Конец света случился, когда...
Конец света случился, когда мне исполнилось шесть лет, я хорошо помню тот день, день своего рождения.
Мне тогда подарили самый лучший подарок, о котором я даже и мечтать не смел.
Концы света обычно случаются зимой. Такова уж традиция. И нынешний не был исключением. Началось всё с того, что снег пошёл в октябре. Нет, не в Заполярье, а в Москве. Листья еще не успели как следует пожелтеть, как их облепили со всех сторон колючие белые мухи.
Снег шёл. По прогнозам в ближайшие недели снегопад должен был только усилиться. Со снегом никто ничего не мог сделать. Поэтому мы утаптывали его ногами. А я радовался, что его не убирают. Мама и папа стали всё чаще оставаться дома, мы ходили гулять на большую снежную горку и в магазин, за продуктами. Родители покупали много еды и складывали ее у нас на балконе.
Сначала они радовались, что больше не нужно ходить на работу и водить меня в садик. Они были полны мечтаний о новом мире (я слышал, как мама сказала об этом по телефону подруге), где не будет места каким-то пережиткам. Пережитки, думал я, это такие пожитки, вещи, которые больше не нужны. Надеюсь, речь шла не о моих городах из пластилина, потому что мне-то они точно были нужны.
Интересно, подарят мне на Новый год большой набор из пластилина, который становится твердым, как глина, когда высыхает? А если нет, то что подарят? Может, конструктор? Я составил свой список заранее и торжественно передал маме. Папе я побоялся, он мог сразу сказать, что ничего из этого мне не купят, и я бы только расстроился. А мама так не скажет. Потому что купит. Ну, не всё, но что-то, что не очень дорого и продают у нас в районе.
Я сидел дома один. Мама и папа куда-то ушли, сказали, что ненадолго. Я сидел, играл со своими кубиками, строил из них гараж для машинок и думал о том, что если из шкафа вылезет скелет, я испугаюсь. И тогда надо будет трясти головой, чтобы он выскочил из моих мыслей и исчез. А если скелет не вылезет, это будет очень хорошо. А еще лучше, если вместо скелета всё-таки появится кто-то другой. Или что-то другое. Я много чего придумал, чего хотел бы увидеть, но, как говорили мама и папа, такого пока не существовало. Я хотел бы изобрести всё это уже сейчас, потому что вырасту еще нескоро. Я ростом всего в половину папы. Так что совсем не скоро.
Я сидел дома и играл, а родители всё не возвращались. Я совсем не беспокоился. Я беспокоюсь только тогда, когда у меня что-то не получается. Начинаю злиться. Сперва я долго не понимал, что же в таких случаях делают, а потом понаблюдал и понял: злятся. Не знаю, помогает ли это, но теперь приходится злиться даже если я этого не хочу.
Снег на время прекратился, я заметил это, когда оторвался от игры и влез на подоконник. Сугробы были огромные. Казалось, встань и пойди по ним сейчас, дойдешь до неба. Я сидел и смотрел, смотрел, и будто уже шел по этой небесной дороге. Вернулись родители.
Родители сгребли кучу вещей в нашу старую машину, подаренную когда-то прадедушкой.
Потом сгребли меня. Я устроился на заднем сиденье и стал смотреть, что же там у нас в багажнике, который находился прямо за сиденьем и не был отделен перегородкой. А там оказались консервные банки со всякими вкусностями. Консервированные личи, вишневый компот, креветки в соусе, фруктовые напитки в жестяных баночках. Похоже, мы отлично отметим мой день рождения. Я был так рад, что родители купили всё заранее. В прошлый раз я с удивлением услышал от мамы: "Давай не будем ничего отмечать, потому что гораздо интереснее просто погулять, поиграть". Ну, погулять интереснее, но не отмечать день рождения? Как так? Я так и не понял, а мама похоже поняла, что сморозила какую-то глупость, и поэтому к моему подарку всё же приложили чудесный торт с фигурками машинок и человечков.
Оказалось, снегопад вовсе не такой сильный, как это выглядело из дома. Дорога была хорошо укатана и мы мчались по ней свободно и легко. Машин на дороге не было вообще. Только мы. Чем дальше мы удалялись от Москвы, тем темнее становилось небо. А снега падало всё меньше и меньше. Я задремал, а когда очнулся, увидел, что снегопад кончился, небо светит яркими звездами, а машина стоит. Папа открывал ворота, а мама светила ему фонариком, потом они догадались вернуться в машину и включить фары.
Дом был темный, а там, где раньше находилась дорожка к нему, теперь лежал снег.
Я сразу нырнул в сугроб и, никем не остановленный, стал прокладывать туннельчик. Папа и мама тоже решили поиграть в туннельчик, но потом передумали и стали просто прокладывать дорогу сквозь снег.
Мы открыли дом, включили везде свет и принялись перетаскивать наши вещи.
Я помогал.
Мы сидели втроем на веранде с раздвижными дверцами, которые были широко открыты, а вокруг, сколько хватало глаз, были яркие-яркие звезды в темно-синем небе, которое мне почему-то казалось очень светлым. Тишина замерла в воздухе, боясь нарушить саму себя.
Электричество у нас отключили, а из свечек мои догадливые родители захватили только пару кругляшей. Зато у них нашлась банка с ароматами. В такую кладешь подожженную палочку, а потом любуешься, как светло-серый дымок подымается вверх от маленькой точки огонька. Воздух становится немного пряным, но не слишком. Мы закутались в пледы, накинутые поверх пуховиков.
Всё было как в каком-то мультфильме. Ужасно здорово! Я ведь никогда еще не был в мультфильме. Да и мультфильм-то похожий видел всего один раз. В голове отпечаталась картинка оттуда, я мог ее смотреть в любое время, а теперь оказалось, что даже и картинка не нужна.
Папа пошутил что-то про инопланетян, но я сказал, что в инопланетян не верю. А потом добавил, что я сам инопланетянин. Родители стали смеяться, а я вместе с ними, потому что было приятно, что им понравились мои слова.
Мама открыла банки с вкусностями. Папа разжег примус . Мы разогрели еду из баночек, и теперь я старался поскорее ее доесть, чтобы получить десерт из ананасов. Или вишен? Надо попробовать всё!
Я знал, что в такой момент приставать к родителям с вопросом, а где мой подарок, не самая лучшая идея. Да я и забыл про него. Просто мысли так уж устроены, сначала не помнишь, не помнишь, а потом как вспомнишь, а потом уже ни о чем, кроме этого думать не можешь. Ну, пока не подумаешь что нибудь еще. Но насильно что-нибудь еще подумать не получается.
И вот я думал про подарок. А потом. Потом посмотрел на свой кусок фруктового пирога и решил, что буду пока лучше помалкивать и есть. А еще глаза мои потихоньку слипались. Хотя я изо всех сил старался не уснуть, смотрел, смотрел на звезды, потом стал видеть, как от них ко мне тянутся светящиеся нити, и понял, что это не они тянутся ко мне, а я подвешен за эти нити, и они тянут меня. Куда-то в огромный сияющий мир.
Небо посветлело...
Наверное, я всё-таки уснул, потому что смутно помню, как мама пытается поднять меня на руки, а папа отбирает меня у нее и несет в комнату.
Я проснулся среди ночи. В этой маленькой комнате не было шкафа. А почему я так подумал? А, скелеты. Да нет никаких скелетов! И больше я про скелеты не думал. Еще потому, что увидел на маленькой тумбочке рядом с кроватью что-то красивое и слегка светящееся. Подарок!
Ну, конечно, родился-то я ночью! Значит и подарок положен ночью. Сам я не помню, как родился, но мама рассказывала. Выходило как-то не совсем похоже. Но я не стал ее расстраивать, поэтому сказал, что не помню. Врать нехорошо, но я вроде и не врал.
Я так пригрелся в постели, что вылезать мне не хотелось. И всё же я хотел как можно скорее взять в руки подарок, поэтому стал медленно спускать ноги вниз, за тапочками, а потом сообразил, что могу дотянуться до тумбочки, если только переползу поближе к ножному краю кровати.
Я переполз. И принялся внимательно рассматривать штуку, которая лежала передо мной. Взять ее в руки я почему-то не решался. Необычной формы. Скорее округлой. Внутри какое-то сияние, мерцание.
Это было похоже на сферу, с мелкими сияющими точечками внутри, и что-то внутри двигалось.
Я взял ее в руки. Она была местами прохладная, а местами теплая. Но явно не от моих рук, а сама по себе.
Я стал подносить ее к глазам, а сам вглядывался, вглядывался. И видел Галактику. Миллионы звезд, которые мерцали как обычно мерцают с Земли, видимые через атмосферу. Я видел светящиеся нити, протянувшиеся ко мне, я видел морозную ночь на веранде.
Как же я восхитился! Ничего в мире чудеснее этой штуки не встречал! Какая она была прекрасная... Я был ужасно благодарен, что увидел такое чудо.
Потом я вроде бы услышал тихое "спасибо" у себя в голове. Но может и не слышал. Иногда так сложно отличить мысли других от своих мыслей. Может, это подумал я сам.
Я тихо-тихо любовался своей сферой. Кажется тогда всё и произошло.
Утром я вышел из комнаты. Мама и папа сидели в обнимку на тесном диване.
Мама сказала:
- Знаешь что?
- Что?
- Мы тут, пожалуй, еще поживем.
- Да-да! - я так обрадовался этой новости, что запрыгал как можно выше, просто от избытка чувств, чтобы не взорваться.
- А ты не расстраиваешься, что мы забыли твой... - начал папа.
- Тсс, - шикнула на него мама. Папа замолчал.
- А почему это я должен расстраиваться? - спросил я гордо взрослым голосом. И почему-то выговорил эти слова и правда по-взрослому. Родители встали.
Мама обняла нас обоих за плечи. Ну, точнее она обняла меня за голову, а папу за талию.
А потом мы пошли на кухню, и тут я увидел, что днем свет и светящиеся нити видно еще лучше. От этого меня охватил такой восторг! И я вдруг понял, что предметы вокруг тоже светятся, от чего становятся ужасно притягательными в моих глазах. Их хотелось касаться, исследовать. Было так ново и необычно. А потом я вспомнил, когда я был маленький, так было всегда. А я забыл. Правда, забыл.
Ярче всего остального светился шоколадный пирог с фруктами. Поэтому я налег на него, обгоняя конкурентов - мама и папа тоже активно поедали именно этот пирог.
Ах да, вокруг было очень тихо.
Мы ехали в Москву. Было по-прежнему очень тихо. Вокруг очень мало машин, и все они двигались медленно и плавно, как рыбы в океане.
Небо над Москвой оказалось не дымчато-красным, как обычно, а каким-то другим совсем. Не сразу я это заметил. Наконец я осознал, на что больше всего похоже то, что я вижу перед глазами. Да это же... это же северное сияние! Я так мечтал его увидеть. И теперь, когда все мечты, уже, казалось, сбылись...
Мама первой заметила.
- Эй, смотрите, город как-будто кто-то почистил.
А ведь точно! И почистил его не от грязи на улицах, хотя ее тоже не наблюдалось нигде.
Наш дом был уже не серого цвета, а сиреневатого, как облака на закате. Соседний коричневый дом превратился в розовый. Некоторые дома остались без изменений, но всё равно выглядели лучше, свежее, чем прежде.
А еще я чувствовал как пахнет воздух, дышалось легко, как за городом, чем я воспользовался, начав ритмично вдыхать и выдыхать дрожащий на морозе, остро пахнущий снегом воздух.
- Хорошо как! - казала мама.
У них с папой глаза светились как прожекторы. Они тоже это чувствуют! Я был рад.
А еще я вдруг заметил, чего же не хватает в окружающей картине. Машин! Машин было мало, только наша, на которой мы приехали, еще одна старая развалина со спущенными шинами, которая всегда стоит во дворе.
Машины исчезли. Просто исчезли и всё. Никто не знал как и куда. Но вот интересное дело: остались автобусы, троллейбусы, трамваи. Их никто как-будто бы не трогал. И те машины, что были не в городе тоже, как выяснилось позже, все были в полном порядке.
Шар лежал у меня в рюкзачке. Я спиной ощущал его теплую тяжесть. Также я чувствовал радость, исходившую от него. И вдруг я понял, что должен делать.
- Хорошо бы еще, чтоб с неба свалились велосипеды - мечтательно протянул я.
- А что, классно же! - поддержал меня папа. - А еще самокаты, горные лыжи, гигантские сани...
- Ну, не прямо на голову конечно, и можно не сразу сейчас...
- А еще я бы не отказался от...
- А еще олени и лошади!
- Да, лошади! Это просто отлично!
- А что, это дело!
- А я хотел бы еще ...
- Эй, сейчас допроситесь! - закричала мама.
Но нас уже было не остановить.
Мне тогда подарили самый лучший подарок, о котором я даже и мечтать не смел.
Концы света обычно случаются зимой. Такова уж традиция. И нынешний не был исключением. Началось всё с того, что снег пошёл в октябре. Нет, не в Заполярье, а в Москве. Листья еще не успели как следует пожелтеть, как их облепили со всех сторон колючие белые мухи.
Снег шёл. По прогнозам в ближайшие недели снегопад должен был только усилиться. Со снегом никто ничего не мог сделать. Поэтому мы утаптывали его ногами. А я радовался, что его не убирают. Мама и папа стали всё чаще оставаться дома, мы ходили гулять на большую снежную горку и в магазин, за продуктами. Родители покупали много еды и складывали ее у нас на балконе.
Сначала они радовались, что больше не нужно ходить на работу и водить меня в садик. Они были полны мечтаний о новом мире (я слышал, как мама сказала об этом по телефону подруге), где не будет места каким-то пережиткам. Пережитки, думал я, это такие пожитки, вещи, которые больше не нужны. Надеюсь, речь шла не о моих городах из пластилина, потому что мне-то они точно были нужны.
Интересно, подарят мне на Новый год большой набор из пластилина, который становится твердым, как глина, когда высыхает? А если нет, то что подарят? Может, конструктор? Я составил свой список заранее и торжественно передал маме. Папе я побоялся, он мог сразу сказать, что ничего из этого мне не купят, и я бы только расстроился. А мама так не скажет. Потому что купит. Ну, не всё, но что-то, что не очень дорого и продают у нас в районе.
Я сидел дома один. Мама и папа куда-то ушли, сказали, что ненадолго. Я сидел, играл со своими кубиками, строил из них гараж для машинок и думал о том, что если из шкафа вылезет скелет, я испугаюсь. И тогда надо будет трясти головой, чтобы он выскочил из моих мыслей и исчез. А если скелет не вылезет, это будет очень хорошо. А еще лучше, если вместо скелета всё-таки появится кто-то другой. Или что-то другое. Я много чего придумал, чего хотел бы увидеть, но, как говорили мама и папа, такого пока не существовало. Я хотел бы изобрести всё это уже сейчас, потому что вырасту еще нескоро. Я ростом всего в половину папы. Так что совсем не скоро.
Я сидел дома и играл, а родители всё не возвращались. Я совсем не беспокоился. Я беспокоюсь только тогда, когда у меня что-то не получается. Начинаю злиться. Сперва я долго не понимал, что же в таких случаях делают, а потом понаблюдал и понял: злятся. Не знаю, помогает ли это, но теперь приходится злиться даже если я этого не хочу.
Снег на время прекратился, я заметил это, когда оторвался от игры и влез на подоконник. Сугробы были огромные. Казалось, встань и пойди по ним сейчас, дойдешь до неба. Я сидел и смотрел, смотрел, и будто уже шел по этой небесной дороге. Вернулись родители.
Родители сгребли кучу вещей в нашу старую машину, подаренную когда-то прадедушкой.
Потом сгребли меня. Я устроился на заднем сиденье и стал смотреть, что же там у нас в багажнике, который находился прямо за сиденьем и не был отделен перегородкой. А там оказались консервные банки со всякими вкусностями. Консервированные личи, вишневый компот, креветки в соусе, фруктовые напитки в жестяных баночках. Похоже, мы отлично отметим мой день рождения. Я был так рад, что родители купили всё заранее. В прошлый раз я с удивлением услышал от мамы: "Давай не будем ничего отмечать, потому что гораздо интереснее просто погулять, поиграть". Ну, погулять интереснее, но не отмечать день рождения? Как так? Я так и не понял, а мама похоже поняла, что сморозила какую-то глупость, и поэтому к моему подарку всё же приложили чудесный торт с фигурками машинок и человечков.
Оказалось, снегопад вовсе не такой сильный, как это выглядело из дома. Дорога была хорошо укатана и мы мчались по ней свободно и легко. Машин на дороге не было вообще. Только мы. Чем дальше мы удалялись от Москвы, тем темнее становилось небо. А снега падало всё меньше и меньше. Я задремал, а когда очнулся, увидел, что снегопад кончился, небо светит яркими звездами, а машина стоит. Папа открывал ворота, а мама светила ему фонариком, потом они догадались вернуться в машину и включить фары.
Дом был темный, а там, где раньше находилась дорожка к нему, теперь лежал снег.
Я сразу нырнул в сугроб и, никем не остановленный, стал прокладывать туннельчик. Папа и мама тоже решили поиграть в туннельчик, но потом передумали и стали просто прокладывать дорогу сквозь снег.
Мы открыли дом, включили везде свет и принялись перетаскивать наши вещи.
Я помогал.
Мы сидели втроем на веранде с раздвижными дверцами, которые были широко открыты, а вокруг, сколько хватало глаз, были яркие-яркие звезды в темно-синем небе, которое мне почему-то казалось очень светлым. Тишина замерла в воздухе, боясь нарушить саму себя.
Электричество у нас отключили, а из свечек мои догадливые родители захватили только пару кругляшей. Зато у них нашлась банка с ароматами. В такую кладешь подожженную палочку, а потом любуешься, как светло-серый дымок подымается вверх от маленькой точки огонька. Воздух становится немного пряным, но не слишком. Мы закутались в пледы, накинутые поверх пуховиков.
Всё было как в каком-то мультфильме. Ужасно здорово! Я ведь никогда еще не был в мультфильме. Да и мультфильм-то похожий видел всего один раз. В голове отпечаталась картинка оттуда, я мог ее смотреть в любое время, а теперь оказалось, что даже и картинка не нужна.
Папа пошутил что-то про инопланетян, но я сказал, что в инопланетян не верю. А потом добавил, что я сам инопланетянин. Родители стали смеяться, а я вместе с ними, потому что было приятно, что им понравились мои слова.
Мама открыла банки с вкусностями. Папа разжег примус . Мы разогрели еду из баночек, и теперь я старался поскорее ее доесть, чтобы получить десерт из ананасов. Или вишен? Надо попробовать всё!
Я знал, что в такой момент приставать к родителям с вопросом, а где мой подарок, не самая лучшая идея. Да я и забыл про него. Просто мысли так уж устроены, сначала не помнишь, не помнишь, а потом как вспомнишь, а потом уже ни о чем, кроме этого думать не можешь. Ну, пока не подумаешь что нибудь еще. Но насильно что-нибудь еще подумать не получается.
И вот я думал про подарок. А потом. Потом посмотрел на свой кусок фруктового пирога и решил, что буду пока лучше помалкивать и есть. А еще глаза мои потихоньку слипались. Хотя я изо всех сил старался не уснуть, смотрел, смотрел на звезды, потом стал видеть, как от них ко мне тянутся светящиеся нити, и понял, что это не они тянутся ко мне, а я подвешен за эти нити, и они тянут меня. Куда-то в огромный сияющий мир.
Небо посветлело...
Наверное, я всё-таки уснул, потому что смутно помню, как мама пытается поднять меня на руки, а папа отбирает меня у нее и несет в комнату.
Я проснулся среди ночи. В этой маленькой комнате не было шкафа. А почему я так подумал? А, скелеты. Да нет никаких скелетов! И больше я про скелеты не думал. Еще потому, что увидел на маленькой тумбочке рядом с кроватью что-то красивое и слегка светящееся. Подарок!
Ну, конечно, родился-то я ночью! Значит и подарок положен ночью. Сам я не помню, как родился, но мама рассказывала. Выходило как-то не совсем похоже. Но я не стал ее расстраивать, поэтому сказал, что не помню. Врать нехорошо, но я вроде и не врал.
Я так пригрелся в постели, что вылезать мне не хотелось. И всё же я хотел как можно скорее взять в руки подарок, поэтому стал медленно спускать ноги вниз, за тапочками, а потом сообразил, что могу дотянуться до тумбочки, если только переползу поближе к ножному краю кровати.
Я переполз. И принялся внимательно рассматривать штуку, которая лежала передо мной. Взять ее в руки я почему-то не решался. Необычной формы. Скорее округлой. Внутри какое-то сияние, мерцание.
Это было похоже на сферу, с мелкими сияющими точечками внутри, и что-то внутри двигалось.
Я взял ее в руки. Она была местами прохладная, а местами теплая. Но явно не от моих рук, а сама по себе.
Я стал подносить ее к глазам, а сам вглядывался, вглядывался. И видел Галактику. Миллионы звезд, которые мерцали как обычно мерцают с Земли, видимые через атмосферу. Я видел светящиеся нити, протянувшиеся ко мне, я видел морозную ночь на веранде.
Как же я восхитился! Ничего в мире чудеснее этой штуки не встречал! Какая она была прекрасная... Я был ужасно благодарен, что увидел такое чудо.
Потом я вроде бы услышал тихое "спасибо" у себя в голове. Но может и не слышал. Иногда так сложно отличить мысли других от своих мыслей. Может, это подумал я сам.
Я тихо-тихо любовался своей сферой. Кажется тогда всё и произошло.
Утром я вышел из комнаты. Мама и папа сидели в обнимку на тесном диване.
Мама сказала:
- Знаешь что?
- Что?
- Мы тут, пожалуй, еще поживем.
- Да-да! - я так обрадовался этой новости, что запрыгал как можно выше, просто от избытка чувств, чтобы не взорваться.
- А ты не расстраиваешься, что мы забыли твой... - начал папа.
- Тсс, - шикнула на него мама. Папа замолчал.
- А почему это я должен расстраиваться? - спросил я гордо взрослым голосом. И почему-то выговорил эти слова и правда по-взрослому. Родители встали.
Мама обняла нас обоих за плечи. Ну, точнее она обняла меня за голову, а папу за талию.
А потом мы пошли на кухню, и тут я увидел, что днем свет и светящиеся нити видно еще лучше. От этого меня охватил такой восторг! И я вдруг понял, что предметы вокруг тоже светятся, от чего становятся ужасно притягательными в моих глазах. Их хотелось касаться, исследовать. Было так ново и необычно. А потом я вспомнил, когда я был маленький, так было всегда. А я забыл. Правда, забыл.
Ярче всего остального светился шоколадный пирог с фруктами. Поэтому я налег на него, обгоняя конкурентов - мама и папа тоже активно поедали именно этот пирог.
Ах да, вокруг было очень тихо.
Мы ехали в Москву. Было по-прежнему очень тихо. Вокруг очень мало машин, и все они двигались медленно и плавно, как рыбы в океане.
Небо над Москвой оказалось не дымчато-красным, как обычно, а каким-то другим совсем. Не сразу я это заметил. Наконец я осознал, на что больше всего похоже то, что я вижу перед глазами. Да это же... это же северное сияние! Я так мечтал его увидеть. И теперь, когда все мечты, уже, казалось, сбылись...
Мама первой заметила.
- Эй, смотрите, город как-будто кто-то почистил.
А ведь точно! И почистил его не от грязи на улицах, хотя ее тоже не наблюдалось нигде.
Наш дом был уже не серого цвета, а сиреневатого, как облака на закате. Соседний коричневый дом превратился в розовый. Некоторые дома остались без изменений, но всё равно выглядели лучше, свежее, чем прежде.
А еще я чувствовал как пахнет воздух, дышалось легко, как за городом, чем я воспользовался, начав ритмично вдыхать и выдыхать дрожащий на морозе, остро пахнущий снегом воздух.
- Хорошо как! - казала мама.
У них с папой глаза светились как прожекторы. Они тоже это чувствуют! Я был рад.
А еще я вдруг заметил, чего же не хватает в окружающей картине. Машин! Машин было мало, только наша, на которой мы приехали, еще одна старая развалина со спущенными шинами, которая всегда стоит во дворе.
Машины исчезли. Просто исчезли и всё. Никто не знал как и куда. Но вот интересное дело: остались автобусы, троллейбусы, трамваи. Их никто как-будто бы не трогал. И те машины, что были не в городе тоже, как выяснилось позже, все были в полном порядке.
Шар лежал у меня в рюкзачке. Я спиной ощущал его теплую тяжесть. Также я чувствовал радость, исходившую от него. И вдруг я понял, что должен делать.
- Хорошо бы еще, чтоб с неба свалились велосипеды - мечтательно протянул я.
- А что, классно же! - поддержал меня папа. - А еще самокаты, горные лыжи, гигантские сани...
- Ну, не прямо на голову конечно, и можно не сразу сейчас...
- А еще я бы не отказался от...
- А еще олени и лошади!
- Да, лошади! Это просто отлично!
- А что, это дело!
- А я хотел бы еще ...
- Эй, сейчас допроситесь! - закричала мама.
Но нас уже было не остановить.