Рейтинг коррупциогенных рейтингов (Аналитический доклад КАЦ)
1. Постановка задачи
Для чего составляются и публикуются разного рода опросы и рейтинги? Разумеется, чтобы повлиять на ситуацию, на общество и власть, точнее - на лиц, принимающих решения (ЛПР). Вся эта социометрия вошла в нашу жизнь вместе с перестройкой и свободой распоряжения шальными деньгами. Ведь если в стране есть дензнаки и у кого-то их много, то грех не использовать еще один сравнительно честный способ направить и людей, и деньги в нужном направлении. Вопрос только, кому и зачем это нужно?
Сами по себе рейтинги не опасны, но они, как и все прочие способы влияния, могут порождать и порождают коррупцию в случаях, если имеет место монополия или олигополия, как, например, в случае с американскими рейтинговыми агентствами. Эти рейтинги, встроенные в систему управления, являются важнейшим инструментом «мягкой силы» в политике.
Без рейтингов жизнь общества была бы скучнее, как без спорта. Так что мы не против рейтингов, но за их свободную конкуренцию, включая честную критику. Больше рейтингов хороших и разных, в том числе оценивающих сами рейтинги.
В рамках представленного доклада предлагается проранжировать известные рейтинги по четырем шкалам:
1) популярность (охват целевой аудитории);
2) влиятельность (процент реагирующей целевой аудитории);
3) эффективность (адекватность заявленным целям рейтинга);
4) коррупциогенность (стимулирование обходных действий);
Предлагаемый рейтинг рейтингов не претендует на абсолютную полноту и точность, но как первый шаг необходим. Критика подходов и оценок приветствуется и будет учтена в дальнейшем.
«Рейтинг коррупциогенных рейтингов» мы разделили на три раздела, имеющих разное предназначение. Сначала мы оценим популярные рейтинги, на примере которых легче объяснить широкой аудитории принципы критики и оценки каждого из показателей. Затем, в основном разделе сосредоточимся на актуальных и влиятельных российских рейтингах. Наконец, для сравнения приведем примеры и оценки важных для нас международных рейтингов.
2. Примеры популярных рейтингов
2.1. Рейтинг блогов от Яндекса
Основным инструментом поиска информации и обмена мнениями для критически настроенной аудитории сегодня является Интернет и, прежде всего, социальные сети. При этом сложно найти среди давних пользователей русскоязычного сегмента социальных сетей тех, кто не заглядывает в сервис «Рейтинг блогов рунета» или хотя бы не знает о нем. Поэтому степень охвата целевой аудитории некоторое время назад была практически стопроцентной.
Степень влияния на целевую аудиторию тоже была очень высокой - не менее 80 из 100 политизированных блогеров стремились повысить рейтинг, предпринимали для этого усилия и кооперировались. В какой-то момент активность таких усилий привела к полной непредсказуемости результатов для системы рейтингов. Но неуправляемая система рейтингов никому не нужна и не имеет шансов на финансирование. Поэтому система рейтингов блогов «Живого журнала» была целенаправленно размыта, в том числе добавлением Твиттера и других сервисов для массовой аудитории. В итоге степень влияния на целевую аудиторию снизилась до 40-50 % вследствие потери интереса и прежней мотивации.
Еще запутанней ситуация с показателем эффективности. Рейтинг был заявлен по степени так называемой «авторитетности» блогов. На деле речь шла о способности привлекать и удерживать внимание. А это легче всего делать гламурно-скандальными способами. Отмороженная глупость или за пределы разумного заостренный тезис скорее будет обсуждаться, обрастать ссылками, нежели критические мысли реально авторитетных публицистов или философов. Поэтому с точки зрения первоначально заявленной задачи эффективность не просто низкая, а отрицательная в высокой степени. Можно оценить ее как -80 из -100, с учетом вкраплений визуальных блогов, привлекающих красивыми картинками.
Однако столь «высокая» отрицательная эффективность стопроцентно свидетельствует о том, что заявленные цели рейтинга противоположны реальным. По всей видимости, перед компанией СУП и Яндексом была поставлена политическая задача: удержать в ЖЖ целевую аудиторию критически настроенных и активных граждан, чтобы «выпустить пар», а с другой стороны - утопить и растворить меньшинство критически мыслящих в широкой аудитории критически настроенных, направляя последних за ложными целями и авторитетами.
Часть критически (но не самокритически) мыслящих блогеров оказалась психологически зависима от рейтингов, связав с ними самооценку. Для поддержания рейтинга им пришлось писать чаще и непродуманно, скатываясь в мизантропическую риторику и провоцирование эмоциональных реакций. Так что с точки зрения девальвации потенциальных лидеров общественного мнения «рейтинг авторитетности» эффективен.
Как и в других сферах не только российской жизни, исполнение задачи в интересах олигархической элиты является индульгенцией исполнителям, чтобы в остальном руководствоваться либеральными ценностями теневого рынка. У влиятельного рейтинга обязательно выстраиваются манипуляторы и посредники, предлагающие услуги для накрутки рейтинга. Кроме того, сам рейтинг и связанные с ним «авторитетные» блоги встроены в рекламный бизнес и откровенно «монетизируются». Это, как минимум, не противоречит реальной задаче канализации и размывания общественного мнения. После проплаченных постов сложно говорить об авторитете коррумпированного блогера в целевой аудитории. Но системой такое разложение поощряется.
Оценка объемов коммерческой и политической рекламы в блогах и, как следствие, коррумпированности самой системы рейтингования может быть дана в процентах от охвата целевой аудитории. Рейтинговые блоги собирают и удерживают больше читателей, но они же чаще и сильнее вовлечены в коррупцию. К настоящему моменту оценка коррумпированности «рейтинга авторитетности» близка к 50 из 100, критической отметке для такой «мягко» управляемой системы. После этого целевая аудитория начинает искать и обязательно находит иные способы самоорганизации.
Этот пример является отличной иллюстрацией механизма порождения неэффективным рейтингом коррупции, разрушающей систему «мягкого» управления. Хотя рейтинг - всего лишь одна из подсистем, ее обратная связь.
Итак, подведем итоги для популярного «рейтинга блогов рунета»:
1) популярность: 80 (ранее - 99);
2) влиятельность: 40-50 (ранее - 80);
3) эффективность: минус 80 (до 2007 года плюс 50);
4) коррумпированность: 50 (до 2007 года - 0).
2.2. «Рейтинг 100 ведущих политиков»
Сегодня этот рейтинг «Независимой газеты» уже не так популярен, но в начале 1990-х годов он был образцовым. Можно сказать, что из этого модного «полишинеля» выросли все политические рейтинги России.
Целевая аудитория - весь политический класс широком смысле. Приведем и обоснуем оценки для 1992-93 годов:
1) популярность: 90 (эту полосу НГ просматривали все, причастные к политике);
2) влиятельность: 70 (ориентир в сложной обстановке для политиков среднего класса и выше);
3) эффективность: 80 (задачи либеральных реформ были решены в том числе с помощью этих ориентиров);
4) коррумпированность: около 0 (разве что Лужков иногда получал на 10 баллов выше за льготы по аренде для редакции).
Что касается текущего состояния этого рейтинга, то он сохранил популярность на уровне 10 как традиция, влиятельность и эффективность тоже низкие, но коррупциогенность возросла до уровня влияния. То есть по всем показателям можно выставить по 10 баллов из 100. Соответственно, для 2012 года рейтинг неактуален и в итоговую таблицу не войдет. Но нам он полезен для отработки методики оценки рейтингов.
Эффективность рейтинга вовсе не определяется его объективностью. Важнее его органичная встроенность в процесс и не коррумпированность. При таких условиях достаточная близость к объективной картине обеспечивается, но не в ущерб целесообразности.
В качестве контрпримера можно упомянуть альтернативный рейтинг влиятельности политиков, который в 1994-95 году делала «Новая ежедневная газета» на основе экспертных оценок политических ресурсов. Первая же публикация привела к изрядному казусу, когда директор ФАПСИ Старовойтов публично дезавуировал свое высокое место в рейтинге. В конечном итоге из-за такой избыточной честности и объективности у редакции возникли сложности с финансированием, и вскоре популярный рейтинг перестал быть влиятельным из-за банального выпадения из системы.
Одновременно начались сложности с финансированием и у редакции «Независимой», из чего можно сделать вывод о преходящем значении рейтингов как инструмента управления или самоорганизации. В некоторых активных фазах всеобщей конкуренции рейтинги востребованы, но потом целевая аудитория распадается на сектора и уже сами политики (блогеры, корпорации) не заинтересованы раскрывать за пределами своего сектора степень своей влиятельности. Собственно, по этой причине в закрытых клубах используются «тайные знаки», отражающие негласные рейтинги - «степени» только для посвященных.
Однако в последние годы и месяцы популярность и востребованность публичных рейтингов постепенно возрастает, что свидетельствует об очередном переходе политико-экономической ситуацию в активную фазу всеобщей конкуренции и взаимного отслеживания.
3. Оценки актуальных рейтингов
3.1. Рейтинг эффективности вузов
В ноябре с.г. министерство образования и науки РФ обнародовало наиболее актуальный на сегодня «рейтинг неэффективных вузов», ставший политическим событием. Уже этот факт указывает, что целевой аудиторией рейтинга вовсе не являются руководители и сотрудники вузов. Чтобы не было сомнений, федеральный министр Д.Ливанов прокомментировал в том духе, что в вузах с их низкими ставками работают «лузеры».
Нет сомнений, что основная задача, поставленная перед министерством - сокращение «неэффективных» бюджетных расходов, и эта задача могла бы решаться и вовсе без рейтингов и иных реверансов публике, если бы так или иначе не затрагивала интересы региональных и отраслевых элит. Ведь вузы, прежде всего государственные, их аспирантуры с докторантурами являются кузницами в том числе и элитных кадров и статусов. Разразившиеся сразу после объявления рейтинга скандалы с фальшивыми диссертациями не самых влиятельных политиков стимулируют всю элиту к защите интересов приближенных к ним вузов. Вполне понятная защитная реакция вузовской элиты, у которой «все ходы записаны».
Реальной целевой аудиторией рейтинга являются политические элиты, включая элиту самой отрасли высшего образования. Это очень важно - точно определить целевую аудиторию рейтинга, чтобы иметь основу для точной оценки.
Связи между политическими элитами и государственными вузами столь многообразны, что рейтинг так или иначе затрагивает всю элиту. То есть популярность близка к 100 %.
Реальной целью заявленного рейтинга является побуждение элит к кулуарному диалогу насчет судьбы тех или иных вузов и факультетов. Все правительство ныне не обладает большим политическим весом, а уж министр - тем более один в поле не воин. Поэтому есть необходимость разделить с элитами политическую ответственность, заранее прощупать последствия урезания бюджетов тем или иным вузам или факультетам. А поскольку «лишние», непрофильные факультеты заведены нынче даже в самых сильных и «нелишних» вузах, то степень влияния рейтинга высока. Будем считать, что она не затрагивает лишь МГУ и СПбГУ из невоенных вузов. Их вес в системе элитных связей можно оценить в 20-30%. Так что влияние рейтинга оцениваем в 70-80.
Эффективность рейтинга оставляет желать лучшего хотя бы в силу его эклектичности. Некоторые оценки направлены явно на фискальные цели. Например, «неэффективный» РГСУ более чем эффективен с точки зрения привлечения платных студентов на квадратный метр, но именно поэтому хочется урезать ему бюджетную квоту. Иные показатели и вовсе привязаны к уровню финансирования, то есть устанавливается позитивная обратная связь для лучших лоббистов. Умеешь договориться с ведомством о квотах - можешь считать себя эффективным. Хотя, если бы ведомство думало о деле, то нужно учитывать образовательную эффективность в отношении к уровню финансирования, и вкладывать деньги именно в такие вузы. Тем более что объективный показатель отношения общества к вузу в виде уровня баллов ЕГЭ поступивших абитуриентов имеет место, и является, может быть, единственным плюсом реформы.
Эффективность с точки зрения стимулирования поддержки политиками системы вузов, мобилизации региональных бюджетов и негосударственных источников финансирования ограничена. Хотя поводом к закрытию лишних факультетов и сокращению раздутых административных штатов рейтинг послужит. Эту позитивную эффективность можно оценить в 20-25 %. Но из позитива нужно вычесть негативную фискальную эффективность до 90 %. Так что общая оценка будет около 65 с минусом.
Основным способом повысить свое место в рейтинге и соответственно сохранить долю бюджетного финансирования станет участие в «теневом административном тендере» при посредничестве политиков. Часть из них употребит сугубо политическое влияние, но даже если политическая активность обусловлена неявным шантажом по поводу фальшивых степеней, такая обратная связь все равно является коррупционной, разрушительной для системы образования. Таким образом, коррупциогенность можно оценить в те же две трети от 100.
Итого:
1) популярность: 99; 2) влияние: 75;
3) эффективность: -65; 4) коррупциогенность: 65.
Это означает, что он изначально нежизнеспособен, имеет разовый характер кампанейщины, в чем никто и не сомневается. Однако сам факт опоры ведомства на рейтинг, как форму обратной связи с обществом, а также активная и конструктивная критика этого рейтинга являются позитивным моментом в развитии отрасли и общества.
3.2. «Рейтинг выживаемости губернаторов»
После громкой отставки Лужкова в информационном пространстве появился рейтинг от фонда «Петербургская политика» с оценками главам республик и губернаторам. При этом ни для кого не секрет, что рейтинг был основан на «инсайде» из администрации президента Д.Медведева. По сути, только политический рычаг смещения и назначения губернаторов сохранял влияние АП на будущую выборную кампанию 2011-12 года. Но грозить вслух экс-президент не мог в силу особенностей имиджа и договоренностей в «тандеме». И разумеется, без этой нескрываемой «тайной» связи с АП сама идея такого рейтинга была бы смешной, и уж никто бы его не перепечатывал.
Целевая аудитория рейтинга - региональные элиты и связанные с ними элиты экономические. То есть сами губернаторы и их команды, или конкуренты, желающие скорее занять губернаторское место.
Популярность для целевой аудитории - 100%. Даже Собянин и Кадыров в него заглядывали, но не особо волновались, как и другие лидеры сильных регионов. Поэтому влиятельность - около 70 %.
Эффективность с точки зрения улучшения работы губернаторов в этот рейтинг даже не закладывалась, то есть близка к нулю. Эффективность с точки зрения побуждения элит к закулисному политическому торгу довольно высока - до 50%, но должна учитываться со знаком минус, потому что при таком торге губернаторам не до региона.
Соответственно, коррупциогенность рейтинга также около 50%.
Итоговые оценки: 1) охват 100; 2) влияние 70; 3) эффективность -50; 4) коррупциогенность 50.
Разумеется, после отказа Медведева баллотироваться на новый срок и перехода к выборам губернаторов рейтинг резко потерял свою актуальность, обнулился. Но он еще достаточно свеж в памяти, чтобы внести его в наш рейтинг коррупциогенных рейтингов по итогам 2012 года.
3.2. Политические рейтинги «Медиалогии»
Статистические инструменты одной из онлайновых библиотек сами по себе не создают общественно значимого рейтинга. Как и в случае с выше названным «рейтингом выживаемости» целевую аудиторию политическим рейтингам «Медиалогии» задавало негласное, но и не секретное указание АП губернаторам, мэрам и партийным функционерам руководствоваться этими оценками в своей деятельности. Отсюда возникла популярность ближе к 90 и немалая влиятельность до 70.
На первый взгляд, эффективность рейтинга, побуждающего политиков активнее работать с прессой, разъяснять свою и партийную позицию вполне достаточная. Многие функционеры от политики, никогда ничего не делавшие без команды, действительно повернулись лицом к обществу. Однако этот заметный эффект имел место в «подвале» рейтинга, повышая средний рейтинг нижней части.
Что касается лидеров рейтинга - политиков первого и второго ряда, то они и так всегда находятся в фокусе внимания, и для них более важна не статистическая, а собственно политическая оценка позитивного или негативного отношения прессы. Кстати, для формирования такого рейтинга одной статистики недостаточно. Конечно, можно оценить негативность или позитивность публикации по лексике, но даже ее релевантность конкретному политику, а не его однофамильцу требует редакторской проверки и правки.
Однако есть и еще один нюанс. Эта самая отрицательная динамика рейтингов может стать поводом для отстранения губернатора или мэра, если за ними действительно есть негатив. Например, супруга или сын за время каденции вошли в рейтинг «Форбса» долларовых миллиардеров. А если даже заказная негативная кампания затронет рейтинг, а фактов за нею нет, то и использовать такой косвенный аргумент в закулисных интригах сложно. Ведь за политиком высокого ранга всегда стоит некая политическая сила. И фактически высокий негативный рейтинг является для прессы средством простимулировать таких губернаторов к заказным публикациям, а для АП - к закулисному торгу.
Чтобы оценить, насколько заявленная (не «Медиалогией», а АП) цель рейтинга соответствовала реальной, достаточно посмотреть, как оценка эффективности политиков повлияла на их судьбы. Например, в Госдуме прошлого созыва этот рейтинг «Медиалогии» был критерием оценки работы депутатов, руководителей комитетов. Перед выборами в Государственную Думу в 2011 году среди лидеров рейтинга ожидаемо были первые лица Думы, руководители ведущих комитетов, реже первые заместители. В итоговую двадцатку попал всего лишь один депутат ниже рангом А.Назаров. Причем его эффективность вполне соответствовала значению темы, которую он курировал в профильном комитете Госдумы. Либерализация УК была единственным серьезным достижением всей каденции Д.Медведева. Но в итоге именно эффективный Назаров вычеркнут из списков кандидатов лично В.Володиным. В то же время депутаты из средней части рейтинга, слегка накручивавшие рейтинг заказными публикациями, в новый состав Думы прошли. Из этого можно сделать вывод, что на деле рейтинг «Медиалогии» был нужен для оценки платежеспособности клиентов АП, и для выявления слишком эффективных потенциальных конкурентов.
Из этого наглядного примера можно вывести отрицательную оценку эффективности политического рейтинга «Медиалогии» на уровне минус 30 (плюс 30 за стимул для низкоэффективных минус 60 за дестимулирование по итогам цикла самых эффективных).
Разумеется, после возвращения к выборам губернаторов политический рейтинг «Медиалогии» в этой части изменил свою природу, и теперь целевая аудитория определяется иным механизмом, не только АП, но всей системой политологических и политтехнологических служб и сервисов, включая СМИ. Однако по инерции многие из них действуют так, как будто ничего не изменилось. С этим связан еще один показательный казус с завышенным негативным медиа-рейтингом нового губернатора Санкт-Петербурга.
Разберем этот показательный кейс подробнее. Не секрет, что рейтинг «Медиалогии» стимулировал прежнего губернатора В.Матвиенко так или иначе спонсировать городские СМИ. После фактического отказа нового губернатора продолжить эту практику городские СМИ пытались переломить негативную для себя тенденцию, обрушили на Смольный вал негативных публикаций, припомнив ему все грехи и проблемы, накопившиеся при Матвиенко и ранее. Такая стратегия навала имела бы шанс на успех, если бы перевыборы главы региона были в ближайшие месяцы, или если бы Полтавченко был замечен в таком же непотизме, как и его предшественница.
На практике губернатор не только не спешит подкупать местные СМИ, но наоборот - как будто их дразнит, вызывая огонь не столько на себя, сколько на своих нерадивых подчиненных, многие из которых достались ему в наследство от Матвиенко. Сознательно или интуитивно, Полтавченко использует стереотипы отношения к рейтингу «Медиалогии» в своих целях, для контроля над своим аппаратом и исполнителями. В этом и состоит нормальная, цивилизованная роль некоррумпированной оппозиции, роль которой замещают СМИ. А если по итогам критики сделаны решительные оргвыводы, вплоть до уголовных дел, то все это работает на будущий предвыборный рейтинг губернатора. Так что и в этом случае тоже целевая эффективность рейтинга «Медиалогии» диаметрально разошлась с умеренно позитивной реальностью, показывая минус.
Что касается других глав регионов, имеющих не столь прочную поддержку на самом высшем уровне, то для них рейтинг «Медиалогии» играл роль индикатора в отношениях с АП и приближенными к ней СМИ и политтехнологическими центрами. Фактически АП РФ так решала вопрос их минимального финансирования в отсутствие выборов. Для таких СМИ, как агентство REGNUM или «Независимая газета», заказные публикации от губернаторов, желающих повысить позитивный рейтинг, были и остаются немалым подспорьем.
Возвращение губернаторских выборов лоббировалось в немалой степени этим же околокремлевским пиар-сообществом. Однако войти в ту же реку дважды ни у кого еще не получалось, и влияние информационных технологий, включая разнообразные статистические рейтинги, будет расти. Поэтому позитивным этот разворот будет лишь для тех политиков, кто умеет влиять на ситуацию с помощью таких высокотехнологичных инструментов. И тем более это повлияет на отставшие от жизни СМИ.
Таким образом, политические рейтинги «Медиалогии» сыграли и еще могут сыграть позитивную роль в развитии политической системы и СМИ. Однако как относительно объективный инструмент такие рейтинги могут быть встроены в разные политические форматы и режимы. Прежний формат себя уже исчерпал, о чем свидетельствует итоговая оценка:
1) популярность: 90; влиятельность: 70;
2) эффективность: -30; коррупциогенность: 40.
Приближение коррупциогенности к критическому рубежу 50 отражает кризис системы, в которую был встроен рейтинг. Однако с реформой системы выборов вполне возможно обновление и даже усиление роли такого рода рейтингов, если только они будут более объективно отражать мнение избирателей, а не корпоративные интересы СМИ и политтехнологов.
4. Международные рейтинги (для сравнения)
4.1. Рейтинговые агентства США
Самый влиятельный рейтинг в мире последних десятилетий составляли три американских рейтинговых агентства - Fitch, Moody’s, Standard & Poor's. В мелких деталях эти рейтинги кредитоспособности государств, банков и корпораций немного разнятся, но по сути представляют собой олигополию, диктующую миру оценки от имени и по поручению мирового финансового центра (ФРС, МВФ, ВБ). Поэтому нет смысла рассматривать и оценивать эти рейтинги по отдельности.
Давно уже, более сорока лет назад на заре «разрядки» и задолго до «перестройки» либеральное крыло советской элиты выдвинуло лозунг «конвергенции», то есть сочетания лучших элементов двух систем. Первыми на призыв откликнулись американские финансовые круги, фактически заимствовавшие механизмы макроэкономического регулирования. Контроль над биржевыми ценами на зерно, удобрения, нефть был тем более эффективен, что опирался на долгосрочные (плановые) соглашения с СССР, то есть на систему Госплана. В дальнейшем с помощью этого планового контроля партнеры по конвергенции демонтировали советскую опору рейганомики. Но для этого потребовалось заимствовать и плановое хозяйство Госбанка в виде неограниченной долларовой эмиссии. А чтобы эмиссионная рента и льготный кредит попадали только в нужные банки и корпорации, понадобился инструмент мягкого контроля, которым являются рейтинговые агентства вместе с аудиторскими корпорациями.
После демонтажа советских прототипов, популярность и влияние американских рейтингов достигли наивысшей отметки 99 (весь мир без Кубы и КНДР). Однако из-за отсутствия геополитического противовеса загнивание такой планово выгодной системы было неизбежно, как триппер, а то и СПИД при половой невоздержанности. Крах «Энрона» в 2001 году и разоблачение махинаций одной из «четверки» ведущих аудиторских компаний, на основе данных которых ставят оценки рейтинговые агентства - это лишь верхушка айсберга коррупции. А все потому, что заявленная эффективность рейтингов, якобы стимулирующая корпорации к прозрачности и улучшению бизнеса, лишь косвенно, в нижней части рейтингов и то отчасти влияла на ситуацию. Реальной целью был централизованный финансово-политический контроль над всеми крупными экономическими субъектами мировой экономики. То есть для доступа к кредитам и конкурентоспособности нужно следовать общим правилам и вступать в закулисный торг с хозяевами печатного станка.
В связи с этим можно вспомнить очень показательный эпизод из российской экономической политики. Поскольку речь идет не об оценках, а о фактах, имена называть не будем, а просто опишем сюжет. Если кто-то себя в нем узнает, это не наша проблема.
Один из крупных субъектов Российской Федерации после затяжного кризиса 1990-х крайне нуждался в инвестициях и зарубежных кредитах. При этом объективно регион был и остается конкурентоспособным по всем главным показателем. Но для получения инвестиций и кредитов этого мало, нужен официальный рейтинг от американского агентства. Губернатор узнал у опытных людей из российского Минфина, что делать. Ему посоветовали на пост регионального министра финансов кандидатуру, имеющую хорошие связи на Уолл-стрит. Жена министра - модный риэлтер, вхожая в тамошний бомонд. А подруга жены, вот ведь совпадение, рулит московским офисом одного из рейтинговых агентств. Как в том анекдоте про Чапаева: «Тут нам карта и поперла!», когда джентльмены или леди из агентств закрывают глаза.
Конечно, можно было не играть в эти игры с заокеанской коррупцией. Но тогда и регион остался бы без развития, жители без новых рабочих мест и хорошей зарплаты. «С волками жить - по волчьи выть». Нужно заметить, что хитроумный губернатор и тут подстраховался. Резко возросшие доходы жены нового министра вкладывались в местную недвижимость, укрепляя региональный рынок. А после завершения спецоперации эта недвижимость были немедленно экспроприирована по суду. Впрочем, чета «засланных казачков» тоже не в накладе, ведь под заложенные активы немедленно брались льготные кредиты для работы на рынке США.
Во всей этой истории дурно пахнущей является именно политика США и рейтинговых агентств, а вовсе не вынужденная политика России и других не западных стран. Нет ни малейших оснований полагать, что в других странах рейтинги присваиваются и инвестиции приходят без подобной мзды «джентльменам» или «леди».
Так что итоговая оценка на данный момент (в скобках на 2000):
1) популярность: 90 (99); 2) влиятельность - 70 (99);
3) эффективность: 0 (30); 3) коррупциогенность: 90 (50).
Кризис системы вполне проявился уже в 2001 году, просто система очень инерционная и «слишком большая, чтобы рухнуть» просто так, без поддержки и замены на что-то новое. А уж после разоблачений махинаций с рейтингами Греции и американской ипотеки говорить об эффективности этой системы не приходится. Хотя минусы все же уравновешиваются плюсами хоть какой-то управляемости.
4.2. Международные рейтинги университетов
Самые влиятельные международные рейтинги университетов: ARWU (Шанхайский рейтинг), рейтинг мировых университетов Times Higher Education, рейтинг мировых университетов QS (также с центром в Лондоне).
Целевой аудиторией рейтингов является, прежде всего, политические и экономические элиты развивающихся стран, ищущие, куда послать учиться своих детей и сотрудников. Появление первых рейтинговых агентств в Лондоне вполне объяснимо тем, что лондонский финансовый центр наиболее зависим от такого рода связей с элитами других стран, которым требуются разнообразные оффшорные услуги, включая образование и, что важнее, статус выпускника «правильного» университета, открывающий двери клубов и карьеры на Западе.
Альтернативой западному рейтингу раньше служил официальный список университетов СССР и соцстран. Теперь альтернативой служит КНР и Шанхайский рейтинг университетов, поскольку Китай в не меньшей, а то и в большей степени зависит от импорта сырья и энергоресурсов, рынков сбыта по всему миру. Соответственно, ему нужны развитые и тесные связи с элитами развивающихся стран.
Без учета китайского рейтинга западные рейтинги университетов являются такой же олигополией, как рейтинги в финансовой сфере. И уже в силу этого выполняют, скорее, функции идеологического надсмотра, внедряя критерии престижа, комфорта и размывая собственно образовательную эффективность. Если бы не конкуренты из Шанхая, коррупциогенность такой олигополии была бы очень высокой. Но разнонаправленные экономические интересы Китая и Запада в целом делают сговор таких агентств невозможным. Китаю действительно нужно переманить к себе значительную часть иностранных студентов, а англо-саксонским странам нужно удержать их у себя. Поэтому и те, и другие вынуждены с помощью эффективных рейтингов стимулировать развитие своих университетов, привлекая студентов лучшими условиями.
Экономика России в меньшей степени зависит от связей с элитами других стран, но зато заинтересована в рынках для высокотехнологичных отраслей ВПК, Росатома, Роскосмоса, медицинских и информационных технологий. Мы можем использовать для оценки своих университетов по критериям комфортности и оснащения ведущие международные рейтинги. Но гнаться за первыми местами этих рейтингов нет смысла, конкуренты все равно этого не допустят, в крайнем случае поменяв критерии. Лучше всего развивать собственный специализированный рейтинг, учитывающий только степень квалификации выпускников для самых сложных специальностей. Только в этом случае независимый рейтинг российских вузов может вырасти на международный уровень в качестве инструмента, влияющего на конкурентов и балансирующего международные рейтинги.
Итоговая оценка для международных рейтингов университетов:
1) популярность - 70; 2) влиятельность - 60;
2) эффективность - 80; 4) коррупциогенность - до 10.
5. Резюме
Основным результатом предложенного рейтинга рейтингов стала достаточно внятная методика оценки на основе определения целевой аудитории и механизмов управления, в которые встроен тот или иной рейтинг. Только на этой основе можно рассчитать охват (популярность) и влияние рейтинга.
Оценить эффективность и соответствие реальных целей заявленным можно по конкретным результатам или прогнозам развития системы. Низкая или отрицательная эффективность всегда сопряжена с коррупциогенностью, а преобладание коррупционных связей (50 и выше %) переводит систему в кризис и ведет к распаду. При этом «высокая» негативная оценка в рейтинге с отрицательной эффективностью может свидетельствовать о высокой реальной эффективности, как в случае с губернатором Полтавченко в рейтинге «Медиалогии».
И чтобы отдать дань традиции, сведем оценки в таблицу:
Рейтинг коррупциогенности рейтингов - 2012:
Рейтинг охват влияние эффективность коррупциогенность
1 кредитный РА США 90 70 0 90
2 неэффективных вузов 99 75 -65 65
3 выживаемости губернаторов 100 70 -50 50
4 блогов рунета Яндекса 80 45 -80 50
5 политический «Медиалогии» 90 70 -30 40
6 международных университетов 70 60 80 10
(с) КАЦ (Ко-оперативный Аналитический Центр)