История дуба
Небольшая зарисовка, сделанная однажды как вставка в детективный роман. Главный персонаж смотрит мультфильм.
На белом экране возникли тонкие штрихи, они переплелись и образовали дерево, по чьей плотной фигуре можно узнать дуб. Вот и характерный лист пролетел, кружась - точно, дуб. Штрихи уплотнились, дерево обросло вещественной плотью ствола и кроны. Голос за кадром сказал, что дубу больше восьмисот лет, и добавил: жаль, что он молчалив, а то многое бы мог поведать. Штрихи при этих словах засуетились и образовали тоненькое деревце.
Когда-то жизнь молодого дубка могла прервать любая случайность. Его жгло солнце, иссекал град, гнули ураганы. Мимо него сновали ноги в сапогах, самих людей не видно, они размыты и нечетки. Люди лишь фон, задник сцены, декор истории, а главный герой - дерево. Но дуб не двигался, только тянулся вверх, а люди появлялись и исчезали, звенели оружием, убивали друг друга. И потом погружались в землю, таяли в ней.
Дуб становился всё крепче и выше, наливался силой, весело помахивая молодыми листьями-ладонями. Вот он уже могучий дуб-великан, свысока смотрит на людей, их почти не видно, они где-то внизу, совсем уже не страшные, мелкие. Теперь внимание дерева сосредоточено на листьях, ветвях, стволе. Он разговаривает с каждой букашкой и птицей, играет дождевыми каплями.
Вначале молодая кожа-кора постепенно покрылась морщинами. Штрихи коры образовали что-то похожее на лицо: глазные впадины, нос, рот. И дерево уже напоминает некое странное существо, одновременно растение и человека. Дендроид, дубочеловек, патриарх, от него идут волны плодоносной силы, гигантская раскидистая крона обещает покой и защиту. Будничный голос за кадром сообщил, что в середине семнадцатого века была страшная засуха, свирепствовала чума. Дубу не повезло, часть его кроны буквально сгорела на солнце, кое-где остались лишь иссушенные безжизненные руки-ветви. Но рядом выросли другие, налились мускулатурой. На стволе появились наросты, огромные наплывы коры.
Менялись времена года. Зимой опавшие коричневые листья щеголяли причудливым узором изморози. Весной молодые листочки прорастали из рукавов-веток, как будто детские пальчики выглядывали из шерстяных перчаток. Какая-то птица щебетала внутри зеленой кроны, весеннее солнце проблескивало сквозь ветки. Тут ударили неожиданные заморозки, и молодые листья погибли от стужи, увяли, затем почернели.
Вот благодатная осень. Дуб весь укрыт желудями, это удачный год. Весь экран перекрывает зеленая туча новых молодых листьев и маленьких тугих желудят. А вокруг патриарха уже стоят окрепшие молодые дубы, рожденные из этих желудей, плоть от плоти старого вождя племени. Сыновья крепнут, наливаются мощью, взрослеют и матереют.
Налетела страшной силы буря, набросилась на дубовый род. Многовековой патриарх принял на себя главный удар стихии, как делал это всегда, но упал, расколотый молнией. Рухнул, вытянувшись между деревьями и кустами, никого при этом не повредив. Возникла едва слышная печальная музыка. Деревья поникли. От упавшего могучего ствола отделился призрачный силуэт, он ушел под землю и тысячей рук обнял корни своих детей, поддерживая ладонями всю дубовую рощу.
Голос за кадром закончил рассказ такими словами: если знаешь о бессмертии души, то принимаешь неизбежность смерти как продолжение непрерывности жизни. И тогда твой путь не к концу, а к бесконечному познанию и принятию мира.
На белом экране возникли тонкие штрихи, они переплелись и образовали дерево, по чьей плотной фигуре можно узнать дуб. Вот и характерный лист пролетел, кружась - точно, дуб. Штрихи уплотнились, дерево обросло вещественной плотью ствола и кроны. Голос за кадром сказал, что дубу больше восьмисот лет, и добавил: жаль, что он молчалив, а то многое бы мог поведать. Штрихи при этих словах засуетились и образовали тоненькое деревце.
Когда-то жизнь молодого дубка могла прервать любая случайность. Его жгло солнце, иссекал град, гнули ураганы. Мимо него сновали ноги в сапогах, самих людей не видно, они размыты и нечетки. Люди лишь фон, задник сцены, декор истории, а главный герой - дерево. Но дуб не двигался, только тянулся вверх, а люди появлялись и исчезали, звенели оружием, убивали друг друга. И потом погружались в землю, таяли в ней.
Дуб становился всё крепче и выше, наливался силой, весело помахивая молодыми листьями-ладонями. Вот он уже могучий дуб-великан, свысока смотрит на людей, их почти не видно, они где-то внизу, совсем уже не страшные, мелкие. Теперь внимание дерева сосредоточено на листьях, ветвях, стволе. Он разговаривает с каждой букашкой и птицей, играет дождевыми каплями.
Вначале молодая кожа-кора постепенно покрылась морщинами. Штрихи коры образовали что-то похожее на лицо: глазные впадины, нос, рот. И дерево уже напоминает некое странное существо, одновременно растение и человека. Дендроид, дубочеловек, патриарх, от него идут волны плодоносной силы, гигантская раскидистая крона обещает покой и защиту. Будничный голос за кадром сообщил, что в середине семнадцатого века была страшная засуха, свирепствовала чума. Дубу не повезло, часть его кроны буквально сгорела на солнце, кое-где остались лишь иссушенные безжизненные руки-ветви. Но рядом выросли другие, налились мускулатурой. На стволе появились наросты, огромные наплывы коры.
Менялись времена года. Зимой опавшие коричневые листья щеголяли причудливым узором изморози. Весной молодые листочки прорастали из рукавов-веток, как будто детские пальчики выглядывали из шерстяных перчаток. Какая-то птица щебетала внутри зеленой кроны, весеннее солнце проблескивало сквозь ветки. Тут ударили неожиданные заморозки, и молодые листья погибли от стужи, увяли, затем почернели.
Вот благодатная осень. Дуб весь укрыт желудями, это удачный год. Весь экран перекрывает зеленая туча новых молодых листьев и маленьких тугих желудят. А вокруг патриарха уже стоят окрепшие молодые дубы, рожденные из этих желудей, плоть от плоти старого вождя племени. Сыновья крепнут, наливаются мощью, взрослеют и матереют.
Налетела страшной силы буря, набросилась на дубовый род. Многовековой патриарх принял на себя главный удар стихии, как делал это всегда, но упал, расколотый молнией. Рухнул, вытянувшись между деревьями и кустами, никого при этом не повредив. Возникла едва слышная печальная музыка. Деревья поникли. От упавшего могучего ствола отделился призрачный силуэт, он ушел под землю и тысячей рук обнял корни своих детей, поддерживая ладонями всю дубовую рощу.
Голос за кадром закончил рассказ такими словами: если знаешь о бессмертии души, то принимаешь неизбежность смерти как продолжение непрерывности жизни. И тогда твой путь не к концу, а к бесконечному познанию и принятию мира.