валюничка, не плачь сыночек. Все у нас будет хорошо. Все ему припомнится, все ему, гаду, аукнется. Не плачь солнышко мое, мама же не плачет, посмотри - мама не плачет, вот и ты не плачь…
Мама не плачет, мама уже все слезы выплакала. Мама теперь только смотреть глазками может. Натерпелась мамочка твоя, а тебе не дам терпеть. Ты терпеть не должен. Ты цветочек мой ни в чем не виноват. Тебе терпеть я не дам. Завтра к бабушке, а там видно будет, там все видно будет. Видишь, не любит нас папка твой. И мы папку любить не будем. Зачем нам папку любить, если он нас не любит? Вот и не будем, правильно золотце мое, не будем папку любить? Не будем, мой маленький! Мы лучше папку убьем. Зачем он нам такой нужен? Убьем папку? Ну, посмотри мне в глазки. Убьем? Убьем, мой маленький, убьем, мой хорошенький. Дай, мамочка тебя поцелует, солнышко мое.
ЛЮБОВЬ ЛЮДЕЙ.
Картины из жизни людей в двух актах.
Действующие люди:
Коля.
Люська.
Валюник, младший сын Люськи (без текста).
Сергей.
Иван.
…и еще люди …
Акт 1.
1. Коля (ретроспектива).
Темнота. Тишина.
Долгая темнота. Долгая тишина.
Очень долгая темнота. Очень долгая тишина.
Негромкий голос.
КОЛЯ. Люська! Люська, воды принеси. Алле? Люська, Люська, забью, сволочь, воды говорю, принеси, оглохла что ли? Люська, я ж если встану… я же если… сейчас, только башку от подушки отдеру… сейчас… у-у-ух... хватит... хватит…
2. Сергей.
Скрипят двери.
Шаркают сапоги.
ЛЮСЬКА. Здравствуйте.
СЕРГЕЙ. Да. Добрый день, Людмила Федоровна. Садитесь.
ЛЮСЬКА. Вызывал?
СЕРГЕЙ. Да, вызывал. Садитесь.
ЛЮСЬКА. Я постою.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, садитесь, прошу вас. Я хоть и долго вас не задержу, но все же присядьте. У меня к вам несколько вопросов.
ЛЮСЬКА. Мои это поросята, купила я их Сережа, ей Богу, на ярмарке купила, что же ты мне не веришь? Наговаривает Зеленчиха, откуда у нее вообще поросята!
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, дело не в этом. Садитесь, прошу вас. Дело касается вашего мужа.
ЛЮСЬКА. Ах, ты ж мать его! Что, приехал паскуда?
СЕРГЕЙ. Он видимо пропал.
ЛЮСЬКА. Господь с нами, избавились.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, дело серьезное… я пока ни каких действий еще не предпринимал, решил сначала переговорить с вами, Людмила Федоровна…
ЛЮСЬКА. А чего ты официальный такой? Можно Люда, Серёж, как в школе.
СЕРГЕЙ. Людмила Федоровна, я бы попросил вас… Ваш муж, видимо, пропал.
ЛЮСЬКА. Это как же - видимо?
СЕРГЕЙ. Вчера днем, Чубасов вернулся. Он говорит, что Николай не приезжал в Москву, как это было у них договорено.
ЛЮСЬКА. А ты откуда знаешь? Чубас сам к тебе пришел?
СЕРГЕЙ. Да мы вчера с ним… виделись, в общем. Он говорит, что Николай не приезжал.
ЛЮСЬКА. Как не приезжал, я же его сама в Речной провожала, на автобус. Вот паскуда, ни одного перевода от него не получила, на почту уже стыдно заглядывать, а он видать где-то прошлялся пол года!
СЕРГЕЙ. Так. Не шуми…
ЛЮСЬКА. Как это не шуми? Последние ему на билет отдала. До дальней просеки провела, а это 6 кило как ни как. Там до Речного рукой подать, куда б он делся?
СЕРГЕЙ. Вот это и необходимо выяснить.
ЛЮСЬКА. А чего выяснять-то? Опять на пробку наступил. Он же шальной. Это ж я его гонять-гоняю, а, как только за порог, так без стакана не обойтись. Больной он.
СЕРГЕЙ. Если больной - лечить нужно.
ЛЮСЬКА. Сам что ли не знаешь у нас таких больных пол деревни.
СЕРГЕЙ. Когда он уехал?
ЛЮСЬКА. Дай Бог памяти, перед Пасхой самой, там, как раз сезон в Москве этой начинается. Стройка. Я ж Чубасу плешь проела, чтоб он моего к себе забрал. Огород-то я сама подниму, а Лешке кто будет высылать, брат как ни как? На стипендию не протянет, в колледже своем. Валюник, вон, без памперсов. Да это ничего, мы все без памперсов этих… ну, я имею в виду, что выросли. Ай, ладно тебе Серёж, никуда он не пропал, уже посадили, как пить дать.
СЕРГЕЙ. Если б посадили, мне бы сообщили. Я считаю необходимым, чтобы вы, Людмила Федоровна, написали заявление о пропаже вашего мужа без вести.
ЛЮСЬКА. Да накой оно надо. Тоже мне пропажа. Отсидит - найдется.
СЕРГЕЙ. Я еще раз вам повторяю - если бы его задержали, то пришла бы бумага, меня бы давно уже на ноги подняли и все прочее. Неужели не понятно?
ЛЮСЬКА. Сергей, мне все понятно, просто я уверена, что с ним ничего не случилось.
СЕРГЕЙ. Люся, прошло почти семь месяцев, семь, понимаешь? Ты знаешь, какие случаи бывают, и убить могли, и память отказала, в дурдом могли свезти, в рабство.
ЛЮСЬКА. Ты забыл кто мой муж?.. Сережка, да я же сейчас, за вот эти вот почти семь месяцев жить-то начала… Валька плакать перестал, спит, не просыпается. Сам же Кольку вязал тогда. Лешка на каникулы приехал, говорит я готовить вкуснее стала… мать, мать и то говорит, что может я уже где на стороне кого нашла, а я не нашла, я просто жить начала…
СЕРГЕЙ. На вот, платок, Люся.
ЛЮСЬКА. Прости меня, Сереженька, что-то я совсем.
СЕРГЕЙ. Ладно-ладно, все, все нормально. Только от мужа так отказываться - это что получается? Люся, разведись с ним, разойдись, к матери вещи перенеси, я не знаю.
ЛЮСЬКА. Да с кем я разойдусь, если нет никого?
СЕРГЕЙ. Значит, с ним что-то случилось, понимаешь ты это?
ЛЮСЬКА. Понимаю! Может он в Речном бабу себе завел и носу не кажет!.. Ой, Божечки, мне, думаешь легко так?..
СЕРГЕЙ. Тихо-тихо, Люся. Ты только это, заявление напиши… для порядку надо. Чтобы потом, если что, вопросов никаких не возникало. Порядок с меня спрашивают, проверки всякие, бумаги, тоже, чтобы ладно везде было, почерк там, аккуратность чтобы тоже.
ЛЮСЬКА. Я поняла. Поняла.
СЕРГЕЙ. Вот и ладушки.
ЛЮСЬКА. Можно только я потом напишу, зайду я еще к тебе Сергей, и напишу, а?
СЕРГЕЙ. Ну, сильно-то оно не горит… Да ты успокойся, успокойся, Люсь, придешь да напишешь, чего ты все разводишь тут мокроту, как говорится. Успокойся. Как время будет, так и заходи.
ЛЮСЬКА. Хорошо, Сереженька, хорошо. Я поняла. Пойду, а то совсем стемнело уже. Извини, меня еще раз, что я тут…
СЕРГЕЙ. Иди, Люся, иди.
ЛЮСЬКА. Ну, всего хорошего, Сережа.
СЕРГЕЙ. И тебе… Люся.
ЛЮСЬКА. А? Что?
СЕРГЕЙ. Да, нет, ничего.
ЛЮСЬКА. А я уж подумала, еще чего спросить хотел.
СЕРГЕЙ. …Мать-то как?
ЛЮСЬКА. Хорошо. Спасибо… О тебе недавно спрашивала. Говорит, чего это ты хмурый такой ходишь.
СЕРГЕЙ. Да… работы сейчас много.
ЛЮСЬКА. Да, какой работы, Сереж? Откуда у нас работа? Эх, Сережка, врешь ты все.
Люська выходит.
СЕРГЕЙ. Вру… вру, Люся.
3. Иван.
Льет дождь.
Светит фонарь.
Гнуться голые деревья.
ИВАН. Серега, ты чё?
СЕРГЕЙ. Чё?
ИВАН. Чего под дождем-то?.. Серега?
СЕРГЕЙ. Иди.
ИВАН. Бухой что ли?
СЕРГЕЙ. Нет.
ИВАН. Да ты же вдрызг!
СЕРГЕЙ. Иди, говорю.
ИВАН. Так. Пошли, отведу тебя.
СЕРГЕЙ. Руки убрал!
ИВАН. Ты чё?
СЕРГЕЙ. Все нормально говорю. Я трезвый. Иди.
ИВАН. Да куда я пойду. Пошли, вон, под магазин. Да пошли, не упирайся.
СЕРГЕЙ. Я не упираюсь…
ИВАН. Фу-ты, промок совсем. С фуражки вон аж течет, стряхни, а то кокарда зарджярджявеет… понял, шутка не прошла. Ты чего встал там, а?
СЕРГЕЙ. Вань, спасибо. Иди куда шел.
ИВАН. Да что с тобой такое? С матерью что?
СЕРГЕЙ. Нет. Иди… Иди говорю.
ИВАН. Да ты расскажи, оно полегчает сразу.
СЕРГЕЙ. Все хорошо Вань. Иди, иди дома ждут.
ИВАН. Ну, хозяин-барин.
Иван уходит.
Сергей выходит под дождь.
Иван возвращается, вталкивает Сергея под козырек магазина.
ИВАН. Чё, совсем сдурел, блядь? Чё случилось, Серега?... Нет, все, я уже никуда не пойду! Чё случилось, спрашиваю? Серега, ты чё, плачешь что ли?
Сергей опять выходит под дождь.
ИВАН. Хорошо! Хорошо, тут будем стоять! Давай! Как дебилы!..
Сергей заходит под козырек магазина.
ИВАН. Блядь, ты чё, издеваешься, Серега?
СЕРГЕЙ. Вань, ты любишь розы?
ИВАН. Какие розы?
СЕРГЕЙ. Алые.
ИВАН. Ты точно свихнулся.
СЕРГЕЙ. Настя твоя, какие цветы любит?
ИВАН. Настя моя деньги любит. Ты о чем вообще?
СЕРГЕЙ. Странная любовь у людей. Был бы птичкой - распушил перышки и готово. А тут думай, а тут гадай, а тут хер знает вообще что делать.
ИВАН. Ах ёк-макаёк! Серега, ты на Люську забей. Я тебе это тысячу раз говорил. И в школе и после школы. Это ее жизнь, Колян там, дети, а ты забей.
СЕРГЕЙ. А чё Колян. Люська говорит баба у него какая-то в Речном.
ИВАН. Забей на Люську, говорю. Потом не разгребешься.
СЕРГЕЙ. Не говори так… А как ты с Настей первый раз?
ИВАН. Чё, охерел, что ли такое спрашивать?
СЕРГЕЙ. Я не про это. Как ты ее гулять пригласил? Или как там у вас было?
ИВАН. А ты как будто не знаешь.
СЕРГЕЙ. Я в армии был.
ИВАН. А… ну, я в общем… да чё я тебе рассказывать буду!
СЕРГЕЙ. Расскажи, расскажи Ванька.
ИВАН. Да… ну я видел, что она поглядывает. Я же не дурак. И она такая ничего совсем. Ну, в общем подошел, пригласил все как надо. Туда-сюда, короче. И вот еду я на велосипеде из Майского, с танцев, ну, ее догоняю и… не остановился. Морда разбитая, кулаки, все, в общем. Вот и не остановился.
Потом сижу у колодца, курю, ну отмылся немного, а она в калитку заходит. Привет, говорит. Представляешь… Привет... Я говорю, ну привет, а сам так от фонаря на край скамейки пересаживаюсь и голову отворачиваю. «Из-за меня?», - спрашивает. Упал, - говорю, - чё это из-за тебя. Ну, тут пошло: это брат ее из Майского за ней присматривает, она, мол, и не виновата совсем, и нравлюсь я ей, и любит, вроде как… Я говорю, чего плачешь-то? А она: а где ты видел, чтоб девушка первая о своих чувствах рассказывала.
Я ей тоже все рассказал. Она ко мне прижалась. Я ее за плечи обнял…
СЕРГЕЙ. А потом?
ИВАН. Целуюсь, а губы болят, да еще и слезы ее соленые. Потом дед, царство небесное, из дверей выходит, он всегда часа в четыре на рыбалку ходил, а мы сидим. Он подошел, Настю по голове погладил. Щурится и говорит: «ну, и хорошо, а то деревня заждалась уже». У меня из кармана рубашки пачку сигарет забрал, и пошел. У него еще ручка на бидоне скрипела, так он идет и скрипит, а мы сидим, как окаменели, не шелохнемся. Жаль до свадьбы не дожил…
Ладно, чего это я начал за здравие, а закончил за упокой. Люську забудь, домой придешь - соточку махани и спать. И завтра все будет!
4. Люська (ретроспектива).
Ночь.
Кричит Коля.
Кричит Люська.
Кричит маленький Валик.
КОЛЯ. Мать вашу за ногу! Дослушать меня, дослушать я сказал! Я тоже много чего хочу! И заслужил! Я верил во все, понимаешь, верил! Я любой трактор как свои 5 пальцев! Что скажешь, я не работал? А вот хер тебе! От зари! От зари, говорю, от зари! А ну, заткни своего гаденыша! Меня на курсы хотели. Я, думаешь, не знаю? Меня сам знаешь кто хотел на курсы отправить? Заткни его я сказал!
ЛЮСЬКА. А ты не ори.
КОЛЯ. А я не ору. Я, может быть, хочу тебе душу свою показать, в которую ты насрала, заплевала которую. Душу мою!
ЛЮСЬКА. Да какую душу? Откуда она у тебя?... Ах, сука, еще раз ударишь - обварю. Понял?.. Понял?..
КОЛЯ. На тебе на леденцы.
ЛЮСЬКА. Тварь… тварь… Пусти, Коля. Пусти!
КОЛЯ. Лежать. Лежать я сказал.
ЛЮСЬКА. Нет, нет. Пусти.
КОЛЯ. Лежать, блядь. Не дергаться! Ты меня сейчас любить будешь. Ох, как ты меня любить будешь, ох, как уважать будешь. Я из тебя спесь выбью, ты у меня шелковая ходить будешь! Ну, что, а? Нравиться?
ЛЮСЬКА. Коля нет! Коленька, Коленька, нет, пусти меня. Коля… Пусти… Нет… Коленька давай не при ребенке… не при ребенке… прошу тебя… Коля. Нет. Нет. Нет.
КОЛЯ. Да. Да. Да, блядь. Вот я. Вот тебе душа моя. Получай.
ЛЮСЬКА. Пусти… пусти…
КОЛЯ. Лежать, сказал! Да, Люська, да, да… Ох, тварь, куда бьешь? Ты куда бьешь сука! Я ж тебя, тварь… на вот, получай!
ЛЮСЬКА. Все. Пусти, пусти, Коленька. Я сама. Сама. Давай. Все, пусти. Давай я сама.
КОЛЯ. Вот так. Да. Вот, сука. Да. Вот тебе душа моя… да… да… да…
Валик кричит.
Коля встает с Люськи.
Люська переворачивается на живот. Плачет.
КОЛЯ. Чтобы знала, сука!
Коля выходит.
Валик не унимается.
Люська тоже какое-то время плачет, закрывшись руками.
ЛЮСЬКА. Не плачь Валюничка, не плачь сыночек. Все у нас будет хорошо. Все ему припомнится, все ему, гаду, аукнется. Не плачь солнышко мое, мама же не плачет, посмотри - мама не плачет, вот и ты не плачь…
Мама не плачет, мама уже все слезы выплакала. Мама теперь только смотреть глазками может. Натерпелась мамочка твоя, а тебе не дам терпеть. Ты терпеть не должен. Ты цветочек мой ни в чем не виноват. Тебе терпеть я не дам. Завтра к бабушке, а там видно будет, там все видно будет. Видишь, не любит нас папка твой. И мы папку любить не будем. Зачем нам папку любить, если он нас не любит? Вот и не будем, правильно золотце мое, не будем папку любить? Не будем, мой маленький! Мы лучше папку убьем. Зачем он нам такой нужен? Убьем папку? Ну, посмотри мне в глазки. Убьем? Убьем, мой маленький, убьем, мой хорошенький. Дай, мамочка тебя поцелует, солнышко мое.