Без паралича
Успехи и неудачи двух лет правления Аун Сан Су Чжи в Мьянме
Государственный советник Мьянмы Аун Сан Су Чжи и посол России Н.А. Листопадов на торжественном приеме по случаю 70-летия установления дипломатических отношений между двумя странами. Аун Сан Су Чжи примеряет подарок - платок из России.
В последний день прошлого года в Мьянманском сегменте Фейсбука начал распространяться слух: лидера Мьянмы, Нобелевского лауреата и лидера правящей Национальной лиги за демократию (НЛД) 72-летнюю Аун Сан Су Чжи парализовало. Вечером 2 января слух был опровергнут на официальном уровне, а 3 января канцелярия государственного советника специально опубликовала несколько фотографий, на которых Аун Сан Су Чжи утром того же дня прибывает в резиденцию президента на рутинную встречу - в сопроводительном тексте даже не указывалось, с кем именно.
Хотя слухи о болезни лидера Мьянмы были опровергнуты, они дали еще один повод жителям Мьянмы задуматься о том, что ждет страну, если Аун Сан Су Чжи действительно уйдет с политической сцены. Она, как пишут в зарубежных СМИ, является «де-факто лидером Мьянмы», и конечной инстанцией при решении важнейших вопросов политический и экономической жизни страны. Стать формальным главой государства ей помешали ограничения, прописанные в конституции: двое ее сыновей имеют британские паспорта. Тем не менее, она сегодня контролирует и эту должность, выдвинув на нее своего соратника Тхин Чжо с которым знакома со школьных лет, и жена которого входит в число ее ближайших подруг. Именно так Аун Сан Су Чжи воплотила в жизнь свою фразу о том, что она намерена быть в Мьянме «выше президента», сказанную еще до прихода к власти.
Полпирога власти
Два года назад, после почти полувека военного правления и пяти лет квази-гражданского правительства во главе с отставным генералом Тейн Сейном, командование вооруженных сил Мьянмы все-таки решилось на передачу власти победившим на выборах «демократам». Но перед этим, с подачи военного правительства, в 2008 году, на референдуме была принята конституция, в которой генералы закрепили за собой монопольное право на решение вопросов обороны, безопасности и правопорядка без оглядки на штатских. Больше того, в подчинении «гражданской» власти во главе с президентом станы они не оставили ни одного вооруженного человека - даже полиция в Мьянме является частью вооруженных сил.
Эти две вертикали власти в Мьянме существуют независимо и пересекаются только в трех случаях. Во-первых, для политического и экономического лоббирования интересов вооруженных сил за военными закреплена четверть мест в парламенте. Во-вторых, три министра (внутренних дел, обороны и пограничной стражи) назначаются по представлению главкома вооруженных сил. И, наконец, в-третьих, для решения важнейших для страны вопросов в конституции предусмотрен «спящий» орган - Совет национальной обороны и безопасности.
Регулярность заседаний этого органа никем не определена, зато членство в нем четко прописано. В его состав, согласно конституции, входят шесть высших представителей «гражданской власти» во главе с президентом и пять генералов, в числе которых главком, его заместитель и три силовых министра. С формальной точки зрения получается, что в этом Совете большинство в один голос у «гражданских», но если учесть, что один из двух вице-президентов (членов Совета) традиционно выдвигается военной фракцией парламента, ситуация меняется с точностью до наоборот. А между тем, именно этот орган рекомендует президенту для назначения кандидатуру нового главкома вооруженных сил, и именно по его решению при определенных обстоятельствах власть в стране (или на какой-то отдельной ее территории) может быть передана военным.
Что значит быть членом этого Совета, продемонстрировала сама Аун Сан Су Чжи, заняв пост министра иностранных дел. Формально он был ей ни к чему - как фигура мирового уровня и нобелевский лауреат она могла вести переговоры с кем угодно, тем более занимая более высокую по рангу должность государственного советника. Свое нежелание заниматься министерской рутиной она вскоре продемонстрировала наглядно - сначала повысив своего заместителя до ранга министра, а затем создав в правительстве дублирующий пост министра по международному сотрудничеству. Но глава МИДа по конституции - член Совета национальной обороны и безопасности, и понятно, что Аун Сан Су Чжи не собирается отдавать этот министерский портфель никому.
То есть, два года назад военные передали победившим на выборах «демократам» не всю власть в стране, а только ту ее часть, с которой им было наиболее хлопотно возиться - политику, экономику и социальную сферу. Сами же они сохранили за собой функцию «ночного сторожа», позволяющую им не только влиять на процессы принятия решений (например, через фракцию в парламенте), но и вернуться к власти в любой момент.
В такой ситуации процесс проведения реформ не мог быть легким. Больше того, из процесса реформирования исключались многие важные сферы государственной жизни. Например, без согласия военных было невозможно провести преобразования органов правопорядка, зато вполне реально было реформировать судебную систему. Гражданские власти не могли влиять на структуру вооруженных сил, но у них был непрямой рычаг воздействия в виде принимаемого парламентом ежегодного военного бюджета, который всегда является предметом торга (хотя здравый смысл показывает, что эта игра хороша до определенного предела - здравый смысл подсказывает, что в стране, на окраинах которой до сих пор действуют вооруженные сепаратистские группировки, армия должна быть сильной).
Помимо этих точек взаимопроникновения по остальным позициям между военными и гражданскими властями был заключен своеобразный «пакт о ненападении», который предусматривал невмешательство в дела друг друга. То есть, генералы не должны были учить гражданских, как им управлять экономикой, в свою очередь, гражданские не брались оценивать действия военных - например, при проведении ими силовой операции в штате Ракхайн. Для обсуждения условий этого пакта во время процесса передачи власти состоялось три встречи Аун Сан Су Чжи с главкомом вооруженных сил старшим генералом Мин Аун Хлайном. Примечательно, что ни та, ни другая сторона не ходили на эту встречу поодиночке - во избежание возможных обвинений в «сепаратных договоренностях» и в «сдаче позиций».
Поменять этот расклад сил можно только одним способом - изменениями в конституцию. Но для того, чтобы начать этот процесс, нужно согласие трех четвертей депутатов парламента. А при наличии у военных 25 процентов депутатских мест, можно уверенно сказать, что решающее слово по этому вопросу остается за ними.
Смотрите, кто пришел!
В начале 2016 года мьянманские газеты, абсолютное большинство которых поддерживало победивших на выборах «демократов», с удовольствием смаковали процесс смены власти. Уходящее правительство отставного генерала Тейн Сейна, сформированное из представителей поддерживаемой военными Партии сплоченности и развития Союза (ПСРС) провожали улюлюканьем - общество устало от военных во власти и надеялось на перемены, которые однозначно ассоциировались с Аун Сан Су Чжи и возглавляемой ей партией. На одной из карикатур того времени был изображен съезжающий из государственной резиденции в Нейпьидо чиновник прежнего правительства - он бежал за машиной, заполненной мебелью и домашней утварью, а под мышкой зажимал выдранный из пола унитаз.
А потом те же самые газеты стали смотреть, кто пришел на смену отставным генералам. Оказалось, что министром сельского хозяйства, ирригации и животноводства был назначен бывший ректор Янгонского университета математик Аун Ту, ни образованием, ни предыдущей деятельностью с сельским хозяйством не связанный. Министром информации стал Пе Мьин, который всю предыдущую жизнь был врачом и писателем. Кресло министра промышленности занял Кхин Маун Чо, трудившийся до этого исполнительным инженером в представительстве KIA Motors. При таком уровне бюрократической компетенции новых глав мьянманских ведомств становятся понятны резоны Аун Сан Су Чжи назначить членами кабинета двух отставных генералов, которые уже занимали министерские посты во времена военного режима (хотя для публики этот шаг подавался как жест доброй воли и примирения) .
Больше того, к ряду назначенцев тут же появились совсем иные претензии. Министр финансов и планирования Чжо Вин, как выяснилось, является обладателем степени Ph.D, присвоенной самозваной пакистанской структурой (в некоторых изданиях вообще говорят о ней как о «группе веб-сайтов»), штамповавшей фальшивые дипломы. Похожие претензии возникли и к министру торговли Тан Мьину, получившему степень в зарубежной «неаккредитованной заочной школе». Тем не менее, несмотря на скандал, оба чиновника отнюдь не лишились своих должностей, и с них были лишь взяты объяснения о том, что они на самом деле добросовестно выполняли все учебные работы, не подозревая, что делают это для фиктивной конторы, выдающей филькины грамоты. По сути, Аун Сан Су Чжи, отказавшись увольнять министров, распространила на них свой личный кредит доверия, который она имела в мьянманском обществе, при этом заодно закрыв тему их компетентности.
В таких условиях делать резкие движения по отношению к старой бюрократии, доставшейся в наследство новому правительству, было бы очень неразумным шагом. Но и предвыборные обещания НЛД по сокращению числа министерств надо было как-то выполнять. В таких случаях вместо конкретной деятельности обычно происходит ее имитация - и новое правительство стало учиться этому искусству буквально с первых дней своего существования.
Сразу после вступления в должность президент Мьянмы Тхин Чжо объявил о сокращении числа министерств с 36 до 21 (учитывая, что три «силовых» министерских поста закреплены за военными и прописаны в конституции, правильнее было говорить об уменьшении числа министерств с 33 до 18), подчеркнув, что эффект от этого сокращения будет равен 4 миллионам долларов за пять лет. Такая сумма выглядела достаточно мизерной даже для такой небогатой страны как Мьянма, и в итоге выяснилось, что НЛД ликвидировала только должности нескольких министров и замминистров, не став «резать по живому» штаты сокращенных ведомств - их просто переподчинили новым министрам. Этот шаг НЛД легко объясним: в случае реальных сокращений бюрократического аппарата партия нажила бы себе множество врагов из числа чиновников. А это тем более опасно в тот момент, когда на должности министров назначаются люди, некоторые из которых попросту не знают, как функционируют госструктуры Мьянмы.
Больше того, оказалось, что часть бюрократической системы просто невозможно реформировать решениями правительства. Каркас вертикали власти в Мьянме - Общий административный департамент. При отсутствии территориальных подразделений министерств и представительств региональных властей в центре, именно он является связующим звеном для взаимоотношений государственных ведомств по вертикали и по горизонтали, собирает на местах информацию и контролирует исполнение решений центральной власти. Если убрать этот департамент - вся власть в Мьянме просто развалится. Но этот департамент находится в структуре МВД, а министр - назначенец главкома вооруженных сил. Поэтому реформировать эту службу у гражданской власти до сих пор так и не получилось.
При таких обстоятельствах можно было понять стремление Аун Сан Су Чжи (у которой, кстати, тоже не было опыта руководства государственными ведомствами) держать все под контролем и управлять страной в ручном режиме. Исходя из собственных приоритетов она даже хотела занять сразу четыре министерских поста: главы МИДа, министра президентского офиса (то есть, старшего министра), а также министров образования и энергетики. От последних двух должностей она почти сразу же отказалась, но взамен специально для нее была придумана супер-должность - государственного советника с полномочиями премьер-министра.
Рядом с отцом
Есть много объяснений, почему Аун Сан Су Чжи все же согласилась на участие выборах 2015 года, когда было понятно, что в случае победы она получит власть в усеченном виде (предыдущие выборы, прошедшие в 2010 году, НЛД бойкотировала). Возможно, причиной стал ее возраст (в год выборов ей исполнилось 70 лет) и понимание того, что нужно брать то, что дают, потому что следующего шанса можно просто не дождаться. Но есть и еще одно соображение, заключающееся в том, что Аун Сан Су Чжи искренне была уверена в том, что ей удастся добиться межнационального примирения в Мьянме - а для этого ей нужно было встать во главе страны. Больше того, Аун Сан Су Чжи неоднократно заявляла, что именно это направление деятельности является для нее главным приоритетом.
История вооруженного сепаратизма в Мьянме берет свое начало сразу же после провозглашения независимости страны в 1948 году. Итогом миротворческого процесса, осуществляемого в последние десятилетия военными властями, а затем пришедшим им на смену в 2011 году правительством отставного генерала Тейн Сейна, можно считать подписание в октябре 2015 года Общенационального соглашения о прекращении огня между правительством и восемью этническими формированиями. При этом изначально в переговоры была вовлечена 21 национальная группировка (то есть, почти все крупные этнические силы Мьянмы), шесть из них на разных этапах вышли из переговорного процесса, а еще семь в итоге отказались подписать соглашение. Изначально за бортом переговорного процесса по разным причинам остались лишь несколько этнических группировок Мьянмы, большая часть которых, тем не менее, боевых действий с правительством не вела и контролировала свои территории на основе прежних (зачастую устных) договоренностей с центральными властями.
НЛД, в свое время сделавшая все, чтобы преуменьшить значение подписанного ее политическими конкурентами Общенационального соглашения о прекращении огня (высшие партийные руководители объявляли это соглашение «так называемым», а сама Аун Сан Су Чжи демонстративно отказалась присутствовать на церемонии его подписания), сегодня вынуждена признать, что этот документ стал стартовым пунктом на пути достижения внутримьянманского примирения. Именно это соглашение пока является единственным актом, претендующим на универсальный общенациональных статус, под которым на основе достигнутого консенсуса поставили свои подписи представители сразу нескольких этнических формирований страны и которое открыто для присоединения к нему новых участников - то есть, его принятие знаменует собой переход от достижения договоренностей с каждой этнической группировкой по отдельности к попытке запустить инклюзивный процесс по совместной выработке новой модели сосуществования различных национальных групп в Республике Союз Мьянма.
Сразу после передачи власти в апреле 2016 года Аун Сан Су Чжи заявила намерении провести «конференцию по типу Панлонской», делая тем самым отсыл к Панлонской конференции 1947 года, на которой бирманцы (одним из ключевых фигур среди которых был генерал Аун Сан, отец нынешнего лидера Мьянмы) и представители национальных меньшинств («горных народов») пытались найти оптимальную модель межнациональных отношений в будущей независимой Бирме. Подобный форум, который Аун Сан Су Чжи назвала «Панлонской конференцией XXI века», мог бы, по ее мнению, стать площадкой для обсуждения новой системы государственного устройства, в которой были бы закреплены гарантии для национальных меньшинств и выработаны единые правила и подходы, в последующем закрепленные в виде законов. Конференция, по мнению Аун Сан Су Чжи, должна была стать регулярным мероприятием и проводиться раз в полгода. А в случае успеха Аун Сан Су Чжи сразу бы заняла в истории страны место рядом со своим отцом - национальным героем Мьянмы.
С августа 2016 года прошло два этапных заседания конференции. По их результатам можно сделать вывод, что наряду с возможностью высказаться, представители этнических группировок на подобных форумах набираются «дурной синергии», и в результате их требования становятся все менее и менее реалистичными. Кроме того, выяснилось, что формат общего форума не подходит для всех группировок, потому что они находятся на разных стадиях достижения соглашений с правительством и военными - кто-то уже давно присоединился к соглашению о прекращении огня, а кто-то все еще продолжает вооруженною борьбу с центральной властью, и еще даже не начинал переговоры. Именно поэтому новая Панлонская конференция начала распадаться на отдельные «группы по интересам», с разными командами переговорщиков. В итоге тактика центральных властей стала на удивление похожа на ту, которую применяло предыдущее правительство Тейн Сейна. Именно в результате индивидуальных переговоров, а не как итог «конференциальной дипломатии», в феврале к соглашению о прекращении огня 2015 года присоединились еще две этнические группировки. Собственно, в этом пока и состоит самый главный результат нового правительства на пути национального примирения. Следующий этап конференции пройдет в мае 2018 года.
Нано-менеджер
Другим приоритетным направлением деятельности правительства НЛД могла бы стать экономика. Могла бы - но не стала. Спустя четыре месяца после прихода к власти (в 2016 году), Национальная лига за демократию опубликовала план реформ из 12 пунктов, где декларировались довольно банальные вещи - например, предлагалось стимулировать иностранные инвестиции и облегчить жизнь для малого бизнеса. 26 февраля этого года, правительство НЛД выпустило еще один документ, развивающий эти идеи, со списком из 238 мер по стимулированию экономики - от совершенствования системы правосудия до реформирования государственных предприятий. Но в тексте снова не содержалось никаких указаний на то, кто будет продвигать все эти изменения, и в какие сроки.
С одним из самых низких уровней налоговых поступлений в мире, составляющим всего 6,4% ВВП, у правительства мало возможностей для проведения преобразований силами государства. Большинство министерств до сих пор ведут делопроизводство на бумаге, зарплата у чиновников низкая, и часто даже между департаментами внутри одного министерства отсутствует координация. В стране живет более 50 миллионов человек, но лишь к половине из них можно легко добраться по дороге.
Одна их главных проблем инвесторов - бесперебойное электроснабжение, которое является редкостью, особенно летом. Дешевая рабочая сила страны становится бесполезной, если нет электричества. В результате Мьянма до сих пор болтается в нижней части рейтинга легкости бизнеса Всемирного банка, чуть выше Либерии, но ниже Судана. К централизованному электроснабжению в Мьянме имеет доступ чуть больше трети населения - то есть, огромные пространства Мьянмы выключены из экономической жизни и неинтересны для инвесторов.
Правительство за два года сократило бюджетный дефицит, и меньше полагается на центральный банк для финансирования дефицита, вместо этого выпуская облигации. Это помогло снизить инфляцию с 10% в 2015 году до 6,5% в прошлом году. Оно способствовало принятию новых законов в сфере иностранного инвестирования и регистрации компаний, которые начинали разрабатываться предыдущим правительством. Собственно, этим и исчерпываются все экономические успехи правительства НЛД. В 2018 году правительство и депутаты наконец обещают взяться за реформу системы налогообложения,
Сторонники «демократов» утверждают, что наследие 50 лет изоляции и 20 лет санкций трудно преодолеть за короткий срок, и что предыдущее правительство уже осуществило все реформы, которые можно было легко провести. Злые языки говорят, что у прежнего и у нынешнего правительств одни и те же советники в области экономических реформ, и к приходу «демократов» к власти все их идеи давно кончились. Кроме того, многие отмечают безынициативность и «отрешенность» нынешнего министра финансов и планирования Чжо Вина - того самого, диплом которого оказался фальшивым.
И, наконец, есть еще одно объяснение, почему реформы идут крайне медленно. Прежнее правительство пыталось навести порядок в сфере земельных отношений (в том числе чтобы исключить незаконные захваты земель), и в 2012 году приняло закон, согласно которому права на землю закреплялись в виде выдаваемых бумажных сертификатов. Но именно принятие этого закона привело к началу ажиотажа на рынке земли. При этом участки как правило, приобретались в спекулятивных целях: только четверть проданной земли использовалась по хозяйственному назначению. В итоге, как объясняют сторонники правительства, эта реформа земельных отношений научила реформаторов осуществлять преобразования постепенно и без спешки.
При этом, как отметил в марте этого года британский The Econimist, Аун Сан Су Чжи сделала своим приоритетом процесс общенационального примирения, и «неясно, представляет ли для нее экономика большой интерес». Издание приводит мнение одного из критиков лидера НЛД о ее стиле управления - она больше «нано-менеджер», чем «макро-менеджер». А это значит, что чиновники просто не понимают, какие решения по принципиальным вопросам они должны принимать и куда двигать реформы дальше. Страна просто автоматически движется по накатанному пути, определенному для бюрократов предыдущим правительством. При этом, именно предыдущее правительство отставных генералов «советовалось с технократами», а нынешнее вообще «избегает посторонних».
В феврале этого года свой офис в Мьянме закрыл Эрик Роуз, партнер известной американской юридической и консалтинговой фирмы Herzfeld Rubin Meyer & Rose. Причем, он постарался сделать свое расставание с Мьянмой максимально громким, заявив, что из-за действий правительства НЛД у него в этой стране просто нет клиентов. Газета Myanmar Times назвала этот шаг «вотумом недоверия» мьянманской экономике.
Нужно просто меньше есть
Сегодня, спустя два года после прихода «демократов» к власти, вряд ли можно говорить о каких-то их сногсшибательных успехах. С одной стороны, в нынешнем финансовом году рост ВВП прогнозируется на уровне 6,5% - многие страны позавидуют таким темпам. Но при этом в последние годы предыдущего правительства отставных генералов экономика росла более чем на 8% процентов в год. А самое главное, в чем можно упрекнуть демократов - в том, что они практически не предложили ничего нового. Все проведенные ими изменения стали продолжением реформ предыдущего правительства Тейн Сейна - и возможно, что оно даже провело бы их гораздо лучше. То есть, если даже все министры-«демократы» вообще не будут ничего делать - страна без проблем продолжит существование, двигаясь по накатанному пути.
Поэтому сегодня вопрос о том, что нового могут предложить «демократы» Мьянме, потерял былую остроту. Более интересно другое - кто придет на смену Аун Сан Су Чжи в партии. Сегодняшняя НЛД - структура с суровой дисциплиной, которую до последнего времени железной рукой поддерживал один из самых ближайших соратников госсоветника Мьянмы 76-летний Вин Тхейн. Членам НЛД запрещено без санкций разговаривать с журналистами и высказывать свое мнение о решениях партийного руководства - именно поэтому для СМИ партия давно уже что-то вроде «черного ящика», в котором непонятно что творится. С нарушителями дисциплины и бунтовщиками устраивают разборки и расстаются без особых дискуссий. При этом не всегда выигрывает профессионализм. Однажды заместитель министра сельского хозяйства, агроном с 40-летним стажем доктор Тун Вин, рискнул оспорить малокомпетентные, по его мнению, решения своего шефа-математика, который на тот момент имел дело с сельским хозяйством всего четыре месяца. Дело кончилось тем, что замминистру позвонил Вин Тхейн (который, кстати, в системе государственной власти вообще не занимает никаких должностей) и потребовал подать в отставку. Когда Тун Вин отказался - тут же вышел указ президента о снятии его с должности.
До последнего времени стабильность в НЛД держалась на авторитете Аун Сан Су Чжи и на жесткости Вин Тхейна. Этот тандем очень хорошо играл в «доброго и злого следователя», когда формально Аун Сан Су Чжи всегда находилась над внутрипартийными конфликтами, а всю черную работу (с ущербом для своего имиджа, на который, ему, видимо, было плевать) делал именно Вин Тхейн. Но с начала года циркулируют слухи о том, что Вин Тхейн подал в отставку, причем, причины называются самые различные - от плохого здоровья (что, видимо, правда, потому что за последний год Вин Тхейн иногда руководил партией с больничной койки, а в феврале он поехал лечитсья в Австралию) до недовольства со стороны Аун Сан Су Чжи некоторыми его самостоятельными действиями в партии.
С уходом Вин Тхейна, и при отсутствии у Аун Сан Су Чжи возможностей и желания заниматься делами НЛД, эта партия просто может «лопнуть». При этом, НЛД - не единственный игрок в «демократическом» спектре, есть, например, и группа студенческих лидеров 1988 года (времени, когда по всей Мьянме прокатились волнения, в итоге закончившиеся военным переворотом) - то есть, с уходом Аун Сан Су Чжи с ее авторитетом и популярностью, НЛД будет не «лидером демократического лагеря», а всего лишь одной (пусть и самой крупной) из его сил. Такое распыление голосов избирателей «демократического» спектра неизбежно закончится политической смертью для НЛД - депутатов в Мьянме выбирают в один тур по мажоритарным округам, и раскол «демократического» лагеря с несколькими кандидатами по одному округу почти автоматически будет означать победу представителей оппозиционной «генеральской» ПСРС.
Судя по всему, Аун Сан Су Чжи сегодня осторожно тестирует своих потенциальных преемников, дав им возможность набраться опыта и получить известность на постах первых руководителей мьянманских регионов. Самым известным из них является главный министр Янгона 50-летний Пхйо Мин Тейн, который тоже был в числе студенческих лидеров конца 1980-х годов, за что отсидел 14 лет в тюрьме, а затем примкнул к НЛД. Пхйо Мин Тейн известен своими неоднозначными экспериментами в Янгоне - от разгона уличных торговцев до переформатирования системы общественного транспорта. При этом та «бульдозерность», с которой он проводит эти свои идеи в жизнь, позволяет предположить, что он все же сможет удержать дисциплину в партии после ухода Аун Сан Су Чжи, не рефлексируя и не стесняясь в выборе средств.
В конце 2020 года должны состояться новые парламентские выборы, а в Мьянме именно парламент не только одобряет состав правительства, но и выбирает президента. Главный вопрос - сумеет ли НЛД вновь завоевать большинство с учетом того, что четверть парламента - это люди в погонах, которые вряд ли будут поддерживать «демократов». По слухам, перед выборами Аун Сан Су Чжи намерена активно задействовать фигуру отставного генерала Туры Шве Мана - бывшего «человека номер три» при военном режиме, который волею обстоятельств и по личному прагматическому выбору оказался союзником Аун Сан Су Чжи. Если под него создадут свою партию, которая сможет оттянуть на себя часть голосов тех, кто разочаровался в НЛД (и даже обескровить поддерживаемую военными ПСРС, где Тура Шве Мана до сих пор имеет много скрытых сторонников), то у Аун Сан Су Чжи появится шанс дополнительно к собственной партии власти получить еще и собственную «оппозицию ее величества».
Сейчас для Аун Сан Су Чжи - своеобразный момент истины. Она все еще популярна, до сих пор сохранила «тефлоновость» и не растеряла свой «ядерный» электорат - именно такого электората практически нет у ее соперников из ПСРС. Больше того, нынешняя ситуация в штате Ракхайн и реакция на нее за рубежом привели к известной мобилизации общества вокруг Аун Сан Су Чжи. На Западе и в исламских странах претензии предъявляют прежде всего к ней - а для многих мьянманцев она до сих пор «мама Су» и фактически член семьи. То есть, обида, нанесенная Аун Сан Су Чжи воспринимается многими как личное оскорбление. Но понятно, что этот мобилизационный эффект рано или поздно сойдет на нет. И скорее всего это произойдет задолго до выборов.
По сути, Аун Сан Су Чжи и ее партия оказались в ловушке, в которую неизбежно попадает любая политическая сила, долгое время прозябавшая в жесткой оппозиции к власти. Если к началу существования НЛД, в конце 1980-х годов, в ней было много отставных высокопоставленных чиновников, не сумевших найти общий язык со своенравным генералом Не Вином, но при этом обладавших опытом управления страной, то спустя 25 лет таких фигур в партии уже практически не осталось. Самым последним из них стал вице-председатель НЛД отставной генерал Тура Тин У, занимавший в 1970-е годы при генерале Не Вине должность министра обороны и главкома вооруженных сил, но на момент передачи власти «демократам» ему как раз исполнилось 89 лет, и активным политиком он давно уже не был (сегодня он уже полностью устранился от всех дел, восстанавливаюсь после перенесенного в прошлом году инсульта). При этом в НЛД господствовало настороженное отношение к мьянманской бюрократии, поскольку должность в госаппарате традиционно была хорошей синекурой для уходящих в отставку военных.
Результатом этого становилась либо откровенная бюрократическая беспомощность некоторых министров, либо хаотичные некомпетентные действия других. Лишь в последнее время назначенцы из НЛД стали постепенно выдвигать на руководящие должности не тех, у кого есть заслуги перед демократическим движением, а профессиональных бюрократов, знающих логику функционирования государственного механизма. Одним из примеров этого стало назначение в конце прошлого года министром строительства 72-летнего Хан Зо, инженера с чиновничьим опытом, который еще во времена СССР закончил с красным дипломом Московский автодорожный институт.
Есть и другая сторона этого процесса. Назначенцы НЛД, которые еще не так давно были яростными критиками военных властей, сегодня постепенно осваиваются в чиновничьих кабинетах и уже не стесняются примеривать на себя роль людей при власти, которую они раньше видели только со стороны. В начале января этого года уже упоминавшийся главный партийный администратор Вин Тхейн устроил в Нейпьидо грандиозную свадьбу для собственного сына. На церемонии присутствовало все руководство страны во главе с президентом Тхин Чжо и государственным советником Аун Сан Су Чжи. Роскошь этой свадьбы напомнила жителям Мьянмы другое бракосочетание, когда в 2006 году выходила замуж дочь тогдашнего военного лидера страны старшего генерала Тан Шве. А такое сравнение неизбежно породило вопросы о том, сильно ли нынешние люди у власти отличаются от своих предшественников-генералов. И так совпало, что незадолго до злополучной свадьбы назначенный от НЛД главный министр национального штата Мон доктор Эй Сан вдруг решил поучать людей, как они могут добиться снижения цен на продукты питания. По мнению главного министра, жителям штата для этого просто нужно меньше есть.