Рыбалка
Я быстро засыпаю, но сплю плохо. Два три часа - крепко, а потом - дрема. Ворочаюсь, и в голову лезут мысли обо всем: о работе, о семейной жизни и отношениях с женой. Долго жду, когда прозвенит будильник, чтобы встать на рыбалку.
Первым скрипит половицами дядя Боря. Пол пятого. Пора вставать. Еще пять минут.
Целую жену. Она сквозь дрему бурчит: «П-р-р-бз-брп-хр».
- Чего? - спрашиваю.
- Поймай золотую рыбку.
Бужу Андрюху. Пьем чай с печеньем на кухне.
Едем на озеро в Малиновку. Дядя Боря притапливает, аккуратно объезжая ямы. Нужно успеть занять место на берегу.
- А где сама деревня-то, Малиновка? - спрашиваю Андрея.
- Есть где-то. Указатель видел.
Дядя Боря рассказывает:
- Положил мешочек с варёной перловкой на землю, гляжу, а мышка его прогрызла и за щеки кашу набивает. «Во наглая, - думаю, - и не боится!»
Вот и озеро. Сумрачно. Над озером туман. Сквозь него видно очертания мыса.
Устраиваемся на берегу, каждый в своем «окне» в камыше. У меня две удочки: легкая коротышка и тяжелая шестиметровка.
Карась клюет с первого заброса на коротышку, утягивая поплавок на глубину, и я достаю первую рыбку. Отбегаю к фотоаппарату - заснять динамику рассвета и трофей, а карась, знай себе, все утягивает поплавок, но не ловится; крючки что ли мелкие?! Ну наконец-то, вскоре еще одна рыбка плещется в белом ведерке. Теперь первому карасику будет не так скучно. Жду третьего, сидя на маленьком стульчике, слушая звуки природы. Весь берег в дырках - норах грызунов. Где то живет та самая - наглая. Утренняя роса на траве и паутинках.
Солнце мажет розовым снизу облака. Они расходятся, выпуская светило из-за горизонта. Ветер нагоняет легкую рябь на поверхность озера. Просыпаются чайки и ловят верхоплавку, плюхаясь в воду. «Ишь ты, хватит шуметь, и так нифига не клюет!» - ворчит один из рыбаков.
Позже Андрей рассказывает про повадки чаек. Они друг за другом летят, одна-раз, низко-низко над водой. Малек из воды выпрыгивает, а вторая следом его налету клювом.
- А почему малек выпрыгивает?
...
Парит коршун. Туман становится прозрачнее и клубится над озером.
Самым удачливым рыбаком оказывается Андрей, - с десяток карасей у него уже в ведерке. Дядя Боря поймал три, зато я - первым.
Приезжают наши девочки. Юлька сразу хватается за удочку - «рыбку хочу поймать».
- Мяса не было на базаре, купили печень.
Двенадцать. Солнце согревает воздух, и мы идем купаться. На озере - штиль.
С этой стороны берега - скала. Поднимаемся с Андреем на мыс. Кто-то соорудил трамплин. Прыгаю.
Озеро искусственное, глубокое. Бьет много ключей. Из него вытекает ручей и впадает в овраг за дамбой. Говорят, что в ручье даже форельку ловили - «птичка на лапках икринку принесла».
После дневного сна - отсыпались, - мы снова собираемся за столом на веранде. Застукали по три. Свежайшая печень в специях, молодая картошечка на сливочном масле с румяной корочкой, помидоры кружочками и базилик.
- Сегодня пол моют, хлеб пекут и баб ебут! - заявляет, шутя, дядя Боря, и рассказывает нам случай из жизни.
- Как-то на вентиляторном заводе работал, возле одного из цехов - леса стояли. Строители от прораба повыше забирались и денатурат пили. Синий такой. Я с ними за компанию был, чтобы от коллектива не отрываться. Один встает, такой, - на корточках-то неудобно выпивать, и ему схудилось. Зашатался и вниз полетел с лесов. Мы спустились. Я его руку поднял-отпустил - без сознания. Сердце послушал - стучит. Скорая увезла. Он потом в больнице еще пару раз лежал с головой, лечился.
Разбредаемся по даче. Каждый чем-нибудь занят. Я фотографирую бесхвостую маленькую ящерицу.
- Котяра чей-нибудь ей хвост откусил, - говорит Лена.
Оранжевые шафраны. Обгоревшие на солнышке лепестки чайной розы. Усыпанная красными бусинами вишня. Растет у соседей, а ветки через забор-сетку свисают к нам.
- Она же соседская, как вы её делите? - спрашиваю у Андрея.
- Договариваемся. Наш куст также растет.
Топится баня. Паримся. Вспоминаю один из анекдотов, рассказанных дядей Борей накануне:
«Приходит мужик в баню, а на двери - объявление: «Женский день». Он заходит, такой, к банщице, мол, пусти помыться, христа ради? Я слепой, все равно ничего не вижу. Та сжалилась - иди. Заходит он, значит, наощупь, берет тазик, намыливается - моется. Одна из баб отважилась - потри, говорит, спинку, сила-то у тебя - мужицкая. Мужик берет мочалку и начинает тереть. А та: «Ну ты трешь или ебешь?»
Вечером за ужином выключается свет. В ход идут фонарики.
- Давно такого не было.
- Я все-таки расскажу! Можно? - Андрей давится смехом и держится за живот, обращаясь к девчонкам. - Да, Серега… ой не могу… когда с трамплина прыгнул, выходит, такой, на берег - яйца, говорит, отбил.
Хохот.
Темно. Тишина, аж в ушах звенит. Только слышно, как Андрей тазиком в бане гремит.
Настраиваю гитару - «…всё вы думы знаете, всё вы думы помните».
- Хороший голос, Сергей, репертуар тебе только нужен, и песен побольше разучить, - говорит дядя Боря.
Первым скрипит половицами дядя Боря. Пол пятого. Пора вставать. Еще пять минут.
Целую жену. Она сквозь дрему бурчит: «П-р-р-бз-брп-хр».
- Чего? - спрашиваю.
- Поймай золотую рыбку.
Бужу Андрюху. Пьем чай с печеньем на кухне.
Едем на озеро в Малиновку. Дядя Боря притапливает, аккуратно объезжая ямы. Нужно успеть занять место на берегу.
- А где сама деревня-то, Малиновка? - спрашиваю Андрея.
- Есть где-то. Указатель видел.
Дядя Боря рассказывает:
- Положил мешочек с варёной перловкой на землю, гляжу, а мышка его прогрызла и за щеки кашу набивает. «Во наглая, - думаю, - и не боится!»
Вот и озеро. Сумрачно. Над озером туман. Сквозь него видно очертания мыса.
Устраиваемся на берегу, каждый в своем «окне» в камыше. У меня две удочки: легкая коротышка и тяжелая шестиметровка.
Карась клюет с первого заброса на коротышку, утягивая поплавок на глубину, и я достаю первую рыбку. Отбегаю к фотоаппарату - заснять динамику рассвета и трофей, а карась, знай себе, все утягивает поплавок, но не ловится; крючки что ли мелкие?! Ну наконец-то, вскоре еще одна рыбка плещется в белом ведерке. Теперь первому карасику будет не так скучно. Жду третьего, сидя на маленьком стульчике, слушая звуки природы. Весь берег в дырках - норах грызунов. Где то живет та самая - наглая. Утренняя роса на траве и паутинках.
Солнце мажет розовым снизу облака. Они расходятся, выпуская светило из-за горизонта. Ветер нагоняет легкую рябь на поверхность озера. Просыпаются чайки и ловят верхоплавку, плюхаясь в воду. «Ишь ты, хватит шуметь, и так нифига не клюет!» - ворчит один из рыбаков.
Позже Андрей рассказывает про повадки чаек. Они друг за другом летят, одна-раз, низко-низко над водой. Малек из воды выпрыгивает, а вторая следом его налету клювом.
- А почему малек выпрыгивает?
...
Парит коршун. Туман становится прозрачнее и клубится над озером.
Самым удачливым рыбаком оказывается Андрей, - с десяток карасей у него уже в ведерке. Дядя Боря поймал три, зато я - первым.
Приезжают наши девочки. Юлька сразу хватается за удочку - «рыбку хочу поймать».
- Мяса не было на базаре, купили печень.
Двенадцать. Солнце согревает воздух, и мы идем купаться. На озере - штиль.
С этой стороны берега - скала. Поднимаемся с Андреем на мыс. Кто-то соорудил трамплин. Прыгаю.
Озеро искусственное, глубокое. Бьет много ключей. Из него вытекает ручей и впадает в овраг за дамбой. Говорят, что в ручье даже форельку ловили - «птичка на лапках икринку принесла».
После дневного сна - отсыпались, - мы снова собираемся за столом на веранде. Застукали по три. Свежайшая печень в специях, молодая картошечка на сливочном масле с румяной корочкой, помидоры кружочками и базилик.
- Сегодня пол моют, хлеб пекут и баб ебут! - заявляет, шутя, дядя Боря, и рассказывает нам случай из жизни.
- Как-то на вентиляторном заводе работал, возле одного из цехов - леса стояли. Строители от прораба повыше забирались и денатурат пили. Синий такой. Я с ними за компанию был, чтобы от коллектива не отрываться. Один встает, такой, - на корточках-то неудобно выпивать, и ему схудилось. Зашатался и вниз полетел с лесов. Мы спустились. Я его руку поднял-отпустил - без сознания. Сердце послушал - стучит. Скорая увезла. Он потом в больнице еще пару раз лежал с головой, лечился.
Разбредаемся по даче. Каждый чем-нибудь занят. Я фотографирую бесхвостую маленькую ящерицу.
- Котяра чей-нибудь ей хвост откусил, - говорит Лена.
Оранжевые шафраны. Обгоревшие на солнышке лепестки чайной розы. Усыпанная красными бусинами вишня. Растет у соседей, а ветки через забор-сетку свисают к нам.
- Она же соседская, как вы её делите? - спрашиваю у Андрея.
- Договариваемся. Наш куст также растет.
Топится баня. Паримся. Вспоминаю один из анекдотов, рассказанных дядей Борей накануне:
«Приходит мужик в баню, а на двери - объявление: «Женский день». Он заходит, такой, к банщице, мол, пусти помыться, христа ради? Я слепой, все равно ничего не вижу. Та сжалилась - иди. Заходит он, значит, наощупь, берет тазик, намыливается - моется. Одна из баб отважилась - потри, говорит, спинку, сила-то у тебя - мужицкая. Мужик берет мочалку и начинает тереть. А та: «Ну ты трешь или ебешь?»
Вечером за ужином выключается свет. В ход идут фонарики.
- Давно такого не было.
- Я все-таки расскажу! Можно? - Андрей давится смехом и держится за живот, обращаясь к девчонкам. - Да, Серега… ой не могу… когда с трамплина прыгнул, выходит, такой, на берег - яйца, говорит, отбил.
Хохот.
Темно. Тишина, аж в ушах звенит. Только слышно, как Андрей тазиком в бане гремит.
Настраиваю гитару - «…всё вы думы знаете, всё вы думы помните».
- Хороший голос, Сергей, репертуар тебе только нужен, и песен побольше разучить, - говорит дядя Боря.