Ремиссия, или отмена приговора.
Шизофрения это не только болезнь. Зачастую шизофрения - это приговор. Лица, которым выставлен этот диагноз, поражаются в правах, они не допускаются к определенным видам работ, им не разрешат водить что-либо мощнее велосипеда, в ряде случаев они лишаются дееспособности, и нередко заканчивают свой жизненный путь в стенах интерната для психохроников. Тем не менее, развитие болезни не всегда столь плачевно, и порой мы видим пациентов, возвращающихся к полноценной жизни, и это счастье и для них, и для нас. Сегодня я хочу рассказать об одном из них.
Владимир был родом из крупного сибирского города, младший любимый сын, гордость родителей. Болезнь настигла его по окончании местного медицинского института. Госпитализации следовали одна за другой, продуктивная симптоматика ничем толком не перешибалась, в течение двух лет ему вынуждены были оформить 2 группу инвалидности, он был лишен дееспособности, мать оформила над ним опекунство. Несколько лет Владимир с небольшими перерывами провел в психиатрическом отделении, врачи разводили руками, болезнь прогрессировала, несмотря на все их старания. И тут его родители погибают. Из всех родственников у Владимира остается только тетка, живущая со своей семьей в Тольятти. Она забирает его к себе, но состояние Владимира столь тяжело, что жить в семье он не может. Тетка, переоформившая опекунство на себя, вынужденно ставит его на очередь в интернат для психохроников. И вот тут черная полоса в жизни Владимира заканчивается, на его счастье свободных мест в интернате не оказывается и им предлагают обождать несколько лет, мол, как только, так сразу, а пока, извините, никак. Делать нечего, Владимир остается дома у тетки, какое-то время принимает лекарства, потом обнаруживается, что и нужды-то в них уже особой нет - спит и ест хорошо, явного бреда не несет, голосов потусторонних тоже не отмечается. Оставили ему из назначений какую-то ерунду для подстраховки, и велели на прием регулярно являться, дабы состояние отслеживать. Дальше больше, Володя начал проявлять интерес к окружающей его действительности, стал выходить на улицу, и даже причесывался перед выходом, взял на себя часть забот по дому, и что удивительно, вполне с ними справлялся. Тетка радовалась, мы вместе с ней, Володя шел на поправку. Где-то через год он начал интересоваться тем, как бы и ему вносить посильную лепту в семейный бюджет, не все ж на теткиной шее сидеть. По результатам судебно-психиатрической экспертизы суд восстановил его в правах, а ВТЭК с неким удивлением сменил вторую, уже пожизненную группу, на третью. Володя вернулся к врачебной деятельности. Поскольку было это лет -цать назад, я уже не помню точно, кем он устроился, то ли физиотерапевтом, то ли врачом массажного кабинета в санатории, что-то вроде этого. С работой справлялся хорошо, и медсестрички вились вокруг видного молодого доктора. С одной из них он и создал семью. Еще через несколько лет группу инвалидности с него сняли окончательно, они с женой воспитывали двоих деток, и никто, при общении с ним, кроме профессиональных психиатров, не заподозрил бы никаких следов болезни. Мало ли среди нас людей оригинальных. С огромным удовольствием я снимала его с психиатрического наблюдения, прекрасно осознавая, что никакой моей заслуги в этом нет, просто Владимиру повезло - болезнь отступила, да и мест в интернате очень вовремя не оказалось.