Карл Сэндберг
ТУМАН
Туман подступает
кошачьими лапками.
Мостится на крышах,
молча оглядывает
город с гаванью
и ускользает прочь.
THE FOG
The fog comes
on little cat feet.
It sits looking
over harbor and city
on silent haunches
and then moves on.
1916
Прежние переводы:
Туман подкрадывается
На бархатных лапках.
Он долго сидит,
Глядя упорно
На гавань и город.
А потом подымается.
(Иван Кашкин, 1950-е)
Туман ступает
на мягких кошачьих лапках.
Садится на корточки,
на миг замирает
над городом, гаванью
и дальше ползёт.
(Людмила Вагурина, 2000-е)
Туман подкрадывается,
как котёнок.
Ложится на крыши.
Молча смотрит на город и гавань.
Потом ускользает.
(Андрей Пустогаров, 2010)
Ещё два сегодняшних перевода (возникших в Фейсбуке у Игоря Котюха в связи с дискуссией о передаче ритма при переводе свободного стиха):
Туман приходит
ступая, как котёнок.
Вот он садится
на тишайших лапках,
глядит на порт и город.
Потом - трогается.
(Сергей Тимофеев)
туман ползёт
как кот на поджатых
садится на холм
на тихих своих поджатых
смотрит на порт на город
потом - надвигается
(Фёдор Сваровский)
Что мне здесь кажется важным (помимо отмеченной Игорем ритмической сжатости оригинала, едва ли достижимой по-русски, - в этом отношении я не стал бы требовать от русского перевода, чтобы он во что бы то ни стало стремился удержать длину строки в 3-4 слога, поскольку для русского восприятия 5-6 слогов в строке - это тоже достаточно коротко)?
1. Ритмически - равнострочность. Хотя 4-я строка оригинала на 3 слога длиннее 3-й, но визуально и экспрессивно они воспринимаются как почти одинаковые.
2. Уподобление тумана котёнку - настойчивое (проведено дважды, во 2-й и 5-й строках), но не переходящее в прямое сравнение.
3. to sit on haunches - это «сидеть на корточках», если речь идёт о человеке, но применительно к кошке или собаке это просто «сидеть <на заднице и задних лапах>». Соответственно, отдельно взятый этот анатомический элемент поддаётся переводу с большим трудом, да ещё и так, чтобы определение «тихий, молчаливый» к нему не выглядело по-идиотски. Я осторожно надеюсь, что в глаголе «моститься» (передвинутом поближе к прямому называнию кошки) кошачья пластика должна проступать.
4. to look over - это не просто «смотреть».
5. Финальное on - чёткий ритмический акцент (до этого три строки с женскими клаузулами). Критики отмечают в оригинале, что это on в последнем двустишии двойное, рамочное, но это нельзя воспроизвести по-русски никак.
Пара слов о некоторых переводческих решениях:
1. Найденное Кашкиным для второй строки «на бархатных лапках» - абсолютный win, надо было бы украсть (и в моём переводе оно стояло бы лучше, чем то, что я придумал). Зато перед silent haunches он просто капитулировал и размазал содержимое оставшихся двух строк на три, это вряд ли хорошо.
2. К слову «крыши» у Пустогарова есть комментарий: он указывает, что у слова haunch есть такое значение, так что Сэндберг играет с многозначностью. Это, определённо, не так: haunch - это внутренняя часть арочной конструкции, на которую ложится крыша, поэтому «сидеть на ней» не может означать сидение на крыше. Тем не менее я тоже использовал «крыши», потому что в оригинале over задаёт взгляд поверх объектов.
3. Финальный глагол to move on - собственно, «двигаться дальше». Чем его передавать - большая проблема, и с точки зрения ритма, и с точки зрения экспрессии, и с точки зрения (кошачьей) пластики. Кажется, что «ускользать» предпочтительно. Поразительно решение, предложенное Сваровским: он меняет направление движения тумана-кота, и это идеально ложится в весь радикально переосмысленный им текст, где некая толика умиления и созерцания замещена толикой ужаса. Мне это напомнило сюжет с гётевской «Ночной песней странника», которая у Лермонтова превратилась в умиротворённые «Горные вершины», а у Иннокентия Анненского - в страшные стихи о страхе смерти.
Туман подступает
кошачьими лапками.
Мостится на крышах,
молча оглядывает
город с гаванью
и ускользает прочь.
THE FOG
The fog comes
on little cat feet.
It sits looking
over harbor and city
on silent haunches
and then moves on.
1916
Прежние переводы:
Туман подкрадывается
На бархатных лапках.
Он долго сидит,
Глядя упорно
На гавань и город.
А потом подымается.
(Иван Кашкин, 1950-е)
Туман ступает
на мягких кошачьих лапках.
Садится на корточки,
на миг замирает
над городом, гаванью
и дальше ползёт.
(Людмила Вагурина, 2000-е)
Туман подкрадывается,
как котёнок.
Ложится на крыши.
Молча смотрит на город и гавань.
Потом ускользает.
(Андрей Пустогаров, 2010)
Ещё два сегодняшних перевода (возникших в Фейсбуке у Игоря Котюха в связи с дискуссией о передаче ритма при переводе свободного стиха):
Туман приходит
ступая, как котёнок.
Вот он садится
на тишайших лапках,
глядит на порт и город.
Потом - трогается.
(Сергей Тимофеев)
туман ползёт
как кот на поджатых
садится на холм
на тихих своих поджатых
смотрит на порт на город
потом - надвигается
(Фёдор Сваровский)
Что мне здесь кажется важным (помимо отмеченной Игорем ритмической сжатости оригинала, едва ли достижимой по-русски, - в этом отношении я не стал бы требовать от русского перевода, чтобы он во что бы то ни стало стремился удержать длину строки в 3-4 слога, поскольку для русского восприятия 5-6 слогов в строке - это тоже достаточно коротко)?
1. Ритмически - равнострочность. Хотя 4-я строка оригинала на 3 слога длиннее 3-й, но визуально и экспрессивно они воспринимаются как почти одинаковые.
2. Уподобление тумана котёнку - настойчивое (проведено дважды, во 2-й и 5-й строках), но не переходящее в прямое сравнение.
3. to sit on haunches - это «сидеть на корточках», если речь идёт о человеке, но применительно к кошке или собаке это просто «сидеть <на заднице и задних лапах>». Соответственно, отдельно взятый этот анатомический элемент поддаётся переводу с большим трудом, да ещё и так, чтобы определение «тихий, молчаливый» к нему не выглядело по-идиотски. Я осторожно надеюсь, что в глаголе «моститься» (передвинутом поближе к прямому называнию кошки) кошачья пластика должна проступать.
4. to look over - это не просто «смотреть».
5. Финальное on - чёткий ритмический акцент (до этого три строки с женскими клаузулами). Критики отмечают в оригинале, что это on в последнем двустишии двойное, рамочное, но это нельзя воспроизвести по-русски никак.
Пара слов о некоторых переводческих решениях:
1. Найденное Кашкиным для второй строки «на бархатных лапках» - абсолютный win, надо было бы украсть (и в моём переводе оно стояло бы лучше, чем то, что я придумал). Зато перед silent haunches он просто капитулировал и размазал содержимое оставшихся двух строк на три, это вряд ли хорошо.
2. К слову «крыши» у Пустогарова есть комментарий: он указывает, что у слова haunch есть такое значение, так что Сэндберг играет с многозначностью. Это, определённо, не так: haunch - это внутренняя часть арочной конструкции, на которую ложится крыша, поэтому «сидеть на ней» не может означать сидение на крыше. Тем не менее я тоже использовал «крыши», потому что в оригинале over задаёт взгляд поверх объектов.
3. Финальный глагол to move on - собственно, «двигаться дальше». Чем его передавать - большая проблема, и с точки зрения ритма, и с точки зрения экспрессии, и с точки зрения (кошачьей) пластики. Кажется, что «ускользать» предпочтительно. Поразительно решение, предложенное Сваровским: он меняет направление движения тумана-кота, и это идеально ложится в весь радикально переосмысленный им текст, где некая толика умиления и созерцания замещена толикой ужаса. Мне это напомнило сюжет с гётевской «Ночной песней странника», которая у Лермонтова превратилась в умиротворённые «Горные вершины», а у Иннокентия Анненского - в страшные стихи о страхе смерти.