ЧТО НАМ ДАЛА ОТКРЫТОСТЬ ЗАПАДУ? Юбилейное. часть 3.
Мы превратились в колониальную страну. Ведь колониальная страна эпохи неоколониализма - это не обязательно (и даже не желательно) страна, утратившая государственный суверенитет. Главный признак колониальности - один: колония - это страна, вывозящее сырьё и ввозящая готовые изделия. Колонии, собственно, и нужны метрополиям для этих двух вещей; остальное - по возможности. Когда-то англичане брутально запрещали в своих колониях учреждать предприятия обрабатывающей промышленности (кроме производства дёгтя и мачт, необходимых им для мореплавания), чтобы продавать свои промышленные изделия. Точно так же поступали португальцы в Бразилии. Будучи недавно в Рио де Жанейро слышала такую баснословную историю: в эпоху колониализма красивые чугунные решётки, которые использовали для украшения домов ценились на вес золота и дороже: своего производства в Бразилии не было, и их привозили через океан из Португалии. Вот что означает колониализм - экономически.
В эпоху НЕОколониализма ничего запрещать не надо: достаточно менее развитому объединиться с более развитым, войти в европейский дом, семью цивилизованных народов и как там это ещё называется и начать свободно конкурировать на новом глобальном поле, а там всё доделает «невидимая рука рынка». На рубеже 18 и 19 века, в эпоху расцвета английского колониализма, очень кстати явился Давид Рикардо с учением об относительных преимуществах. Это учение, которое сегодня проходят студенты в рамках «экономикса», как раз и закрепляла колониальное положение неразвитых стран. Вполне понятно, что в неолиберализме это учение пережило ренессанс. Давид Рикардо вообще был довольно импозантной личностью, очень подходящей для своей роли. Португальский еврей, нашедший второе отечество в Англии, космополит, биржевый игрок, сколотивший этим делом большое состояние. Кому как не такому человеку было создать учение, закрепляющее и санкционирующее от имени науки высасывание ресурсов из колоний? Сегодня учение об универсальной благотворности глобализации, тотального обмена всех со всеми, открытости, неограниченной свободной конкуренции играет ту же роль - санкционирует от имени науки высасывание ресурсов более сильным из более слабого. Да собственно этот слабый и сам превращается в ресурс на прокорм сильному. Когда-то известный историк Бродель писал, на основании вдумчивого исследования, что Запад построил себяв высокой степени из материала колоний.
Мы же во главе с нашей интеллигенцией радостно приветствовали превращение собственной страны в колонию Запада. Мало того - мы требовали, чтобы «процесс пошёл» как можно быстрее. (Сегодня того же требуют наши украинские братья на Евромайдане). И он, процесс, пошёл. Превращение экономики собственной страны в колониальную мы, люди вроде образованные, знающие, понимающие, восторженно приветствовали. Почему? Да потому что мы были духовной колонией Запада. Вернее, ею была подавляющая часть нашей интеллигенции, умственная часть народа. Слушать западную музыку, читать западные книги, думать западные мысли - всё это было давним интеллигентским обычаем. Будучи духовной колонией, мы с дивной лёгкостью стали колонией физической. Это лишний раз доказывает известное: настойчивое и многолетнее желание в конце концов осуществляется. В нашей интеллигенции, словно до времени молчащая зараза, жила эта любовь к колониальному положению, неосознанное (а в ком-то и осознанное) стремление к нему. В книжке забавного писателя Никонова о Наполеоне есть пассаж: напрасно, - говорит Никонов, - победили Наполеона; завоевал бы он Россию, было б лучше, высшая цивилизация покорила бы низшую. Подобный образ мышления не нов, просто теперь его излагают в книжках, а раньше он бытовал разве что в фольклоре. Например, в анекдоте эпохи позднего Брежнева. Стоят ветераны у пивного ларька. «Эх, зря мы немцев разгромили, победили б они - пили бы теперь баварское». Моя приятельница даже во сне иногда видит что-то вроде оккупации России силами НАТО.
И вот что интересно, простой народ как раз относится к Западу насторожённо, не враждебно - именно насторожённо. А интеллигенция, умственная прослойка, «голова» народа, так сказать «мозг нации» не имела и не имеет никакого иммунитета против чего бы то ни было, идущего с Запада. Помню, в 90-х годах меня именно простые люди, колхозники (в прямом смысле), расспрашивали: а не повредят ли нам эти совместные предприятия? С чего это им вкладывать деньги в нашу промышленность? Что хорошего, если они будут вывозить прибыль? Я тогда разделяла общеинтеллигентский восторг перед этими самыми предприятиями и даже активно участвовала в их создании. У меня не было и тени сомнения в общей благотворности процесса. Сомневающиеся казались мне совковыми лошками, не сумевшими встроиться в новую жизнь и вступить на светлый путь.
Аналогичная история сейчас разворачивается на Украине. Они тоже хотят пойти в услужение Западу. Они готовы, согласны. Им даже кажется, что из какой-то необъяснимой филантропии их туда манят и подталкивают.
Открывшись Западу, мы не просто потеряли свою промышленность. В конце концов заводы и фабрики можно разбомбить и построить новые: во время войны так и было (впрочем, масштабы разрушения были меньше). Мы словно сбросили с себя тяготы самостоятельного существования и самообеспечения. У нас вроде бы существует какая-то наука и промышленность: полагается ведь благоустроенному государству иметь науку и промышленность. Но ежели случается нужда в чём-то по-настоящему важном, практическом - тут непременно обращаются к иностранцам. И то сказать, чего самим корячиться, когда можно купить, и дело с концом. С начала капитализма у нас строили турки, проектировали итальянцы, работают сейчас узбеки и таджки. А мы, дорогие россияне? Да так как-то, расселись по офисам, освоили амбициозную профессию дизайнера или на худой случай безработного, кому повезло - пристроились в консалтинг, советы давать. В своих делах мы оказались как-то не при делах. Лишними как-то оказались. Время от времени мы ритуально призываем друг друга слезть с нефтяной иглы, но оказываемся всё больше и больше ни при чём.
Есть разные объяснения и обоснования такого положения: и климат плохой, и рабочая сила окажется дорогая, и отстали мы капитально. Но как говорят научные работники из окружения моего мужа: дайте мне факт, а уж объяснение я всегда найду. Что касается научной и технической отсталости, то мы погружаемся в неё всё больше и больше. Скоро и об отсталости говорить не придётся: мы окажемся вне современного контекста. И это под неумолчный бубнёж про ино- и нано-.
Мы вообще перестали делать что-либо - от большого и важного до пустяков. Мы не выводим больше сортов растений и пород скота. Зачем? Можно купить, они этим занимаются, а у нас НИИ загнулись, то, сё - ну, знаете, что говорят в подобных случаях. В Москве есть несколько стейк-хаусов, где подают неплохую говядину. Так её привозят из Аргентины! Нет у нас говядины. Любой сельхозник объяснит, почему. Пород нет. А почему? Да так как-то… Привести легче.
Есть в Москве такая милая услуга: сшить пиджак. Наши портные не способны. С тебя снимают мерки и шлют в Англию и Италию. Потом оттуда присылают полуфабрикат для примерки. Потом снова отсылают за границу, потом опять. Наконец пиджак, ценою в шубу, - готов. Говорят, вся процедура занимает месяца три.
А зачем корячиться?
Вот упал самолёт в Казани. Разговоров много, и вот что оказалось, в числе прочего: остро не хватает лётчиков. И зарабатывают они прилично, а вот не идут мальчишки в лётчики. Почему? Да так как-то… Всё это тоже опосредованное следствие нашей открытости Западу: мы как народ, как коллективная личность, свалили с себя все обязанности.
Мыслительные обязанности мы, похоже, свалили с себя ещё раньше. Мы даже не пытаемся думать о своей жизни, так сказать, на русском языке. Мы кое-как приспосабливаем понятия экономикса или западной правовой доктрины к нашим условиям. И, естественно, находим, что у нас тут всё неправильно. А может, неправильная, неподходящая понятийная сетка, которую мы набрасываем на нашу действительность? Об этом редко кто задумывается. Оно и понятно: мышлением у нас заведует интеллигенция, а она чаще всего прозападная.
Правда, в последнее время стала пробиваться слабенькая тенденция - попытаться начать думать своей головой. Недавно меня пригласили выступить в финансовом университете на запланированном там заседании, посвящённом возвращению политэкономии. Вернее сказать, не самому возвращению, а только лишь желательности такого возвращения - так что это ещё очень-очень дальние подступы. Притом и возвращать-то нечего: нашу политэкономию ещё надо создать. Думая своим умом, а не пытаясь списать у соседа, как двоечник контрольную. Это особенно трудно и неприятно, особенно в теперешнем состоянии сознания. Но самый факт созыва такого совещания - очень хороший признак. Непременно приму участие и напишу, что там будет. (Это запланировано на середину января, так что у меня будет ещё время подготовиться).
В следующий раз я напишу о том, что было сто лет назад. Тогда, накануне революции стояли очень сходные вопросы. Часть этих вопросов жестоко, но результативно разрешила революция. Но об этом в следующий раз.
В эпоху НЕОколониализма ничего запрещать не надо: достаточно менее развитому объединиться с более развитым, войти в европейский дом, семью цивилизованных народов и как там это ещё называется и начать свободно конкурировать на новом глобальном поле, а там всё доделает «невидимая рука рынка». На рубеже 18 и 19 века, в эпоху расцвета английского колониализма, очень кстати явился Давид Рикардо с учением об относительных преимуществах. Это учение, которое сегодня проходят студенты в рамках «экономикса», как раз и закрепляла колониальное положение неразвитых стран. Вполне понятно, что в неолиберализме это учение пережило ренессанс. Давид Рикардо вообще был довольно импозантной личностью, очень подходящей для своей роли. Португальский еврей, нашедший второе отечество в Англии, космополит, биржевый игрок, сколотивший этим делом большое состояние. Кому как не такому человеку было создать учение, закрепляющее и санкционирующее от имени науки высасывание ресурсов из колоний? Сегодня учение об универсальной благотворности глобализации, тотального обмена всех со всеми, открытости, неограниченной свободной конкуренции играет ту же роль - санкционирует от имени науки высасывание ресурсов более сильным из более слабого. Да собственно этот слабый и сам превращается в ресурс на прокорм сильному. Когда-то известный историк Бродель писал, на основании вдумчивого исследования, что Запад построил себяв высокой степени из материала колоний.
Мы же во главе с нашей интеллигенцией радостно приветствовали превращение собственной страны в колонию Запада. Мало того - мы требовали, чтобы «процесс пошёл» как можно быстрее. (Сегодня того же требуют наши украинские братья на Евромайдане). И он, процесс, пошёл. Превращение экономики собственной страны в колониальную мы, люди вроде образованные, знающие, понимающие, восторженно приветствовали. Почему? Да потому что мы были духовной колонией Запада. Вернее, ею была подавляющая часть нашей интеллигенции, умственная часть народа. Слушать западную музыку, читать западные книги, думать западные мысли - всё это было давним интеллигентским обычаем. Будучи духовной колонией, мы с дивной лёгкостью стали колонией физической. Это лишний раз доказывает известное: настойчивое и многолетнее желание в конце концов осуществляется. В нашей интеллигенции, словно до времени молчащая зараза, жила эта любовь к колониальному положению, неосознанное (а в ком-то и осознанное) стремление к нему. В книжке забавного писателя Никонова о Наполеоне есть пассаж: напрасно, - говорит Никонов, - победили Наполеона; завоевал бы он Россию, было б лучше, высшая цивилизация покорила бы низшую. Подобный образ мышления не нов, просто теперь его излагают в книжках, а раньше он бытовал разве что в фольклоре. Например, в анекдоте эпохи позднего Брежнева. Стоят ветераны у пивного ларька. «Эх, зря мы немцев разгромили, победили б они - пили бы теперь баварское». Моя приятельница даже во сне иногда видит что-то вроде оккупации России силами НАТО.
И вот что интересно, простой народ как раз относится к Западу насторожённо, не враждебно - именно насторожённо. А интеллигенция, умственная прослойка, «голова» народа, так сказать «мозг нации» не имела и не имеет никакого иммунитета против чего бы то ни было, идущего с Запада. Помню, в 90-х годах меня именно простые люди, колхозники (в прямом смысле), расспрашивали: а не повредят ли нам эти совместные предприятия? С чего это им вкладывать деньги в нашу промышленность? Что хорошего, если они будут вывозить прибыль? Я тогда разделяла общеинтеллигентский восторг перед этими самыми предприятиями и даже активно участвовала в их создании. У меня не было и тени сомнения в общей благотворности процесса. Сомневающиеся казались мне совковыми лошками, не сумевшими встроиться в новую жизнь и вступить на светлый путь.
Аналогичная история сейчас разворачивается на Украине. Они тоже хотят пойти в услужение Западу. Они готовы, согласны. Им даже кажется, что из какой-то необъяснимой филантропии их туда манят и подталкивают.
Открывшись Западу, мы не просто потеряли свою промышленность. В конце концов заводы и фабрики можно разбомбить и построить новые: во время войны так и было (впрочем, масштабы разрушения были меньше). Мы словно сбросили с себя тяготы самостоятельного существования и самообеспечения. У нас вроде бы существует какая-то наука и промышленность: полагается ведь благоустроенному государству иметь науку и промышленность. Но ежели случается нужда в чём-то по-настоящему важном, практическом - тут непременно обращаются к иностранцам. И то сказать, чего самим корячиться, когда можно купить, и дело с концом. С начала капитализма у нас строили турки, проектировали итальянцы, работают сейчас узбеки и таджки. А мы, дорогие россияне? Да так как-то, расселись по офисам, освоили амбициозную профессию дизайнера или на худой случай безработного, кому повезло - пристроились в консалтинг, советы давать. В своих делах мы оказались как-то не при делах. Лишними как-то оказались. Время от времени мы ритуально призываем друг друга слезть с нефтяной иглы, но оказываемся всё больше и больше ни при чём.
Есть разные объяснения и обоснования такого положения: и климат плохой, и рабочая сила окажется дорогая, и отстали мы капитально. Но как говорят научные работники из окружения моего мужа: дайте мне факт, а уж объяснение я всегда найду. Что касается научной и технической отсталости, то мы погружаемся в неё всё больше и больше. Скоро и об отсталости говорить не придётся: мы окажемся вне современного контекста. И это под неумолчный бубнёж про ино- и нано-.
Мы вообще перестали делать что-либо - от большого и важного до пустяков. Мы не выводим больше сортов растений и пород скота. Зачем? Можно купить, они этим занимаются, а у нас НИИ загнулись, то, сё - ну, знаете, что говорят в подобных случаях. В Москве есть несколько стейк-хаусов, где подают неплохую говядину. Так её привозят из Аргентины! Нет у нас говядины. Любой сельхозник объяснит, почему. Пород нет. А почему? Да так как-то… Привести легче.
Есть в Москве такая милая услуга: сшить пиджак. Наши портные не способны. С тебя снимают мерки и шлют в Англию и Италию. Потом оттуда присылают полуфабрикат для примерки. Потом снова отсылают за границу, потом опять. Наконец пиджак, ценою в шубу, - готов. Говорят, вся процедура занимает месяца три.
А зачем корячиться?
Вот упал самолёт в Казани. Разговоров много, и вот что оказалось, в числе прочего: остро не хватает лётчиков. И зарабатывают они прилично, а вот не идут мальчишки в лётчики. Почему? Да так как-то… Всё это тоже опосредованное следствие нашей открытости Западу: мы как народ, как коллективная личность, свалили с себя все обязанности.
Мыслительные обязанности мы, похоже, свалили с себя ещё раньше. Мы даже не пытаемся думать о своей жизни, так сказать, на русском языке. Мы кое-как приспосабливаем понятия экономикса или западной правовой доктрины к нашим условиям. И, естественно, находим, что у нас тут всё неправильно. А может, неправильная, неподходящая понятийная сетка, которую мы набрасываем на нашу действительность? Об этом редко кто задумывается. Оно и понятно: мышлением у нас заведует интеллигенция, а она чаще всего прозападная.
Правда, в последнее время стала пробиваться слабенькая тенденция - попытаться начать думать своей головой. Недавно меня пригласили выступить в финансовом университете на запланированном там заседании, посвящённом возвращению политэкономии. Вернее сказать, не самому возвращению, а только лишь желательности такого возвращения - так что это ещё очень-очень дальние подступы. Притом и возвращать-то нечего: нашу политэкономию ещё надо создать. Думая своим умом, а не пытаясь списать у соседа, как двоечник контрольную. Это особенно трудно и неприятно, особенно в теперешнем состоянии сознания. Но самый факт созыва такого совещания - очень хороший признак. Непременно приму участие и напишу, что там будет. (Это запланировано на середину января, так что у меня будет ещё время подготовиться).
В следующий раз я напишу о том, что было сто лет назад. Тогда, накануне революции стояли очень сходные вопросы. Часть этих вопросов жестоко, но результативно разрешила революция. Но об этом в следующий раз.