Родословная для эмигранта - часть 1
Живя здесь, в Канаде, многие из нас - особенно если у нас есть дети - говорят, что «важно сохранить корни». Одни отдают детей в субботнюю языковую школу (русскую, украинскую, еврейскую, армянскую, мусульманскую и т.д.) или как-то иначе стараются поддерживать язык исторической родины в семье. Поскольку дети общаются со сверстниками чаще, чем с родителями, «родной» язык у них довольно уязвим, и нередко теряется даже несмотря на усилия родителей (а без их усилий - практически наверняка). Другие рассказывают детям о дедах и бабушках, показывают фотографии, и если в школе поручают сделать презентацию о прошлом (например, в связи с днём памяти ветеранов), охотно им помогают. Третьи приобретают для детей книги на языке исторической родины, показывают фильмы (хотя детям, по правде говоря, далеко не всегда интересно - иногда советские реалии уже непонятны, иногда юмор тех времён уже совсем не вызывает смеха сейчас). Четвёртые по возможности возят детей к родителям, оставшимся «там», или даже не к родителям, а просто по разным интересным местам исторической родины.
Есть и такие, которые относятся к наследию философски - всё равно рано или поздно уйдёт.
Но иногда просыпается любопытство - а ну-ка, интересно, на сколько колен я сумею вспомнить своих дедушек-бабушек? Из каких мест происходили мои предки? Иногда такие вопросы задают сами наши дети. В детском возрасте комплексов мало, и дети могут задавать вопросы, которые иногда уязвляют самолюбие. Например, почему мы не можем вспомнить дальше своих дедушек и бабушек, тогда как их одноклассники из «старых канадцев» могут похвастаться родословными, восходящими к XVII-XVIII векам, а кто-то и раньше.
И не только дети. В неформальных разговорах с коллегами по работе я часто слышал (имена в примерах не реальные, а просто типичные): «Мой предок, Скотт Макайвор, приехал из Шотландии в 1820-м году на корабле Hector через порт Пикту в новой Шотландии» (на фото справа - городок очень живописный), «Мой прапрапрапрадед, Жозеф Трамбле, приехал из Франции в 1750 году, поселился в деревне такой-то и делал телеги»… и так далее.
Бывает, правда, и такое: «А я не знаю предков раньше деда, они были индейцы, и нас квебекцы обзывали дикарями». У афроамериканцев и афроканадцев рассказы о предках тоже обычно печальные, и их память обычно не простирается дальше 2-3 поколений. Получается, что в плане знания своей родословной жители постсоветского пространства скорее похожи на афроканадцев и индейцев.
Конечно, можно всё списать на наследие крепостного права. В конце концов, не у всех, но у многих из нас предки - отнюдь не Голицыны и Шереметьевы, а потомки самых обычных крестьян, попавшие в интеллигенцию через заводы и рабфаки два-три поколения назад. У выходцев с Западной Украины или Молдовы сведения о довольно давних предках наверняка хранятся в архивах, но другой страны - Польши, Румынии, Чехии, Словакии, Венгрии или даже Австрии. У кого-то предки были выходцами из еврейских местечек, чья история и воспоминания были почти целиком уничтожены в годы войны вместе с большинством жителей - многое уже никак не восстановить.
И тем не менее - неужели всё так безнадёжно? Докуда при желании можно докопаться, и насколько интересным и ценным окажется обнаруженное?
Генеалогия и генетика: документы и пробирки
В руках исследователя родословной есть два инструмента: старинный под названием «генеалогия» и относительно молодой - «генетика». Неискушённые их даже путают, хотя разница между ними огромна.
Генеалогия - это изучение родословной по воспоминаниям (относительно недавней) и документам (как для недавних событий, так и весьма глубокой истории). Она ограничена тем, что не знает, как «на самом деле», а только то, как это было документировано или рассказано. Иногда речь идёт об одном документе против другого документа, воспоминания против другого воспоминания, и тут нужна трезвая голова и логика. В документах могут быть описки и ошибки, в воспоминаниях - недоговорки, а если речь идёт о пикантных моментах - так и намеренное напускание тумана. Чем-то генеалогическое исследование напоминает представление доказательств в суде (особенно когда картину приходится реконструировать при их малом количестве или отсутствии).
Генетика, напротив, бесстрастна и в известной мере объективна - она пользуется чисто химико-биологическими инструментами. Но и в генетическом тестировании есть пределы точности и возможностей (на фото справа - так примерно выглядит фрагмент отчёта на сайте 23andme.com).
Сравнение Вашего генокода с генокодом другого человека может показать, что Вы отстоите от него (неё) на уровне предка на столько-то поколений раньше. При этом в большинстве случаев невозможно сказать, как именно Вы с этим человеком связаны (например, это четвероюродная кузина или троюродная тётя) - такая точность возможна лишь для самых близких родственников. Зато если в семье имело место «неотцовское событие» (то есть супружеская измена или усыновление-удочерение) -такие факты генетика выявит безошибочно. Кроме того, в последние годы полиции удалось напасть на след ряда известных маньяков - после того, как генетики обнаружили сходство их генетического материала с ничего не подозревавшими дальними родственниками, когда-то прошедшими добровольное тестирование.
Собственно, по причине ограниченности обоих методов генетика и генеалогия в чём-то дополняют друг друга. Хотя бывают и случаи, когда даже при совпадающих генетических и генеалогических данных полная картина всё равно не вырисовывается.
В этой статье я расскажу о том, как решил построить собственную семейную историю, пользуясь обоими методами (в основном генеалогией и немного генетикой, а также - спойлер - кое-чем ещё). Вы узнаете и о том, чего можно добиться, и о том, на чём можно обломаться, и о типичных ошибках исследователя, ну и в конце концов, коль скоро я рассказываю на собственном примере, придётся узнать обо мне несколько больше, чем вы собирались.
Но для начала - несколько необходимых оговорок для начинающего исследователя, если вы решите повторить мой путь.
В этой части я в основном рассказываю о своих предках. Если вам неинтересно -- пропустите и смотрите следующий раздел, где речь идёт об источниках.
Обычно генеалогическое исследование начинается с рассказов родителей и родственников - с того, что из этих рассказов осело в вашей памяти. У моих родителей, бабушек и дедушек воспоминаний было много, но никто из них не был знаменитостью своего времени, не относился к именитым дворянским родам - все были из крестьян. Почти у всех жителей бывшего союза хотя бы один из прямых предков участвовал во Второй мировой, у меня же -- только бабушка, тихая и скромная, которая была военной медсестрой. Правда, её муж - мой дед - был знаком с известными литераторами своего времени, и по одной из её фронтовых историй писатель Федин даже написал рассказ «Часики». Но бабушке он не понравился. Во-первых, зачем-то писатель сделал её «пожилой», хотя ей было едва за 30. Во-вторых, саму историю тоже перевернул с ног на голову (реальный сюжет был идеологически совсем не идеальным). Дед - муж той самой бабушки - эвакуировал архив Толстого из Ясной Поляны, и находился при нём в Сибири, преподавая там литературу, в том числе и будущим солдатам. Благодаря должности хранителя толстовского архива (и даже после ухода с неё) он имел привилегию, которая другим грозила неприятными последствиями: он мог позволить себе хранить дома эмигрантскую литературу.
Другой дед в военные годы изучал радио- и телефонную технику (в том числе трофейную), а сразу после войны возглавил и постепенно автоматизировал телефонную сеть немаленького города Харькова.
Мои родители с детства жили в Украине, куда по разным причинам попали мои деды и бабушки, но у них у всех корни были в России - в Нижегородской, Тульской и Новосибирской областях (и как выяснилось недавно, также в Рязанской). Живые родственники, с которыми они поддерживали связь, тоже большей частью жили и живут в разных регионах России, большей частью в Москве и Питере. Сам я до поступления в Питерский университет, напротив, имел очень размытые представления о России, которые сложились по нескольким кратким поездкам. Ни в одной из этих 4 областей, откуда были родом мои предки, я так до сих пор и не побывал, тогда как с Украиной меня и сейчас связывают и старые друзья, и воспоминания, и гораздо больше.
Я очень благодарен троюродной сестре моего отца, которая в какой-то мере положила начало моему исследованию. Будучи активной участницей краеведческого общества в своём регионе, она давно, ещё в советские годы, построила всё древо моей отцовской линии, вплоть до очень дальних родственников и переслала его моему деду. Тогда же, ещё в раннем детстве, увидел его и я.
Заодно познакомился и с семейными преданиями. У моих предков в Нижегородской губернии в середине XIX века ещё не было фамилии. Лытов - фамилия довольно редкая, и происходит от глагола «лытать», то есть бездельничать, а наградили такой фамилией моего дальнего предка Ивана Данилкина (или Данилова) за то, что по семейным преданиям, он был одним из зачинщиков крестьянского бунта в родной деревне Апраксино (в двух шагах от пушкинского имения в Болдине) в году, когда крестьян освободили от крепостной зависимости. Да, к слову, Данилкин - это не фамилия, а отчество. «Овичами» и «овнами» в те годы полагалось называть по отчеству только высшее дворянство (хотя по факту подобное обращение в неформальном кругу распространилось сначала среди дворян менее знатных, а затем состоятельных купцов, мещан и интеллигенции). Фамилии Иванов, Петров, Сидоров происходят от бывших отчеств, которые формально были в ходу до февральской революции 1917 года. То есть (это я уже забегаю немного вперёд) крестьянина не могли звать Иван Петрович Сидоров - он во всех документах был Иван Петров Сидоров, а до середины-конца XIX века (зависело от обстоятельств), возможно, и вовсе без фамилии (как на скане справа выше).
Что же касается знаменитых земляков - нашлись и такие. В одной деревне с мамиными предками по отцовской линии родился известный дореволюционный шоколадный фабрикант Василий Сериков, а в одной деревне с предками отца - сталинский идеолог Павел Юдин.
У моей жены с предками была куда более интересная история. Древо, которое мне нарисовал тесть, включало полторы сотни человек. Если у меня предки были только русскими крестьянами, то у жены были и выходцы из гуцульского села, где партизанская борьба против советской власти шла до начала 1950-х, и крестьяне из-под Череповца, и евреи из Псковской губернии.
В наше время отношения даже с близкими родственниками становятся всё более формальными. Я уж не говорю про Канаду, где жизнь нескольких поколений под одной крышей - явление очень нетипичное. Но в старые времена семейные связи и землячества были своего рода заменителем одновременно и социальных гарантий, и кредита. Информация циркулировала медленно, банковская и кредитная система только зарождалась, народ слабо доверял и полиции, и властям, и тем более друг другу в целом (а власть, в свою очередь, совсем не чувствовала себя чем-то обязанной податному населению, и воспринимала его проблемы лишь в зеркале своих собственных потребностей). Связи на уровне дворянских родов, а среди "простых" - на уровне землячеств худо-бедно гарантировали некоторую защиту и страховку от неожиданностей. С чужим можно было вести себя в меру своего нахальства и влияния, а вот со «своим» уже не так просто, всё могло вернуться к тебе бумерангом: земляк мог вернуться в родные края и пожаловаться, от чего бы тут же огребла и твоя родня; зато из надёжных земляков складывались могучие кланы. Среди дворян схема работала аналогично, только речь шла уже не просто о деньгах, а о наследственных правах и очереди на занятие «вкусных» должностей.
Так что в старые времена «семейная социальная сеть» была неизбежным бременем, она защищала куда лучше, чем любые официальные каналы (а на Кавказе и в Средней Азии семейные кланы сильны до сих пор).
Сейчас - другое дело. Генеалогическое исследование выкопает Вам кучу родственных связей, но с большой вероятностью, они ни к чему не будут обязывать, а кого-то даже напрягут: ты, мол, кто такой, и зачем хочешь знать обо мне слишком много? А встреча с нежданно обнаруженным дальним родственником может выглядеть, прямо как в известном эпизоде из кинокомедии Spaceballs:
Следующие два раздела - об источниках (где можно искать, что можно найти, и какого качества будет эта информация). Здесь будет много букв. Если кому неинтересно, и хочется сразу чего-то интересного - листайте дальше, к интересным фактам, которые я выявил о себе ( продолжение здесь).
Есть и такие, которые относятся к наследию философски - всё равно рано или поздно уйдёт.
Но иногда просыпается любопытство - а ну-ка, интересно, на сколько колен я сумею вспомнить своих дедушек-бабушек? Из каких мест происходили мои предки? Иногда такие вопросы задают сами наши дети. В детском возрасте комплексов мало, и дети могут задавать вопросы, которые иногда уязвляют самолюбие. Например, почему мы не можем вспомнить дальше своих дедушек и бабушек, тогда как их одноклассники из «старых канадцев» могут похвастаться родословными, восходящими к XVII-XVIII векам, а кто-то и раньше.
И не только дети. В неформальных разговорах с коллегами по работе я часто слышал (имена в примерах не реальные, а просто типичные): «Мой предок, Скотт Макайвор, приехал из Шотландии в 1820-м году на корабле Hector через порт Пикту в новой Шотландии» (на фото справа - городок очень живописный), «Мой прапрапрапрадед, Жозеф Трамбле, приехал из Франции в 1750 году, поселился в деревне такой-то и делал телеги»… и так далее.
Бывает, правда, и такое: «А я не знаю предков раньше деда, они были индейцы, и нас квебекцы обзывали дикарями». У афроамериканцев и афроканадцев рассказы о предках тоже обычно печальные, и их память обычно не простирается дальше 2-3 поколений. Получается, что в плане знания своей родословной жители постсоветского пространства скорее похожи на афроканадцев и индейцев.
Конечно, можно всё списать на наследие крепостного права. В конце концов, не у всех, но у многих из нас предки - отнюдь не Голицыны и Шереметьевы, а потомки самых обычных крестьян, попавшие в интеллигенцию через заводы и рабфаки два-три поколения назад. У выходцев с Западной Украины или Молдовы сведения о довольно давних предках наверняка хранятся в архивах, но другой страны - Польши, Румынии, Чехии, Словакии, Венгрии или даже Австрии. У кого-то предки были выходцами из еврейских местечек, чья история и воспоминания были почти целиком уничтожены в годы войны вместе с большинством жителей - многое уже никак не восстановить.
И тем не менее - неужели всё так безнадёжно? Докуда при желании можно докопаться, и насколько интересным и ценным окажется обнаруженное?
Генеалогия и генетика: документы и пробирки
В руках исследователя родословной есть два инструмента: старинный под названием «генеалогия» и относительно молодой - «генетика». Неискушённые их даже путают, хотя разница между ними огромна.
Генеалогия - это изучение родословной по воспоминаниям (относительно недавней) и документам (как для недавних событий, так и весьма глубокой истории). Она ограничена тем, что не знает, как «на самом деле», а только то, как это было документировано или рассказано. Иногда речь идёт об одном документе против другого документа, воспоминания против другого воспоминания, и тут нужна трезвая голова и логика. В документах могут быть описки и ошибки, в воспоминаниях - недоговорки, а если речь идёт о пикантных моментах - так и намеренное напускание тумана. Чем-то генеалогическое исследование напоминает представление доказательств в суде (особенно когда картину приходится реконструировать при их малом количестве или отсутствии).
Генетика, напротив, бесстрастна и в известной мере объективна - она пользуется чисто химико-биологическими инструментами. Но и в генетическом тестировании есть пределы точности и возможностей (на фото справа - так примерно выглядит фрагмент отчёта на сайте 23andme.com).
Сравнение Вашего генокода с генокодом другого человека может показать, что Вы отстоите от него (неё) на уровне предка на столько-то поколений раньше. При этом в большинстве случаев невозможно сказать, как именно Вы с этим человеком связаны (например, это четвероюродная кузина или троюродная тётя) - такая точность возможна лишь для самых близких родственников. Зато если в семье имело место «неотцовское событие» (то есть супружеская измена или усыновление-удочерение) -такие факты генетика выявит безошибочно. Кроме того, в последние годы полиции удалось напасть на след ряда известных маньяков - после того, как генетики обнаружили сходство их генетического материала с ничего не подозревавшими дальними родственниками, когда-то прошедшими добровольное тестирование.
Собственно, по причине ограниченности обоих методов генетика и генеалогия в чём-то дополняют друг друга. Хотя бывают и случаи, когда даже при совпадающих генетических и генеалогических данных полная картина всё равно не вырисовывается.
В этой статье я расскажу о том, как решил построить собственную семейную историю, пользуясь обоими методами (в основном генеалогией и немного генетикой, а также - спойлер - кое-чем ещё). Вы узнаете и о том, чего можно добиться, и о том, на чём можно обломаться, и о типичных ошибках исследователя, ну и в конце концов, коль скоро я рассказываю на собственном примере, придётся узнать обо мне несколько больше, чем вы собирались.
Но для начала - несколько необходимых оговорок для начинающего исследователя, если вы решите повторить мой путь.
- 1 Прежде всего, семейное древо - это хобби. Чем-то оно напоминает шахматы: если вы достигаете определённого мастерства, то у вас появляются болельщики и за Ваши исследования даже платят деньги. Но в большинстве случаев - это в первую очередь расход вашего личного времени и ресурсов. И если вы хотите копать основательно - немалого времени.
- 2 Обходитесь без фанатизма. В генеалогии важно вовремя остановиться. Иные сами не заметили, как на своё любопытство выкинули сначала несколько сот, потом несколько тысяч долларов, и это не предел. В конце концов, даже самые Ваши знаменитые предки давно умерли. А их достижения - это их достижения, не Ваши.
- 3 Генеалогическое древо - не социальная сеть. И копая в нём, нужно иметь в виду, что оно затрагивает не только предков, но и множество живых людей, отношения которых друг к другу, к своему прошлому, да и к Вам тоже, могут быть очень непростыми. В конце концов, не забывайте об уважении к личному пространству и личным данным. Если хотите где-то кому-то похвастаться своим древом - «светите» только людей, которых уже давно нет, и с очень большой осторожностью - тех, которые хорошо знакомы и вам и собеседнику, так, чтобы обе стороны понимали пределы того, что можно обсуждать.
- 4 Рассказывать о своём древе другим - тоже искусство. Можно пробежаться по ветвям коротко, но с такими деталями, что собеседник будет слушать не отрываясь. А можно, как экскурсовод из фильма "Корона российской империи", усыпить слушателя длинным «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иоанна…»
Click to viewВ этой части я в основном рассказываю о своих предках. Если вам неинтересно -- пропустите и смотрите следующий раздел, где речь идёт об источниках.
Обычно генеалогическое исследование начинается с рассказов родителей и родственников - с того, что из этих рассказов осело в вашей памяти. У моих родителей, бабушек и дедушек воспоминаний было много, но никто из них не был знаменитостью своего времени, не относился к именитым дворянским родам - все были из крестьян. Почти у всех жителей бывшего союза хотя бы один из прямых предков участвовал во Второй мировой, у меня же -- только бабушка, тихая и скромная, которая была военной медсестрой. Правда, её муж - мой дед - был знаком с известными литераторами своего времени, и по одной из её фронтовых историй писатель Федин даже написал рассказ «Часики». Но бабушке он не понравился. Во-первых, зачем-то писатель сделал её «пожилой», хотя ей было едва за 30. Во-вторых, саму историю тоже перевернул с ног на голову (реальный сюжет был идеологически совсем не идеальным). Дед - муж той самой бабушки - эвакуировал архив Толстого из Ясной Поляны, и находился при нём в Сибири, преподавая там литературу, в том числе и будущим солдатам. Благодаря должности хранителя толстовского архива (и даже после ухода с неё) он имел привилегию, которая другим грозила неприятными последствиями: он мог позволить себе хранить дома эмигрантскую литературу.
Другой дед в военные годы изучал радио- и телефонную технику (в том числе трофейную), а сразу после войны возглавил и постепенно автоматизировал телефонную сеть немаленького города Харькова.
Мои родители с детства жили в Украине, куда по разным причинам попали мои деды и бабушки, но у них у всех корни были в России - в Нижегородской, Тульской и Новосибирской областях (и как выяснилось недавно, также в Рязанской). Живые родственники, с которыми они поддерживали связь, тоже большей частью жили и живут в разных регионах России, большей частью в Москве и Питере. Сам я до поступления в Питерский университет, напротив, имел очень размытые представления о России, которые сложились по нескольким кратким поездкам. Ни в одной из этих 4 областей, откуда были родом мои предки, я так до сих пор и не побывал, тогда как с Украиной меня и сейчас связывают и старые друзья, и воспоминания, и гораздо больше.
Я очень благодарен троюродной сестре моего отца, которая в какой-то мере положила начало моему исследованию. Будучи активной участницей краеведческого общества в своём регионе, она давно, ещё в советские годы, построила всё древо моей отцовской линии, вплоть до очень дальних родственников и переслала его моему деду. Тогда же, ещё в раннем детстве, увидел его и я.
Заодно познакомился и с семейными преданиями. У моих предков в Нижегородской губернии в середине XIX века ещё не было фамилии. Лытов - фамилия довольно редкая, и происходит от глагола «лытать», то есть бездельничать, а наградили такой фамилией моего дальнего предка Ивана Данилкина (или Данилова) за то, что по семейным преданиям, он был одним из зачинщиков крестьянского бунта в родной деревне Апраксино (в двух шагах от пушкинского имения в Болдине) в году, когда крестьян освободили от крепостной зависимости. Да, к слову, Данилкин - это не фамилия, а отчество. «Овичами» и «овнами» в те годы полагалось называть по отчеству только высшее дворянство (хотя по факту подобное обращение в неформальном кругу распространилось сначала среди дворян менее знатных, а затем состоятельных купцов, мещан и интеллигенции). Фамилии Иванов, Петров, Сидоров происходят от бывших отчеств, которые формально были в ходу до февральской революции 1917 года. То есть (это я уже забегаю немного вперёд) крестьянина не могли звать Иван Петрович Сидоров - он во всех документах был Иван Петров Сидоров, а до середины-конца XIX века (зависело от обстоятельств), возможно, и вовсе без фамилии (как на скане справа выше).
Что же касается знаменитых земляков - нашлись и такие. В одной деревне с мамиными предками по отцовской линии родился известный дореволюционный шоколадный фабрикант Василий Сериков, а в одной деревне с предками отца - сталинский идеолог Павел Юдин.
У моей жены с предками была куда более интересная история. Древо, которое мне нарисовал тесть, включало полторы сотни человек. Если у меня предки были только русскими крестьянами, то у жены были и выходцы из гуцульского села, где партизанская борьба против советской власти шла до начала 1950-х, и крестьяне из-под Череповца, и евреи из Псковской губернии.
В наше время отношения даже с близкими родственниками становятся всё более формальными. Я уж не говорю про Канаду, где жизнь нескольких поколений под одной крышей - явление очень нетипичное. Но в старые времена семейные связи и землячества были своего рода заменителем одновременно и социальных гарантий, и кредита. Информация циркулировала медленно, банковская и кредитная система только зарождалась, народ слабо доверял и полиции, и властям, и тем более друг другу в целом (а власть, в свою очередь, совсем не чувствовала себя чем-то обязанной податному населению, и воспринимала его проблемы лишь в зеркале своих собственных потребностей). Связи на уровне дворянских родов, а среди "простых" - на уровне землячеств худо-бедно гарантировали некоторую защиту и страховку от неожиданностей. С чужим можно было вести себя в меру своего нахальства и влияния, а вот со «своим» уже не так просто, всё могло вернуться к тебе бумерангом: земляк мог вернуться в родные края и пожаловаться, от чего бы тут же огребла и твоя родня; зато из надёжных земляков складывались могучие кланы. Среди дворян схема работала аналогично, только речь шла уже не просто о деньгах, а о наследственных правах и очереди на занятие «вкусных» должностей.
Так что в старые времена «семейная социальная сеть» была неизбежным бременем, она защищала куда лучше, чем любые официальные каналы (а на Кавказе и в Средней Азии семейные кланы сильны до сих пор).
Сейчас - другое дело. Генеалогическое исследование выкопает Вам кучу родственных связей, но с большой вероятностью, они ни к чему не будут обязывать, а кого-то даже напрягут: ты, мол, кто такой, и зачем хочешь знать обо мне слишком много? А встреча с нежданно обнаруженным дальним родственником может выглядеть, прямо как в известном эпизоде из кинокомедии Spaceballs:
Следующие два раздела - об источниках (где можно искать, что можно найти, и какого качества будет эта информация). Здесь будет много букв. Если кому неинтересно, и хочется сразу чего-то интересного - листайте дальше, к интересным фактам, которые я выявил о себе ( продолжение здесь).