Одна голова - хорошо, а две - шизофрения
Недавно в этом ЖЖ обсуждались тезисы покойного профессора Живова о России как правопреемнице Византии (и об оговорках, с которыми эту преемственность следует воспринимать). По ходу спора вспомнилось, что у Византии существует ещё одна правопреемница, более очевидная, чем Третий Рим - и это Турция. Её правители тоже объявляли себя наследниками великой империи, начиная буквально с вечера 29 мая 1453 года, когда Мехмет II впервые вступил на улицы Константинополя. И в каком-то смысле (физическом, если не моральном), у них было на это больше прав, чем у московских царей.
По ходу обсуждения турецких взглядов на Византию всплыл в разговоре свежий исторический блокбастер, посвящённый взятию Константинополя. Собственно, вот он:
С одной стороны, адский китч и трэш, а с другой - прекрасная точка в споре о том, кто на самом деле наследовал Византии: мы или турки.
Наследовали, на самом деле, и те, и другие - причём взяли мы оттуда одно и то же, и в одинаковой степени.
На гербе династии Палеологов (который в фильме сияет у императора на груди, а по воспоминаниям современников был вышит на носках - по ним-то и опознали тело) красуется двухголовая птица-мутант. Взоры и помыслы несчастного пернатого вечно устремлены в противоположные стороны. Геральдика может предложить этому раздвоению бесконечное множество патетических истолкований, но подлинно научное название одно: шизофрения, раздвоение мозга/сознания. Именно такое наследие, уходя в историческое небытие, оставила империя Палеологов своим наследникам - правителям России и Турции.
Как эта шиза косит турецкое сознание образца 2012 года, хорошо видно в заключительной сцене фильма, где султан Мехмет II входит в храм Святой Софии, и обнаруживает там большую толпу оцепеневших от ужаса православных женщин, детей, стариков. До этой сцены нам 158 минут показывали, как богобоязненный предводитель мусульман, помолясь всем войском, силой меча захватывает земли неверных (دار الحرب), дабы обратить их в земли Ислама (دار الإسلام). И, казалось бы - вот же она, цель, ради которой всё затевалось. Поставь точку, Мехмет-Завоеватель в исполнении Деврима Евина. Just do it. Вели уничтожить в Святой Софии всякие следы христианства и устроить там мечеть, как ты это, собственно говоря, и сделал 29 мая 1453 года - на 470 лет вперёд.
Но увы. Реальный Мехмет был предводителем анатолийских кочевников, который мог и должен был вести себя по простодушным османским понятиям. А создатели и зрители турецкого фильма 2012 года - наследники великой Византийской империи, со всей вытекающей отсюда шизофренией. Им, конечно, хочется гордиться Завоевателем, в честь которого они поназывали кучу улиц, площадей, мостов, кварталов и мечетей. Но в их истории был ещё и Мустафа Кемаль Ататюрк, который исламского наследия стыдился, и ссаными тряпками прогнал мечеть из Святой Софии, а последователей своих заразил амбицией стремиться в Европу и не узнавать себя в зеркале «Полночного экспресса». Поэтому в фильме 2012 года о героическом прошлом турки не могут даже сами себе признаться, как они потрошили город по праву сильного. Им хочется вписать 1453-й год в контекст национальной гордости, но без изнасилований, вспарывания животов, сажаний на кол, сдирания кожи, угонов в рабство, резни горожан и разграбления храмов. Одна голова с гордостью смотрит в Анатолийскую степь, другая с вожделением - на цивилизованную Европу. Шизофрения, как и было сказано.
И в точности такая же шизофрения полыхает ярким пламенем в мозгах отечественных идеологов. Им хочется гордиться победами Ивана Грозного и индустриальными успехами Сталина, но не хочется ничего знать про Малюту Скуратова, про коллективизацию, Ежова и Берию. Лидер коммунистов выходит на трибуну с крестом и иконой Ленина - того самого, который велел грабить церкви и расстреливать духовенство. Можно, конечно, предположить, что, как истовый христианин, лидер коммунистов просто отпустил грехи злейшему гонителю веры - но стоит лишь заикнуться о христианском погребении для прощённого гонителя, как тут же выясняется, что мумия на Красной площади есть священный символ коммунистической веры. И коммунисты у нас - ничуть не большие шизофреники, чем, скажем, воцерковленные чекисты, которые в храмах поклоняются Христу, а на Лубянке - железному Феликсу. Думская свора единороссов, которая числит своим председателем главу правительства, и каждый день на это правительство катит бочку - ещё один яркий пример официальной шизофрении, ни у кого в России не вызывающей когнитивного диссонанса, потому что этот удивительный порядок - попеременно славить и ругать одно и то же явление - укоренён у нас в многовековой традиции.
Конечно, не всех собак можно повесить на Византию. Двоемыслие и лукавство изобрели, в конце концов, не на Босфоре, эти черты заложены в людской природе, а в политических лидерах подобная "гибкость" просто ярче проявлена, это и выносит их на гребень. Вспомним, сколько раз переходил из стана в стан Уинстон Черчилль, или как менялись оценки Наполеона во французской прессе за те три недели, когда он двигался к Парижу от Лазурки. Не откажу себе в удовольствии процитировать Тарле:
Первое известие: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан». Второе известие: «Людоед идет к Грассу». Третье известие: «Узурпатор вошел в Гренобль». Четвертое известие: «Бонапарт занял Лион». Пятое известие: «Наполеон приближается к Фонтенебло». Шестое известие: «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже». Вся эта литературная гамма уместилась в одних и тех же газетах, при одной и той же редакции на протяжении нескольких дней.
Так что не всякое лицемерие - родом из Византии. И я даже не стал вспоминать о духовенстве, проповедующем аскезу в часах за миллион: таких погремушек и в ватиканской избушке хватает. Даже если там этого стыдятся, а у нас - гордятся и понтуются, корыстолюбие духовенства - это всё же земной порок, а не клинический диагноз.
В чём Россия и Турция действительно уникальны - так это в постоянной готовности полностью пересматривать все оценки своего недавнего прошлого, каждый раз перетасовывая колоду героев и злодеев, в точности так же, как это происходило в Византии после ослепления каждого очередного Комнина, Ангела или Дуки. При этом в Турецкой Республике пересмотру всякий раз подлежит отношение к персоналиям предшествующей эпохи, а в России - прежде всего, к фундаментальным её ценностям. Сталину не потребовалось выдёргивать Ленина из мавзолея, чтобы перестрелять всех его соратников и развернуть оглобли от пролетарского интернационализма обратно к имперскому изоляционизму. Хрущёв, конечно, вытащил Сталина из мавзолея, но зарыл не очень далеко, и никого из «соколов» после 1956 года не расстреливал. Могилы Брежнева и Ельцина никто не трогал, когда их наследие поочерёдно объявлялось «проклятым прошлым», подлежащим срочному демонтажу. При всех этих поворотах на 180 градусов у нас менялась не участь деятелей предшествующей эпохи, а образ мыслей и система ценностей. И эти метаморфозы никак не сравнить с поведением парижских газетчиков между 1 и 20 марта 1815 года. Там работала банальная трусость, оппортунизм и быдлячья беспринципность. А у нас - какие-то глубинные ментальные механизмы, позволяющие и предписывающие самим основам мировоззрения из века в век раскачиваться маятником - от левой головы к правой, и обратно. Это происходит не из страха, не по принуждению, и даже не из соображений целесообразности (как поочерёдные военные союзы византийских императоров с латинянами и турками, с генуэзцами и венецианцами). Просто так голова устроена. Люди, живущие в России и не меняющие своих убеждений кардинально, хотя бы раз в 15-20 лет, считаются замшелыми ретроградами. Причём этот тренд у нас в равной степени проявляется и в биографии Путина, и в публичных высказываниях Ходорковского. Потому что все мы вышли из-под крыльев одного палеологовского орла.
По ходу обсуждения турецких взглядов на Византию всплыл в разговоре свежий исторический блокбастер, посвящённый взятию Константинополя. Собственно, вот он:
Click to viewС одной стороны, адский китч и трэш, а с другой - прекрасная точка в споре о том, кто на самом деле наследовал Византии: мы или турки.
Наследовали, на самом деле, и те, и другие - причём взяли мы оттуда одно и то же, и в одинаковой степени.
На гербе династии Палеологов (который в фильме сияет у императора на груди, а по воспоминаниям современников был вышит на носках - по ним-то и опознали тело) красуется двухголовая птица-мутант. Взоры и помыслы несчастного пернатого вечно устремлены в противоположные стороны. Геральдика может предложить этому раздвоению бесконечное множество патетических истолкований, но подлинно научное название одно: шизофрения, раздвоение мозга/сознания. Именно такое наследие, уходя в историческое небытие, оставила империя Палеологов своим наследникам - правителям России и Турции.
Как эта шиза косит турецкое сознание образца 2012 года, хорошо видно в заключительной сцене фильма, где султан Мехмет II входит в храм Святой Софии, и обнаруживает там большую толпу оцепеневших от ужаса православных женщин, детей, стариков. До этой сцены нам 158 минут показывали, как богобоязненный предводитель мусульман, помолясь всем войском, силой меча захватывает земли неверных (دار الحرب), дабы обратить их в земли Ислама (دار الإسلام). И, казалось бы - вот же она, цель, ради которой всё затевалось. Поставь точку, Мехмет-Завоеватель в исполнении Деврима Евина. Just do it. Вели уничтожить в Святой Софии всякие следы христианства и устроить там мечеть, как ты это, собственно говоря, и сделал 29 мая 1453 года - на 470 лет вперёд.
Но увы. Реальный Мехмет был предводителем анатолийских кочевников, который мог и должен был вести себя по простодушным османским понятиям. А создатели и зрители турецкого фильма 2012 года - наследники великой Византийской империи, со всей вытекающей отсюда шизофренией. Им, конечно, хочется гордиться Завоевателем, в честь которого они поназывали кучу улиц, площадей, мостов, кварталов и мечетей. Но в их истории был ещё и Мустафа Кемаль Ататюрк, который исламского наследия стыдился, и ссаными тряпками прогнал мечеть из Святой Софии, а последователей своих заразил амбицией стремиться в Европу и не узнавать себя в зеркале «Полночного экспресса». Поэтому в фильме 2012 года о героическом прошлом турки не могут даже сами себе признаться, как они потрошили город по праву сильного. Им хочется вписать 1453-й год в контекст национальной гордости, но без изнасилований, вспарывания животов, сажаний на кол, сдирания кожи, угонов в рабство, резни горожан и разграбления храмов. Одна голова с гордостью смотрит в Анатолийскую степь, другая с вожделением - на цивилизованную Европу. Шизофрения, как и было сказано.
И в точности такая же шизофрения полыхает ярким пламенем в мозгах отечественных идеологов. Им хочется гордиться победами Ивана Грозного и индустриальными успехами Сталина, но не хочется ничего знать про Малюту Скуратова, про коллективизацию, Ежова и Берию. Лидер коммунистов выходит на трибуну с крестом и иконой Ленина - того самого, который велел грабить церкви и расстреливать духовенство. Можно, конечно, предположить, что, как истовый христианин, лидер коммунистов просто отпустил грехи злейшему гонителю веры - но стоит лишь заикнуться о христианском погребении для прощённого гонителя, как тут же выясняется, что мумия на Красной площади есть священный символ коммунистической веры. И коммунисты у нас - ничуть не большие шизофреники, чем, скажем, воцерковленные чекисты, которые в храмах поклоняются Христу, а на Лубянке - железному Феликсу. Думская свора единороссов, которая числит своим председателем главу правительства, и каждый день на это правительство катит бочку - ещё один яркий пример официальной шизофрении, ни у кого в России не вызывающей когнитивного диссонанса, потому что этот удивительный порядок - попеременно славить и ругать одно и то же явление - укоренён у нас в многовековой традиции.
Конечно, не всех собак можно повесить на Византию. Двоемыслие и лукавство изобрели, в конце концов, не на Босфоре, эти черты заложены в людской природе, а в политических лидерах подобная "гибкость" просто ярче проявлена, это и выносит их на гребень. Вспомним, сколько раз переходил из стана в стан Уинстон Черчилль, или как менялись оценки Наполеона во французской прессе за те три недели, когда он двигался к Парижу от Лазурки. Не откажу себе в удовольствии процитировать Тарле:
Первое известие: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан». Второе известие: «Людоед идет к Грассу». Третье известие: «Узурпатор вошел в Гренобль». Четвертое известие: «Бонапарт занял Лион». Пятое известие: «Наполеон приближается к Фонтенебло». Шестое известие: «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже». Вся эта литературная гамма уместилась в одних и тех же газетах, при одной и той же редакции на протяжении нескольких дней.
Так что не всякое лицемерие - родом из Византии. И я даже не стал вспоминать о духовенстве, проповедующем аскезу в часах за миллион: таких погремушек и в ватиканской избушке хватает. Даже если там этого стыдятся, а у нас - гордятся и понтуются, корыстолюбие духовенства - это всё же земной порок, а не клинический диагноз.
В чём Россия и Турция действительно уникальны - так это в постоянной готовности полностью пересматривать все оценки своего недавнего прошлого, каждый раз перетасовывая колоду героев и злодеев, в точности так же, как это происходило в Византии после ослепления каждого очередного Комнина, Ангела или Дуки. При этом в Турецкой Республике пересмотру всякий раз подлежит отношение к персоналиям предшествующей эпохи, а в России - прежде всего, к фундаментальным её ценностям. Сталину не потребовалось выдёргивать Ленина из мавзолея, чтобы перестрелять всех его соратников и развернуть оглобли от пролетарского интернационализма обратно к имперскому изоляционизму. Хрущёв, конечно, вытащил Сталина из мавзолея, но зарыл не очень далеко, и никого из «соколов» после 1956 года не расстреливал. Могилы Брежнева и Ельцина никто не трогал, когда их наследие поочерёдно объявлялось «проклятым прошлым», подлежащим срочному демонтажу. При всех этих поворотах на 180 градусов у нас менялась не участь деятелей предшествующей эпохи, а образ мыслей и система ценностей. И эти метаморфозы никак не сравнить с поведением парижских газетчиков между 1 и 20 марта 1815 года. Там работала банальная трусость, оппортунизм и быдлячья беспринципность. А у нас - какие-то глубинные ментальные механизмы, позволяющие и предписывающие самим основам мировоззрения из века в век раскачиваться маятником - от левой головы к правой, и обратно. Это происходит не из страха, не по принуждению, и даже не из соображений целесообразности (как поочерёдные военные союзы византийских императоров с латинянами и турками, с генуэзцами и венецианцами). Просто так голова устроена. Люди, живущие в России и не меняющие своих убеждений кардинально, хотя бы раз в 15-20 лет, считаются замшелыми ретроградами. Причём этот тренд у нас в равной степени проявляется и в биографии Путина, и в публичных высказываниях Ходорковского. Потому что все мы вышли из-под крыльев одного палеологовского орла.