Об атмосфере подозрительности и нервных наркомвнудельцах
Алекс тут в каментах решил побыть "адвокатом дьявола". Дескать, атмосфера подозрительности имела свои основания, и если кругом враги, то просто уверенность населения в том, что будут неибежно гадить и шпионить, возникла сама собой. Не знаю правда тогда, для кого писались офигительные истории типа той, из прошлого поста. А писались они, в расчете на определенную возрастную аудиторию, и в "Пионерке", и в "Комсомолке", и во взрослых серьезных изданиях. Потому что население надо воспитывать в определенном ключе. И после таких историй абсолютно очевидно, что довлатовский вопрос "Кто написал четыре миллиона доносов?", за которым сталинисты отчаянно пытаются спрятать усатый портрет Солнцеликого, который ни в чем не виноват, заведомомо глуп.
Доносы писали всегда. Берем, допустим, статистику. За период с 1921 по 1929 годы органами ВЧК-ОГПУ были арестованы 1004956 человек. В том числе за контрреволюционные преступления - 590146. Цифра внушительная. Но понятная. Просто потому что это действительно было время политического бандитизма. Время реального контрреволюционного подполья. Время, когда в изобилии шарились по глухим местам белогвардейские недобитки. Время, когда комсомольского активиста в деревне могли подождать вечером и избить до полусмерти, как нашисты Кашина, кулацкие сыновья. Время, когда в окно сельсовета могла залететь не только пуля, но и что потяжелее. Но вот ведь какое дело: из этого количества арестованных были осуждены 208863 человек. Около 1/5. Это все идет от общего числа, как я понял из справки. Приговорены, опять же, из общего числа, к высшей мере - 22391 человек. То есть ВЧК была структурой несовершенной, но в целом сравнительно гуманной - схватив невиновного и проверив, она его отпускала. Четыре пятых брошенных в застенки кровавой чеки были отпущены с миром. И у меня поэтому нет оснований утверждать, что в этот период допускались массовые несправедливости или применялись массово пытки - просто потому что тогда число осужденных было бы куда выше.
Теперь смотрим другой период - в 1937-1938 годах из 1575259 арестованных осуждены были 1344923 человека, причем 681692 человека были приговорены к расстрелу. 85 процентов - "коэфициент полезного действия". При этом 43 процента арестованных сочтены настолько опасными для общества, что потребовалось их незамедлительно уничтожить. Если чекисты образца двадцатых шерстили бывших и нелояльных, то сталинские НКВДшники уничтожали в основном партийцев. Причем чаще всего - абсолютно лояльных. Иначе очень плохо сочетаются два утверждения сталинистов: первое - что оппозиция двадцатых годов имела не более трех-четырех процентов сторонников, и второе - что репрессированные в тридцатые годы коммунисты (это около половины партии, причем половина же репрессированных была расстреляна) были, за небольшими исключениями "перегибов", все как один - террористы, японские шпионы и отравители с 1918 года. Собственно, за все время Большого Террора практически никто не сопротивлялся работникам НКВД с жертвами среди них. Из военачальников Кутяков только, кажется, открыл стрельбу, но после разговора с Ворошиловым сдался. Кто-то из руководящих работников НКВД на Дальнем Востоке сбежал к японцам. Но вот такого, чтобы расстрелять опергруппу к чертям - такого не было. Притом что это не представляло особых трудностей на самом деле - сталинские холуи в принципе не были готовы к сопротивлению, прекрасно понимая, что арестовывают заведомом невиновных. Чекист двадцатых, идущий на задержание бандита, рисковал получить пулю в лоб, поэтому и настрой у него был соответствующий. Толстомордый ежовский костолом не рисковал вообще ничем.
То есть не было никакой "сложной обстановки", которая бы могла оправдать или хотя бы объяснить эту эпическую гекатомбу. Не было и "настроения" соответствующего - настроение создавалось централизованно, прессой. Не было, разумеется, и злодеев-авантюристов, обманувших доверие товарища Сталина и вышедших из-под контроля. А то, что было - не имело никакого отношения к защите страны от врагов - что внешних, что внутренних. Как-то так.
Доносы писали всегда. Берем, допустим, статистику. За период с 1921 по 1929 годы органами ВЧК-ОГПУ были арестованы 1004956 человек. В том числе за контрреволюционные преступления - 590146. Цифра внушительная. Но понятная. Просто потому что это действительно было время политического бандитизма. Время реального контрреволюционного подполья. Время, когда в изобилии шарились по глухим местам белогвардейские недобитки. Время, когда комсомольского активиста в деревне могли подождать вечером и избить до полусмерти, как нашисты Кашина, кулацкие сыновья. Время, когда в окно сельсовета могла залететь не только пуля, но и что потяжелее. Но вот ведь какое дело: из этого количества арестованных были осуждены 208863 человек. Около 1/5. Это все идет от общего числа, как я понял из справки. Приговорены, опять же, из общего числа, к высшей мере - 22391 человек. То есть ВЧК была структурой несовершенной, но в целом сравнительно гуманной - схватив невиновного и проверив, она его отпускала. Четыре пятых брошенных в застенки кровавой чеки были отпущены с миром. И у меня поэтому нет оснований утверждать, что в этот период допускались массовые несправедливости или применялись массово пытки - просто потому что тогда число осужденных было бы куда выше.
Теперь смотрим другой период - в 1937-1938 годах из 1575259 арестованных осуждены были 1344923 человека, причем 681692 человека были приговорены к расстрелу. 85 процентов - "коэфициент полезного действия". При этом 43 процента арестованных сочтены настолько опасными для общества, что потребовалось их незамедлительно уничтожить. Если чекисты образца двадцатых шерстили бывших и нелояльных, то сталинские НКВДшники уничтожали в основном партийцев. Причем чаще всего - абсолютно лояльных. Иначе очень плохо сочетаются два утверждения сталинистов: первое - что оппозиция двадцатых годов имела не более трех-четырех процентов сторонников, и второе - что репрессированные в тридцатые годы коммунисты (это около половины партии, причем половина же репрессированных была расстреляна) были, за небольшими исключениями "перегибов", все как один - террористы, японские шпионы и отравители с 1918 года. Собственно, за все время Большого Террора практически никто не сопротивлялся работникам НКВД с жертвами среди них. Из военачальников Кутяков только, кажется, открыл стрельбу, но после разговора с Ворошиловым сдался. Кто-то из руководящих работников НКВД на Дальнем Востоке сбежал к японцам. Но вот такого, чтобы расстрелять опергруппу к чертям - такого не было. Притом что это не представляло особых трудностей на самом деле - сталинские холуи в принципе не были готовы к сопротивлению, прекрасно понимая, что арестовывают заведомом невиновных. Чекист двадцатых, идущий на задержание бандита, рисковал получить пулю в лоб, поэтому и настрой у него был соответствующий. Толстомордый ежовский костолом не рисковал вообще ничем.
То есть не было никакой "сложной обстановки", которая бы могла оправдать или хотя бы объяснить эту эпическую гекатомбу. Не было и "настроения" соответствующего - настроение создавалось централизованно, прессой. Не было, разумеется, и злодеев-авантюристов, обманувших доверие товарища Сталина и вышедших из-под контроля. А то, что было - не имело никакого отношения к защите страны от врагов - что внешних, что внутренних. Как-то так.