Наконец-то патриарх Кирилл растождествил себя и Церковь
Церковь никогда не запрещала и не выступала против использования религиозных тем в художественных целях, - пояснил патриарх Кирилл. Разные художники по-разному изображают Богоматерь с младенцем. Возьмите Рафаэля, Леонардо да Винчи. Ничего нет общего с каноническим изображением, с Владимирской Божией Матерью. Но ведь церковь никогда против этого не выступала.
http://izvestia.ru/news/646295#ixzz4R7UqGvQS
А когда патриарх Никон "фряжские парсуны" о ступени Успенского кремлевского собора колотил с анафемами - это не было "официальной позицией" Церкви?
"патриарх Никон вышел и поднялся на амвон, а мы и прочие служащие разместились вокруг него. Мало ему было этой продолжительной службы и стояния на ногах до наступившей уже вечерней поры, но вот диаконы открыли перед ним Сборник отеческих бесед, по которому он стал читать положенную на этот день беседу об иконах. Он читал не только медленно, но еще со многими поучениями и пояснениями, причем царь и все присутствующие мужчины, женщины и дети стояли все время с открытыми головами при [С. 135] таком сильном холоде, соблюдая полное спокойствие, молчание и тишину. Во время проповеди Никон велел принести иконы старые и новые, кои некоторые из московских иконописцев стали рисовать по образцам картин франкских и польских. Так как этот патриарх отличается чрезмерною крутостью нрава и приверженностью к греческим обрядам, то он послал своих людей собрать и доставить к нему все подобные иконы, в каком бы доме ни находили их, даже из домов государственных сановников, что и было исполнено. Это случилось летом пред появлением моровой язвы. Никон выколол глаза у этих образов, после чего стрельцы, исполнявшие обязанность царских глашатаев, носили их по городу, крича: «Кто отныне будет писать иконы по этому образцу, того постигнет примерное наказание». Это происходило в отсутствие царя...
В этот день патриарху представился удобный случай для беседы в присутствии царя, и он много говорил о том, что такая живопись, какова на этих образах, недозволительна. При этом он сослался на свидетельство нашего владыки патриарха [Макария Антиохийского - ред.] и в доказательство незаконности новой живописи указывал на то, что она подобна изображениям франков. Патриархи предали анафеме и отлучили от церкви и тех, кто станет изготовлять подобные образа, и тех, кто будет держать их у себя. Никон брал эти образа правою рукою один за другим, показывал народу и бросал их на железные плиты пола, так что они разбивались, и приказал их сжечь. Царь стоял близ нас с открытою головой, с видом кротким, в молчании внимая проповеди. Будучи человеком очень набожным и богобоязненным, он тихим голосом стал просить патриарха, говоря: «Нет, отче, не сожигай их, но пусть их зароют в землю». Так и было сделано.
Никон, поднимая правою рукой икону, всякий раз при этом восклицал: «Эта икона из дома вельможи такого-то, сына такого-то», т. е. царских сановников. Целью его было пристыдить их, так чтобы остальной народ, видя это, принял себе в предостережение.
(Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. В 5 вып. Вып. 3 (Москва). Кн. IX. Глава III).
Хорошо, будем считать это его личной позицией (дурью, капризом, стоянием в вере - на выбор).
Но тогда любимый ныне официальными апологетами тезис о том, что голос церкви есть голос патриарха, рушится.
Скорее всего, патриарх Кирилл просто забыл про это деяние своего предшественника. Но и в этом случае тот самый тезис тоже оказывается под ударом, ибо патриарх, как и любой из нас, может быть забывчивым и даже удобно-забывчивым. Но не Церковь же Христова!
Вот еще пример как "Церковь никогда не запрещала и не выступала против использования религиозных тем в художественных целях"
Государь пожелал видеть у себя святого Митрофана и велел ему явиться во дворец. Святитель тотчас же отправился к царю пешком. Но, войдя во двор, ведущий ко дворцу, он увидел статуи греческих богов и богинь, поставленные в качестве украшения по царскому приказанию. Святитель сейчас же повернулся и пошел домой. Об этом доложили императору, который, не зная, почему святой Митрофан возвратился обратно, вторично отправил к нему посланного с приказанием явиться. Но святитель ответил: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец».
Я то могу сказать, что не всегда голос святого есть голос церкви. Но патриарх Кирилл так сказать себе уже не позволит.
А вот еще немного когдатошнего официоза:
«Как могло случиться, что правительство позволило выставить публично картину кощунственную, глубоко оскорбляющую религиозные чувства, и при этом несомненно тенденциозную», - писал обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев Александру III. Это о картине "Что есть истина?".
***
Прот. Николай Озолин:
В древности, действительно, не существовало практики освящения икон. Об этом мы находим свидетельства VII Вселенского собора, где говорится, что иконы святы подобием изображения изображенному лицу и надписанием имени, которое подтверждает это подобие.
Надобность в особом чине освящения появилась только тогда, когда сами изображения перестали быть «подобными» в исконно древнем понимании. То есть тогда, когда они перестали выражать очевидным образом святость изображенного лица. Верующие, по всей видимости, озабоченные отсутствием очевидной святости изображения, стали приходить к священнослужителям с просьбой сделать что-нибудь для того, чтобы образ стал святым.
Практика освящения возникла сперва на Западе. Обряд представлял собой окропление иконы святой водой с чтением особой молитвы. Тут следует задать вопрос: какой смысл в этой практике, и может ли чин освящения сделать из несвященного образа священный? Ответ может быть только один - нет. Потому что если данное изображение не икона по своему стилю и художественным свойствам - оно не станет иконой через окропление святой водой.
Значит, единственное понимание акта освящения иконы - это воспринимать освящение как принятие данного образа Церковью, с тем, чтобы этим освящением удостоверить, что образ достоин (имеет нужные качества), дабы быть включенным в литургическую жизнь Церкви. А верующие действительно могут молиться перед данным образом Богу и святому, и этот образ поможет правильной молитве. В таком случае священник или епископ может совершить освящение: он посмотрел (священник должен достаточно хорошо разбираться в подобных вопросах), и может сказать: «да», если мы его освятим, он будет служить Церкви.
А если образ не имеет нужных качеств, тогда священнослужитель скажет: «Нет, этот образ я не освящу, потому что освящение не-иконы не сделает из нее икону».
В этом смысле духовенству дается уникальная возможность воспитать верующих в различении духов в иконописи. Потому следует начинать с воспитания духовенства, для него существует дисциплина «богословие иконы» или «православное иконоведение (иконология)». Этим, вслед за Успенским, занимаюсь непосредственно и я.
http://www.kiev-orthodox.org/site/meetings/1413/
http://izvestia.ru/news/646295#ixzz4R7UqGvQS
А когда патриарх Никон "фряжские парсуны" о ступени Успенского кремлевского собора колотил с анафемами - это не было "официальной позицией" Церкви?
"патриарх Никон вышел и поднялся на амвон, а мы и прочие служащие разместились вокруг него. Мало ему было этой продолжительной службы и стояния на ногах до наступившей уже вечерней поры, но вот диаконы открыли перед ним Сборник отеческих бесед, по которому он стал читать положенную на этот день беседу об иконах. Он читал не только медленно, но еще со многими поучениями и пояснениями, причем царь и все присутствующие мужчины, женщины и дети стояли все время с открытыми головами при [С. 135] таком сильном холоде, соблюдая полное спокойствие, молчание и тишину. Во время проповеди Никон велел принести иконы старые и новые, кои некоторые из московских иконописцев стали рисовать по образцам картин франкских и польских. Так как этот патриарх отличается чрезмерною крутостью нрава и приверженностью к греческим обрядам, то он послал своих людей собрать и доставить к нему все подобные иконы, в каком бы доме ни находили их, даже из домов государственных сановников, что и было исполнено. Это случилось летом пред появлением моровой язвы. Никон выколол глаза у этих образов, после чего стрельцы, исполнявшие обязанность царских глашатаев, носили их по городу, крича: «Кто отныне будет писать иконы по этому образцу, того постигнет примерное наказание». Это происходило в отсутствие царя...
В этот день патриарху представился удобный случай для беседы в присутствии царя, и он много говорил о том, что такая живопись, какова на этих образах, недозволительна. При этом он сослался на свидетельство нашего владыки патриарха [Макария Антиохийского - ред.] и в доказательство незаконности новой живописи указывал на то, что она подобна изображениям франков. Патриархи предали анафеме и отлучили от церкви и тех, кто станет изготовлять подобные образа, и тех, кто будет держать их у себя. Никон брал эти образа правою рукою один за другим, показывал народу и бросал их на железные плиты пола, так что они разбивались, и приказал их сжечь. Царь стоял близ нас с открытою головой, с видом кротким, в молчании внимая проповеди. Будучи человеком очень набожным и богобоязненным, он тихим голосом стал просить патриарха, говоря: «Нет, отче, не сожигай их, но пусть их зароют в землю». Так и было сделано.
Никон, поднимая правою рукой икону, всякий раз при этом восклицал: «Эта икона из дома вельможи такого-то, сына такого-то», т. е. царских сановников. Целью его было пристыдить их, так чтобы остальной народ, видя это, принял себе в предостережение.
(Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. В 5 вып. Вып. 3 (Москва). Кн. IX. Глава III).
Хорошо, будем считать это его личной позицией (дурью, капризом, стоянием в вере - на выбор).
Но тогда любимый ныне официальными апологетами тезис о том, что голос церкви есть голос патриарха, рушится.
Скорее всего, патриарх Кирилл просто забыл про это деяние своего предшественника. Но и в этом случае тот самый тезис тоже оказывается под ударом, ибо патриарх, как и любой из нас, может быть забывчивым и даже удобно-забывчивым. Но не Церковь же Христова!
Вот еще пример как "Церковь никогда не запрещала и не выступала против использования религиозных тем в художественных целях"
Государь пожелал видеть у себя святого Митрофана и велел ему явиться во дворец. Святитель тотчас же отправился к царю пешком. Но, войдя во двор, ведущий ко дворцу, он увидел статуи греческих богов и богинь, поставленные в качестве украшения по царскому приказанию. Святитель сейчас же повернулся и пошел домой. Об этом доложили императору, который, не зная, почему святой Митрофан возвратился обратно, вторично отправил к нему посланного с приказанием явиться. Но святитель ответил: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец».
Я то могу сказать, что не всегда голос святого есть голос церкви. Но патриарх Кирилл так сказать себе уже не позволит.
А вот еще немного когдатошнего официоза:
«Как могло случиться, что правительство позволило выставить публично картину кощунственную, глубоко оскорбляющую религиозные чувства, и при этом несомненно тенденциозную», - писал обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев Александру III. Это о картине "Что есть истина?".
***
Прот. Николай Озолин:
В древности, действительно, не существовало практики освящения икон. Об этом мы находим свидетельства VII Вселенского собора, где говорится, что иконы святы подобием изображения изображенному лицу и надписанием имени, которое подтверждает это подобие.
Надобность в особом чине освящения появилась только тогда, когда сами изображения перестали быть «подобными» в исконно древнем понимании. То есть тогда, когда они перестали выражать очевидным образом святость изображенного лица. Верующие, по всей видимости, озабоченные отсутствием очевидной святости изображения, стали приходить к священнослужителям с просьбой сделать что-нибудь для того, чтобы образ стал святым.
Практика освящения возникла сперва на Западе. Обряд представлял собой окропление иконы святой водой с чтением особой молитвы. Тут следует задать вопрос: какой смысл в этой практике, и может ли чин освящения сделать из несвященного образа священный? Ответ может быть только один - нет. Потому что если данное изображение не икона по своему стилю и художественным свойствам - оно не станет иконой через окропление святой водой.
Значит, единственное понимание акта освящения иконы - это воспринимать освящение как принятие данного образа Церковью, с тем, чтобы этим освящением удостоверить, что образ достоин (имеет нужные качества), дабы быть включенным в литургическую жизнь Церкви. А верующие действительно могут молиться перед данным образом Богу и святому, и этот образ поможет правильной молитве. В таком случае священник или епископ может совершить освящение: он посмотрел (священник должен достаточно хорошо разбираться в подобных вопросах), и может сказать: «да», если мы его освятим, он будет служить Церкви.
А если образ не имеет нужных качеств, тогда священнослужитель скажет: «Нет, этот образ я не освящу, потому что освящение не-иконы не сделает из нее икону».
В этом смысле духовенству дается уникальная возможность воспитать верующих в различении духов в иконописи. Потому следует начинать с воспитания духовенства, для него существует дисциплина «богословие иконы» или «православное иконоведение (иконология)». Этим, вслед за Успенским, занимаюсь непосредственно и я.
http://www.kiev-orthodox.org/site/meetings/1413/