Организм (18+)
Жил да был организм. И был у того организма хуй - не большой, не маленький, когда хотел, не всегда мог, а когда мог, не всегда давали. Как у многих, в общем.
И всё бы ничего, да только этот самый хуй однажды возьми да предложи:
- А давайте я буду ссать за всех!
Загалдели тут остальные органы: да зачем? да ты, мол, и так один у нас такой ссущий. «Нет, вы не поняли, - не унимался хуй. - Я это и сам знаю, но вот вы скажите: кто-нибудь из вас, кроме меня, умеет ссать?»
Молчат.
- В том-то и дело! А вдруг кто-нибудь захочет вместо меня поссать, и не сможет? Вам же хуже! Так давайте решим официально, чтоб кто не умеет - и не пробовал даже! Или, допустим, я вдруг не захочу - а вы тогда мне сразу: «Ссы давай! Ты же обязан!»
Решили инициативу хуя поддержать.
Стал хуй жить-поживать, ссать-поссывать уже не просто так, а с коллективного ведома всего организма.
Но, видать, не всё ладилось в организме том, потому был вынужден хуй снова с предложением выйти.
- Давайте, - говорит - я и ебаться буду тоже за всех! Если вы не против.
- Я против! - пёрднула жопа - я тоже хочу!
Тут опять все загалдели: что за разврат, где это видано, чтобы в жопу еблись, и т. д.
- Тихо! - сказал хуй. - Проблема не в этом. Точнее, и в этом тоже, но не главная. Вот ты, жопа, разве сама не понимаешь, что, когда ты будешь участвовать в ебле, то ебать будут тебя, а не ты сама - кого-то ещё, и никак иначе? То-то же!
- Молодец хуй! Дело говорит! - сказали органы, а несознательную жопу решили на всякий случай посадить. Вроде как и не за что, но вроде как судьба у ней такая - кому ж ещё сидеть, кроме жопы-то. И тут где-то вверху ещё один смутьян объявился:
- Позвольте! - все сразу поняли, что это голова, - Ссать - это обязанность, а ебаться - это уже, получается, привилегия! И вообще, если вы не забыли, это я тут решаю, ебаться или нет!
- Это ещё что там за вопли? - справедливо возмутился хуй, - Да кто ты такая? Может, ты ещё и думать умеешь? Кстати, это идея! Давайте уж сразу договоримся, что и думать за вас буду тоже я, раз не можете!
- Давайте! Давайте! Кто ебётся, тому и думать! - одобрительно забормотали органы.
Хуй аж слезу умиления пустил:
- Эх, доконаете вы меня, бездельники! Ни хуя без хуя сами сделать не можете, а случись чего - хуй виноват! Ну ладно, ладно, уговорили, согласен...
И длиться бы век тому согласию, да стал хуй замечать, что ссать надо всё чаще, а ебаться всё реже.
Думал хуй, думал, как общему делу борьбы с этим дисбалансом помочь, и решил снова к остальным органам обратиться.
- Ребята, так дело не пойдёт! - сказал хуй, - я тут, понимаешь, за всех стараюсь, а кто-то мне всё время мешает! Может, вы мне хоть раз поможете и всё-таки скажете, кто нам так вредит?
Замялись органы, не знают, что сказать хую своему верному, только вверх куда-то кивают.
- Ну так я и думал! - вдруг разрядил ситуацию сообразительный хуй, поняв, о чём это органы не решаются сказать сами, - опять голова! Ну что тебе всё неймётся-то! Только станем лучше жить - эта дура тут как тут! Брякнет что-нибудь - и всё испортит! Неужели я теперь и разговаривать сам за всех должен?
Ничего не сказали органы - было и так ясно, что никакого другого решения принять нельзя. Пусть хуй разговаривает за всех, раз он сам пока не против.
Уж не знаю, как у хуя с разговорами заладилось, потому что сам я тот организм не видел, но говорят, что совсем хуёво стало. Причём с виду вроде как и ничего, жить можно, ан нет - и то не так, и это не эдак. И самое противное - не понятно, что ж именно не так. Одна надежда у всех осталась - на хуй, конечно же.
Понял хуй, что ждут от него все органы действий решительных.
- Деваться мне некуда, - говорит, - в сложившейся ситуации мне ничего не остаётся, как ради спасения организма в целом начать за вас есть. Прошу вас не оставлять меня в эту трудную минуту и поддержать это моё непростое решение.
Но видит хуй, что не реагируют органы никак. Потому что ни подумать, ни сказать ничего не могут - сами же от этого отказались. Голодный желудок, правда, непонятно с чего чуть наизнанку не вывернулся, на что хуй резонно заметил: «Делает вид, что голодный, а сам блевануть изготовился. Ну зачем прикидываться-то?» Один аппендикс проявил сознательность и поддержал, как сумел, - то ли про дальнее родство с хуем в виде похожих пропорций вспомнил, то ли просто разделить с хуем ответственность за судьбы организма решил. Но только за это его какие-то сволочи сразу же вырезали. Стало бы тут нашему хую совсем хуёво, если б не жопа. Она, бедная, с тех пор, как оступилась однажды, покоя не знала: в редкие минуты, когда не сидела, - то укол, то клизма. Осознала жопа свои заблуждения и давай поддержку хую в письменном виде излагать. Обрадовался хуй, воспрянул духом прям - это ж получается, что при таком авторитете исправившейся жопы, даже если 99% организма «против», то большинство-то, как ни крути, «за»! И кто вообще сказал, что процентов должно быть всего сто? Уж не голова ли опять?
В общем, взвалил на себя хуй при всеобщей безоговорочной поддержке и эту обязанность - питаться за всех.
И вроде бы дела пошли на лад. По крайней мере, усердный хуй расценил это так - в конце концов, до этого момента некоторые органы располагались выше его, а тут вдруг на самом верху он. Аж засмущался от такого успеха, но тут же понял, что на достигнутом останавливаться никак нельзя.
- Коллеги! - сказал хуй, возвышаясь над лежащим на полу организмом. - Нас можно поздравить! Ещё немного - и мы у цели! Но не все трудности позади, поэтому я вынужден попросить вас ещё об одном - необходимо, чтобы в этот переломный момент я начал за вас дышать!
И, не ощущая ничьей реакции, впервые был вынужден принять судьбоносное решение сам. Поднатужился и пустил свою знаменитую струю мочи, с которой вся эта история, собственно, и начиналась, прямо в рот ненавистной голове, во вражеской сущности которой уже не было никаких сомнений.
Проклятая голова захлебнулась и возражать, вопреки своим дурным привычкам, не стала. «Наконец-то до неё хоть что-то дошло!» - подумал хуй, - «а ведь можем, чёрт возьми, когда захотим! Конечно, надо бы ещё...» - а что именно надо, так и не успел додумать.
Потому что хуй издохшего организма хоть и способен пережить все остальные органы (это факт - сами британские учёные в нём не сомневаются), но ненадолго.
И всё бы ничего, да только этот самый хуй однажды возьми да предложи:
- А давайте я буду ссать за всех!
Загалдели тут остальные органы: да зачем? да ты, мол, и так один у нас такой ссущий. «Нет, вы не поняли, - не унимался хуй. - Я это и сам знаю, но вот вы скажите: кто-нибудь из вас, кроме меня, умеет ссать?»
Молчат.
- В том-то и дело! А вдруг кто-нибудь захочет вместо меня поссать, и не сможет? Вам же хуже! Так давайте решим официально, чтоб кто не умеет - и не пробовал даже! Или, допустим, я вдруг не захочу - а вы тогда мне сразу: «Ссы давай! Ты же обязан!»
Решили инициативу хуя поддержать.
Стал хуй жить-поживать, ссать-поссывать уже не просто так, а с коллективного ведома всего организма.
Но, видать, не всё ладилось в организме том, потому был вынужден хуй снова с предложением выйти.
- Давайте, - говорит - я и ебаться буду тоже за всех! Если вы не против.
- Я против! - пёрднула жопа - я тоже хочу!
Тут опять все загалдели: что за разврат, где это видано, чтобы в жопу еблись, и т. д.
- Тихо! - сказал хуй. - Проблема не в этом. Точнее, и в этом тоже, но не главная. Вот ты, жопа, разве сама не понимаешь, что, когда ты будешь участвовать в ебле, то ебать будут тебя, а не ты сама - кого-то ещё, и никак иначе? То-то же!
- Молодец хуй! Дело говорит! - сказали органы, а несознательную жопу решили на всякий случай посадить. Вроде как и не за что, но вроде как судьба у ней такая - кому ж ещё сидеть, кроме жопы-то. И тут где-то вверху ещё один смутьян объявился:
- Позвольте! - все сразу поняли, что это голова, - Ссать - это обязанность, а ебаться - это уже, получается, привилегия! И вообще, если вы не забыли, это я тут решаю, ебаться или нет!
- Это ещё что там за вопли? - справедливо возмутился хуй, - Да кто ты такая? Может, ты ещё и думать умеешь? Кстати, это идея! Давайте уж сразу договоримся, что и думать за вас буду тоже я, раз не можете!
- Давайте! Давайте! Кто ебётся, тому и думать! - одобрительно забормотали органы.
Хуй аж слезу умиления пустил:
- Эх, доконаете вы меня, бездельники! Ни хуя без хуя сами сделать не можете, а случись чего - хуй виноват! Ну ладно, ладно, уговорили, согласен...
И длиться бы век тому согласию, да стал хуй замечать, что ссать надо всё чаще, а ебаться всё реже.
Думал хуй, думал, как общему делу борьбы с этим дисбалансом помочь, и решил снова к остальным органам обратиться.
- Ребята, так дело не пойдёт! - сказал хуй, - я тут, понимаешь, за всех стараюсь, а кто-то мне всё время мешает! Может, вы мне хоть раз поможете и всё-таки скажете, кто нам так вредит?
Замялись органы, не знают, что сказать хую своему верному, только вверх куда-то кивают.
- Ну так я и думал! - вдруг разрядил ситуацию сообразительный хуй, поняв, о чём это органы не решаются сказать сами, - опять голова! Ну что тебе всё неймётся-то! Только станем лучше жить - эта дура тут как тут! Брякнет что-нибудь - и всё испортит! Неужели я теперь и разговаривать сам за всех должен?
Ничего не сказали органы - было и так ясно, что никакого другого решения принять нельзя. Пусть хуй разговаривает за всех, раз он сам пока не против.
Уж не знаю, как у хуя с разговорами заладилось, потому что сам я тот организм не видел, но говорят, что совсем хуёво стало. Причём с виду вроде как и ничего, жить можно, ан нет - и то не так, и это не эдак. И самое противное - не понятно, что ж именно не так. Одна надежда у всех осталась - на хуй, конечно же.
Понял хуй, что ждут от него все органы действий решительных.
- Деваться мне некуда, - говорит, - в сложившейся ситуации мне ничего не остаётся, как ради спасения организма в целом начать за вас есть. Прошу вас не оставлять меня в эту трудную минуту и поддержать это моё непростое решение.
Но видит хуй, что не реагируют органы никак. Потому что ни подумать, ни сказать ничего не могут - сами же от этого отказались. Голодный желудок, правда, непонятно с чего чуть наизнанку не вывернулся, на что хуй резонно заметил: «Делает вид, что голодный, а сам блевануть изготовился. Ну зачем прикидываться-то?» Один аппендикс проявил сознательность и поддержал, как сумел, - то ли про дальнее родство с хуем в виде похожих пропорций вспомнил, то ли просто разделить с хуем ответственность за судьбы организма решил. Но только за это его какие-то сволочи сразу же вырезали. Стало бы тут нашему хую совсем хуёво, если б не жопа. Она, бедная, с тех пор, как оступилась однажды, покоя не знала: в редкие минуты, когда не сидела, - то укол, то клизма. Осознала жопа свои заблуждения и давай поддержку хую в письменном виде излагать. Обрадовался хуй, воспрянул духом прям - это ж получается, что при таком авторитете исправившейся жопы, даже если 99% организма «против», то большинство-то, как ни крути, «за»! И кто вообще сказал, что процентов должно быть всего сто? Уж не голова ли опять?
В общем, взвалил на себя хуй при всеобщей безоговорочной поддержке и эту обязанность - питаться за всех.
И вроде бы дела пошли на лад. По крайней мере, усердный хуй расценил это так - в конце концов, до этого момента некоторые органы располагались выше его, а тут вдруг на самом верху он. Аж засмущался от такого успеха, но тут же понял, что на достигнутом останавливаться никак нельзя.
- Коллеги! - сказал хуй, возвышаясь над лежащим на полу организмом. - Нас можно поздравить! Ещё немного - и мы у цели! Но не все трудности позади, поэтому я вынужден попросить вас ещё об одном - необходимо, чтобы в этот переломный момент я начал за вас дышать!
И, не ощущая ничьей реакции, впервые был вынужден принять судьбоносное решение сам. Поднатужился и пустил свою знаменитую струю мочи, с которой вся эта история, собственно, и начиналась, прямо в рот ненавистной голове, во вражеской сущности которой уже не было никаких сомнений.
Проклятая голова захлебнулась и возражать, вопреки своим дурным привычкам, не стала. «Наконец-то до неё хоть что-то дошло!» - подумал хуй, - «а ведь можем, чёрт возьми, когда захотим! Конечно, надо бы ещё...» - а что именно надо, так и не успел додумать.
Потому что хуй издохшего организма хоть и способен пережить все остальные органы (это факт - сами британские учёные в нём не сомневаются), но ненадолго.