Как я перестал бояться и полюбил Термин
Чисто между нами - русская публика в Германии довольно малоприятна. В большинстве своём люди, некогда покинувшие далёкую заснеженную Родину и осевшие на кисельных берегах Рейна, - это чёрствые, желчные и злопамятные граждане, у которых напрочь отсутствует воображение, зато чрезвычайно развита мнительность. Стоит в компании таких мизантропов сказать какую-нибудь гадость, как они обязательно примут её на свой счёт, даже если не вполне уловят смысл*.
А обойтись без гадости иногда ну никак не получается. Взять хотя бы вечную эмигрантскую привычку коверкать великий и могучий русский язык, вставляя в него пришлые словечки. Это ещё терпимо, когда речь идёт о вещах простых и приятных. В конце концов, ветчина остаётся ветчиной, хоть ветчиной назови её, хоть Schinken. Но вот материи сами по себе сомнительные, типа адвокатов или налоговых консультантов, превращаясь в рехтсанвальтов и штоербераторов, становятся вовсе невыносимыми.
Особенно меня на первых порах раздражало местное слово термИн (именно так, с ударением на втором слоге), обозначающее любую деловую встречу. «Пошли в пивную? - Не, не могу, у меня завтра утром термин», «Да ты что, к консультанту в банк нельзя прийти просто так, надо сначала поставить термин», «Ну я побежала, у меня термин у парикмахерши». И так далее. В моём личном рейтинге отвратительных выражений русско-немецкого языка термин уступал только глаголу анмельдоваться, что значит зарегистрироваться. Поэтому каждого, кто советовал мне «анмельдоваться на термин» я убивал силой мысли и закапывал у сестры в кляйнгартене на даче. Теперь там отличный крыжовник, все соседи завидуют.
Когда же примерно полтора года назад я увидел перед российским консульством в Бонне те ящики, что на фото выше, то погрузился в недельный траур по судьбе родного языка. Я показывал телефон со снимком всем встречным и вопрошал «Доколе?», но не находил ответа - встречные сказывались больными и убегали на термины.
Однако со временем стал я замечать, что столь ненавистное мне слово удивительно удобно и весьма упрощает жизнь. Я попробовал употреблять его, сначала стеснительно, а потом всё более и более смело. Сегодня же я убеждён, что именно его мне не хватало всю жизнь.
Вдумайтесь сами - как по-русски быстро сообщить кому-то о том, что у вас дела? «У меня встреча» может предполагать всё, что угодно. Встреча - существо женского рода, вздорное и легкомысленное**. Она может легко сорваться, начаться на два часа позже положенного и перерасти в пьянку средней степени тяжести. С неё можно вернуться домой под утро в помаде и приключениях, или даже через неделю, с обгоревшим носом и початой бутылкой виски Джонни Уокер Грин Лейбл в надорванном пакете из дьюти-фри.
Совсем другое дело термин. Он надежен, устойчив и неотвратим как каток асфальтоукладчика. Чтобы перенести его, нужно вызывать бригаду грузчиков, а чтобы отменить, требуется сила воли, которой обладают лишь редкие одиночки, выжившие после диеты Дюкана. Термин стоит на страже семейного счастья, выполненного квартального плана и реализованного национального проекта.
Встреча может быть важной или не очень - термин важен всегда. Сказать кому-то, что у вас встреча - это значит, не сказать ничего, вызвав у сосеседника ненужные подозрения в том, что вы хотите от него отделаться. В результате язык сам собой развязывается и выбалтывает личную, корпоративную или даже государственную тайну. Термин же не нуждается ни в каких пояснениях. Он просто есть и точка. Термин - это вещь в себе. Это главный немецкий секрет, и порой мне кажется, что если бы удалось привить его на отечественном чернозёме, жизнь в России стала бы не в пример правильней и понятней.
Осталось только понять, зачем оно нам надо.
*Если написать гадость в блоге, то произойдёт то же самое. Ну вы меня поняли.
** Есть, правда, в русском языке ещё «приём», на который мы записываемся к зубному врачу или большому начальнику. Но поскольку в обоих случаях довольно наивно ожидать от меропрития позитивных эмоций, сравнения с термином они не выдерживают никакого.
А обойтись без гадости иногда ну никак не получается. Взять хотя бы вечную эмигрантскую привычку коверкать великий и могучий русский язык, вставляя в него пришлые словечки. Это ещё терпимо, когда речь идёт о вещах простых и приятных. В конце концов, ветчина остаётся ветчиной, хоть ветчиной назови её, хоть Schinken. Но вот материи сами по себе сомнительные, типа адвокатов или налоговых консультантов, превращаясь в рехтсанвальтов и штоербераторов, становятся вовсе невыносимыми.
Особенно меня на первых порах раздражало местное слово термИн (именно так, с ударением на втором слоге), обозначающее любую деловую встречу. «Пошли в пивную? - Не, не могу, у меня завтра утром термин», «Да ты что, к консультанту в банк нельзя прийти просто так, надо сначала поставить термин», «Ну я побежала, у меня термин у парикмахерши». И так далее. В моём личном рейтинге отвратительных выражений русско-немецкого языка термин уступал только глаголу анмельдоваться, что значит зарегистрироваться. Поэтому каждого, кто советовал мне «анмельдоваться на термин» я убивал силой мысли и закапывал у сестры в кляйнгартене на даче. Теперь там отличный крыжовник, все соседи завидуют.
Когда же примерно полтора года назад я увидел перед российским консульством в Бонне те ящики, что на фото выше, то погрузился в недельный траур по судьбе родного языка. Я показывал телефон со снимком всем встречным и вопрошал «Доколе?», но не находил ответа - встречные сказывались больными и убегали на термины.
Однако со временем стал я замечать, что столь ненавистное мне слово удивительно удобно и весьма упрощает жизнь. Я попробовал употреблять его, сначала стеснительно, а потом всё более и более смело. Сегодня же я убеждён, что именно его мне не хватало всю жизнь.
Вдумайтесь сами - как по-русски быстро сообщить кому-то о том, что у вас дела? «У меня встреча» может предполагать всё, что угодно. Встреча - существо женского рода, вздорное и легкомысленное**. Она может легко сорваться, начаться на два часа позже положенного и перерасти в пьянку средней степени тяжести. С неё можно вернуться домой под утро в помаде и приключениях, или даже через неделю, с обгоревшим носом и початой бутылкой виски Джонни Уокер Грин Лейбл в надорванном пакете из дьюти-фри.
Совсем другое дело термин. Он надежен, устойчив и неотвратим как каток асфальтоукладчика. Чтобы перенести его, нужно вызывать бригаду грузчиков, а чтобы отменить, требуется сила воли, которой обладают лишь редкие одиночки, выжившие после диеты Дюкана. Термин стоит на страже семейного счастья, выполненного квартального плана и реализованного национального проекта.
Встреча может быть важной или не очень - термин важен всегда. Сказать кому-то, что у вас встреча - это значит, не сказать ничего, вызвав у сосеседника ненужные подозрения в том, что вы хотите от него отделаться. В результате язык сам собой развязывается и выбалтывает личную, корпоративную или даже государственную тайну. Термин же не нуждается ни в каких пояснениях. Он просто есть и точка. Термин - это вещь в себе. Это главный немецкий секрет, и порой мне кажется, что если бы удалось привить его на отечественном чернозёме, жизнь в России стала бы не в пример правильней и понятней.
Осталось только понять, зачем оно нам надо.
*Если написать гадость в блоге, то произойдёт то же самое. Ну вы меня поняли.
** Есть, правда, в русском языке ещё «приём», на который мы записываемся к зубному врачу или большому начальнику. Но поскольку в обоих случаях довольно наивно ожидать от меропрития позитивных эмоций, сравнения с термином они не выдерживают никакого.