Ура. Вышла последняя,пятая книжка из серии "Правда Виктора Суворова"
Я составитель и автор одной из статей.
Cодержание:
1. Предисловие составителя
2. Виктор Суворов. Где же официальная история?
3. Марк Солонин. Три плана товарища Сталина.
4. Джамиль Гасанлы. Вступление Советских войск в Иран и укрепление позиций СССР в Южном Азербайджане.
5. Александр Пронин. Советско-германский договор о ненападении.
6. Джахангир Наджафов. Как Г. Городецкий опровергает В. Суворова, или Римейк «Фальсификаторов истории» (1948 г.)
7. Александр Гогун. Поле боя - Германия. И не только.
8. Кейстут Закорецкий. Загадка директивы (без номера) один.
9. Рудольф Волтерс. Дневники 1942-43 гг.
10. Дмитрий Хмельницкий. Миф индустриализации.
11. Петр Запорожец. Приграничное сражение в 1941 г. на Украине
12. Андрей Буровский. Суворов - детонатор революции
Предисловие составителя:
«Весной 1941 года в Ленинграде многие ощущали приближение войны. Информированные люди знали о ее подготовке, обывателей настораживали слухи и сплетни. Но никто не мог предполагать, что уже через три месяца после вторжения немцы окажутся у стен города, а через полгода каждый третий его житель умрет страшной смертью от истощения... Объявление войны я и, как кажется, большинство обывателей встретили не то чтобы равнодушно, но как-то отчужденно. Послушали радио, поговорили. Ожидали скорых побед нашей армии - непобедимой и лучшей в мире, как об этом постоянно писали в газетах».
Так начинаются вышедшие в 2007 г. в свет военные мемуары профессора Николая Николаевича Никулина, известного искусствоведа, сотрудника Эрмитажа.
Мемуары потрясающие, ничего в таком роде я о войне до сих пор не читал. Мемуары были написаны в начале 70-х годов, не предназначались к публикации да не могли быть опубликованы в советское время. В том числе, и из-за невинных, на первый взгляд, первых фраз.
Много десятилетий советские и постсоветские казенные историки выстраивали версию предвоенной советской истории, в которой никакого места подготовке Советского Союза к войне не было - ни подготовке к обороне от соседей, ни к подготовке к нападению на них. То есть, обороноспособность страны непрерывно укреплялась, и на это клались немереные силы, но в каком виде эта обороноспособность должна была проявиться, оставалось неясным. В подготовке к обороне это не проявилось вовсе, учитывая катастрофу лета 1941 г., другие варианты тоже не рассматривались. Проблема зависла в воздухе и не воспринималась проблемой только благодаря замыленности мозгов советского человека в целом и советских историков в частности. И благодаря тому, что советские люди под страхом, когда смерти, а когда просто лагеря, были отучены писать мемуары и дневники. А если кто все-таки и писал, то не имел ни малейших шансов это опубликовать.
Смысл свидетельства Н.Н. Никулина однозначен. Начало войны не было неожиданностью. О подготовке ее многие знали, а многие предполагали. Подготовка к войне означала в массовом сознании скорые победы Красной Армии, такие как победа в войне с Финляндией 1939-40 гг., и в войне с Польшей осени 1939 г. Сам факт начала войны беспокойства не вызвал. Ожидание победных конфликтов с внешним миром стало для советских людей рутинным.
О том же говорится в мемуарах другого фронтовика, капитана Михаила Корякова, бежавшего на Запад в 1945 г.:
«...Было это в субботу 21 июня, а наутро, в воскресенье, я не растерялся. Девушка в воротничке... - положим, она была уже не в воротничке, а в лиловой вязаной кофточке с пушистыми помпонами... - сидела и читала толстую медицинскую книгу, полную желто-красных картинок. Взяв комплект газеты «Труд», я сел напротив и открыл страницу, где была напечатана одна из статей Лиона Фейхтвангера о том, что делают немцы в оккупированной Франции. Необыкновенные эти статьи я читал месяц назад, когда они только появились, но теперь с притворным волнением ахнул и придвинул газету к Воротничку:
- Подумать только! Вы читали?
- Что это? - холодновато спросила она.
Весной, когда советско-германскую дружбу, казалось, не омрачало ничто, - Москва гнала в Германию нефть и пшеницу, Берлин посылал в Россию авиационные моторы будто бы нового образца, - в газете «Труд» появились статьи об ужасах немецкой оккупации. Так как игра в дружбу еще продолжалась, нельзя было напечатать статьи, скажем, в «Известиях», «Правде», «Комсомольской правде» - правительственной или партийной прессе. Придумали трюк: напечатали в «Труде», органе профессиональных союзов. Для советского читателя, знающего, что профсоюзы в СССР зависят от партии и вся пресса унифицирована, было ясно, что публикация таких статей - знак близкого разрыва с Германией.
Не все читали «Труд», третьеразрядную газету. Девушка впервые увидела статьи Фейхтвангера. Пока она впивалась в строчки, ахала, подымала на меня влажные напуганные глаза, я посматривал, как розовеет, наливаясь кровью, мочка крохотного ушка, прикрытого золотистой прядью. Вызывающе и ярко синело в больших приоткрытых окнах небо. Девушка, милая в своей ласковой простосердечности, спрашивала: «Что же это такое будет? Война?» - и я отвечал что-то вроде: «Не страшно! Немцы, даже победители Европы, не представляют для нас опасности. Германия израсходовала свои ресурсы, а у нас нетронутые силы. Вероятно, подошел момент, когда мы сможем раздавить Германию и стать единственными хозяевами в Европе», - механически повторял то, что недавно слышал на лекции по международному положению в нашем Институте философии, литературы и истории».
Как мы видим, к числу упомянутых Никулиных информированных людей следует причислить всех студентов Института философии, литературы и истории. И, надо полагать, студентов великого множества других ВУЗов. Советская пропаганда работала по одним и тем же инструкциям и на широком фронте.
То, что в общественном сознании эта массовая информированность была подменена шоком от коварства нацистской Германии, напавшей на мирный Советский Союз, следует считать грандиозным успехом советской пропаганды.
Впрочем, пропагандистские успехи всегда ограничены во времени, тем более, если они основаны на вранье.
Сегодня вопрос о том, собирался ли Советский Союз нападать на Германию и Европу вызывает массу ожесточенных общественных споров, но в научном смысле он в принципе решен. Гипотеза о подготовке сталинской агрессии против внешнего мира, впервые обоснованная Виктором Суворовым четверть века назад, подтверждена с самых разных сторон академической наукой. Все новые документы и факты непротиворечиво в нее укладываются.
Альтернативной же гипотезы, объясняющей советскую предвоенную историю с точки зрения мирных намерений Советского Союза, просто не существует. Нет доказательств ни подготовки Сталиным обороны страны против возможной агрессии, ни мирных целей его внешней политики.
Единственное, что еще в состоянии делать включенные во властные структуры казенные историки-патриоты, это держать запертыми архивы, где находятся документы, с помощью которых можно было бы окончательно расставить точки над "i" и выстроить детальную картину сталинских военных приготовлений. В первую очередь, архив Генштаба. То, что в этих архивах невозможно найти документы, опровергающие гипотезу о подготовке сталинской агрессии, уже совершенно ясно. Иначе и архивы были бы уже открыты, и документы опубликованы.
Всерьез помешать изучению сталинской эпохи тактика утаивания исторических материалов не в состоянии. Документы только уточняют картину реального исторического процесса, характер и масштабы которого скрыть все равно невозможно.
Пятым сборником из серии «Правда Виктора Суворова» мы продолжаем публикацию статей исследователей из разных стран, посвященные проблемам советской политики и военных приготовлений конца 1930-х годов.
Дмитрий Хмельницкий