Покаяние Патриарха
Интервью итальянскому еженедельнику «Сабато» (осень 1991-го; русский текст в газете Союза журналистов СССР «Голос», № 33):
- Я хотел бы спросить у тех, кто обвиняет меня в связях с ЦК КПСС и КГБ, какое именно из подразделений КГБ, хотел бы я знать, порекомендовало мне выступить против актов насилия в Вильнюсе?
В каком отделе ЦК мне порекомендовали говорить о тоталитарном характере самой идеи "научного социализма" (я говорил об этом в своем выступлении 14 мая в новосибирском Академгородке), решительно критикуя призывы к гражданской войне?
Кто из партийных функционеров посоветовал бы мне поставить на ту же доску, что вторая мировая война и Чернобыль, десятилетия самой жестокой антирелигиозной войны, когда-либо происходившей на нашей земле? Может ли "связанный" патриарх утверждать, что победа социализма подобна этнической катастрофе? Именно об этом я говорил нынешним летом в Минске.
Разумеется, в моей церковной деятельности были ошибки и грехи. Порой приходится пожертвовать самосовершенствованием ради блага ближних. Патриарх или митрополит, подвергающий свою паству предсказуемой угрозе насилия, совершает грех перед Богом, перед людьми, перед Россией. Это куда опаснее, чем защищать церковь путем компромиссов. Но церковь, имеющая несколько миллионов верующих, не может уйти в катакомбы. Церковные иерархи брали себе грех на душу: грех умолчания, грех лжи ради блага людей, ради того, чтобы не исчезнуть окончательно из реальной жизни.
Случалось и мне, возглавляя епархию или будучи управляющим делами Московской патриархии, отстаивая одно, уступать в другом. У тех, кому причиняли боль эти уступки, умолчания, вынужденная пассивность или проявления лояльности со стороны иерархов этого периода, у всех этих людей, а не только у Бога прошу я прощения, понимания и молитвы. Я говорю им: "Простите меня, дорогие, простите меня, дети мои".
***
интервью «Литературной газете»:
«Личное совершенство иногда приходится принести в жертву ради блага других. Патриарх, или митрополит, подставляющий под заведомый разгром свою паству, согрешил бы перед Богом, людьми, Россией больше, чем если бы компромиссом он заслонил Церковь. А заслонять приходилось разными путями, в том числе и провозглашением лояльности. Это - больно. Но не может многомиллионная Церковь в тоталитарном государстве уйти в катакомбы. Мы грешили. Но виновны мы не перед народом. Ради него, ради возможности не уходить окончательно из реальной жизни сотен миллионов людей иерархи церкви брали грех на душу - грех молчания, грех неправды. И за него перед Богом мы каялись всегда» (28 ноября 1990).
***
Прощеное воскресенье. Март 90го
«И вот, отцы, братья и сестры, умоляю вас: простите меня, дорогие мои! Простите меня, возлюбленные мои! Простите меня, чада мои!».
***
Известия, 10 июня 1991:
- Прежде всего мне не хотелось бы вставать в такую позицию, будто я отрекаюсь от нее. Декларация эта - часть истории нашей Церкви. Будучи церковным человеком, я должен принимать на себя ответственность за все, что было в жизни моей Церкви: не только за доброе, но и за тяжелое, скорбное, ошибочное. Слишком просто было бы сказать: я ее не подписывал и ничего не знаю.
Помогла или нет эта Декларация Церкви в те тяжелейшие дни - пусть судит история. Не хотел бы выносить оценку этим действиям митрополита Сергия. В ту ночь мы могли лишь плакать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подпись - или расстрел нескольких сотен епископов, находившихся уже под арестом...
Та боль, которую испытывал он тогда, отчасти живет и поныне в моем сердце... Но, глядя из сегодняшнего дня, или просто с точки зрения исторической правды, мы видим, что заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным ибо ему, находившемуся под страшным давлением пришлось заявить вещи, далекие от истины,- ради спасения людей. Сегодня мы же можем сказать, что неправда замешана в его Декларации, которая преследовала цель «поставить Церковь в правильные отношения к советскому правительству». Но эти отношения - а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики - как раз не являются правильными с точки зрения Церкви.
Митрополит Сергий хотел спасти этой Декларацией Церковь. Знаю, что многие, слыша эти слова, возражают, что Церковь спасает Христос, а не люди. Это верно. Но верно и то, что без человеческих усилий помощь Божия не спасает. Неуничтожима Вселенная. Церковь. Но где знаменитая Карфагенская Церковь? Есть ли православные верующие сегодня в Капладонии, в Малой Азии, где прославились Григорий Богослов и Василий Великий? На наших глазах была уничтожена Церковь в Албании. И в России были силы, желавшие того же...
За этот год, я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки государства и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею.
Это не означает, что мы выступаем против государства. Это значит, что мы считаем, что государство может ошибаться - и очень тяжело, и иногда даже преступно, и что у нас есть право и долг в этих случаях свидетельствовать перед Богом, перед нашей совестью, перед миром о нарушении правды Божией….
Это не означает, конечно, что я был свободен в своем управлении епархией и в своей работе в Патриархии. Отстаивая одно, приходилось уступать в чем-то другом. Были ли другие организации, или другие люди - из числа тех, кому приходилось нести ответственность не только за себя, но и за тысячи других судеб, которым в те годы в Советском Союзе не приходилось поступать так же?
У людей же, которым эти уступки, молчание, вынужденная пассивность или выражения лояльности, допускавшиеся церковным возглавлением в те годы, причиняли боль, - у этих людей, не только перед Богом, но и перед ними, я прошу прощения, понимания и молитв.
***
Напомню: таково было требование РПЦЗ: покаяние в сотрудничестве с соввластью. Такие покаянные слова патриарха открывали дорожку к диалогу с Зарубежной Церковью и нашим монашеством.
- Я хотел бы спросить у тех, кто обвиняет меня в связях с ЦК КПСС и КГБ, какое именно из подразделений КГБ, хотел бы я знать, порекомендовало мне выступить против актов насилия в Вильнюсе?
В каком отделе ЦК мне порекомендовали говорить о тоталитарном характере самой идеи "научного социализма" (я говорил об этом в своем выступлении 14 мая в новосибирском Академгородке), решительно критикуя призывы к гражданской войне?
Кто из партийных функционеров посоветовал бы мне поставить на ту же доску, что вторая мировая война и Чернобыль, десятилетия самой жестокой антирелигиозной войны, когда-либо происходившей на нашей земле? Может ли "связанный" патриарх утверждать, что победа социализма подобна этнической катастрофе? Именно об этом я говорил нынешним летом в Минске.
Разумеется, в моей церковной деятельности были ошибки и грехи. Порой приходится пожертвовать самосовершенствованием ради блага ближних. Патриарх или митрополит, подвергающий свою паству предсказуемой угрозе насилия, совершает грех перед Богом, перед людьми, перед Россией. Это куда опаснее, чем защищать церковь путем компромиссов. Но церковь, имеющая несколько миллионов верующих, не может уйти в катакомбы. Церковные иерархи брали себе грех на душу: грех умолчания, грех лжи ради блага людей, ради того, чтобы не исчезнуть окончательно из реальной жизни.
Случалось и мне, возглавляя епархию или будучи управляющим делами Московской патриархии, отстаивая одно, уступать в другом. У тех, кому причиняли боль эти уступки, умолчания, вынужденная пассивность или проявления лояльности со стороны иерархов этого периода, у всех этих людей, а не только у Бога прошу я прощения, понимания и молитвы. Я говорю им: "Простите меня, дорогие, простите меня, дети мои".
***
интервью «Литературной газете»:
«Личное совершенство иногда приходится принести в жертву ради блага других. Патриарх, или митрополит, подставляющий под заведомый разгром свою паству, согрешил бы перед Богом, людьми, Россией больше, чем если бы компромиссом он заслонил Церковь. А заслонять приходилось разными путями, в том числе и провозглашением лояльности. Это - больно. Но не может многомиллионная Церковь в тоталитарном государстве уйти в катакомбы. Мы грешили. Но виновны мы не перед народом. Ради него, ради возможности не уходить окончательно из реальной жизни сотен миллионов людей иерархи церкви брали грех на душу - грех молчания, грех неправды. И за него перед Богом мы каялись всегда» (28 ноября 1990).
***
Прощеное воскресенье. Март 90го
«И вот, отцы, братья и сестры, умоляю вас: простите меня, дорогие мои! Простите меня, возлюбленные мои! Простите меня, чада мои!».
***
Известия, 10 июня 1991:
- Прежде всего мне не хотелось бы вставать в такую позицию, будто я отрекаюсь от нее. Декларация эта - часть истории нашей Церкви. Будучи церковным человеком, я должен принимать на себя ответственность за все, что было в жизни моей Церкви: не только за доброе, но и за тяжелое, скорбное, ошибочное. Слишком просто было бы сказать: я ее не подписывал и ничего не знаю.
Помогла или нет эта Декларация Церкви в те тяжелейшие дни - пусть судит история. Не хотел бы выносить оценку этим действиям митрополита Сергия. В ту ночь мы могли лишь плакать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подпись - или расстрел нескольких сотен епископов, находившихся уже под арестом...
Та боль, которую испытывал он тогда, отчасти живет и поныне в моем сердце... Но, глядя из сегодняшнего дня, или просто с точки зрения исторической правды, мы видим, что заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным ибо ему, находившемуся под страшным давлением пришлось заявить вещи, далекие от истины,- ради спасения людей. Сегодня мы же можем сказать, что неправда замешана в его Декларации, которая преследовала цель «поставить Церковь в правильные отношения к советскому правительству». Но эти отношения - а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики - как раз не являются правильными с точки зрения Церкви.
Митрополит Сергий хотел спасти этой Декларацией Церковь. Знаю, что многие, слыша эти слова, возражают, что Церковь спасает Христос, а не люди. Это верно. Но верно и то, что без человеческих усилий помощь Божия не спасает. Неуничтожима Вселенная. Церковь. Но где знаменитая Карфагенская Церковь? Есть ли православные верующие сегодня в Капладонии, в Малой Азии, где прославились Григорий Богослов и Василий Великий? На наших глазах была уничтожена Церковь в Албании. И в России были силы, желавшие того же...
За этот год, я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки государства и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею.
Это не означает, что мы выступаем против государства. Это значит, что мы считаем, что государство может ошибаться - и очень тяжело, и иногда даже преступно, и что у нас есть право и долг в этих случаях свидетельствовать перед Богом, перед нашей совестью, перед миром о нарушении правды Божией….
Это не означает, конечно, что я был свободен в своем управлении епархией и в своей работе в Патриархии. Отстаивая одно, приходилось уступать в чем-то другом. Были ли другие организации, или другие люди - из числа тех, кому приходилось нести ответственность не только за себя, но и за тысячи других судеб, которым в те годы в Советском Союзе не приходилось поступать так же?
У людей же, которым эти уступки, молчание, вынужденная пассивность или выражения лояльности, допускавшиеся церковным возглавлением в те годы, причиняли боль, - у этих людей, не только перед Богом, но и перед ними, я прошу прощения, понимания и молитв.
***
Напомню: таково было требование РПЦЗ: покаяние в сотрудничестве с соввластью. Такие покаянные слова патриарха открывали дорожку к диалогу с Зарубежной Церковью и нашим монашеством.