Нехорошая квартира
Очень люблю пешие прогулки по Москве. И по Петербургу, но это в будущем. А сейчас, пользуясь хорошей погодой и обстоятельствами, стараюсь гулять как можно больше.
Вот в субботу, например, прогулка была очень целенаправленная: к посольству Великобритании, к памятнику Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону. Он, этот памятник, говорят, желания исполняет: надо сесть на скамейку, потереть записную книжку доктора (ни в коем случае не трубку Холмса!), загадать желание и громко сказать: «Элементарно, Ватсон!» Желание моё было вполне конкретное и с определённым сроком исполнения, так что посмотрим, посмотрим.
А после мы двинулись через Новый Арбат, Новинский бульвар, площадь Восстания (ой, Кудринскую), Садовую-Кудринскую к Большой Садовой, 10 - Тому Самому Дому, тому самому двору. К дому с двором покоем, к подъезду с исписанными стенами, который раньше я видела только на фотографиях.
В этот вечер, к сожалению, в булгаковском дворе было какое-то «мероприятие»: с невнятной и не очень грамотной афишей, странными пионерско-артековскими кличами, торговлей окололитературными сувенирами… А вот подъезд действительно произвёл впечатление народной любви и народных же суеверий. Мне кажется, что цитат из «Мастера и Маргариты» и других произведений Михаила Афанасьевича, различных портретов его героев всё же больше, чем надписей в стиле «Киса и Ося были здесь» и «Хочу много денег/Хочу поступить в инстЕтут». Очень трогательно было встретить записи вроде «Мама и папа, я люблю вас», «Пусть все будут счастливы», «Хочу встретить своего Мастера».
В подъезде, конечно, много народу. Но вот таинственным образом оказалось так, что мы с подругой остались на целых двух лестничных маршах одни. И тут… открывается дверь, и выходит на площадку первого этажа дева брюнетка немыслимой строгости, элегантности и роста (особенно для меня). А рядом с ней идёт (чуть не написала «мыкается») пушистый и огромный чёрный кот. Они молча спускаются, дева почтительно открывает дверь и придерживает её, пока кот шествует во двор.
У меня - честное слово! - просто мороз по коже прошёл. Никакими иными словами, кроме «Гелла и Бегемот», я описать эту пару не могу. Фото не будет: какие съемки в такой момент!
Впрочем, вечером я взялась перечитывать вовсе не «Мастера и Маргариту», а «Жизнь господина де Мольера». Очень её люблю.
А единственное, что мне хотелось бы оставить в Том Подъезде, - слова «Михаил Афанасьевич, спасибо!». Но уверена, что он это и так знает. Без всяких надписей.
Вот в субботу, например, прогулка была очень целенаправленная: к посольству Великобритании, к памятнику Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону. Он, этот памятник, говорят, желания исполняет: надо сесть на скамейку, потереть записную книжку доктора (ни в коем случае не трубку Холмса!), загадать желание и громко сказать: «Элементарно, Ватсон!» Желание моё было вполне конкретное и с определённым сроком исполнения, так что посмотрим, посмотрим.
А после мы двинулись через Новый Арбат, Новинский бульвар, площадь Восстания (ой, Кудринскую), Садовую-Кудринскую к Большой Садовой, 10 - Тому Самому Дому, тому самому двору. К дому с двором покоем, к подъезду с исписанными стенами, который раньше я видела только на фотографиях.
В этот вечер, к сожалению, в булгаковском дворе было какое-то «мероприятие»: с невнятной и не очень грамотной афишей, странными пионерско-артековскими кличами, торговлей окололитературными сувенирами… А вот подъезд действительно произвёл впечатление народной любви и народных же суеверий. Мне кажется, что цитат из «Мастера и Маргариты» и других произведений Михаила Афанасьевича, различных портретов его героев всё же больше, чем надписей в стиле «Киса и Ося были здесь» и «Хочу много денег/Хочу поступить в инстЕтут». Очень трогательно было встретить записи вроде «Мама и папа, я люблю вас», «Пусть все будут счастливы», «Хочу встретить своего Мастера».
В подъезде, конечно, много народу. Но вот таинственным образом оказалось так, что мы с подругой остались на целых двух лестничных маршах одни. И тут… открывается дверь, и выходит на площадку первого этажа дева брюнетка немыслимой строгости, элегантности и роста (особенно для меня). А рядом с ней идёт (чуть не написала «мыкается») пушистый и огромный чёрный кот. Они молча спускаются, дева почтительно открывает дверь и придерживает её, пока кот шествует во двор.
У меня - честное слово! - просто мороз по коже прошёл. Никакими иными словами, кроме «Гелла и Бегемот», я описать эту пару не могу. Фото не будет: какие съемки в такой момент!
Впрочем, вечером я взялась перечитывать вовсе не «Мастера и Маргариту», а «Жизнь господина де Мольера». Очень её люблю.
А единственное, что мне хотелось бы оставить в Том Подъезде, - слова «Михаил Афанасьевич, спасибо!». Но уверена, что он это и так знает. Без всяких надписей.