Хрупкий мир
Ценю ли я по-настоящему то, что имею?
Вот рябиновые деревья. Стояли себя и стояли, пока я не удосужилась осознать, что исчезни они из этого мира, мне было бы по чему скучать. А так... Стоят они себе и стоят, разве что иногда посмотришь на них взглядом обыденности и решишь, что ничего примечательного в них нету. То ли дело, какие-нибудь райские экзотические цветы, которые у нас не растут. Но ведь и они приедятся если смотреть на них неосторожными глазами многолетней привычки, через прорези саркофага для заживо законсервированной мумии. А еще рябиновые деревья могут мешаться. Раздражает. Идешь по улице, не успевая в магазин, а ведь еще надо в сберкассу до закрытия, а потом еще вернуться домой, чтобы сунуть пиццу в микроволновку и успеть перемыть всю посуду. Завтра же рано вставать, к неизбежному завтра нужно подготовиться заранее. А тут еще малыш увидел возлюбленную свою рябину и ноет, что его не пускают оборвать ее с ног до головы. Для него вообще нет никакого потом, с завтрами и магазинами. Когда ему что-то надо, это единственно существующее сейчас. Как только он что-то видит, мгновенно уже этим целиком обладает, а если материальная действительность не спешит соответствовать его внутреннему имению, то из него исторгается всепроникающий требовательный рёв. Рёв жизни. Который мешает идти в магазин, успеть перемыть всю посуду, и вообще мешает. Жизнь здорово мешает нашим планам. А еще жизнь мешает главной мечте человека о консервированном рае, наполненным полным вечным покоем, когда самое вкусное запихнуто в рот, задница почивала на лаврах на самой вершине успеха (а значит, плюха в лужу и прочих ошибок больше никогда не предвидется), и этот миг остановился навсегда. Вот бы так никогда и не родиться, навсегда остаться незрелым, не опьяненным на полную катушку этим миром (и не знающим тягот похмелья), в мамином животике. Вот бы не вылезать из райских кущ, бродя там бессмысленным, зато счастливым идиотом, не отравляя свою младенческую душу ядом познания. Вот бы не отправляться в путешествие за принцессой и сокровищами, когда так сладко и безболезненно остаться дома. Вот бы... Вот бы хотя бы пытаться вернуться обратно, повернуть время вспять, вместо того, чтобы вяло плестись вперед, в котором еще не известно, ждёт ли что-нибудь приятное...
Эта самая заветная мечта человека сбывается. И какое-то маленькое время он почти счастлив странным образом. Кочерыжкино счастье. Поток жизни для него перекрывается до минимума, и вот он уже всё потерял. Потому что, что не движется, не меняется, перестает быть живым.
Всё равно. Кому не хочется стать нормальным? Наконец-то перестать быть распиздяем и превратиться в успешного зануду? Всё у меня через жопу, каждый наверное так думал когда-нибудь. А что если это через жопу и есть настоящая жизнь?...
А кроме рябин еще неаккуратные серые дома. Снести бы всё это убожество, застроить новыми симпатичными домиками, которые пусть утопают в цветущих садах. Путь всюду бьют фонтаны (и не те аляповатые поделки, которыми сейчас заставили наш район, а действительно искусно вылепленные). Города должны превратиться в парки, машин быть не должно, люди должны стать радостными и приветливыми, полными огромной духовной глубины. Что там еще по плану? И почему это план до сих пор не спешит воплощаться?
Да вы это-то пока ценить не научились...
А если бы всё это сейчас исчезло, причем не в лучшую сторону, не для новых красивых фонтанов, городов-парков с доброжелательными жителями, а для? Располосованная ранами земля кругом, много мертвых людей, никаких продуктов в магазинах (и магазинов больше нет), отравленная вода, и неизвестно, будешь ли ты жив завтра.
Ты недовольно вздыхаешь в сторону партнёра. Он мог бы быть лучше. И, это наверное, важно, если вдруг не выясняется, что он или ты скоро умрёте.
Люди, цените время, проведенное друг с другом, однажды года, проведенные вместе, покажутся вам минутами.
Щемящая сердце нежность к этим подстриженным кустикам, мостовой и фонарю заполняет меня. Спасибо тебе, Мир, за то, что ты не такой, как подсказывает мое замыленное восприятие. Спасибо, что открываешь мне свои красоты. Тут всё так одухотворено, наполнено ароматом чудес.
Еще осталось совершенно невербализуемое, оно порой умещается на кончике слова "живой".
Вот рябиновые деревья. Стояли себя и стояли, пока я не удосужилась осознать, что исчезни они из этого мира, мне было бы по чему скучать. А так... Стоят они себе и стоят, разве что иногда посмотришь на них взглядом обыденности и решишь, что ничего примечательного в них нету. То ли дело, какие-нибудь райские экзотические цветы, которые у нас не растут. Но ведь и они приедятся если смотреть на них неосторожными глазами многолетней привычки, через прорези саркофага для заживо законсервированной мумии. А еще рябиновые деревья могут мешаться. Раздражает. Идешь по улице, не успевая в магазин, а ведь еще надо в сберкассу до закрытия, а потом еще вернуться домой, чтобы сунуть пиццу в микроволновку и успеть перемыть всю посуду. Завтра же рано вставать, к неизбежному завтра нужно подготовиться заранее. А тут еще малыш увидел возлюбленную свою рябину и ноет, что его не пускают оборвать ее с ног до головы. Для него вообще нет никакого потом, с завтрами и магазинами. Когда ему что-то надо, это единственно существующее сейчас. Как только он что-то видит, мгновенно уже этим целиком обладает, а если материальная действительность не спешит соответствовать его внутреннему имению, то из него исторгается всепроникающий требовательный рёв. Рёв жизни. Который мешает идти в магазин, успеть перемыть всю посуду, и вообще мешает. Жизнь здорово мешает нашим планам. А еще жизнь мешает главной мечте человека о консервированном рае, наполненным полным вечным покоем, когда самое вкусное запихнуто в рот, задница почивала на лаврах на самой вершине успеха (а значит, плюха в лужу и прочих ошибок больше никогда не предвидется), и этот миг остановился навсегда. Вот бы так никогда и не родиться, навсегда остаться незрелым, не опьяненным на полную катушку этим миром (и не знающим тягот похмелья), в мамином животике. Вот бы не вылезать из райских кущ, бродя там бессмысленным, зато счастливым идиотом, не отравляя свою младенческую душу ядом познания. Вот бы не отправляться в путешествие за принцессой и сокровищами, когда так сладко и безболезненно остаться дома. Вот бы... Вот бы хотя бы пытаться вернуться обратно, повернуть время вспять, вместо того, чтобы вяло плестись вперед, в котором еще не известно, ждёт ли что-нибудь приятное...
Эта самая заветная мечта человека сбывается. И какое-то маленькое время он почти счастлив странным образом. Кочерыжкино счастье. Поток жизни для него перекрывается до минимума, и вот он уже всё потерял. Потому что, что не движется, не меняется, перестает быть живым.
Всё равно. Кому не хочется стать нормальным? Наконец-то перестать быть распиздяем и превратиться в успешного зануду? Всё у меня через жопу, каждый наверное так думал когда-нибудь. А что если это через жопу и есть настоящая жизнь?...
А кроме рябин еще неаккуратные серые дома. Снести бы всё это убожество, застроить новыми симпатичными домиками, которые пусть утопают в цветущих садах. Путь всюду бьют фонтаны (и не те аляповатые поделки, которыми сейчас заставили наш район, а действительно искусно вылепленные). Города должны превратиться в парки, машин быть не должно, люди должны стать радостными и приветливыми, полными огромной духовной глубины. Что там еще по плану? И почему это план до сих пор не спешит воплощаться?
Да вы это-то пока ценить не научились...
А если бы всё это сейчас исчезло, причем не в лучшую сторону, не для новых красивых фонтанов, городов-парков с доброжелательными жителями, а для? Располосованная ранами земля кругом, много мертвых людей, никаких продуктов в магазинах (и магазинов больше нет), отравленная вода, и неизвестно, будешь ли ты жив завтра.
Ты недовольно вздыхаешь в сторону партнёра. Он мог бы быть лучше. И, это наверное, важно, если вдруг не выясняется, что он или ты скоро умрёте.
Люди, цените время, проведенное друг с другом, однажды года, проведенные вместе, покажутся вам минутами.
Щемящая сердце нежность к этим подстриженным кустикам, мостовой и фонарю заполняет меня. Спасибо тебе, Мир, за то, что ты не такой, как подсказывает мое замыленное восприятие. Спасибо, что открываешь мне свои красоты. Тут всё так одухотворено, наполнено ароматом чудес.
Еще осталось совершенно невербализуемое, оно порой умещается на кончике слова "живой".