ТАЛАНТ
Оригинал взят у blog_vinokur в ТАЛАНТ
В 1999 году приехал я в Питер на премьеру моего фильма «Точка в сердце».
Потянуло меня в Колпино, там все-таки приличный кусок жизни прошел.
Приехал, дом на Павловской узнал сразу, но никакой ностальгии не испытал.
На втором этаже, там, где мы жили, торчали в горшке засохшие цветы.
Дверь подъезда оказалась железной, под кодом, не войти.
Подумал - не судьба, ну и не надо.
И тут слышу крик - Сеня!
Поворачиваюсь, Полина Борисовна.
- Полина Борисовна! - обнимаю ее… и ностальгия возвращается.
Наша соседка, одинокая учительница, которая в нас сразу почувствовала своих, только мы въехали в этот дом, очень состарившаяся Полина Борисовна, вытирала слезу, не отпускала меня, и так голову прижала к моему плечу, прямо, как с фронта встречала. Мы не виделись 9 лет.
И вот, сидим мы у нее в коммуналке, на стенах вместо обоев выпускные фотографии классов, и мы говорим, и говорим…
И выясняется, что она уже 5 лет на пенсии, что живет воспоминаниями, потому что действительностью жить не хочется.
Что приходят ученики иногда, но очень иногда.
Что дочь ее уехала в Москву с мужем и не звонит…
- Потому что не было у меня на нее времени совсем, - говорит Полина Борисовна, - все время в школе, в школе… пропустила дочку.
- А что, Паша, - спрашиваю?
- Какой Паша? - отвечает, и вдруг смотрит куда-то в сторону.
- Ну, ваш этот, вундеркинд, эта ваша гордость, который у вас тут с утра до вечера пропадал, вы ему еще котлеты делали такие вкусные, мне иногда перепадало…
- Ах, Паша?..
- Да, Паша, я его еще по вашей просьбе на съемки брал, что с ним?
- Он в порядке.
- Вы говорили, что он-то точно прославит школу и вас, потому что он - талант.
- У меня к чаю есть сушки, ты, наверное, давно сушки не ел…
- Вы еще в пример его перед всем классом ставили, хотели, чтобы все такими были… Это он мне сам рассказывал.
- Он талант, да, - говорит Полина Борисовна и вдруг опускает глаза. - Но я не хочу о нем говорить, Сеня.
- Ну не хотите, поменяем тему, - я уже волнуюсь, вижу, не тот вопрос задал…
- Он банк открыл.
- Ах, вот как!
- Да, он банк открыл большой и очень процветал.
- Все-таки прославился, как вы и предполагали…
- И я тоже в его банк деньги положила. Он мне сказал: «Не волнуйтесь, Полина Борисовна, вы же мне как мама». И так лежали они… и я не волновалась… все мои деньги.
- Так-так, - я уже начал понимать что-то…
- Только три месяца назад банк сгорел, - говорит Полина
Борисовна. - Обанкротился.
- Деньги вернул? - спросил я и, наверно, слишком резко спросил.
- Нет, - тихо ответила.
- Но вернет? - спрашиваю.
- Не знаю.
- А он что говорит?
- Он говорит, что все деньги сгорели.
- Все?
- Все, до копейки.
- Вы давно с ним говорили?
- Неделю назад, мне как раз пенсию задержали…
- У вас есть его телефон?
- Не надо, Сеня, это все равно ничего не даст.
- Дайте мне его телефон, пожалуйста, я просто с ним поговорю…
- Он мне все объяснил…
- Я хочу с ним поговорить, Полина Борисовна, не волнуйтесь, все будет пристойно.
- Нет, Сеня, ну о чем мы говорим?!.. Мы может быть, с тобой в последний раз встречаемся, а о чем говорим?!
- Я вас очень прошу, Полина Борисовна, дайте мне его телефон… Ну, что я ему сделаю, я ведь израильский гражданин, я для него не угроза…
Она встала, взяла с полки надорванную телефонную книгу и показала мне телефон.
Я сказал: «Он со мной говорить не будет, попросите вы его к телефону».
Она позвонила. Ответила секретарша. Тут же соединила с Павлом Константиновичем.
- Скажите, что просите вас принять, - шепнул я.
Она сказала.
И Паша на удивление быстро согласился. Даже спросил ее о здоровье…
Она положила трубку и сказала с надеждой: «Мне кажется, Сеня, он хороший человек. Он так со мной сейчас говорил, что мне кажется, что он мне деньги вернет…»
Назавтра в 11-00 мы были у стеклянных дверей зеркального здания.
По вывеске, это уже не был банк, это было финансовое управление…
Поднялись на восьмой этаж, прошли по стеклянным полам, я впервые такое видел - под стеклом плавали рыбки…
Перед нами открыли двери, нас усадили, угостили, не заставили ждать.
Он появился.
Он полысел, но взгляд был такой же, по-детски открытый.
Он даже обнял и Полину Борисовну и меня. Сказал мне: «Я очень рад, что вы приехали, Семен Матвеевич».
Потом сел и произнес очень тепло: «Слушаю вас внимательно».
Я сказал сразу: «Здесь какое-то недоразумение, Паша».
Клянусь вам, я был уверен, что, выслушав меня, он ответит: «Конечно же, меня не правильно поняли, я верну все деньги…» (Вернее, мне так хотелось, чтобы он это ответил!) Но после моего пояснения, он сказал
- Банк обанкротился. Такое бывает.
- Но деньги ты вернешь? - спрашиваю.
- Ну как же я их верну? - говорит. - Полина Борисовна, дорогая моя, я же вам все объяснил…
И вдруг, Полина Борисовна встает и говорит
- Извини, Паша, - и столько смущения в голосе. - Это Сеня приехал, он подумал… мы пойдем…
Откуда это в нас, ну, откуда?! Это я уже сейчас по ходу написания истории разогреваюсь. Ну, откуда, эта покорность перед вот таким, откровенным, не прикрытым бандитизмом… Откуда?! Я увидел ее, испуганную, одинокую, такую беззащитную перед всем этим. И я сказал ей: «На секундочку, Полина Борисовна», и так потихоньку вывел ее из комнаты.
Повернулся к Паше, а он смотрит на меня, словно не понимает, в чем дело.
Я ему говорю
- Она же тебе все свои сбережения отдала.
Он мне:
- Банк сегодня, - это очень рискованное дело.
Я ему:
- Ты знаешь, какая у нее пенсия?
- Увы-увы, - говорит.
- Ты же настоящий бандит, - говорю.
- Не советую, - говорит, - у меня охрана не любит евреев.
- Отдай ей деньги.
- Не могу.
- Отдай, что тебе эти ее деньги. У вас тут рыбы под полами плавают, - сказал я, и вдруг у меня мелькнула мысль, я понял, как с ним надо говорить
- Дай по черному, - говорю
- Нельзя.
- Никто не узнает.
- Узнают.
- Но она же - с голода умрет.
- Меня бесполезно брать на жалость…
- Паша, ты что, с ума сошел, ты же для нее, как сын был! Ты же у нее с утра до вечера котлеты ел! Такого не может быть, Паша…
Я действительно не понимал, клянусь, у меня не вмещалось ни в башке, ни в сердце, что он, Паша, может так отнестись к Полине Борисовне.
И ведь все было не логично. Он же денежный мешок, это видно сразу, что ему стоит отдать деньги, это ведь копейки для него!
Но он был несгибаем. Смотрел на меня с такой очень мягкой ухмылкой и хлопал глазами.
Я развел руками.
- Ты поддонок, Паша, - сказал я.
Тогда он встал и вежливо ответил
- Наш разговор закончен, Семен Матвеевич, вы можете возвращаться в свой Израиль. Давно хотел вам сказать, что ваше отношение к арабским гражданам просто возмутительно. Вы пытаетесь взывать к совести, а сами?!.. Всего вам хорошего!
Я вышел из здания.
Понимая, что все было зря.
Выпрямился, боялся, что меня таким, увидит Полина Борисовна.
Но она ждала меня через дорогу, на скамейке, у автобусной остановки.
И на счастье, не смотрела в мою сторону, а так задумчиво разглядывала свои руки.
Было все, как в кино, было ветрено, пустынно, скрипели деревья, и летела над асфальтом пыль и всякий мусор.
Полина Борисовна казалась мне еще более одинокой.
Я подошел, улыбнулся ей.
Она меня ни о чем не спрашивала.
И я ничего не говорил.
Вечером друзья собирались в доме кино, я не пошел, позвонил, что не могу прийти, они страшно удивились. Но я ведь уезжал назавтра, не мог оставить Полину Борисовну одну в этот вечер.
И мы очень хорошо поговорили!
Я рассказал ей, что занимаюсь каббалой. Сказал, что вот именно этим каббала и занимается, - строит отношения между людьми. Учит подниматься над эго. Чтобы оставались Людьми в любых обстоятельствах. Она слушала меня внимательно. Я рассказал ей о своих друзьях, о том, что счастлив. Она очень радовалась.
Вспомнили былые денечки. Я принес шоколадный ликер, знал, она любит. Выпили чуть. А потом она говорит
- Не так мне надо было жить, Сеня.
Я сказал, - Давайте о прошлом не говорить, Полина Борисовна, все, что было, было правильно.
- Нет, неправильно, - отвечает, - Ведь я помню, как разминала им мозги, чтобы были уверенны в себе, чтобы в любой вуз могли пройти. И действительно, о них всегда говорили: «Это ученики Полины Борисовны, они все образованные…» Но это неправильно, Сеня. - Она говорила тихо, но очень внятно. - Это неправильно. Потому что всё должно ложиться на доброе сердце, а не на развитые мозги, ты понимаешь. И это не потому, что он со мной так, я не о себе, Сеня
- Понимаю, - сказал я, - очень хорошо вас понимаю.
- А я не думала так. И сама ими гордилась, и собой тоже гордилась, чего скрывать… Математиков растила. Вот они и выросли… математиками.
Полина Борисовна замолчала, потом сказала
- У него ведь, Сеня, сердце каменное.
И добавила, - Их ведь, Сеня, миллионы таких!.. И это мы их такими вырастили.
Что я ей мог сказать?! Что полностью с ней согласен?! Что это тоже главный постулат каббалы, - прежде всего, - воспитание Человека, а уж потом вкладывай в него все, что хочешь. Но в Человека! Понимающего, что мы все взаимосвязаны, что мы не можем быть волками друг к другу… Понимающего, что именно Любовь правит миром, но не любовь к себе.
Я кивал головой, слушал, и молчал. Не хотел подливать масла в огонь.
Подливал ликера.
В этот вечер Полина Борисовна была грустна.
Не удалось мне вывести ее из этого состояния, как не старался.
Для нее это был, словно вечер судного дня.
Я понимал, что она должна выговориться.
Потом пошли прогуляться…
Когда выходили, я ненароком оставил на столе 500 долларов, то, что у меня было… Знал, что она не возьмет, если открыто предложить, решил ее обмануть…
Назавтра я улетал.
Уже проходил контроль, как вдруг появилась она.
Подбежала ко мне, обняла и вернула деньги.
Сказала: «Этого не делай больше, мой дорогой Сеня. И Нине передай мой самый теплый привет. Живите там с миром».
Мы поцеловались, и я начал уходить.
Мы потом несколько раз говорили по телефону. Я даже, по ее просьбе, переслал ей три книги по каббале. Ей очень понравилось «Постижение Высших миров». Просил моих друзей в Питере помогать ей во всем. Они мне честно отзванивали и сообщали, что от денег она категорически отказывается. Максимум на что соглашалась, чтобы завозили ей продукты. Но деньги отдавала сразу.
Где-то через два года, ее дом расселили. Какой-то очередной «математик», сделал из этого дома офис. Правда, в обмен, она получила отдельную квартирку, была довольна.
Да, самое интересное, она мне сказала, что Паша через неделю вернул ей деньги.
Сегодня я думаю, что она сказала это, чтобы меня успокоить.
Но выяснить это уже не у кого.
В 1999 году приехал я в Питер на премьеру моего фильма «Точка в сердце».
Потянуло меня в Колпино, там все-таки приличный кусок жизни прошел.
Приехал, дом на Павловской узнал сразу, но никакой ностальгии не испытал.
На втором этаже, там, где мы жили, торчали в горшке засохшие цветы.
Дверь подъезда оказалась железной, под кодом, не войти.
Подумал - не судьба, ну и не надо.
И тут слышу крик - Сеня!
Поворачиваюсь, Полина Борисовна.
- Полина Борисовна! - обнимаю ее… и ностальгия возвращается.
Наша соседка, одинокая учительница, которая в нас сразу почувствовала своих, только мы въехали в этот дом, очень состарившаяся Полина Борисовна, вытирала слезу, не отпускала меня, и так голову прижала к моему плечу, прямо, как с фронта встречала. Мы не виделись 9 лет.
И вот, сидим мы у нее в коммуналке, на стенах вместо обоев выпускные фотографии классов, и мы говорим, и говорим…
И выясняется, что она уже 5 лет на пенсии, что живет воспоминаниями, потому что действительностью жить не хочется.
Что приходят ученики иногда, но очень иногда.
Что дочь ее уехала в Москву с мужем и не звонит…
- Потому что не было у меня на нее времени совсем, - говорит Полина Борисовна, - все время в школе, в школе… пропустила дочку.
- А что, Паша, - спрашиваю?
- Какой Паша? - отвечает, и вдруг смотрит куда-то в сторону.
- Ну, ваш этот, вундеркинд, эта ваша гордость, который у вас тут с утра до вечера пропадал, вы ему еще котлеты делали такие вкусные, мне иногда перепадало…
- Ах, Паша?..
- Да, Паша, я его еще по вашей просьбе на съемки брал, что с ним?
- Он в порядке.
- Вы говорили, что он-то точно прославит школу и вас, потому что он - талант.
- У меня к чаю есть сушки, ты, наверное, давно сушки не ел…
- Вы еще в пример его перед всем классом ставили, хотели, чтобы все такими были… Это он мне сам рассказывал.
- Он талант, да, - говорит Полина Борисовна и вдруг опускает глаза. - Но я не хочу о нем говорить, Сеня.
- Ну не хотите, поменяем тему, - я уже волнуюсь, вижу, не тот вопрос задал…
- Он банк открыл.
- Ах, вот как!
- Да, он банк открыл большой и очень процветал.
- Все-таки прославился, как вы и предполагали…
- И я тоже в его банк деньги положила. Он мне сказал: «Не волнуйтесь, Полина Борисовна, вы же мне как мама». И так лежали они… и я не волновалась… все мои деньги.
- Так-так, - я уже начал понимать что-то…
- Только три месяца назад банк сгорел, - говорит Полина
Борисовна. - Обанкротился.
- Деньги вернул? - спросил я и, наверно, слишком резко спросил.
- Нет, - тихо ответила.
- Но вернет? - спрашиваю.
- Не знаю.
- А он что говорит?
- Он говорит, что все деньги сгорели.
- Все?
- Все, до копейки.
- Вы давно с ним говорили?
- Неделю назад, мне как раз пенсию задержали…
- У вас есть его телефон?
- Не надо, Сеня, это все равно ничего не даст.
- Дайте мне его телефон, пожалуйста, я просто с ним поговорю…
- Он мне все объяснил…
- Я хочу с ним поговорить, Полина Борисовна, не волнуйтесь, все будет пристойно.
- Нет, Сеня, ну о чем мы говорим?!.. Мы может быть, с тобой в последний раз встречаемся, а о чем говорим?!
- Я вас очень прошу, Полина Борисовна, дайте мне его телефон… Ну, что я ему сделаю, я ведь израильский гражданин, я для него не угроза…
Она встала, взяла с полки надорванную телефонную книгу и показала мне телефон.
Я сказал: «Он со мной говорить не будет, попросите вы его к телефону».
Она позвонила. Ответила секретарша. Тут же соединила с Павлом Константиновичем.
- Скажите, что просите вас принять, - шепнул я.
Она сказала.
И Паша на удивление быстро согласился. Даже спросил ее о здоровье…
Она положила трубку и сказала с надеждой: «Мне кажется, Сеня, он хороший человек. Он так со мной сейчас говорил, что мне кажется, что он мне деньги вернет…»
Назавтра в 11-00 мы были у стеклянных дверей зеркального здания.
По вывеске, это уже не был банк, это было финансовое управление…
Поднялись на восьмой этаж, прошли по стеклянным полам, я впервые такое видел - под стеклом плавали рыбки…
Перед нами открыли двери, нас усадили, угостили, не заставили ждать.
Он появился.
Он полысел, но взгляд был такой же, по-детски открытый.
Он даже обнял и Полину Борисовну и меня. Сказал мне: «Я очень рад, что вы приехали, Семен Матвеевич».
Потом сел и произнес очень тепло: «Слушаю вас внимательно».
Я сказал сразу: «Здесь какое-то недоразумение, Паша».
Клянусь вам, я был уверен, что, выслушав меня, он ответит: «Конечно же, меня не правильно поняли, я верну все деньги…» (Вернее, мне так хотелось, чтобы он это ответил!) Но после моего пояснения, он сказал
- Банк обанкротился. Такое бывает.
- Но деньги ты вернешь? - спрашиваю.
- Ну как же я их верну? - говорит. - Полина Борисовна, дорогая моя, я же вам все объяснил…
И вдруг, Полина Борисовна встает и говорит
- Извини, Паша, - и столько смущения в голосе. - Это Сеня приехал, он подумал… мы пойдем…
Откуда это в нас, ну, откуда?! Это я уже сейчас по ходу написания истории разогреваюсь. Ну, откуда, эта покорность перед вот таким, откровенным, не прикрытым бандитизмом… Откуда?! Я увидел ее, испуганную, одинокую, такую беззащитную перед всем этим. И я сказал ей: «На секундочку, Полина Борисовна», и так потихоньку вывел ее из комнаты.
Повернулся к Паше, а он смотрит на меня, словно не понимает, в чем дело.
Я ему говорю
- Она же тебе все свои сбережения отдала.
Он мне:
- Банк сегодня, - это очень рискованное дело.
Я ему:
- Ты знаешь, какая у нее пенсия?
- Увы-увы, - говорит.
- Ты же настоящий бандит, - говорю.
- Не советую, - говорит, - у меня охрана не любит евреев.
- Отдай ей деньги.
- Не могу.
- Отдай, что тебе эти ее деньги. У вас тут рыбы под полами плавают, - сказал я, и вдруг у меня мелькнула мысль, я понял, как с ним надо говорить
- Дай по черному, - говорю
- Нельзя.
- Никто не узнает.
- Узнают.
- Но она же - с голода умрет.
- Меня бесполезно брать на жалость…
- Паша, ты что, с ума сошел, ты же для нее, как сын был! Ты же у нее с утра до вечера котлеты ел! Такого не может быть, Паша…
Я действительно не понимал, клянусь, у меня не вмещалось ни в башке, ни в сердце, что он, Паша, может так отнестись к Полине Борисовне.
И ведь все было не логично. Он же денежный мешок, это видно сразу, что ему стоит отдать деньги, это ведь копейки для него!
Но он был несгибаем. Смотрел на меня с такой очень мягкой ухмылкой и хлопал глазами.
Я развел руками.
- Ты поддонок, Паша, - сказал я.
Тогда он встал и вежливо ответил
- Наш разговор закончен, Семен Матвеевич, вы можете возвращаться в свой Израиль. Давно хотел вам сказать, что ваше отношение к арабским гражданам просто возмутительно. Вы пытаетесь взывать к совести, а сами?!.. Всего вам хорошего!
Я вышел из здания.
Понимая, что все было зря.
Выпрямился, боялся, что меня таким, увидит Полина Борисовна.
Но она ждала меня через дорогу, на скамейке, у автобусной остановки.
И на счастье, не смотрела в мою сторону, а так задумчиво разглядывала свои руки.
Было все, как в кино, было ветрено, пустынно, скрипели деревья, и летела над асфальтом пыль и всякий мусор.
Полина Борисовна казалась мне еще более одинокой.
Я подошел, улыбнулся ей.
Она меня ни о чем не спрашивала.
И я ничего не говорил.
Вечером друзья собирались в доме кино, я не пошел, позвонил, что не могу прийти, они страшно удивились. Но я ведь уезжал назавтра, не мог оставить Полину Борисовну одну в этот вечер.
И мы очень хорошо поговорили!
Я рассказал ей, что занимаюсь каббалой. Сказал, что вот именно этим каббала и занимается, - строит отношения между людьми. Учит подниматься над эго. Чтобы оставались Людьми в любых обстоятельствах. Она слушала меня внимательно. Я рассказал ей о своих друзьях, о том, что счастлив. Она очень радовалась.
Вспомнили былые денечки. Я принес шоколадный ликер, знал, она любит. Выпили чуть. А потом она говорит
- Не так мне надо было жить, Сеня.
Я сказал, - Давайте о прошлом не говорить, Полина Борисовна, все, что было, было правильно.
- Нет, неправильно, - отвечает, - Ведь я помню, как разминала им мозги, чтобы были уверенны в себе, чтобы в любой вуз могли пройти. И действительно, о них всегда говорили: «Это ученики Полины Борисовны, они все образованные…» Но это неправильно, Сеня. - Она говорила тихо, но очень внятно. - Это неправильно. Потому что всё должно ложиться на доброе сердце, а не на развитые мозги, ты понимаешь. И это не потому, что он со мной так, я не о себе, Сеня
- Понимаю, - сказал я, - очень хорошо вас понимаю.
- А я не думала так. И сама ими гордилась, и собой тоже гордилась, чего скрывать… Математиков растила. Вот они и выросли… математиками.
Полина Борисовна замолчала, потом сказала
- У него ведь, Сеня, сердце каменное.
И добавила, - Их ведь, Сеня, миллионы таких!.. И это мы их такими вырастили.
Что я ей мог сказать?! Что полностью с ней согласен?! Что это тоже главный постулат каббалы, - прежде всего, - воспитание Человека, а уж потом вкладывай в него все, что хочешь. Но в Человека! Понимающего, что мы все взаимосвязаны, что мы не можем быть волками друг к другу… Понимающего, что именно Любовь правит миром, но не любовь к себе.
Я кивал головой, слушал, и молчал. Не хотел подливать масла в огонь.
Подливал ликера.
В этот вечер Полина Борисовна была грустна.
Не удалось мне вывести ее из этого состояния, как не старался.
Для нее это был, словно вечер судного дня.
Я понимал, что она должна выговориться.
Потом пошли прогуляться…
Когда выходили, я ненароком оставил на столе 500 долларов, то, что у меня было… Знал, что она не возьмет, если открыто предложить, решил ее обмануть…
Назавтра я улетал.
Уже проходил контроль, как вдруг появилась она.
Подбежала ко мне, обняла и вернула деньги.
Сказала: «Этого не делай больше, мой дорогой Сеня. И Нине передай мой самый теплый привет. Живите там с миром».
Мы поцеловались, и я начал уходить.
Мы потом несколько раз говорили по телефону. Я даже, по ее просьбе, переслал ей три книги по каббале. Ей очень понравилось «Постижение Высших миров». Просил моих друзей в Питере помогать ей во всем. Они мне честно отзванивали и сообщали, что от денег она категорически отказывается. Максимум на что соглашалась, чтобы завозили ей продукты. Но деньги отдавала сразу.
Где-то через два года, ее дом расселили. Какой-то очередной «математик», сделал из этого дома офис. Правда, в обмен, она получила отдельную квартирку, была довольна.
Да, самое интересное, она мне сказала, что Паша через неделю вернул ей деньги.
Сегодня я думаю, что она сказала это, чтобы меня успокоить.
Но выяснить это уже не у кого.