Алекс Бьёрклунд. Пьеса. Часть 2.
Сон второй.
На краю скалы стоит пожилая женщина. По небу медленно ползут серые т
учи. Женщина смотрит вдаль, словно ей кто-то машет. Она отбрасывает в сторону костыль и подходит ближе к краю скалы. Неожиданно оборачивается. К ней издалека бежит маленькая девочка. В руках у неё два маленьких, белых крыла. Она подбегает к женщине и протягивает ей крылья. Женщина улыбается и поворачивается к девочке спиной. Девочка аккуратно цепляет крылья на спину женщины и отходит в сторону, любуясь своей работай. Женщина улыбаясь, осторожно подходит к самому краю скалы. Делает толчок вперёд, подпрыгивает и резко срывается вниз. Девочка подходит к краю и смотрит в небо. Начинает плакать. Опустив голову и вытирая глаза, медленно уходит.
2.
Комната Ольги Павловны.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Быть королевой скучно. Рано или поздно, тебе отрубят голову. И никуда тебе не скрыться, не спрятаться. Тебя обвинят во всех бедах, начиная с недостачи в казне и кончая чумой. Поднимут на эшафот. Положат голову на пень или засунут в гильотину. А что ты успела? Что видела? Немного. А что почувствовала? Ничего. Ты была королевой, тебе многое не позволялось. Я через это проходила. Два раза. Правда, умереть от пули киллера или от шальной - тоже мало приятного. Но ты сам шёл на это. Открыто. Сознательно. А тут? Королева! А тебе голову рубят. Неприятно.
Появляется Нина Петровна.
НИНА ПЕТРОВНА. Ольга! Ольга Павловна! Оля!
Ольга Павловна сидит в кресле. Открывает глаза.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Что? Кто тут?
НИНА ПЕТРОВНА. Да это я! Нина!
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нина! Что ты тут делаешь? Давно ты здесь?
НИНА ПЕТРОВНА. Только зашла.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Уснула я.
НИНА ПЕТРОВНА. Оля! Николаю Васильевичу сегодня голову отрубили.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Суки! Да за что?
НИНА ПЕТРОВНА. Тише. Говорят, он на медсестру напал. Ты её помнишь… такая… блондинка.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Вроде припоминаю…
НИНА ПЕТРОВНА. Говорят, хотел пистолет отобрать. Видимо, сил не хватило.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Сволочи! Совсем обнаглели.
НИНА ПЕТРОВНА. Только, Оля, я не верю, что он напал на неё. Старый он был. Плохо соображал. Мимо утки сходил. Это точно.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Уроды.
НИНА ПЕТРОВНА. Рассказывают, что крови было море. Я ещё так удивилась: он ведь совсем был старый. Откуда столько крови?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Скоты! Ублюдки!
НИНА ПЕТРОВНА. Тише, Оля! Тише. Не дай Бог услышат.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Ну, ничего, ничего.
НИНА ПЕТРОВНА. Оля! Сил уже нет. Страшно-то как.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Помянем, раба божьего, Николая.
НИНА ПЕТРОВНА. Ага! Помянем.
Ольга Павловна достаёт из-за кресла бутылку. Наливает в стакан, подаёт Нине Петровне. Нина Петровна залпом выпивает. Ольга Павловна наливает себе.
НИНА ПЕТРОВНА. Хорошая дрянь. Где ты берёшь такую?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Не твоё дело.
НИНА ПЕТРОВНА. Я тоже хочу. Я никому не скажу.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нина! Я этом уютном доме, нельзя никому верить. Ты не заметила?
НИНА ПЕТРОВНА. Я - твоя лучшая подруга.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Какой сегодня день недели?
НИНА ПЕТРОВНА. Четверг.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. В субботу, по расписанию, массовое гуляние.
НИНА ПЕТРОВНА. Да, да. Говорят сюрприз приготовили: мороженое будут раздавать.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Пускай запихнут себе, это мороженое…
НИНА ПЕТРОВНА. Я сто лет не ела сладкого…
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. А с чего вдруг мороженое?
НИНА ПЕТРОВНА. Не слышала? А я слышала! Учредители приедут.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Серьёзно?
НИНА ПЕТРОВНА. Спонсоры…
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Так. Ясно.
НИНА ПЕТРОВНА. Оля! Ты чего?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Я? Ничего. А чего я?
НИНА ПЕТРОВНА. Оля! Я тебя очень прошу: не надо ничего делать. Не надо этих протестов и демонстраций. Не надо публичного разбрасывания каши, по стенам. Не надо этих революционных песен…
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Это были русские народные песни.
НИНА ПЕТРОВНА. Оленька! Они запрещены. И не важно: русские они или нет. Я тебя очень прошу. Всё это добром не кончится.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нина! Нин! Заткнись, а? Я тебя очень прошу.
НИНА ПЕТРОВНА. Ой, Оля! Олечка! Расстреляют тебя. А то и голову отрубят. Оля!
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Мне же отрубят, не тебе. И с чего ты взяла, что я собираюсь что-то делать? А?
НИНА ПЕТРОВНА. Глаз у тебя не хороший. Ох, какой глаз.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нина! Не суетись под топором.
НИНА ПЕТРОВНА. Мне-то что? Мне ничего. Налей ещё?
Ольга Павловна наливает в стакан и подаёт его Нине Петровне. Та смотрит в стакан и залпом выпивает.
НИНА ПЕТРОВНА. Хороша… бражка…
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Где Пётр Вениаминович?
НИНА ПЕТРОВНА. В вестибюле. Рыбок кормит.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Сходи за ним. Позови его.
НИНА ПЕТРОВНА. Зачем тебе этот старый пердун?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Тебя это не касается. Позови.
НИНА ПЕТРОВНА. Поверь мне: он уже ни на что не способен. Он же старый.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нина, милая! Позови, на хрен, Петра Вениаминовича! Тебе что, трудно?
НИНА ПЕТРОВНА. Мне? Нет! Мне не трудно. Только чего же ты сразу ругаешься?
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Нервы расшатались.
НИНА ПЕТРОВНА. Этот Пётр Вениаминович, очень подозрительный. Целыми днями смотрит в окно, потом рыб кормит. Молчит, как рыба и кормит рыб.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Смешно. Смешно.
НИНА ПАВЛОВНА. Оля! У меня такое подозрение, что ты задумала, чего-то не доброе.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. А я, вообще, Нина, человек не добрый. Потому и мысли у меня не добрые. Поняла? Иди.
НИНА ПЕТРОВНА (поднимается и, шатаясь, идёт к двери). Ой, Оля! Может поспишь? Глядишь, и мысли свежее будут.
ОЛЬГА ПАВЛОВНА. Тяжело мне спать. Сны мешают.
НИНА ПЕТРОВНА. Тише. Умоляю тебя, тише.