Пидеон швуим
Пидеон швуим - заповедь выкупа пленных. Сегодня Гил’ад Шалит вернулся домой.
Это - из блога не очень любимого мною «левого» журналиста, но тут я с ним во многом согласен.
Очень неоднозначные чувства. С одной стороны, наконец, вернули парня домой. С другой, освобождене сотен террористов-убийц.
Родственники убитых и раненых подали несколько исков в БАГАЦ - Высший суд справедливости. Все иски были отклонены.
Адвокат, потерявший сестру и ее мужа в теракте в 1996-м, написал письмо президенту Шимону Пересу:
В этом освобождении заключенных нет уважения к помилованию, нет просьбы о прощении и нет дарования прощения.
Я подаю иск в БАГАЦ, чтобы сохранить уважение к Вам, честь института президентства, честь народа.
Конечно, вся компания за освобождение Гил’ада вышла из пропорций. Конечно, родителей нельзя осуждать, но, используя свои связи в «левых» кругах, они постоянно давили на правительство, требуя освобождения Гил’ада - любой ценой.
Как в законе Мерфи: «Кто громче кричит, тот и получает слово».
При этом давление все оказывали на наше правительство. Депутат Кнесета от «Ликуда» Ципи Хотовели специально приехала на одну из демонстраций за освобождение Гил’ада и сказала, что давить надо на ХАМАС, которому принадлежит власть в Газе, и есть пути для этого: прекращение подачи газа, электричества и т.д.
И все же, безусловно, наш премьер Биби Нетанияhу доказал, что он, как говорят американцы, «с чугунными яйцами» - именно он задействовал германского посредника - сразу после вступления в должность - и, в конечном счете, именно он принял тяжелое решение - несмотря на сопротивление его ближайших сторонников: против были министры Буги Аялон - бывший начальник Генштаба, министр иностранных дел Авигдор Либерман и министр инфраструктуры Узи Ландау.
В своем недавнем выступлении на Генассамблее ООН Биби неожиданно для своих советников/копирайтеров вставил упоминпание о Гил’аде Шалите.
Биби подчеркнул, что он понимает родственников жертв террора - «я сам такой родственник» - его старший брат Йони погиб во время операции Энтеббе - при освобождении самолета Air France, захваченного арабскими террористами и угнанного в Уганду - к другу СССР Иди Амину. Операция Энтеббе изучается во всех военных академиях.
Бывший главный равин ЦаhАЛа, а ныне главный рав поселения Итамар, где недано была убита семья Фогель: "Террористов в плен не брать, убивать на месте".
Несколько дней назад на базе ВВС Рамат-Давид, откуда в последний раз вылетел штурман Рон Арад, состоялась церемония, посвященная 25-летию его пленения. Выступивший там бывший генерал, председатель движения за его освобождение, сказал, что именно нерешительность предыдущих правительств, их нежелание принимать тяжелые, непопулярные решения привели к тому, что Рон не был спасен.
Жена Рона Тами сказала:
- У меня только одна скромная надежда, узнать, что с тобой случилось.
Если бы я могла передать тебе посылку в полет, я бы запихнула в большую посылку всю любовь семьи, мою любовь, любовь Ювали, твоей малышки, которая выросла - и у меня есть чувство, что она оправдала твои надежды. Если бы я могла сказать тебе только одно слово, я бы попросила прощения. Если бы я могла дотронуться до тебя только один раз, я бы обняла тебя так, что ты бы этого никогда не забыл.
Биби лично позвонил брату Рона Арада.
На моей памяти были 2 гораздо более безобразые сделки:
- Шарон обменял несколько сот террористов на сомнительного типа - бывшего офицера, запутавшегося в долгах и пытавшегося торговать наркотиками, - Эльханана Тененбаума. (Правда, были спекуляции, что он якобы был тайным агентом.)
- обмен большого количества террористов на трупы 2 солдат - Регева ( ) и Гольдвасера. Вся эта история вообще очень дурно пахла. Военным с самого начала было ясно, что они не могли выжить при взрыве джипа. И тем не менее, долго пудрили мозги родственникам, инспирировали их на борьбу за освобождение и явно поддерживали материально: ни у одной семьи не может быть достаточно средств для всех этих демонстраций, обклеивания улиц и шоссе плакатами, поездок в Европу и т.д. И все, по-видимому, для того, чтобы отвлечь внимание от Ольмерта и всего его правительства, авантюристически ввязавшихся в войну и бездарно ее просравших.
Вот, что написала Элиэзер Морэ-Розенберг, пострадавшая в теракте в июле 2002-го в Еврейском университете в Йерусалиме:
С взрывом радости по поводу освобождения Гил’ада Шалита, я, как пострадавшая в теракте, чувствую необходимость произнести голосом, срывающимся и болящим, - того, для кого освобождение террористов - опасность экзистенциальная и душевная. Жаль, что дискуссия об освобождении террористов в обмен на возвращение одного пленного ограничилась в масс-медиа областью чувств. Представлена позиция анонимных семей, потерявшизх близких в терактах, - против позиции семьи Шалит - или, другими словами, мертвый сын против живого сына, превратившегося в символ. Это сравнение не оставляло дилеммы, но было упрощенным и надуманным.
9 лет после теракта, в котором я чудом спаслась, я все еще кричу во сне и просыпаюсь ночью от ужаса. В эти минуты шрамы от ран открываются и болят.
Только не поймите меня неправильно, конечно, я рада радости семьи Шалит. И я, как весь народ Израиля, буду рыдать, когда увижу, как Гил’ад возвращается в объятия семьи. Но я, как и многие, кто помнит теракты и несет на себе шрамы террора, не могу не кричать о цене. Я не раз слушала утверждения - резкие и обвиняющие - что семье погибших и раненых в терактах против освобождении террористов, потому что они требуют мести. Речь не о мести, а о справедливости. Те, кто хладнокровно планировали убийставо невинных детей, женщин и мужчин, те, единственная цель которых - убивать и разрушать, - место таких людей в тюрьме. (Я бы добавил, что они вообще не люди.)
Почему все ясно и однозначно, когда речь идет о преступнмках, ворах, насильниках, и возможны споры, когда говорят об убийцах? Какой мессидж посылает общество, освобождая заключеннызх, совершивших жестокие убийства? И что с солдатами, участвовавшими в поимке этих террористов, и теми, кто пожертвовал за это свои жизни? Не представляет ли все это работу армии фарсом? Я слышу всех комментаторов, рассуждающих про власть закона, объясняющих, почему обязательства перед попавшими в плен - превыше всего, и почему освобождение пленного, похищенного при несении службы, морально. Конечно, надо освобождать его любым возможным путем - военным или политическим - но не попирая справедливость.
И что с предыдущим опытом, показывающим, что освобожденные террористы возвращаются в большинстве своем (по оценке ШАБАКа - 60 %) к террору и продолжают убивать? Я помню дни, когда серийный насильник Бени Села сбежал из тюрьмы. Какая панника была на улицах Тель-Авива и всей страны! Женщины боялись выходить ночью из дома. А сейчас освобождают намеренно 1,000 террористов - и как себя вести?
Для меня слова «террористы» и «террор» - не просто юридические понятия, как для многих, поддерживающих эту сделку. Для меня это страшная реальность, в которой я живу до сих пор. Да, я выбрала жизнь и смогла восстановить себя. Я осталась живой, но потеря, которую оставила смерть моего друга, Давида Диего Ладовски, 29 лет, останется во мне навечно глубокой болью. Травма террора - не багаж того, кто погиб или ранен, но и того, кто ему подвергся, кого он коснулся.
Как весь народ Израиля, я буду смотреть на фотографию Гил’ада, обнимающего свою семью, и рыдать. Но при этом я буду плакать и о следующем солдате, который будет похищен, и о крови, которая прольется как результат поддачи вымогательству и террору.
(Это было написано вчера. А вот еще сегодня.)
В ТВ - разгневанные матери погибших на войнах и в терактах и пропавших без вести::
- Ну сколько можно: «Гил’ад! Гил’ад!» Дайте уже им спокойно его обнять! А нам - и обнять некого - и уже никогда.
Амос Регев: Когда Гил’ад вышел из вертолета, он отдал честь премьер-министру Нетанияhу, принявшему решение о его освобожднении. И этот шаг говорит о многом: это спасибо; это дань уважения; это завершает всю эту историю в правильной пропорции.
Солдат похищен, цена высока, негодующие голоса, кто-то должен принять решение. И этот кто-то - человек, поставленный на вершину системы, во главе правительства, во главе командной цепи.
Премьер-министр Биньямин Нетантяhу: - Как солдат и как командир, я много раз выходил на опасные задания, и мы все знали, что, если я или кто-нибудь из моих друзей попадет в плен, правительство Израиля сделает все, чтобы вернуть нас домой, - и сейчас я это делаю как премьер-министр Израиля.
Йоав Лимор: Разница между Израилем и дугими странами, «не сдающимися террору», - в том, что призыв у нас обязательный. В США или Британии солдат - это профессия и тот, кто ее выбирает, берет на себя и сопряженные с ней риски - в том числе и то, что его могут не спасти из плена.
Начгенштаба Бени Ганц опубликовал специальное письмо, где подчеркнул, что «государство Израиль и ЦаhАЛ сделают все возможное, чтобы вернуть каждого солдата, который вышел на выполнение задачи и не вернулся.
(«Исраэль hа-йом» , 18.10.11, 19.10.11)
Это - из блога не очень любимого мною «левого» журналиста, но тут я с ним во многом согласен.
Очень неоднозначные чувства. С одной стороны, наконец, вернули парня домой. С другой, освобождене сотен террористов-убийц.
Родственники убитых и раненых подали несколько исков в БАГАЦ - Высший суд справедливости. Все иски были отклонены.
Адвокат, потерявший сестру и ее мужа в теракте в 1996-м, написал письмо президенту Шимону Пересу:
В этом освобождении заключенных нет уважения к помилованию, нет просьбы о прощении и нет дарования прощения.
Я подаю иск в БАГАЦ, чтобы сохранить уважение к Вам, честь института президентства, честь народа.
Конечно, вся компания за освобождение Гил’ада вышла из пропорций. Конечно, родителей нельзя осуждать, но, используя свои связи в «левых» кругах, они постоянно давили на правительство, требуя освобождения Гил’ада - любой ценой.
Как в законе Мерфи: «Кто громче кричит, тот и получает слово».
При этом давление все оказывали на наше правительство. Депутат Кнесета от «Ликуда» Ципи Хотовели специально приехала на одну из демонстраций за освобождение Гил’ада и сказала, что давить надо на ХАМАС, которому принадлежит власть в Газе, и есть пути для этого: прекращение подачи газа, электричества и т.д.
И все же, безусловно, наш премьер Биби Нетанияhу доказал, что он, как говорят американцы, «с чугунными яйцами» - именно он задействовал германского посредника - сразу после вступления в должность - и, в конечном счете, именно он принял тяжелое решение - несмотря на сопротивление его ближайших сторонников: против были министры Буги Аялон - бывший начальник Генштаба, министр иностранных дел Авигдор Либерман и министр инфраструктуры Узи Ландау.
В своем недавнем выступлении на Генассамблее ООН Биби неожиданно для своих советников/копирайтеров вставил упоминпание о Гил’аде Шалите.
Биби подчеркнул, что он понимает родственников жертв террора - «я сам такой родственник» - его старший брат Йони погиб во время операции Энтеббе - при освобождении самолета Air France, захваченного арабскими террористами и угнанного в Уганду - к другу СССР Иди Амину. Операция Энтеббе изучается во всех военных академиях.
Бывший главный равин ЦаhАЛа, а ныне главный рав поселения Итамар, где недано была убита семья Фогель: "Террористов в плен не брать, убивать на месте".
Несколько дней назад на базе ВВС Рамат-Давид, откуда в последний раз вылетел штурман Рон Арад, состоялась церемония, посвященная 25-летию его пленения. Выступивший там бывший генерал, председатель движения за его освобождение, сказал, что именно нерешительность предыдущих правительств, их нежелание принимать тяжелые, непопулярные решения привели к тому, что Рон не был спасен.
Жена Рона Тами сказала:
- У меня только одна скромная надежда, узнать, что с тобой случилось.
Если бы я могла передать тебе посылку в полет, я бы запихнула в большую посылку всю любовь семьи, мою любовь, любовь Ювали, твоей малышки, которая выросла - и у меня есть чувство, что она оправдала твои надежды. Если бы я могла сказать тебе только одно слово, я бы попросила прощения. Если бы я могла дотронуться до тебя только один раз, я бы обняла тебя так, что ты бы этого никогда не забыл.
Биби лично позвонил брату Рона Арада.
На моей памяти были 2 гораздо более безобразые сделки:
- Шарон обменял несколько сот террористов на сомнительного типа - бывшего офицера, запутавшегося в долгах и пытавшегося торговать наркотиками, - Эльханана Тененбаума. (Правда, были спекуляции, что он якобы был тайным агентом.)
- обмен большого количества террористов на трупы 2 солдат - Регева ( ) и Гольдвасера. Вся эта история вообще очень дурно пахла. Военным с самого начала было ясно, что они не могли выжить при взрыве джипа. И тем не менее, долго пудрили мозги родственникам, инспирировали их на борьбу за освобождение и явно поддерживали материально: ни у одной семьи не может быть достаточно средств для всех этих демонстраций, обклеивания улиц и шоссе плакатами, поездок в Европу и т.д. И все, по-видимому, для того, чтобы отвлечь внимание от Ольмерта и всего его правительства, авантюристически ввязавшихся в войну и бездарно ее просравших.
Вот, что написала Элиэзер Морэ-Розенберг, пострадавшая в теракте в июле 2002-го в Еврейском университете в Йерусалиме:
С взрывом радости по поводу освобождения Гил’ада Шалита, я, как пострадавшая в теракте, чувствую необходимость произнести голосом, срывающимся и болящим, - того, для кого освобождение террористов - опасность экзистенциальная и душевная. Жаль, что дискуссия об освобождении террористов в обмен на возвращение одного пленного ограничилась в масс-медиа областью чувств. Представлена позиция анонимных семей, потерявшизх близких в терактах, - против позиции семьи Шалит - или, другими словами, мертвый сын против живого сына, превратившегося в символ. Это сравнение не оставляло дилеммы, но было упрощенным и надуманным.
9 лет после теракта, в котором я чудом спаслась, я все еще кричу во сне и просыпаюсь ночью от ужаса. В эти минуты шрамы от ран открываются и болят.
Только не поймите меня неправильно, конечно, я рада радости семьи Шалит. И я, как весь народ Израиля, буду рыдать, когда увижу, как Гил’ад возвращается в объятия семьи. Но я, как и многие, кто помнит теракты и несет на себе шрамы террора, не могу не кричать о цене. Я не раз слушала утверждения - резкие и обвиняющие - что семье погибших и раненых в терактах против освобождении террористов, потому что они требуют мести. Речь не о мести, а о справедливости. Те, кто хладнокровно планировали убийставо невинных детей, женщин и мужчин, те, единственная цель которых - убивать и разрушать, - место таких людей в тюрьме. (Я бы добавил, что они вообще не люди.)
Почему все ясно и однозначно, когда речь идет о преступнмках, ворах, насильниках, и возможны споры, когда говорят об убийцах? Какой мессидж посылает общество, освобождая заключеннызх, совершивших жестокие убийства? И что с солдатами, участвовавшими в поимке этих террористов, и теми, кто пожертвовал за это свои жизни? Не представляет ли все это работу армии фарсом? Я слышу всех комментаторов, рассуждающих про власть закона, объясняющих, почему обязательства перед попавшими в плен - превыше всего, и почему освобождение пленного, похищенного при несении службы, морально. Конечно, надо освобождать его любым возможным путем - военным или политическим - но не попирая справедливость.
И что с предыдущим опытом, показывающим, что освобожденные террористы возвращаются в большинстве своем (по оценке ШАБАКа - 60 %) к террору и продолжают убивать? Я помню дни, когда серийный насильник Бени Села сбежал из тюрьмы. Какая панника была на улицах Тель-Авива и всей страны! Женщины боялись выходить ночью из дома. А сейчас освобождают намеренно 1,000 террористов - и как себя вести?
Для меня слова «террористы» и «террор» - не просто юридические понятия, как для многих, поддерживающих эту сделку. Для меня это страшная реальность, в которой я живу до сих пор. Да, я выбрала жизнь и смогла восстановить себя. Я осталась живой, но потеря, которую оставила смерть моего друга, Давида Диего Ладовски, 29 лет, останется во мне навечно глубокой болью. Травма террора - не багаж того, кто погиб или ранен, но и того, кто ему подвергся, кого он коснулся.
Как весь народ Израиля, я буду смотреть на фотографию Гил’ада, обнимающего свою семью, и рыдать. Но при этом я буду плакать и о следующем солдате, который будет похищен, и о крови, которая прольется как результат поддачи вымогательству и террору.
(Это было написано вчера. А вот еще сегодня.)
В ТВ - разгневанные матери погибших на войнах и в терактах и пропавших без вести::
- Ну сколько можно: «Гил’ад! Гил’ад!» Дайте уже им спокойно его обнять! А нам - и обнять некого - и уже никогда.
Амос Регев: Когда Гил’ад вышел из вертолета, он отдал честь премьер-министру Нетанияhу, принявшему решение о его освобожднении. И этот шаг говорит о многом: это спасибо; это дань уважения; это завершает всю эту историю в правильной пропорции.
Солдат похищен, цена высока, негодующие голоса, кто-то должен принять решение. И этот кто-то - человек, поставленный на вершину системы, во главе правительства, во главе командной цепи.
Премьер-министр Биньямин Нетантяhу: - Как солдат и как командир, я много раз выходил на опасные задания, и мы все знали, что, если я или кто-нибудь из моих друзей попадет в плен, правительство Израиля сделает все, чтобы вернуть нас домой, - и сейчас я это делаю как премьер-министр Израиля.
Йоав Лимор: Разница между Израилем и дугими странами, «не сдающимися террору», - в том, что призыв у нас обязательный. В США или Британии солдат - это профессия и тот, кто ее выбирает, берет на себя и сопряженные с ней риски - в том числе и то, что его могут не спасти из плена.
Начгенштаба Бени Ганц опубликовал специальное письмо, где подчеркнул, что «государство Израиль и ЦаhАЛ сделают все возможное, чтобы вернуть каждого солдата, который вышел на выполнение задачи и не вернулся.
(«Исраэль hа-йом» , 18.10.11, 19.10.11)