Современный театр
С первого по третье декабря в пространстве "Одного театра" проходили лекции театроведа Дмитрия Ренанского "Современный театр: карта и территория". Лектор обозначил ключевые тенденции современного театрального процесса и рассказал о том, как театр и "смежные виды искусства" влияют друг на друга.
Современный театр
Дмитрий Ренанский отмечает невозможность определения понятия "современный театр". Если ещё 30 лет назад под театром все понимали примерно одно и то же: определённого вида помещение (поделённое на сцену и зрительный зал) и представление на литературной основе, подражавшее действительности, то сегодня театром могут называть и осовремененные постановки классических произведений, и различные перфомансы, вовлекающие в действие зрителей, и спектакли, в которых не участвуют актёры (например, балет "Весна священная" в постановке Ромео Кастеллуччи, где вместо танцоров сорок машин распыляют костную муку под музыку Игоря Стравинского).
35-40% современных европейских спектаклей ставится без слов. Текст и слово теряют главенствующую роль в театральном процессе, уступая место визуальным и звуковым образам. В кресло режиссёра садятся художники и композиторы, творя собственную театральную реальность. Их спектакли - это рафинированное искусство, абстракция, в них нет чёткого сюжета и воспроизведения реального мира. Даже работая с классическим текстом, они не интерпретируют его, а предлагают зрителю связанные с ним ассоциации.
То, что раньше было частью сценического оформления, стало полноправным участником действа - реквизит, декорации, свет, музыка - выдвигаются на передний план, дополняя и нередко заменяя актёров (например, спектакль Роберта Уилсона "Эйнштейн на пляже" находится в двухмерной рамке просцениума, люди в нём - такие же элементы общей картины, как конструкции, в которых они двигаются).
Вопросы "В чем смысл произведения?" и "Что хотел сказать автор?" в таком театре становятся лишними. Зрителю предлагается не понимать происходящее, а созерцать его, воспринимая на чувственном уровне.
Современный театр находится в постоянном поиске нового языка. На сцене (чем бы она ни являлась) с лёгкостью уживаются мультимедиа, хореография и механика. Самый, казалось бы, древний и консервативный вид искусства становится площадкой для осуществления разнообразных творческих экспериментов.
Ромео Кастеллуччи
Дмитрий Ренанский говорит о двух персонах, творчество которых помогает понять "что-то очень важное о состоянии современного театра". Это - Ромео Кастеллуччи и Хайнер Гёббельс.
Ромео Кастеллуччи - итальянский режиссёр с художественным образованием. В поиске способа реализации своих идей он занимается исследованием риторики, живописи, музыки и скульптуры; изучает фонологию, механику и эндоскопическую медицину.
Кастеллуччи отвергает литературный язык, считает, что у театра должен быть собственный способ выражения. И для него это - перфоманс. Он использует предметы, механизмы, свет, музыку и человеческое тело в качестве инструментов, воплощая определённый замысел. Его цель - вызвать у зрителя эмоции.
Каждый спектакль Кастеллуччи - иллюстрация какого-нибудь тезиса о современном мире и человеке XXI века. К примеру, в "Юлии Цезаре" он демонстрирует "невозможность слова".
"Юлий Цезарь" состоит из трех частей. Первая из них - сцена, которой открывается трагедия Шекспира: народные трибуны Флавий и Марулл впервые настраивают толпу против Цезаря. Все реплики произносит один актёр - Симоне Тони, предварительно введя в глотку (через нос) эндоскоп с видеокамерой; изображение транслируется на экран, показывая зрителям физиологию процесса зарождения звука.
Во второй части на сцену выходит Цезарь - грозный старик в пурпурной тоге. Он не произносит ни слова, его монолог полностью состоит из риторических жестов, каждый из которых сопровождается громким гулом.
Третья, финальная, часть - монолог Марка Антония, произносимый над телом Цезаря. Парадокс в том, что Антония играет итальянский поэт-песенник Далмацио Мазини, переживший операцию по удалению гортани, у него нет голоса. Он действительно читает текст, но разобрать слова невозможно.
Театр Кастеллуччи на подражает реальности, а создаёт её. В нем правит не смысл, а форма. То, как показано, важнее того, для чего показано. Воспринимать "ожившие картины" Кастеллуччи рационально - значит лишить себя возможности получить эмоциональное впечатление.
Хайнер Гёббельс
Хайнер Гёббельс - немецкий композитор, музыкант, режиссёр. Так же как и Кастеллуччи, Гёббельс уверен, что театр - это форма, а не способ рассказывать истории или делать заявления о действительности: "Театр - это самобытная реальность, а не комментарий к реальности".
Спектакль для Гёббельса - это прежде всего музыкальное произведение. Инструментами здесь являются и человеческая речь, и шумовые эффекты, и собственно музыка. От зрителя Гёббельс ждёт активного восприятия. А своей целью видит "раскрытие" и представление материала так, чтобы публика имела возможность для собственной интерпретации, исходя из испытываемых ощущений; сцена - это "пространство для воображения зрителя".
В октябре 2015 года Гёббельс поставил в электротеатре "Станиславский" спектакль "Макс Блэк, или 62 способа подпереть голову рукой". В спектакле актёр, звук, свет и пиротехнические эффекты - полноправные партнёры действия. Александр Пантелеев произносит текст, основанный на записных книжках Поля Валери, Георга Кристофа Лихтенберга, Людвига Виттгенштейна и Макса Блэка, взаимодействует с различными предметами, извлекая из них звуки, раскручивая и поджигая. "Каждый предмет звучит по-особому, каждый задает какой-то ритм - и в этом ритме актер движется. Так возникает некая хореография", - рассказывает Хайнер Гёббельс. Зритель как будто заглядывает в тёмный подвал-лабораторию живущего в своём мире учёного, слушает его внутренний монолог и наблюдает за лабораторными опытами. При входе лучше надеть защитный костюм с наушниками и противогазом, ведь почти мантровое произнесение математических формул может неожиданно прерваться ужасным скрежетом, а из пробирки вдруг повалит дым с серным запахом. В спектакле нет сюжета, действия совершаются ради действия. Но каждый зритель может найти в нём тот смысл, который будет ему ближе.
Вместо итога
Как говорит Дмитрий Ренанский: "Чем больше пытаешься разобраться в современном театре, тем сильнее он ускользает". Меня удивило, насколько широкое значение приобрело сегодня понятие театра, и было очень интересно познакомиться с современными театральными направлениями.
Спасибо "Одному театру" и Елене Маликовой за содержательные вечера!
Современный театр
Дмитрий Ренанский отмечает невозможность определения понятия "современный театр". Если ещё 30 лет назад под театром все понимали примерно одно и то же: определённого вида помещение (поделённое на сцену и зрительный зал) и представление на литературной основе, подражавшее действительности, то сегодня театром могут называть и осовремененные постановки классических произведений, и различные перфомансы, вовлекающие в действие зрителей, и спектакли, в которых не участвуют актёры (например, балет "Весна священная" в постановке Ромео Кастеллуччи, где вместо танцоров сорок машин распыляют костную муку под музыку Игоря Стравинского).
35-40% современных европейских спектаклей ставится без слов. Текст и слово теряют главенствующую роль в театральном процессе, уступая место визуальным и звуковым образам. В кресло режиссёра садятся художники и композиторы, творя собственную театральную реальность. Их спектакли - это рафинированное искусство, абстракция, в них нет чёткого сюжета и воспроизведения реального мира. Даже работая с классическим текстом, они не интерпретируют его, а предлагают зрителю связанные с ним ассоциации.
То, что раньше было частью сценического оформления, стало полноправным участником действа - реквизит, декорации, свет, музыка - выдвигаются на передний план, дополняя и нередко заменяя актёров (например, спектакль Роберта Уилсона "Эйнштейн на пляже" находится в двухмерной рамке просцениума, люди в нём - такие же элементы общей картины, как конструкции, в которых они двигаются).
Вопросы "В чем смысл произведения?" и "Что хотел сказать автор?" в таком театре становятся лишними. Зрителю предлагается не понимать происходящее, а созерцать его, воспринимая на чувственном уровне.
Современный театр находится в постоянном поиске нового языка. На сцене (чем бы она ни являлась) с лёгкостью уживаются мультимедиа, хореография и механика. Самый, казалось бы, древний и консервативный вид искусства становится площадкой для осуществления разнообразных творческих экспериментов.
Ромео Кастеллуччи
Дмитрий Ренанский говорит о двух персонах, творчество которых помогает понять "что-то очень важное о состоянии современного театра". Это - Ромео Кастеллуччи и Хайнер Гёббельс.
Ромео Кастеллуччи - итальянский режиссёр с художественным образованием. В поиске способа реализации своих идей он занимается исследованием риторики, живописи, музыки и скульптуры; изучает фонологию, механику и эндоскопическую медицину.
Кастеллуччи отвергает литературный язык, считает, что у театра должен быть собственный способ выражения. И для него это - перфоманс. Он использует предметы, механизмы, свет, музыку и человеческое тело в качестве инструментов, воплощая определённый замысел. Его цель - вызвать у зрителя эмоции.
Каждый спектакль Кастеллуччи - иллюстрация какого-нибудь тезиса о современном мире и человеке XXI века. К примеру, в "Юлии Цезаре" он демонстрирует "невозможность слова".
"Юлий Цезарь" состоит из трех частей. Первая из них - сцена, которой открывается трагедия Шекспира: народные трибуны Флавий и Марулл впервые настраивают толпу против Цезаря. Все реплики произносит один актёр - Симоне Тони, предварительно введя в глотку (через нос) эндоскоп с видеокамерой; изображение транслируется на экран, показывая зрителям физиологию процесса зарождения звука.
Во второй части на сцену выходит Цезарь - грозный старик в пурпурной тоге. Он не произносит ни слова, его монолог полностью состоит из риторических жестов, каждый из которых сопровождается громким гулом.
Третья, финальная, часть - монолог Марка Антония, произносимый над телом Цезаря. Парадокс в том, что Антония играет итальянский поэт-песенник Далмацио Мазини, переживший операцию по удалению гортани, у него нет голоса. Он действительно читает текст, но разобрать слова невозможно.
Театр Кастеллуччи на подражает реальности, а создаёт её. В нем правит не смысл, а форма. То, как показано, важнее того, для чего показано. Воспринимать "ожившие картины" Кастеллуччи рационально - значит лишить себя возможности получить эмоциональное впечатление.
Хайнер Гёббельс
Хайнер Гёббельс - немецкий композитор, музыкант, режиссёр. Так же как и Кастеллуччи, Гёббельс уверен, что театр - это форма, а не способ рассказывать истории или делать заявления о действительности: "Театр - это самобытная реальность, а не комментарий к реальности".
Спектакль для Гёббельса - это прежде всего музыкальное произведение. Инструментами здесь являются и человеческая речь, и шумовые эффекты, и собственно музыка. От зрителя Гёббельс ждёт активного восприятия. А своей целью видит "раскрытие" и представление материала так, чтобы публика имела возможность для собственной интерпретации, исходя из испытываемых ощущений; сцена - это "пространство для воображения зрителя".
В октябре 2015 года Гёббельс поставил в электротеатре "Станиславский" спектакль "Макс Блэк, или 62 способа подпереть голову рукой". В спектакле актёр, звук, свет и пиротехнические эффекты - полноправные партнёры действия. Александр Пантелеев произносит текст, основанный на записных книжках Поля Валери, Георга Кристофа Лихтенберга, Людвига Виттгенштейна и Макса Блэка, взаимодействует с различными предметами, извлекая из них звуки, раскручивая и поджигая. "Каждый предмет звучит по-особому, каждый задает какой-то ритм - и в этом ритме актер движется. Так возникает некая хореография", - рассказывает Хайнер Гёббельс. Зритель как будто заглядывает в тёмный подвал-лабораторию живущего в своём мире учёного, слушает его внутренний монолог и наблюдает за лабораторными опытами. При входе лучше надеть защитный костюм с наушниками и противогазом, ведь почти мантровое произнесение математических формул может неожиданно прерваться ужасным скрежетом, а из пробирки вдруг повалит дым с серным запахом. В спектакле нет сюжета, действия совершаются ради действия. Но каждый зритель может найти в нём тот смысл, который будет ему ближе.
Click to viewВместо итога
Как говорит Дмитрий Ренанский: "Чем больше пытаешься разобраться в современном театре, тем сильнее он ускользает". Меня удивило, насколько широкое значение приобрело сегодня понятие театра, и было очень интересно познакомиться с современными театральными направлениями.
Спасибо "Одному театру" и Елене Маликовой за содержательные вечера!