"СЛАВЬСЯ, СЛАВЬСЯ, НАШ РУССКИЙ ЦАРЬ!»
Я обещала написать продолжение поста «Нет, он не Сталин, он другой». Но не написала. Поехала на Кубу, писала о Кубе, потом ещё о чём-то… Потом ещё всякие дела образовались: конференция в Новосибирске, конец месяца. Даже странно, что никто не упрекнул меня в аморализме и двуличии: обещала и не сделала, не держу слова. Мало, что вешалки по тридцать баксов народу впариваю - обманываю его, народа, вполне законные ожидания. В самом деле, нехорошо выходит. Поэтому исправляюсь в меру возможности.
Если без политкорректных околичностей, нашему народу изо всех образов правления больше всего подходит самодержавие. Собственно, большинство глубоких политических мыслителей это понимали именно так. Не то, что самодержавие - наилучший образ правления всех времён и народов - вовсе нет. Лучшего образа правления для всех и навсегда - нет и быть не может. Но русскому народу и всем народам, которые объединил вокруг себя русский народ, лучше всего подходит именно самодержавие. Русский народ, такой, как он есть, а не такой, как придуман наскоро начитавшимися западных книжек интеллигентами, стремится именно к самодержавию - под разными масками и названиями. Константин Леонтьев когда-то писал, что русский народ только потому и подчиняется так-сяк власти, потому что люди власти в его представлении - слуги государевы. Не будет государя, - считал Леонтьев, - всё пойдёт прахом. Это он писал задолго до большевиков и всех революций.
“Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменою Государственного Устава ее она гибла и должна погибнуть, составленная из частей столь многих и разных, из коих всякая имеет свои особенные гражданские пользы. Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единство действия?» - писал один из глубочайших русских мыслителей и писателей - Н.М. Карамзин. Кстати, основоположник русского литературного языка, ежели кто не в курсе. Правда, за твёрдые монархические убеждения в советское время его из этой роли разжаловали, заменив Пушкиным, что по существу неправильно, зато более политкорректно: тот всё-таки оду «Вольность» сочинил, а Карамзин прославлял «необходимость самовластья и прелести кнута». Но это так, замечание по ходу.
Русское государство, да что там государство - русский народ достигал своих наибольших успехов в моменты самого крепкого самодержавия. А вот при всех попытках завести демократию - неизменно происходил конфуз. Что в 17-м году, что в 91-м. Последний привёл к распаду страны в мирное время и превращению её в данника Запада. Победа в Великой Отечественной войне, которая сейчас объявлена величайшим достижением нашего народа во все времена, - так вот эта победа была одержана при красной самодержавной монархии. А при правильной политкорректной демократии - сдали всё, что только могли. В мирное, повторюсь, время. Без единого выстрела. Под бурные продолжительные аплодисменты.
Если посмотреть на это дело без политкорректной предвзятости, которая велит считать демократию вселенским благом, то выходит вот что.
Тот или иной образ правления - не цель жизни. Ни отдельных личностей, ни народов. Цель жизни (отдельных людей и народов) - это творчество культуры, духовной и материальной. Образ правления - это некий механизм, пригодный тому или иному народу, и позволяющей ему достигать своих целей: строить дома, украшать землю, познавать природу и её законы, делать впечатляющие открытия, создавать прекрасные художественные произведения, увеличивать свой авторитет, влияние и признание в мире. Каждому народу годится свой образ правления.
Чтобы понять, кому какой - надо обратиться к истории. Недаром древние называли её «учительницей жизни» (historia est maestra vitae). Только не вообще к какой-то истории надо обратиться, а к своей собственной. Точно так, чтобы понять, что надо данному человеку для успеха, надо вспомнить: а при каких условиях он бывал наиболее результативен и продуктивен. И получатся странные вещи: одному лучше всего работать в коллективе, другому - в одиночку, третьему - в условиях жесточайшего цейтнота, четвёртым надо непременно руководить, пятый - не приемлет никакого начальства… Ровно то же самое и с народами - коллективными личностями.
Если данный народ достигает наибольших успехов под отеческой твёрдой рукой самодержавного государя и это положение не имеет исключений - наверное, это ему и нужно? Ну так, чисто логически…
Вот ведут разговоры о модернизации, инновациях - ну сами знаете. Воз, как известно, и ныне там. А вот теперь давайте вспомним, какие были в истории нашей страны модернизации. Самые известные - Петровская реформа и сталинская индустриализация. Та и другая осуществлены при мощной самодержавной монархии. Гулаг, говорите? Лесоповал? Верно. Но вот какая незадача: и самые большие интеллектуальные и духовные достижения падают на тот же период. Все советские и российские нобелевские лауреаты возникли именно в тот период или в силу инерции, накопленной в те ужасные времена. И с искусством аналогичная история. Жаль, но ничего не попишешь. Сходите как-нибудь в музей современного искусства на Петровку 25, посмотрите. После этого любое творение соцреализма, Налбандян какой-нибудь или Прянишников, - вам Рафаэлем покажется. Сегодня, между прочим, мне муж дал прочесть какой-то переводной рассказец, очень давний. И меня поразило качество перевода: сейчас так не переводят. Такое возможно было только под гнётом тоталитаризма.
Образ правления, наилучший для каждого народа, определяется не догматически, а практически. При каком он, народ, результативнее, тот ему и подходит. Универсального блага тут нет. Ещё Аристотель, отец политической науки, заметил, что у земледельческих народов демократия удаётся лучше, чем у скотоводческих. (А вообще он демократию не любил дурным, испорченным образом правления).
Государственный инстинкт русского народа подсказывает, что ему требуется самодержавный монарх. И он ищет этого монарха, государя там, где его нет. Он склонен наделять этой ролью первое лицо в государстве. В этом и наивность, и инстинктивное чувство того, что народу по-настоящему нужно. Иногда бывают просто смешные вещи. Сравнительно недавно я оказалась на новой станции метро в день её открытия (не на торжественном открытии, а просто так, вечером). Так вот там я случайно подслушала. Пожилая тётка удовлетворённо говорит свой товарке: «Ну, слава богу, построил Путин метро, сообразил наконец». Та отвечает: «Ну уж скорее Собянин». - «Что Собянин! - машет рукой первая тётка. - Все они под Путиным».
И я вспомнила Константина Леонтьева.
Когда народ наделяет не-царя свойствами государя, происходит что-то вроде того, как инкубаторские цыплята жмутся к искусственной «клуше». Или журавли летят за ненастоящим, механическим вожаком. Потребность есть, а удовлетворить её нет возможности, вот и находятся какие-то эрзацы.
На самом деле, царя у нас нет. Последним русским царём - по существу, в душе народа, был тов. Сталин. Грозный, строгий, но - царь. Хозяин земли русской. Отец народа. Дальше пошла сплошная безотцовщина.
Наилучшая метафора царя - отец. Собственно, в народе так и говорили: «царь-отец» (или «государыня-матушка»). Отцу не требуется никаких заслуг и никакого основания, чтобы руководить семьёй и пользоваться любовью и уважением детей. Он может быть недалёкого ума и не выдающихся талантов, но его право командовать - неоспоримо. Он не может править в свой карман, он не может уклониться от блага семьи, потому что он и есть семья. Царь и президент отличаются так же, как наёмный воспитатель от родного отца.
Метафора наёмного менеджера на посту главы государства - чрезвычайная нелепость и огромная опасность. Менеджер - это наёмный работник, пускай и высокого ранга, и он обладает всеми качествами наёмника. Менеджер не обладает личной преданностью, его легко может перекупить тот, кто дороже заплатит; и реально повседневно перекупает. Может наёмный менеджер и попытаться организовать свою контору, откусив кусочек от своей прежней фирмы - такое тоже сплошь да рядом бывает. Каждый читал объявления: «Требуется коммерческий директор (менеджер по продажам) со своей клиентской базой». Что это значит? Значит, что он придёт на новое место и будет уводить клиентов у своего прежнего работодателя, т.е. совершать вполне узаконенное, привычное, не наказуемое предательство. Для рынка это ничего, на рынке никто никакой преданности ни от кого и не ждёт, на рынке не зевай - не то обчистят, но не любые отношения и не между всеми людьми и не во всех обстоятельствах могут строиться по закону рынка.
Наш государственный инстинкт подсказывает нам построение государства в виде семьи. Мы скорее склонны починяться авторитету государя-отца, чем Закону (на законы и на Закон у нас все плюют - снизу доверху; с этим можно и нужно бороться, но победить нельзя, и нечего питать иллюзий). Семья управляется не формальными законами, не правом а - правдой, благом, любовью, справедливостью. Той самой «правдой», которую чрезвычайно трудно перевести на иностранные языки. Вот носителем этой правды-справедливости и является государь-отец. Он - выше закона. Он - источник закона. Таково наше русское чувство жизни. Русская правда, ежели угодно. Ничего нового в этом нет. «Широки натуры русские, / Нашей правды идеал / Не влезает в формы узкие/ Юридических начал» - этот юмористический стишок, пародирующий, а по существу почти дословно пересказывающий слова Константина Аксакова был написан больше ста лет назад. Народные инстинкты, психология, интегральное чувство жизни - всё это если и меняется, то очень медленно, а может, и вообще не меняется.
Я уж не говорю о нелепости избрания главного управляющего, положим, поместьем всеобщим голосованием кухарок, свинарок и конюхов. Главного управляющего, ведущего топ менеджера назначает собственник имущества - человек, как правило, опытный и тёртый. И то часто ошибается. А вы говорите - кухарки…
Уж как, помнится, стебались над якобы большевицкой формулой, что-де каждая кухарка должна уметь управлять государством. И проглядели вопиющий факт: в фундаменте, в основании любой демократии лежит идея, что кухарка может сделать нечто ещё более сложное, чем управлять. Она якобы способна осмысленно избрать того, кто способен управлять. При этом всем известно: для того, чтобы осмысленно выбрать того, кто будет делать нечто наилучшим образом, нужно самому уметь это делать плюс понимать, как эта сфера деятельности устроена, иметь, опыт, кругозор, интуицию… Демократия - это когда человек, сроду не управлявший ларьком, да и собой-то затрудняющийся управлять, имеет мнение о том, кому и как управлять государством и кому это следует поручить. Бердяев верно писал: «Почти чудовищно, как люди могли дойти до такого состояния сознания, что в мнении и воле большинства увидели источник и критерий правды и истины».
Недаром любая демократия - суть манипуляция. Самый факт наличия политтехнологий и то, что это признаётся законным и приемлемым, - уже неоспоримо свидетельствует: манипуляция.
Когда-то, году в 1987-88-ом, когда критика бюрократов, «партократов» и «административно-командной системы» достигла апогея - придумали избирать начальников собранием трудового коллектива. Чтоб была настоящая производственная демократия. Притом избирали не председателя артели, созданной этими же артельщиками, а руководителей довольно сложных подразделений. Это продлилось недолго, но не потому что осознали нелепость и отыграли назад. Просто организации начали расшатываться и разваливаться, а довершила процесс августовская революция 1991 г. и в особенности последующая приватизация.
Могут спросить: ну а к Путину-то какое это всё имеет отношение? Ответ: никакого. Он - наёмный менеджер. Ничего близко подобного Сталину в нём нет.
Государь никому не обязан своим положением. Он царь по определению. Ему не надо протыриваться к власти хитростью или даже доблестью - она, власть, ему дана изначально. Он - это и есть его страна. Он не зависит от тех, кто ему помог прийти к власти, он на своём месте - по определению. Путин это место завоевал. А потому обязан всем. Сначала был обязан «семье», которая его привела к власти, потом «своим», которых он «не сдаёт».
А знаете, что мне подумалось? Необычайное раздражение против Путина, которое многие испытывают, именно тем и объясняется, что он… не Сталин, не царь. Люди редко правильно понимают, чего именно им не хватает - собственно, для этого и существуют всякие там психоаналитики. Кажется, не хватает денег, а на самом деле - уважения. Кажется не хватает, жилплощади (вот была бы не двушка, а трёшка!), а на самом деле просто надоел муж - самое рядовое дело. Так и тут. Многие испытывают неосознанное разочарование, что не сумел он стать тем, чего от правителя ждёт русская душа. «Не сумел ты стать царём - так пропади ты пропадом», - говорят (не понимая этого) многие из протестующих. Им подсунули некие объяснения их недовольству: не так подсчитаны голоса, скоро введут цензуру. И они вроде согласны: да, да, именно это их возмущает. А на самом деле возмущает и тревожит их вовсе не это. А - безотцовщина, брошенность, бесцельность и бессмыслие нашей государственной жизни. Но таких слов нет в их лексиконе. И Путин тут решительно не при чём.
Если без политкорректных околичностей, нашему народу изо всех образов правления больше всего подходит самодержавие. Собственно, большинство глубоких политических мыслителей это понимали именно так. Не то, что самодержавие - наилучший образ правления всех времён и народов - вовсе нет. Лучшего образа правления для всех и навсегда - нет и быть не может. Но русскому народу и всем народам, которые объединил вокруг себя русский народ, лучше всего подходит именно самодержавие. Русский народ, такой, как он есть, а не такой, как придуман наскоро начитавшимися западных книжек интеллигентами, стремится именно к самодержавию - под разными масками и названиями. Константин Леонтьев когда-то писал, что русский народ только потому и подчиняется так-сяк власти, потому что люди власти в его представлении - слуги государевы. Не будет государя, - считал Леонтьев, - всё пойдёт прахом. Это он писал задолго до большевиков и всех революций.
“Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменою Государственного Устава ее она гибла и должна погибнуть, составленная из частей столь многих и разных, из коих всякая имеет свои особенные гражданские пользы. Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единство действия?» - писал один из глубочайших русских мыслителей и писателей - Н.М. Карамзин. Кстати, основоположник русского литературного языка, ежели кто не в курсе. Правда, за твёрдые монархические убеждения в советское время его из этой роли разжаловали, заменив Пушкиным, что по существу неправильно, зато более политкорректно: тот всё-таки оду «Вольность» сочинил, а Карамзин прославлял «необходимость самовластья и прелести кнута». Но это так, замечание по ходу.
Русское государство, да что там государство - русский народ достигал своих наибольших успехов в моменты самого крепкого самодержавия. А вот при всех попытках завести демократию - неизменно происходил конфуз. Что в 17-м году, что в 91-м. Последний привёл к распаду страны в мирное время и превращению её в данника Запада. Победа в Великой Отечественной войне, которая сейчас объявлена величайшим достижением нашего народа во все времена, - так вот эта победа была одержана при красной самодержавной монархии. А при правильной политкорректной демократии - сдали всё, что только могли. В мирное, повторюсь, время. Без единого выстрела. Под бурные продолжительные аплодисменты.
Если посмотреть на это дело без политкорректной предвзятости, которая велит считать демократию вселенским благом, то выходит вот что.
Тот или иной образ правления - не цель жизни. Ни отдельных личностей, ни народов. Цель жизни (отдельных людей и народов) - это творчество культуры, духовной и материальной. Образ правления - это некий механизм, пригодный тому или иному народу, и позволяющей ему достигать своих целей: строить дома, украшать землю, познавать природу и её законы, делать впечатляющие открытия, создавать прекрасные художественные произведения, увеличивать свой авторитет, влияние и признание в мире. Каждому народу годится свой образ правления.
Чтобы понять, кому какой - надо обратиться к истории. Недаром древние называли её «учительницей жизни» (historia est maestra vitae). Только не вообще к какой-то истории надо обратиться, а к своей собственной. Точно так, чтобы понять, что надо данному человеку для успеха, надо вспомнить: а при каких условиях он бывал наиболее результативен и продуктивен. И получатся странные вещи: одному лучше всего работать в коллективе, другому - в одиночку, третьему - в условиях жесточайшего цейтнота, четвёртым надо непременно руководить, пятый - не приемлет никакого начальства… Ровно то же самое и с народами - коллективными личностями.
Если данный народ достигает наибольших успехов под отеческой твёрдой рукой самодержавного государя и это положение не имеет исключений - наверное, это ему и нужно? Ну так, чисто логически…
Вот ведут разговоры о модернизации, инновациях - ну сами знаете. Воз, как известно, и ныне там. А вот теперь давайте вспомним, какие были в истории нашей страны модернизации. Самые известные - Петровская реформа и сталинская индустриализация. Та и другая осуществлены при мощной самодержавной монархии. Гулаг, говорите? Лесоповал? Верно. Но вот какая незадача: и самые большие интеллектуальные и духовные достижения падают на тот же период. Все советские и российские нобелевские лауреаты возникли именно в тот период или в силу инерции, накопленной в те ужасные времена. И с искусством аналогичная история. Жаль, но ничего не попишешь. Сходите как-нибудь в музей современного искусства на Петровку 25, посмотрите. После этого любое творение соцреализма, Налбандян какой-нибудь или Прянишников, - вам Рафаэлем покажется. Сегодня, между прочим, мне муж дал прочесть какой-то переводной рассказец, очень давний. И меня поразило качество перевода: сейчас так не переводят. Такое возможно было только под гнётом тоталитаризма.
Образ правления, наилучший для каждого народа, определяется не догматически, а практически. При каком он, народ, результативнее, тот ему и подходит. Универсального блага тут нет. Ещё Аристотель, отец политической науки, заметил, что у земледельческих народов демократия удаётся лучше, чем у скотоводческих. (А вообще он демократию не любил дурным, испорченным образом правления).
Государственный инстинкт русского народа подсказывает, что ему требуется самодержавный монарх. И он ищет этого монарха, государя там, где его нет. Он склонен наделять этой ролью первое лицо в государстве. В этом и наивность, и инстинктивное чувство того, что народу по-настоящему нужно. Иногда бывают просто смешные вещи. Сравнительно недавно я оказалась на новой станции метро в день её открытия (не на торжественном открытии, а просто так, вечером). Так вот там я случайно подслушала. Пожилая тётка удовлетворённо говорит свой товарке: «Ну, слава богу, построил Путин метро, сообразил наконец». Та отвечает: «Ну уж скорее Собянин». - «Что Собянин! - машет рукой первая тётка. - Все они под Путиным».
И я вспомнила Константина Леонтьева.
Когда народ наделяет не-царя свойствами государя, происходит что-то вроде того, как инкубаторские цыплята жмутся к искусственной «клуше». Или журавли летят за ненастоящим, механическим вожаком. Потребность есть, а удовлетворить её нет возможности, вот и находятся какие-то эрзацы.
На самом деле, царя у нас нет. Последним русским царём - по существу, в душе народа, был тов. Сталин. Грозный, строгий, но - царь. Хозяин земли русской. Отец народа. Дальше пошла сплошная безотцовщина.
Наилучшая метафора царя - отец. Собственно, в народе так и говорили: «царь-отец» (или «государыня-матушка»). Отцу не требуется никаких заслуг и никакого основания, чтобы руководить семьёй и пользоваться любовью и уважением детей. Он может быть недалёкого ума и не выдающихся талантов, но его право командовать - неоспоримо. Он не может править в свой карман, он не может уклониться от блага семьи, потому что он и есть семья. Царь и президент отличаются так же, как наёмный воспитатель от родного отца.
Метафора наёмного менеджера на посту главы государства - чрезвычайная нелепость и огромная опасность. Менеджер - это наёмный работник, пускай и высокого ранга, и он обладает всеми качествами наёмника. Менеджер не обладает личной преданностью, его легко может перекупить тот, кто дороже заплатит; и реально повседневно перекупает. Может наёмный менеджер и попытаться организовать свою контору, откусив кусочек от своей прежней фирмы - такое тоже сплошь да рядом бывает. Каждый читал объявления: «Требуется коммерческий директор (менеджер по продажам) со своей клиентской базой». Что это значит? Значит, что он придёт на новое место и будет уводить клиентов у своего прежнего работодателя, т.е. совершать вполне узаконенное, привычное, не наказуемое предательство. Для рынка это ничего, на рынке никто никакой преданности ни от кого и не ждёт, на рынке не зевай - не то обчистят, но не любые отношения и не между всеми людьми и не во всех обстоятельствах могут строиться по закону рынка.
Наш государственный инстинкт подсказывает нам построение государства в виде семьи. Мы скорее склонны починяться авторитету государя-отца, чем Закону (на законы и на Закон у нас все плюют - снизу доверху; с этим можно и нужно бороться, но победить нельзя, и нечего питать иллюзий). Семья управляется не формальными законами, не правом а - правдой, благом, любовью, справедливостью. Той самой «правдой», которую чрезвычайно трудно перевести на иностранные языки. Вот носителем этой правды-справедливости и является государь-отец. Он - выше закона. Он - источник закона. Таково наше русское чувство жизни. Русская правда, ежели угодно. Ничего нового в этом нет. «Широки натуры русские, / Нашей правды идеал / Не влезает в формы узкие/ Юридических начал» - этот юмористический стишок, пародирующий, а по существу почти дословно пересказывающий слова Константина Аксакова был написан больше ста лет назад. Народные инстинкты, психология, интегральное чувство жизни - всё это если и меняется, то очень медленно, а может, и вообще не меняется.
Я уж не говорю о нелепости избрания главного управляющего, положим, поместьем всеобщим голосованием кухарок, свинарок и конюхов. Главного управляющего, ведущего топ менеджера назначает собственник имущества - человек, как правило, опытный и тёртый. И то часто ошибается. А вы говорите - кухарки…
Уж как, помнится, стебались над якобы большевицкой формулой, что-де каждая кухарка должна уметь управлять государством. И проглядели вопиющий факт: в фундаменте, в основании любой демократии лежит идея, что кухарка может сделать нечто ещё более сложное, чем управлять. Она якобы способна осмысленно избрать того, кто способен управлять. При этом всем известно: для того, чтобы осмысленно выбрать того, кто будет делать нечто наилучшим образом, нужно самому уметь это делать плюс понимать, как эта сфера деятельности устроена, иметь, опыт, кругозор, интуицию… Демократия - это когда человек, сроду не управлявший ларьком, да и собой-то затрудняющийся управлять, имеет мнение о том, кому и как управлять государством и кому это следует поручить. Бердяев верно писал: «Почти чудовищно, как люди могли дойти до такого состояния сознания, что в мнении и воле большинства увидели источник и критерий правды и истины».
Недаром любая демократия - суть манипуляция. Самый факт наличия политтехнологий и то, что это признаётся законным и приемлемым, - уже неоспоримо свидетельствует: манипуляция.
Когда-то, году в 1987-88-ом, когда критика бюрократов, «партократов» и «административно-командной системы» достигла апогея - придумали избирать начальников собранием трудового коллектива. Чтоб была настоящая производственная демократия. Притом избирали не председателя артели, созданной этими же артельщиками, а руководителей довольно сложных подразделений. Это продлилось недолго, но не потому что осознали нелепость и отыграли назад. Просто организации начали расшатываться и разваливаться, а довершила процесс августовская революция 1991 г. и в особенности последующая приватизация.
Могут спросить: ну а к Путину-то какое это всё имеет отношение? Ответ: никакого. Он - наёмный менеджер. Ничего близко подобного Сталину в нём нет.
Государь никому не обязан своим положением. Он царь по определению. Ему не надо протыриваться к власти хитростью или даже доблестью - она, власть, ему дана изначально. Он - это и есть его страна. Он не зависит от тех, кто ему помог прийти к власти, он на своём месте - по определению. Путин это место завоевал. А потому обязан всем. Сначала был обязан «семье», которая его привела к власти, потом «своим», которых он «не сдаёт».
А знаете, что мне подумалось? Необычайное раздражение против Путина, которое многие испытывают, именно тем и объясняется, что он… не Сталин, не царь. Люди редко правильно понимают, чего именно им не хватает - собственно, для этого и существуют всякие там психоаналитики. Кажется, не хватает денег, а на самом деле - уважения. Кажется не хватает, жилплощади (вот была бы не двушка, а трёшка!), а на самом деле просто надоел муж - самое рядовое дело. Так и тут. Многие испытывают неосознанное разочарование, что не сумел он стать тем, чего от правителя ждёт русская душа. «Не сумел ты стать царём - так пропади ты пропадом», - говорят (не понимая этого) многие из протестующих. Им подсунули некие объяснения их недовольству: не так подсчитаны голоса, скоро введут цензуру. И они вроде согласны: да, да, именно это их возмущает. А на самом деле возмущает и тревожит их вовсе не это. А - безотцовщина, брошенность, бесцельность и бессмыслие нашей государственной жизни. Но таких слов нет в их лексиконе. И Путин тут решительно не при чём.