Ко Дню Памяти Катастрофы и Героизма Европейского Еврейства и о музее "Яд Вашем"
Все ли про то спето?
Все ли навек - с болью?
Слышишь, труба в гетто
Мертвых зовет к бою!
Пой же, труба, пой же,
Пой о моей Польше,
Пой о моей маме -
Там, в выгребной яме!..
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
Баллада о вечном огне
Александр Галич
Весь этот рассказ посвящается моим дорогим подругам Номи и Маргалит, да будет благословенна их память.
Наверно все это надо было написать давно, но как-то все откладывалось и откладывалось, потому что не хочется о грустном... Но может быть, когда я это напишу и мне станет легче...
Мое первое зримое воспоминание о Катастрофе относится к году 1976\7... Это было на организованной экскурсии в Литве... нас возили в сожженую фашистами литовскую деревню, на месте которой находится народный памятник: местные мастера собрались и создали мемориал из дерева. В деревне погибло около 200 человек. По дороге оттуда экскурсовод показал нам зеленое поле и сказал, что здесь было уничтоженно 500.000 евреев... и там не было даже камня...
Над просёлками листья - как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.
А евреи по небу серым облачком реют.
Их могил не отыщешь, кусая губу:
Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее,-
Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу.
И ни камня, ни песни от жидов не осталось,
Только ботиков детских игрушечный ряд.
Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость,
Ты послушай-ка лучше, что про них говорят.
А над шляхами листья - как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.
"ОСВЕНЦИМ"
© А.Городницкий.
Октябрь 1966
Один из самых потрясающих музеев Израиля это - "Яд Вашем". По силе духа, простоте и боли ему просто нет равных. Это очень жесткий и жестокий музей, без соплей и слез, просто комок стоит в горле от начала и до конца и при одном только воспоминании о нем... И желание создать памятник всем безымянным - погибшим 6и миллионам - вот что видит музей своей основной задачей.
Я никому не желаю зла. Не умею, не знаю, как это делается.
Я.Корчак "Дневник" (4 августа 1942 г.)
В этом музее нельзя фотографировать в павильонах, можно только на улице. Все фотографии тут мои, а так как мне хочется дать представление о музее и тем, кто там никогда не был, то я подобрала кое-какие видеклипы...
Это детский зал, который создан просто отражением одной свечки... там читают имена детей, погибших в Катастрофе...
Click to viewМне очень повезло - я еще застала в живых поколение переживших Катастрофу. Это были те, кто пережил ужас детьми, подростками. Они потеряли свои семьи, все связи с прошлым, после концентрационных лагерей и лагерей для перемещенных лиц, с номерами на руках, оказались в Израиле... Знаете, когда этот номер видишь в кино на экране или на руке знакомого или незнакомого человека, но на живой теплой коже, это совсем другое впечатление... Где-то что-то екает почему-то.
Их скоро и не останется совсем - нельзя прожить 2а века, за себя, своих родителей, своих сестер-братьев.
Они всегда рассказывают, что когда попали в Израиль, первое и острое их желание было доказать всем и вся, что они живы, что их нельзя уничтожить, желание создать свои семьи, родить детей и просто жить, раз им выпал такой потрясающий шанс....
Мои дорогие подруги Номи и Маргалит каждая поразному переживали этот траурный день. Маргалит включала телевизор и 24 часа смотрела все траурные передачи, показываемые в этот день (а это именно круглые сутки) и плакала...
Номи практически никогда не говорила о Катастрофе. Она даже своим детям о ней не рассказывала. Так ей было страшно туда возвращаться... Только в самые последние годы жизни она согласиласть записать на видео свои воспоминания для музея Яд Вашем".
Чем больше времени проходит с их смерти, тем мне больше их не хватает, этого живого звена, которое связывает нас всех с прошлым и не дает забыть весь ужас его...
Замечательный клип - экскурсия по новому Музею истории Катастрофы - очень советую посмотреть по линку - собственные материалы Яд Вашема невозможно вставить в пост. Он вообще без текста - все и так понятно.
סיור וירטואלי במוזיאון החדש לתולדות השואה ביד ושם
http://www.youtube.com/watch?v=m2DtkMU9fe0
Когда горело гетто,
Когда горело гетто,
Варшава изумлялась
Четыре дня подряд.
И было столько треска,
И было столько света,
И люди говорили:
- Клопы горят.
Гетто. 1943 год
А.Аронов
Нам уже не войти в поток вавилонских рек,
не построить дом - на восток окно, не навесить дверь,
не прибить мезузу для поцелуев - завет навек,
а в мезузе - божий глазок, что нас видел - тех...
Ни мезуз, ни губ не осталось там - схоронили всех.
Только летний день и без нас хорош и земля мила,
только сердце плачет, мается - то зола
жжет его от сожженных тел, их могил-полей,
где и мой отец...
Ах, на мне и кончается память и боль сердец,
и последний я, кто в печали склонён над ней -
дорогой золой невозвратных дней.
Мор испанский был - мир давно забыл,
как сжигали нас, гнали нас - не сыскать могил...
Позабудет также про времена
Польши, Венгрии, Румынии и Литвы...
Меч убийц - увы - до сих пор не сгнил.
О, общин святых имена - аромат вина,
а глаза ваши небо вобрало в свой
окоём, и вернулись на землю они росой
ночью звездной.
Сердце голубем сизым воркует, клюёт слова
среди злато-пурпурных лугов, где всегда права
тихо плачет над чашей тоски без дна
память-бездна...
Память-бездна...
Из Ури-Цви Гринберга
Перевёл Михаил Польский
Яд ва-Шем (Церемонии дня Катастрофы)
יד ושם טקס יום הזיכרון
До кубик- рубика, такая вот петрушка,
У нас в Европе была ещё игрушка,
От тропиков и до морей полярных
Она была из самых популярных,
Простая, без особенных затей-
Доступная и для собак, и для людей.
По правилам довольно немудрящим,
В такт танцевальным песенкам бодрящим
Шесть миллионов женщин и детей
А также стариков седобородых
Сошли на насыпь около путей,
Как будто бы приехали на отдых.
А чтоб никто из них не затерялся,
Учёные немецкие овчарки
Ходили по квартирам и подвалам,
По погребам и по вонючим ямам,
Отличным руководствуясь чутьём.
А после провожали их на поезд,
/Конечно только тех кто мог ходить,
А кто не мог, те говорили ПАС
И сразу выходили из игры/
А поезд по-немецки аккуратно
Уже стоял на рельсах под парами.
И машинист в своей спецовке чистой
Поглядывал тревожно на часы.
И торопясь жевал свой бутерброд,
Чтоб только не нарушить расписанья.
А тех собак науськивали немцы,
А также благородные поляки,
А также молчаливые эстонцы,
Высокие и стройные литовцы,
И скромные ребята белорусы
В застиранных, но вышитых рубашках,
И украинцы со своей горилкой
И песней безусловно мелодичной,
А также элегантные французы,
Медлительно - почтенные голландцы,
И дерзкие порывистые венгры,
Румыны с виноградными глазами,
И славные блондины - латыши.
И лишь одни упрямые датчане
Играть в игру такую отказались,
Ну да на них в том шуме и азарте
Внимания никто не обращал..
И красные вагоны для скота
Красивой длинной лентою катились
И оживляли сельские картины,
И озорные местные мальчишки
Махали вслед и весело кричали.
Неважно что. Ведь всё равно не слышно.
Шесть миллионов вышли из вагонов,
Шесть миллионов женщин и детей
Сошли на насыпь около путей
И сняли запылённую одежду,
И взяли за руки молитву и надежду,
Шесть миллионов женщин и детей
Все друг за дружкою пошли купаться в море
И весело резвиться на просторе.
И вот на этом месте, как ни жалко,
Кончается еврейская считалка,
Качается бездонная вода.
Кому считать теперь их? И когда?
Мы с головою в новой заварушке,
А там, глядишь, и новые игрушки.
И только в Яд Вашеме в темноте
Их до сих пор, их до сих пор считают
И списки бесконечные читают,
Не знаю только те или не те.
Но если бабку там мою упоминают,
И дочь её с трёхмесячным ребёнком,
В последний раз испачкавшим пелёнку,
Уже во рву в прохладной тесноте,
То значит те.
Игрушки
Абрам Соббакевич
Вечная им память...
יהי זכרונם ברוך