Столыпин
Мне не близки идеи коллективной ответственности.
Когда я вижу перед собой немца, мне не приходит в голову выставлять ему счёт за Холокост.
Когда Мел Гибсон в очередной раз по пьяни начинает предъявлять еврею-полицейскому за распятого Христа, мне больше неудобно за Гибсона, чем даже за полисмена. Ведь мог бы Mad Max дома посидеть, с чипсами и пивасиком, и не лезть под камеры с этим пьяным куражом.
Но вот есть один эпизод в российской истории, за который мне действительно стыдно.
Это убийство Петра Аркадьевича Столыпина.
Хотя полнота ответственности за это злодеяние лежит на погубившем Россию немецком царе, который в 1913 году принял на себя полноту юридической ответственности, освободив от неё технических организаторов покушения, и этот царь свою кару уже понёс, но мне всё равно неприятно, что непосредственным исполнителем этого страшного замысла вызвался стать еврей Мордехай Богров.
И, хотя в «Статском советнике» мудрый Акунин очень убедительно разложил мотивации еврейского киллера, которому не за что просить прощения у своих жертв, я не могу избавиться от чувства вины за эти выстрелы. Потому что с них запустилась вся та страшная мясорубка XX столетия, последствия которой мы ощущаем до сих пор.
Убийство Столыпина - это очень отчётливый исторический момент, после которого всё в мире сломалось.
И это сделал наш. И мне за это стыдно.
Когда я вижу перед собой немца, мне не приходит в голову выставлять ему счёт за Холокост.
Когда Мел Гибсон в очередной раз по пьяни начинает предъявлять еврею-полицейскому за распятого Христа, мне больше неудобно за Гибсона, чем даже за полисмена. Ведь мог бы Mad Max дома посидеть, с чипсами и пивасиком, и не лезть под камеры с этим пьяным куражом.
Но вот есть один эпизод в российской истории, за который мне действительно стыдно.
Это убийство Петра Аркадьевича Столыпина.
Хотя полнота ответственности за это злодеяние лежит на погубившем Россию немецком царе, который в 1913 году принял на себя полноту юридической ответственности, освободив от неё технических организаторов покушения, и этот царь свою кару уже понёс, но мне всё равно неприятно, что непосредственным исполнителем этого страшного замысла вызвался стать еврей Мордехай Богров.
И, хотя в «Статском советнике» мудрый Акунин очень убедительно разложил мотивации еврейского киллера, которому не за что просить прощения у своих жертв, я не могу избавиться от чувства вины за эти выстрелы. Потому что с них запустилась вся та страшная мясорубка XX столетия, последствия которой мы ощущаем до сих пор.
Убийство Столыпина - это очень отчётливый исторический момент, после которого всё в мире сломалось.
И это сделал наш. И мне за это стыдно.