Зато теперь мы правим миром
У меня было несколько друзей, да. Но я бы сказал, что в нашей группе я был самым большим фанатом комиксов. У меня были друзья из начальной школы, увлекающиеся чем-то из того, что интересовало меня: фантастическими сериалами, шахматами. Конечно, тогда это не было так популярно, как сегодня. Я хочу сказать, мы победили. В те дни мы считались фриками, ботанами, странными детьми, изгоями. А теперь мы правим миром! (смех в зале)
И я подсел на этот жанр, перестал тратить карманные деньги на комиксы и стал покупать научную фантастику. Тогда было мало фэнтэзи, в 50-60-х в основном была научная фантастика. Почему я ее так любил? Возможно, в виде реакции на мою тогдашнюю жизнь: у нас было мало денег, мы никуда не путешествовали. Я жил на Первой улице в Бейонне, Нью-Джерси, и ходил в школу на Пятой улице. У нас даже не было машины. Так что мой мир ограничивался пятью кварталами - от Первой до Пятой улицы. Этот мир я знал очень хорошо, но то, что за его пределами, я знал очень плохо. Раз в году мы на автобусе отправлялись в Нью-Йорк, чтобы посмотреть на Санта-Клауса в магазине «Macy’s», посмотреть на рождественское представление в «Radio City Music Hall» и сходить поужинать в автоматический ресторан. И это было все. А в книгах я мог отправляться в разные места на нашей планете: в Шанхай, в Африку, в Европу... но помимо этого, еще и на Марс, в Средиземье, во все эти удивительные места. Я мечтал выбраться за границы своих пяти кварталов.
Не нужно делать нравоучения, организовывать протесты - просто рассказывай развлекательные истории, и возможно, ты повлияешь на людей. Так что те из нас, что работают в кино и на ТВ, те, у кого огромный круг зрителей - они обладают властью изменить мышление. Это не абсолютная власть, мы не диктаторы, мы не можем что-то включать и выключать по собственному капризу. Это процессс убеждения, медленного изменения, занимающего если не поколения, то хотя бы годы. Но тем не менее, это - власть.
мне кажется, многие из моих собственных взглядов были сформированы в детстве. Не обязательно в плане конкретных посланий. Просто я читал много научной фантастики. И в той фантастике, что я читал, действие происходило через несколько столетий, в будущем. Человечество колонизировало Марс, путешествовало между звездами, встретило инопланетян. И... в ретроспективе, во многих из этих рассказов человеческая раса описывется объединенной. Там нет американцев, немцев, африканцев, британцев. Все мы были «земляне». (аплодисменты) Земляне, путешествующие к звездам и сталкивающиеся с инопланетянами. И поэтому я смотрел на всю нашу человеческую расу, как на один народ, и надеялся, что когда-нибудь мы преодолеем свои национальные разногласия. И научная фантастика в моей юности всегда несла это послание. В этом плане она всегда была прогрессивной. Возьмите самый первый «Звездный путь» в 60-х годах. Это было невиданно: на капитанском мостике находился русский! На вершине холодной войны! Это был русский, и он сидел рядом с наследниками американцев. Кроме того, на мостике был азиат! И черная женщина!
Я в неправильном будущем. Я не хотел быть в будущем с Интернетом, терроризмом и глобальным потеплением, со всей этой хренью. Я хотел быть в будущем с колониями на Марсе, с реактивнымы рюкзаками и с летающими автомобилями (аплодисменты).
Так что заберите назад глобальное потепление и дайте мне мою летающую машину (смех в зале). Собственно, я не хочу, чтобы у вас тоже были летающие машины, а то мы будем постоянно врезаться друг в друга. Я хочу летающую машину только для себя (смех в зале).
Во всяком случае, в 1950-х, когда я был ребенком, мы не могли дождаться попасть в будущее. Оно должно было быть замечательным, мир - справедливым, и все это было чудом завтрашнего дня. Там должны были быть чудесные чудеса (sic), а жизнь - настолько лучше, чем сегодня. Люди проводили опросы, по которым выходило, что все верят, что наши дети будут жить лучше, чем мы, а уж внуки - и подавно. Все это прошло. Если взять текущие опросы, то большинство считает, что их дети будут жить хуже, чем они, а уж внукам вообще придется несладко.
Люди больше не верят в будущее, они не стремятся к нему, они стремятся к прошлому, к выдуманным вторичным вселенным, наподобие Вестероса, Средиземья Толкина, вселенным Патрика Ротфуса, Джо Аберкромби, чтобы получить это «ощущение чуда». Когда люди сейчас смотрят вперед, в научную фантастику, они видят одну дистопию, уродливый мир, который становится еще уродливее и ведет к разрушению всего человеческого рода на Земле. Тот оптимизм, когда мы собирались летать между звездами, как в «Звездном пути», пропал. Мы видели, как он пропадал. Так что читатели обращаются к выдуманному прошлому, мирам фэнтэзи, а не к научной фантастике.