63. Мария Ботева (netnenado). Сценарий (пока без названия). Часть 1.
Данный отрывок размещён модератором по просьбе автора (из-за временных технических трудностей у автора).
1.
Воронелла бежит по посёлку Унже-Пальминск, хлопает крыльями, то есть, машет руками. Она кричит:
- А-а-а-а! Новости! Есть новости! Митрополит!
В селе Пальмино игумен монастыря и монах Симеон осторожно кладут на телегу Даниила, им помогает Надежда Юрьевна. Они едут по дороге, у реки кладут его в лодку. Лодка плывёт по красной от торфяника реке.
Воронелла бежит домой, наливает молока в кружку, пьёт, молоко течёт по подбородку.
- Митрополит! - выдыхает она.
По широкой реке плывёт лодка. В лодке сидит игумен Дорофей, сидит Надежда Юрьевна и монах Симеон. На дне лодки лежит бородатый Даниил. Впрочем, в лодке почти все бородаты - кроме Надежды Юрьевны.
Лодка ещё далеко, а Воронелла уже узнала последнюю новость - в их посёлок везут по реке кого-то, для неё, для Воронеллы. Ещё не знают ни в городе, ни на станции, ни на пристани, а в посёлке уже известно всем. Ещё игумен не догадывается, что будет дальше, но это и не нужно - Воронелла сама во всём разберётся.
- Митрополита везут! - кричит Воронелла на весь посёлок, размахивает руками. Она стоит на высоком берегу, смотрит на воду. Выше по течению поворот реки, там появляется лодка с игуменом Дорофеем, монахом Симеоном, бородатым Даниилом и Надеждой Юрьевной. Даниил без движения лежит на дне. Пристали к берегу, а здесь уже готова телега, снова осторожно кладут на неё Даниила, едут в больницу.
Телега подъехала к маленькому деревянному дому, на крыльцо вышел сам врач Валера. Увидел больного, сказал:
- Ну его быстро в палату!
И сам ушёл в больницу обратно. Надежда Юрьевна за ним, помогать. А игумен и Симеон остались снаружи, на улице. И Воронелла уже тут. Спрашивает:
- Как там митрополит?
Симеон молчит, хотя ответить очень хочется.
- Матушка, что ты хочешь, - говорит игумен, устало поднимает на неё глаза.
- Я Воронелла, а не матушка никакая, я буду за ним ходить, давайте?
Игумен молчит, Симеон молчит.
Воронелла:
- За митрополитом вашим.
- Митрополитом? - удивляется Дорофей, - Иноку Даниилу Валерий отводит неделю. Но мы будем молиться, мы молимся.
- Молимся, - подтверждает Симееон, вот и ему нашлось что сказать.
- Да-да, ладно, - говорит Воронелла, - давайте, буду!..
Все помолчали. Симеон сказал:
- Надо молиться. Надо сиделку. Надежда Юрьевна говорит.
- Отдайте его мне, я сподобная, - просит Воронелла, - тут каждый скажет. И тепло будет.
Вечернее солнце смотрит ей в глаза, она щурится, дует снизу на чёлку, чёлка подлетает.
2.
Воронелла - что стало с ней? - тихо сидит, руками не машет. В новом халате в горох - игумен Дорофей купил в магазине. Волосы заплетены в косы, одна лента голубая, шёлковая, и другая такая же. На столе чистая скатерть, на стене ковёр с оленем. Всё красиво, если рассматривать по отдельности. Но стоит оглядеться - видим, что на стены приколочены картонки, на картонках когда-то были обои, а теперь болтаются остатки, дунет ветер - они подлетают, как чёлка Воронеллы, когда она дует на неё. И сердце у неё подпрыгивает - сегодня из больницы ей привезут Даниила, уже скоро.
Воронелла и Симеон пьют чай. Воронелла обжигается.
- Сердце подпрыгивает, - объясняет она, - Когда?
Симеон пьёт мелкими глотками. Говорит:
- Скоро уже. Жди.
Воронелла берёт телефон, снимает трубку, набирает номер. Говорит:
- Это я. Ну, Воронелла. Лен, не узнала, что ли? Да. Когда? Жду.
Она не кричит, говорит очень спокойно. Принимается за чай снова, обжигается.
- Это я задумалась.
Снова звонит:
- Да. Когда? Долго ещё? Оделись? Условия хорошие, тепло. Жду.
И сидит дальше. Встала, оторвала кусок обоев. В коридоре сунула его в печь, накидала туда деревяшек, картона, старых тряпок. Сначала дым пошёл в квартиру, но Воронелла посильнее открыла вьюшку, закрыла дверцу печки - и больше дым не идёт, только в трубу.
Вдруг - топот на крыльце - приехали? Воронелла села на кровать, поправила новый халат. Но это не монах Даниил, не игумен Дорофей, это не кто-нибудь из больницы. Это Алёна Судакова, родственница Воронеллы. Она в белой футболке и зелёной юбке. В розовых колготках. В руках старый школьный ранец - она ученица третьего класса.
- Это ты? - говорит Воронелла, - Тебе чего?
- Дай поесть, вкусно пахнет, - и идёт на кухню, - Мамка спит, Виталька её спит. Мне скучно. Ой, здрасьте, - это она увидела Симеона.
- У меня теперь митрополит, а ты к мамке вернись, - говорит Воронелла тихо.
- Этот митрополит? - спрашивает Алёна.
- Нет, - объясняет Воронелла тихим голосом, - это пока так. Пока. Монах. Митрополит едет. Скоро уж. И завтра он будет. И потом ещё.
- Этот? - Алёнка говорит.
- Этот уедет, нет, - говорит Воронелла и толкает её на кухню, - а митрополита везут. Близко уже, у магазина.
Алёна: - У «Вегаса»?
Воронелла: - У вагончика. Он на всё время едет. Насовсем.
- Здорово! Втроём веселей, - говорит Алёна.
- У меня нельзя, - Воронелла ей шепчет. Симеон оглядывает комнату.
- Мне скучно, и ночью там мне нельзя, они большие, а я мешаюсь, подумай, - тоже шепчет Алёна.
- У меня кровать!
Симеон оглядывается.
- Я маленькая, я рядом, мне домой нельзя! - говорит громким шёпотом Алёна.
- Какой рядом! Это митрополит! Что?!
Симеон говорит:
- Дым, что ли? Воронелла, посмотри.
Воронелла идёт смотреть, по пути отрывает от стены кусок обоев, открывает печь, кидает туда бумагу, ворошит кочергой в печи, говорит:
- Алёна, сбегай за дровами, я у Болмотовых во дворе видела, стул старый валялся.
Алёна уходит. Симеон говорит:
- А дрова откуда? Что за стул?
- Так… Нормально всё, - говорит Воронелла, - дров полно в посёлке. У нас, тем более, лес сплавляют. Тепло!
- Приехали! - говорит Симеон. Выходит помогать, за ним Воронелла.
На улице хлопочут с Даниилом, в это время Алёна прибегает в квартиру, забирается под кровать Воронеллы, перестаёт возиться, её не видно и не слышно. Игумен и Симеон осторожно вносят Даниила.
- Вот сюда, - Воронелла показывает на другую кровать, уже расправленную, высокую.
Осторожно кладут его.
- Ну что, Воронелла… ммм, как отчество?
- Игоревна, - смущается хозяйка.
- Вот тебе постоялец, Воронелла Игоревна. Хозяйство у тебя бедноватое… Да… Ремонт бы… - игумен ходит по комнате.
- Я тут потом ковров… - объясняет Воронелла.
- Или съехать куда? - предлагает вдруг Симеон, - Есть куда?
- Нет, вы просто не почувствовали пока, - Воронелла мотает головой, - хорошая квартира. Хорошая. Надь, скажи!
- Хуже есть, батюшка, - соглашается Надежда Юрьевна, - тут окна крепкие всё же. Пол целый. Печь. Мышей нет. Нет?
- Нет, нет, откуда мыши? - удивляется Воронелла, - а потом я тут на стенки ковры...
- Да. Да, - игумен чешет голову, - Даниила везти никуда нельзя. Тревожить. А топишь чем?
- Сейчас… Будет сейчас, - говорит Воронелла, - да у нас тут лес сплавляют, по реке. И во дворе…
- Как? - говорит игумен. Он удивлён.
- Во дворе, игумен, - говорит Симеон, - да ей помогает тут…
- Родственница, - вставляет хозяйка, - внучка.
- Как? - снова говорит игумен.
- Внучка? Воронелла, тебе пятьдесят-то есть? Сорок? Какая внучка? - спрашивает Надежда Юрьевна. Она тоже удивлена.
- А такая внучка, что это Алёна, сестры моей дочь. Я из челдонов, а она другого отца, вот её дочка. Из третьего класса, все знают. У неё тетрадь закончится, мне несёт, я жгу. Или альбом, - объясняет Воронелла, - Она у меня умная, сказки сама складывает, говорит разные слова. Да.
Помолчали все.
- Вот что, Воронелла, - говорит игумен, - вот деньги, купишь дрова. Хорошие. Сухие. Осень нынче быстрая. Скоро дожди. И бельё брату Даниилу купи, постелешь. И два набора ещё. Как баня - меняешь.
Воронелла:
- Ванна у меня. С титаном.
- Да зачем бельё-то ему? - спрашивает Симеон, - бельё мы привезём ему. Или пришлём с кем.
- Ничего, - игумен говорит, - Покупай. Магазин у вас большой, найдёшь.
Наконец-то тишина. Воронелла сидит, смотрит на монаха. Вдруг под кроватью кто-то зашевелился.
- Ушли? - спрашивают оттуда голосом Алёны.
- Вылазь, - отвечает Воронелла, - как ты там сидела? Темно же.
- Не-а, - говорит Алёна, - а это митрополит у тебя?
- Да. Бедный, видишь. Больной. Это инсульт, подхватил от нервов. У них в Пальмино - знаешь? - какой-то бесноватый Серёжка прибился, вот он и заболел. Расстроился. Тепрь мне привезли. Говорят, не выживет. Нет. Выживет. У меня выживет. Ага? Мы его с тобой выходим, отмоем, приведём в разум. Сделаем человеком. Вылазь. Спать пойдём.
В комнате тихо. Воронелла заглядывает под кровать, вытаскивает курточку, на ней спит Алёнка Судакова, её родственница. Снимает с племянницы юбку, остаются только розовые колготки и белая футболка. Кладёт её на кровать, к стене.
- И ты спи, - говорит Воронелла Даниилу, гасит свет.
3.
- Он так и будет теперь молчать? - спрашивает Алёна. Она сидит за столом в комнате, решает примеры по математике. Воронелла принесла миску с кашей, села рядом с монахом, кормит его с ложки. Даниил сидит, привален спиной к подушкам. Он молча открывает рот, глотает кашу. Ни на кого не смотрит.
- А почему он молчит? - говорит Алёна, - он даже не смотрит на тебя, а рот правильно открывает.
Воронелла кормит Даниила, молчит. Алёна смотрит на них. Каша закончилась, Воронелла вытерла рот Даниилу, ушла на кухню. Алёна ходит туда-сюда мимо кровати монаха. Он на неё не смотрит. Взгляд пустой.
- Баб, может, ему сказку рассказать? Или чего? Может, полегчает? - предлагает Алёна.
- Вам чего задали? По чтению? - Воронелла спрашивает.
- Нам стихи. Выучить.
- Какие стихи? - Воронелла входит в комнату, - я тоже послушаю.
Она берёт веник, подметает пол. Алёна читает:
- Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. Колесом, за сини горы. Солнце тихое скатилось. Ты теперь каждый день мести будешь?
- Каждый. Читай дальше.
Алёна продолжает:
- Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось. Что совсем-совсем немного. Ждать зимы седой осталось. Посмотри, он слушает?
- Слушает. Глаза закрыл.
- Это значит, спит. Не слушает.
- Это всё? Тогда учи.
- Не всё. Ах, и сам я в чаще звонкой. Увидал вчера в тумане. Рыжий месяц жеребенком. Запрягался в наши сани. Всё.
- Он глаза открыл. Учи.
- Нивы сжаты, - учит Алёна, - Рощи голы. Нивы сжаты. Рощи голы. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. От воды - туман и сырость. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. От воды туман и сырость. Прямиком за сини горы. Солнце тихое скатилось. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. Прямиком за сини горы. Солнце тихое скатилось. Ну-ка, а тут? - она берёт учебник, - тут колесом скатилось. Только что было прямиком. Баб, как это?
- Только что было прямиком. Лучше сходи за дровами, надо ванну набирать. Будем митрополита мыть, - говорит Воронелла.
- Зачем ему мыться? Он спит, - говорит Алёна и уходит за дровами. Воронелла смотрит на Даниила.
Выходит на улицу, стоит у подъезда. Дом у Воронеллы деревянный, двухэтажный, с двумя подъездами, старый. На чердаке хлопает открытое окно. Дверь в подъезд закрывается не до конца, краска слезла. Во дворе на земле лежат жёлтые листья, большую лужу обходит молодая женщина с коляской. Вечер. Ветер. Солнце уже низко, лучи проходят через листву, воздух кажется жёлто-зелёным.
- Ну как, растёте? - говорит Воронелла, - скоро уж ногами пойдёте?
Женщина с коляской останавливается.
- Пойдём, - отвечает Воронелле, - дома уже в бегунках ходим.
- Ага, ага, - Воронелла кивает, - это вы молодцы. Молодец твой Санька. А наша Алёнка на бегунках не смогла. Нет, сразу упала, испугалась. Расшиблась, думали, окосеет, думали, долго не пойдёт. Нет, нормально всё было. Пошла поздно, но теперь зато как бегает! Быстрее Овечкина Юрки, знаешь, сын у Фёдора-то? Они одноклассники с Алёной. Так что всё нормально будет. И твой пойдёт.
- Да-да. Пойдём! - женщина смотрит в коляску, улыбается.
Воронелла говорит:
- Юль, слушай. Петька твой дома?
Алёна идёт по двору, несёт какую-то дверцу от тумбочки.
- Не знаю, наверно, вернулся уже, - отвечает Юля.
- Юль, скажи ему, пусть придёт к нам, а? Помог бы немного. Чуть только. Надо митрополита купать, а мне самой его в ванну не дотащить.
- Ты чего? Ронька, ты с ума сошла? У нас ребёнок дома! Малый! А твой митрополит больной, ну!
- Не заразный же!
Алёна останавливается у двери в подъезд, слушает разговор.
- Сегодня не заразный, завтра - чирей на заду! Нет уж! Лучше Петька на рыбалку пойдёт, а не к тебе!
- Да он поздоровее тебя будет!
- Вот уж не будет! Чернеца пригрела у себя. Да вот твоя Алёна опять какую-то дрянь тащит, ты и монаха заразишь! Жалко денег у Кулиги покупать?! Пожалела! На монаха своего! Все знают!
Воронелла разворачивается, уходит в подъезд. Алёна за ней.
Юля вслед кричит:
- Челдонка!
Дома Воронелла ходит по комнате туда-сюда. Алёна сидит за столом.
Воронелла говорит:
- Обзывается ещё. Мы тут вообще раньше живём, чем какие-то… Челдонка! Ну надо же! Пусть только позовёт теперь меня! Пусть! В ходунках он ходит! Чё, больной, что ли? В ходунках!
- Ронь, ну ты чего на дур каких-то внимание обращаешь? - смотрит на неё Алёна, - давай лучше чай пить.
- А ты не ругайся словами! В школе наслушалась про дур. Пусть сама теперь своему Саньке массаж делает!
Воронелла ходит из угла в угол. Алёна идёт к печке, что-то в неё складывает. Воронелла кричит:
- Алёна! Отойди от печи! Не открывай!
Алёна говорит:
- Я дрова только… Посмотри, монашека твоего трясёт, замёрз…
Даниил, похоже, простыл, его и правда трясёт. Он пытается что-то сказать, мотает головой, получается только в одну сторону, направо.
- Сейчас, сейчас… - говорит Воронелла, - сейчас.
Укрывает его теплее, трогает лоб.
- Нет никакой температуры у него, - удивляется она, - холодный прямо, как стена.
- Баб, - говорит тихонько Алёна, - может, ему водки? Витальку когда трясёт, мамка ему даёт.
- А температура бывает? - спрашивает Воронелла.
- Я не знаю. Мамка сразу ему водку - и всё. Помогает.
- Где я тебе водку возьму?
- Я тогда чаю поставлю.
Уходит на кухню.
Воронелла смотрит на Даниила. У него закрыты глаза, он уже лежит спокойно. Роня тянется к его голове, гладит по волосам. Говорит:
- Что ж ты такой… малахольный какой-то…
1.
Воронелла бежит по посёлку Унже-Пальминск, хлопает крыльями, то есть, машет руками. Она кричит:
- А-а-а-а! Новости! Есть новости! Митрополит!
В селе Пальмино игумен монастыря и монах Симеон осторожно кладут на телегу Даниила, им помогает Надежда Юрьевна. Они едут по дороге, у реки кладут его в лодку. Лодка плывёт по красной от торфяника реке.
Воронелла бежит домой, наливает молока в кружку, пьёт, молоко течёт по подбородку.
- Митрополит! - выдыхает она.
По широкой реке плывёт лодка. В лодке сидит игумен Дорофей, сидит Надежда Юрьевна и монах Симеон. На дне лодки лежит бородатый Даниил. Впрочем, в лодке почти все бородаты - кроме Надежды Юрьевны.
Лодка ещё далеко, а Воронелла уже узнала последнюю новость - в их посёлок везут по реке кого-то, для неё, для Воронеллы. Ещё не знают ни в городе, ни на станции, ни на пристани, а в посёлке уже известно всем. Ещё игумен не догадывается, что будет дальше, но это и не нужно - Воронелла сама во всём разберётся.
- Митрополита везут! - кричит Воронелла на весь посёлок, размахивает руками. Она стоит на высоком берегу, смотрит на воду. Выше по течению поворот реки, там появляется лодка с игуменом Дорофеем, монахом Симеоном, бородатым Даниилом и Надеждой Юрьевной. Даниил без движения лежит на дне. Пристали к берегу, а здесь уже готова телега, снова осторожно кладут на неё Даниила, едут в больницу.
Телега подъехала к маленькому деревянному дому, на крыльцо вышел сам врач Валера. Увидел больного, сказал:
- Ну его быстро в палату!
И сам ушёл в больницу обратно. Надежда Юрьевна за ним, помогать. А игумен и Симеон остались снаружи, на улице. И Воронелла уже тут. Спрашивает:
- Как там митрополит?
Симеон молчит, хотя ответить очень хочется.
- Матушка, что ты хочешь, - говорит игумен, устало поднимает на неё глаза.
- Я Воронелла, а не матушка никакая, я буду за ним ходить, давайте?
Игумен молчит, Симеон молчит.
Воронелла:
- За митрополитом вашим.
- Митрополитом? - удивляется Дорофей, - Иноку Даниилу Валерий отводит неделю. Но мы будем молиться, мы молимся.
- Молимся, - подтверждает Симееон, вот и ему нашлось что сказать.
- Да-да, ладно, - говорит Воронелла, - давайте, буду!..
Все помолчали. Симеон сказал:
- Надо молиться. Надо сиделку. Надежда Юрьевна говорит.
- Отдайте его мне, я сподобная, - просит Воронелла, - тут каждый скажет. И тепло будет.
Вечернее солнце смотрит ей в глаза, она щурится, дует снизу на чёлку, чёлка подлетает.
2.
Воронелла - что стало с ней? - тихо сидит, руками не машет. В новом халате в горох - игумен Дорофей купил в магазине. Волосы заплетены в косы, одна лента голубая, шёлковая, и другая такая же. На столе чистая скатерть, на стене ковёр с оленем. Всё красиво, если рассматривать по отдельности. Но стоит оглядеться - видим, что на стены приколочены картонки, на картонках когда-то были обои, а теперь болтаются остатки, дунет ветер - они подлетают, как чёлка Воронеллы, когда она дует на неё. И сердце у неё подпрыгивает - сегодня из больницы ей привезут Даниила, уже скоро.
Воронелла и Симеон пьют чай. Воронелла обжигается.
- Сердце подпрыгивает, - объясняет она, - Когда?
Симеон пьёт мелкими глотками. Говорит:
- Скоро уже. Жди.
Воронелла берёт телефон, снимает трубку, набирает номер. Говорит:
- Это я. Ну, Воронелла. Лен, не узнала, что ли? Да. Когда? Жду.
Она не кричит, говорит очень спокойно. Принимается за чай снова, обжигается.
- Это я задумалась.
Снова звонит:
- Да. Когда? Долго ещё? Оделись? Условия хорошие, тепло. Жду.
И сидит дальше. Встала, оторвала кусок обоев. В коридоре сунула его в печь, накидала туда деревяшек, картона, старых тряпок. Сначала дым пошёл в квартиру, но Воронелла посильнее открыла вьюшку, закрыла дверцу печки - и больше дым не идёт, только в трубу.
Вдруг - топот на крыльце - приехали? Воронелла села на кровать, поправила новый халат. Но это не монах Даниил, не игумен Дорофей, это не кто-нибудь из больницы. Это Алёна Судакова, родственница Воронеллы. Она в белой футболке и зелёной юбке. В розовых колготках. В руках старый школьный ранец - она ученица третьего класса.
- Это ты? - говорит Воронелла, - Тебе чего?
- Дай поесть, вкусно пахнет, - и идёт на кухню, - Мамка спит, Виталька её спит. Мне скучно. Ой, здрасьте, - это она увидела Симеона.
- У меня теперь митрополит, а ты к мамке вернись, - говорит Воронелла тихо.
- Этот митрополит? - спрашивает Алёна.
- Нет, - объясняет Воронелла тихим голосом, - это пока так. Пока. Монах. Митрополит едет. Скоро уж. И завтра он будет. И потом ещё.
- Этот? - Алёнка говорит.
- Этот уедет, нет, - говорит Воронелла и толкает её на кухню, - а митрополита везут. Близко уже, у магазина.
Алёна: - У «Вегаса»?
Воронелла: - У вагончика. Он на всё время едет. Насовсем.
- Здорово! Втроём веселей, - говорит Алёна.
- У меня нельзя, - Воронелла ей шепчет. Симеон оглядывает комнату.
- Мне скучно, и ночью там мне нельзя, они большие, а я мешаюсь, подумай, - тоже шепчет Алёна.
- У меня кровать!
Симеон оглядывается.
- Я маленькая, я рядом, мне домой нельзя! - говорит громким шёпотом Алёна.
- Какой рядом! Это митрополит! Что?!
Симеон говорит:
- Дым, что ли? Воронелла, посмотри.
Воронелла идёт смотреть, по пути отрывает от стены кусок обоев, открывает печь, кидает туда бумагу, ворошит кочергой в печи, говорит:
- Алёна, сбегай за дровами, я у Болмотовых во дворе видела, стул старый валялся.
Алёна уходит. Симеон говорит:
- А дрова откуда? Что за стул?
- Так… Нормально всё, - говорит Воронелла, - дров полно в посёлке. У нас, тем более, лес сплавляют. Тепло!
- Приехали! - говорит Симеон. Выходит помогать, за ним Воронелла.
На улице хлопочут с Даниилом, в это время Алёна прибегает в квартиру, забирается под кровать Воронеллы, перестаёт возиться, её не видно и не слышно. Игумен и Симеон осторожно вносят Даниила.
- Вот сюда, - Воронелла показывает на другую кровать, уже расправленную, высокую.
Осторожно кладут его.
- Ну что, Воронелла… ммм, как отчество?
- Игоревна, - смущается хозяйка.
- Вот тебе постоялец, Воронелла Игоревна. Хозяйство у тебя бедноватое… Да… Ремонт бы… - игумен ходит по комнате.
- Я тут потом ковров… - объясняет Воронелла.
- Или съехать куда? - предлагает вдруг Симеон, - Есть куда?
- Нет, вы просто не почувствовали пока, - Воронелла мотает головой, - хорошая квартира. Хорошая. Надь, скажи!
- Хуже есть, батюшка, - соглашается Надежда Юрьевна, - тут окна крепкие всё же. Пол целый. Печь. Мышей нет. Нет?
- Нет, нет, откуда мыши? - удивляется Воронелла, - а потом я тут на стенки ковры...
- Да. Да, - игумен чешет голову, - Даниила везти никуда нельзя. Тревожить. А топишь чем?
- Сейчас… Будет сейчас, - говорит Воронелла, - да у нас тут лес сплавляют, по реке. И во дворе…
- Как? - говорит игумен. Он удивлён.
- Во дворе, игумен, - говорит Симеон, - да ей помогает тут…
- Родственница, - вставляет хозяйка, - внучка.
- Как? - снова говорит игумен.
- Внучка? Воронелла, тебе пятьдесят-то есть? Сорок? Какая внучка? - спрашивает Надежда Юрьевна. Она тоже удивлена.
- А такая внучка, что это Алёна, сестры моей дочь. Я из челдонов, а она другого отца, вот её дочка. Из третьего класса, все знают. У неё тетрадь закончится, мне несёт, я жгу. Или альбом, - объясняет Воронелла, - Она у меня умная, сказки сама складывает, говорит разные слова. Да.
Помолчали все.
- Вот что, Воронелла, - говорит игумен, - вот деньги, купишь дрова. Хорошие. Сухие. Осень нынче быстрая. Скоро дожди. И бельё брату Даниилу купи, постелешь. И два набора ещё. Как баня - меняешь.
Воронелла:
- Ванна у меня. С титаном.
- Да зачем бельё-то ему? - спрашивает Симеон, - бельё мы привезём ему. Или пришлём с кем.
- Ничего, - игумен говорит, - Покупай. Магазин у вас большой, найдёшь.
Наконец-то тишина. Воронелла сидит, смотрит на монаха. Вдруг под кроватью кто-то зашевелился.
- Ушли? - спрашивают оттуда голосом Алёны.
- Вылазь, - отвечает Воронелла, - как ты там сидела? Темно же.
- Не-а, - говорит Алёна, - а это митрополит у тебя?
- Да. Бедный, видишь. Больной. Это инсульт, подхватил от нервов. У них в Пальмино - знаешь? - какой-то бесноватый Серёжка прибился, вот он и заболел. Расстроился. Тепрь мне привезли. Говорят, не выживет. Нет. Выживет. У меня выживет. Ага? Мы его с тобой выходим, отмоем, приведём в разум. Сделаем человеком. Вылазь. Спать пойдём.
В комнате тихо. Воронелла заглядывает под кровать, вытаскивает курточку, на ней спит Алёнка Судакова, её родственница. Снимает с племянницы юбку, остаются только розовые колготки и белая футболка. Кладёт её на кровать, к стене.
- И ты спи, - говорит Воронелла Даниилу, гасит свет.
3.
- Он так и будет теперь молчать? - спрашивает Алёна. Она сидит за столом в комнате, решает примеры по математике. Воронелла принесла миску с кашей, села рядом с монахом, кормит его с ложки. Даниил сидит, привален спиной к подушкам. Он молча открывает рот, глотает кашу. Ни на кого не смотрит.
- А почему он молчит? - говорит Алёна, - он даже не смотрит на тебя, а рот правильно открывает.
Воронелла кормит Даниила, молчит. Алёна смотрит на них. Каша закончилась, Воронелла вытерла рот Даниилу, ушла на кухню. Алёна ходит туда-сюда мимо кровати монаха. Он на неё не смотрит. Взгляд пустой.
- Баб, может, ему сказку рассказать? Или чего? Может, полегчает? - предлагает Алёна.
- Вам чего задали? По чтению? - Воронелла спрашивает.
- Нам стихи. Выучить.
- Какие стихи? - Воронелла входит в комнату, - я тоже послушаю.
Она берёт веник, подметает пол. Алёна читает:
- Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. Колесом, за сини горы. Солнце тихое скатилось. Ты теперь каждый день мести будешь?
- Каждый. Читай дальше.
Алёна продолжает:
- Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось. Что совсем-совсем немного. Ждать зимы седой осталось. Посмотри, он слушает?
- Слушает. Глаза закрыл.
- Это значит, спит. Не слушает.
- Это всё? Тогда учи.
- Не всё. Ах, и сам я в чаще звонкой. Увидал вчера в тумане. Рыжий месяц жеребенком. Запрягался в наши сани. Всё.
- Он глаза открыл. Учи.
- Нивы сжаты, - учит Алёна, - Рощи голы. Нивы сжаты. Рощи голы. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. От воды - туман и сырость. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. От воды туман и сырость. Прямиком за сини горы. Солнце тихое скатилось. Нивы сжаты. Рощи голы. От воды туман и сырость. Прямиком за сини горы. Солнце тихое скатилось. Ну-ка, а тут? - она берёт учебник, - тут колесом скатилось. Только что было прямиком. Баб, как это?
- Только что было прямиком. Лучше сходи за дровами, надо ванну набирать. Будем митрополита мыть, - говорит Воронелла.
- Зачем ему мыться? Он спит, - говорит Алёна и уходит за дровами. Воронелла смотрит на Даниила.
Выходит на улицу, стоит у подъезда. Дом у Воронеллы деревянный, двухэтажный, с двумя подъездами, старый. На чердаке хлопает открытое окно. Дверь в подъезд закрывается не до конца, краска слезла. Во дворе на земле лежат жёлтые листья, большую лужу обходит молодая женщина с коляской. Вечер. Ветер. Солнце уже низко, лучи проходят через листву, воздух кажется жёлто-зелёным.
- Ну как, растёте? - говорит Воронелла, - скоро уж ногами пойдёте?
Женщина с коляской останавливается.
- Пойдём, - отвечает Воронелле, - дома уже в бегунках ходим.
- Ага, ага, - Воронелла кивает, - это вы молодцы. Молодец твой Санька. А наша Алёнка на бегунках не смогла. Нет, сразу упала, испугалась. Расшиблась, думали, окосеет, думали, долго не пойдёт. Нет, нормально всё было. Пошла поздно, но теперь зато как бегает! Быстрее Овечкина Юрки, знаешь, сын у Фёдора-то? Они одноклассники с Алёной. Так что всё нормально будет. И твой пойдёт.
- Да-да. Пойдём! - женщина смотрит в коляску, улыбается.
Воронелла говорит:
- Юль, слушай. Петька твой дома?
Алёна идёт по двору, несёт какую-то дверцу от тумбочки.
- Не знаю, наверно, вернулся уже, - отвечает Юля.
- Юль, скажи ему, пусть придёт к нам, а? Помог бы немного. Чуть только. Надо митрополита купать, а мне самой его в ванну не дотащить.
- Ты чего? Ронька, ты с ума сошла? У нас ребёнок дома! Малый! А твой митрополит больной, ну!
- Не заразный же!
Алёна останавливается у двери в подъезд, слушает разговор.
- Сегодня не заразный, завтра - чирей на заду! Нет уж! Лучше Петька на рыбалку пойдёт, а не к тебе!
- Да он поздоровее тебя будет!
- Вот уж не будет! Чернеца пригрела у себя. Да вот твоя Алёна опять какую-то дрянь тащит, ты и монаха заразишь! Жалко денег у Кулиги покупать?! Пожалела! На монаха своего! Все знают!
Воронелла разворачивается, уходит в подъезд. Алёна за ней.
Юля вслед кричит:
- Челдонка!
Дома Воронелла ходит по комнате туда-сюда. Алёна сидит за столом.
Воронелла говорит:
- Обзывается ещё. Мы тут вообще раньше живём, чем какие-то… Челдонка! Ну надо же! Пусть только позовёт теперь меня! Пусть! В ходунках он ходит! Чё, больной, что ли? В ходунках!
- Ронь, ну ты чего на дур каких-то внимание обращаешь? - смотрит на неё Алёна, - давай лучше чай пить.
- А ты не ругайся словами! В школе наслушалась про дур. Пусть сама теперь своему Саньке массаж делает!
Воронелла ходит из угла в угол. Алёна идёт к печке, что-то в неё складывает. Воронелла кричит:
- Алёна! Отойди от печи! Не открывай!
Алёна говорит:
- Я дрова только… Посмотри, монашека твоего трясёт, замёрз…
Даниил, похоже, простыл, его и правда трясёт. Он пытается что-то сказать, мотает головой, получается только в одну сторону, направо.
- Сейчас, сейчас… - говорит Воронелла, - сейчас.
Укрывает его теплее, трогает лоб.
- Нет никакой температуры у него, - удивляется она, - холодный прямо, как стена.
- Баб, - говорит тихонько Алёна, - может, ему водки? Витальку когда трясёт, мамка ему даёт.
- А температура бывает? - спрашивает Воронелла.
- Я не знаю. Мамка сразу ему водку - и всё. Помогает.
- Где я тебе водку возьму?
- Я тогда чаю поставлю.
Уходит на кухню.
Воронелла смотрит на Даниила. У него закрыты глаза, он уже лежит спокойно. Роня тянется к его голове, гладит по волосам. Говорит:
- Что ж ты такой… малахольный какой-то…