Был мальчик - стал Некрасов. Был Берия - стал телефон
В Инженерном корпусе Третьяковки, этажом ниже британского портрета, проходит до 21 августа совершенно великолепная выставка «Тайны старых картин». Там про очень знаменитые шедевры русской живописи XVIII-XX веков рассказываются совершенно неожиданные и непредсказуемые истории.
Например: рентгеновское исследование картины Рокотова «Портрет неизвестного в треуголке» показало, что изначально там была изображена молодая женщина в маскарадном костюме. Помещику Струйскому, из собрания которого портрет поступил в коллекцию Третьяковки, эта женщина приходилась женой, по имени Олимпиада Сергеевна Балбекова. Она умерла через несколько месяцев после свадьбы, в возрасте 20 лет, при родах дочерей-близнецов. Вполне вероятно, что Рокотов не успел дописать её портрет при жизни. А после её смерти превратил несчастную в юношу, изменив платье, головной убор и причёску. После этих исправлений картина стала считаться портретом внебрачного сына Екатерины II, молодого графа Алексея Бобринского. О чём владелец полотна сделал на его обороте собственноручную, хоть и зашифрованную надпись. Но рентген сомнений не оставляет: это Олимпиада Сергеевна.
На знаменитом «Портрете монахини» Илья Репин изначально изобразил свою свояченицу Софью Алексеевну Репину, урождённую Шевцову, которая никакой монахиней не была, а числилась невестой художника, покуда не вышла за его брата. И писал её Репин в светлом платье с кружевами, с открытыми руками и шеей, с высокой причёской и гребнем. Портрет задумывался как парадный. Но по ходу работы над картиной художник разругался с моделью и записал её модный наряд чёрным монашеским одеянием. Впрочем, исходная одежда видна на рентгеновском снимке картины, поскольку Репин этот слой не стал удалять. И на выставке этот рентген представлен.
Картина Крамского «Некрасов в период Последних песен» - это вообще одно сплошное лоскутное одеяло. Во-первых, изначально Крамской по заказу Третьякова писал сразу два портрета умирающего поэта: поясной и лежачий. В итоге второй был создан из первого, путём вырезания и разворачивания части холста, чтобы «уложить» Некрасова горизонтально. А моделью для Некрасова в постели послужил вообще совершенно случайный маленький мальчик.
Крамской хоть и не вылезал из дома больного поэта неделями, не имел возможности заставлять его много позировать, и дорисовывал постель уже по другому образцу, с которым не нужно было церемониться.
Отдельный анекдот - про пасторальный пейзаж Исаака Бродского «Аллея парка в Риме» (1911), который долгое время считался пропавшим. Он был создан в ходе той же самой итальянской поездки будущего классика соцреализма, откуда художник привёз и картину, стоившую уголовного дела о контрабанде Альфреду Коху. Но после 1929 года римский парк вдруг перестал числиться в каталогах произведений и выставок Бродского. Зато в 1934 году в собрании Третьяковки появилась совершенно другая картина Бродского, изображающая ту же самую природу, но с совершенно другими персонажами. Вместо девочек с серсо и дам, одетых по римской моде 1910-х, в парке отдыхают простые советские люди с детьми. Исчезли белые мраморные статуи, зато на заднем плане появился павильон в стиле советского конструктивизма. Как выяснилось уже в XXI веке, благодаря рентгеновским и ультрафиолетовым исследованиям картины, Бродский написал счастье советского детства непосредственно поверх римской сцены, буржуазные атрибуты которой в 1934 году показались уже неуместными.
В связи с последней историей про Бродского мне вспомнился рассказ Ильи Кабакова про одного его сокурсника, который для своего диплома писал портрет Сталина в окружении соратников. Сдача работы была назначена на холодное лето 1953 года и, естественно, заметное место на групповом портрете занимал Лаврентий Павлович Берия, сидящий за столом по правую руку от «отца народов». Но тут Сталин умер, а Берию арестовали и шлёпнули, объявив шпионом всех мыслимых вражеских разведок. Известие об этом пришло за день до сдачи дипломной картины.
- Мой приятель заперся в мастерской почти на сутки, а уже на следующее утро вышел с переписанной картиной. На столе справа от Сталина вместо Берии стоял большой черный телефон, - вспоминал Кабаков.
PS. На выставке в Третьяковке представлено 20 разных сюжетов, из которых я тут описал лишь четыре - так что настоятельно рекомендую после её просмотра обзавестись каталогом, где все эти истории (кроме Коха и Кабакова, разумеется) очень подробно описаны и проиллюстрированы. Каталог продаётся в цифровом виде, прямо в приложении Третьяковской галереи для iPad.
Например: рентгеновское исследование картины Рокотова «Портрет неизвестного в треуголке» показало, что изначально там была изображена молодая женщина в маскарадном костюме. Помещику Струйскому, из собрания которого портрет поступил в коллекцию Третьяковки, эта женщина приходилась женой, по имени Олимпиада Сергеевна Балбекова. Она умерла через несколько месяцев после свадьбы, в возрасте 20 лет, при родах дочерей-близнецов. Вполне вероятно, что Рокотов не успел дописать её портрет при жизни. А после её смерти превратил несчастную в юношу, изменив платье, головной убор и причёску. После этих исправлений картина стала считаться портретом внебрачного сына Екатерины II, молодого графа Алексея Бобринского. О чём владелец полотна сделал на его обороте собственноручную, хоть и зашифрованную надпись. Но рентген сомнений не оставляет: это Олимпиада Сергеевна.
На знаменитом «Портрете монахини» Илья Репин изначально изобразил свою свояченицу Софью Алексеевну Репину, урождённую Шевцову, которая никакой монахиней не была, а числилась невестой художника, покуда не вышла за его брата. И писал её Репин в светлом платье с кружевами, с открытыми руками и шеей, с высокой причёской и гребнем. Портрет задумывался как парадный. Но по ходу работы над картиной художник разругался с моделью и записал её модный наряд чёрным монашеским одеянием. Впрочем, исходная одежда видна на рентгеновском снимке картины, поскольку Репин этот слой не стал удалять. И на выставке этот рентген представлен.
Картина Крамского «Некрасов в период Последних песен» - это вообще одно сплошное лоскутное одеяло. Во-первых, изначально Крамской по заказу Третьякова писал сразу два портрета умирающего поэта: поясной и лежачий. В итоге второй был создан из первого, путём вырезания и разворачивания части холста, чтобы «уложить» Некрасова горизонтально. А моделью для Некрасова в постели послужил вообще совершенно случайный маленький мальчик.
Крамской хоть и не вылезал из дома больного поэта неделями, не имел возможности заставлять его много позировать, и дорисовывал постель уже по другому образцу, с которым не нужно было церемониться.
Отдельный анекдот - про пасторальный пейзаж Исаака Бродского «Аллея парка в Риме» (1911), который долгое время считался пропавшим. Он был создан в ходе той же самой итальянской поездки будущего классика соцреализма, откуда художник привёз и картину, стоившую уголовного дела о контрабанде Альфреду Коху. Но после 1929 года римский парк вдруг перестал числиться в каталогах произведений и выставок Бродского. Зато в 1934 году в собрании Третьяковки появилась совершенно другая картина Бродского, изображающая ту же самую природу, но с совершенно другими персонажами. Вместо девочек с серсо и дам, одетых по римской моде 1910-х, в парке отдыхают простые советские люди с детьми. Исчезли белые мраморные статуи, зато на заднем плане появился павильон в стиле советского конструктивизма. Как выяснилось уже в XXI веке, благодаря рентгеновским и ультрафиолетовым исследованиям картины, Бродский написал счастье советского детства непосредственно поверх римской сцены, буржуазные атрибуты которой в 1934 году показались уже неуместными.
Click to viewВ связи с последней историей про Бродского мне вспомнился рассказ Ильи Кабакова про одного его сокурсника, который для своего диплома писал портрет Сталина в окружении соратников. Сдача работы была назначена на холодное лето 1953 года и, естественно, заметное место на групповом портрете занимал Лаврентий Павлович Берия, сидящий за столом по правую руку от «отца народов». Но тут Сталин умер, а Берию арестовали и шлёпнули, объявив шпионом всех мыслимых вражеских разведок. Известие об этом пришло за день до сдачи дипломной картины.
- Мой приятель заперся в мастерской почти на сутки, а уже на следующее утро вышел с переписанной картиной. На столе справа от Сталина вместо Берии стоял большой черный телефон, - вспоминал Кабаков.
PS. На выставке в Третьяковке представлено 20 разных сюжетов, из которых я тут описал лишь четыре - так что настоятельно рекомендую после её просмотра обзавестись каталогом, где все эти истории (кроме Коха и Кабакова, разумеется) очень подробно описаны и проиллюстрированы. Каталог продаётся в цифровом виде, прямо в приложении Третьяковской галереи для iPad.