Погиб по решению суда
Оригинал взят у sokolsky_mg в Погиб по решению суда
Липчанин Роман Александров пробует писать о войне в Чечне, которую прошел, и публикует свои рассказы на нашем сервисе блогов MyGorod48.ru
Из комментариев:
Липчанка
"Читала и плакала... Все так.Именно так"
Зема
"Cпасибо Вам,жаль центральные сми об этом молчат,боятся Рамзана"
Владимир
"Да,а теперь Кадыров герой России"
…2002-й год.
В сквере, напротив здания суда, сидела старушка. Она сидела спиной к неширокой, асфальтированной тропинке, и проходящие мимо люди не видели её пустого взгляда и слёз. Лишь иногда вздрагивали, накрытые поверх зелёного пальто пуховой шалью, плечи. Поздняя осень гоняла между деревьев опавшие листья. Старые, все в морщинках, ладони теребили маленький листок бумаги, на который иногда капали слёзы. Она загибала на нём уголки, складывала его пополам и затем снова расправляла и её сухие, потрескавшиеся от ветра губы, постоянно шептали: « Нет-нет-нет-нет-нет-нет…. НЕТ!!! Они снова ошиблись! Это не он, это просто не может быть ОН!».
1999-й год. Чечня. Окраина села Чернокозово.
Наш полк неумолимо двигался к Грозному. На ночевки мы останавливались в полях. Сразу рыли КНП, разбивали палатки, назначали караулы. В этот раз встали на арбузном поле… Вы представляете, что значит для пацана, рождённого и выросшего в лучшем случае в средней полосе России, арбузное поле? Вот! Палатки палатками, но арбузы дороже. Ах, какие они были сладкие!!! Тёплые, даже горячие, но всё равно неимоверно сладкие. Мы накинулись на них так, будто в жизни их не ели. Я до сих пор помню то ощущение липкого сока на пальцах и лица ребят, по щекам которых течет арбузный сок. Они улыбаются, и на сок тут же налипает дорожная пыль, делая их чумазее чертей. Но, как и должно было произойти, все их переели и уже через час, дружно, всей ротой, дристали вокруг палатки. За такие фокусы ротный со старшиной вставили нам неимоверной… Ну, вы поняли, чего они нам вставили.
Всем уже порядком поднадоела такая «война». Ещё не было ни одного боя, мы ни разу не стреляли из своих автоматов, но мы уже ходили с напускной ленцой, ни на минуту не расставаясь с автоматом, стараясь каждому своему малейшему движению придать небрежность прожженного войной волка. Автомат таскать быстро надоедало, но мы терпели. Как так? А если «война»? А если вот прям тут, вдруг и сейчас на нас нападут, а я без автомата? Но на нас, конечно, никто не нападал. И мы по прежнему, как сейчас модно говорить - пафосно, таскали свои автоматы.
Мальчишки одним словом. 18-летние мальчишки. Это уже потом, немного позже, наши автоматы станут частью нас. Это как часы. Вы их носите и не замечаете, привыкаете к ним, а стоит их один раз забыть - вот тут и понимаешь, как тебе их не хватает! Постоянно лезешь к запястью поправить несуществующий ремешок. Так и там с автоматом. Но это всё потом, а пока… Пока мы думали, как бы нам совершить какой-нибудь подвиг, поймать какого-нибудь лазутчика, ну, или на худой конец, снять откуда-нибудь растяжку. Но лазутчики к нам как назло не лезли и мины не ставили. А стрелять страсть как хотелось!
Однажды, стоя в карауле, открыл ящик с сигнальными патронами. Ракетницу мне выдали ещё чуть ли не в Моздоке, а посему, не раздумывая, набрал разноцветненьких патронов и спрятал в карман. Ох, как же тянулось время до моей смены караула! Но всему есть конец. И моему караулу пришла смена. Сменили так же Сокола.
- Сокол! Иди чё покажу!
- Струна, пошли спать, а? Завтра наверное опять всё разбирать и дальше пойдём, давай хоть выспимся?
- Сокол, я патроны для ракетницы спёр, пойдём, стрельнём где-нибудь?
- Да ты чё?! Дай мне тоже!
- Пошли, там штук пять наверное, нам хватит.
Пока нашли место подальше от КНП и командирских кунгов, на востоке слегка начал розоветь рассветающий краешек неба. Залезли в какие-то невысокие кусты, поободрались, матерясь зарядили патрон.
- Струна, дай я стрельну!
- Да погодь! Я ж тебе говорю, что ещё есть. Я первый, а потом ты.
- А ты какой зарядил?
- Что какой?
- Цвет какой говорю? Не красный?
- Блин, я и не глянул.
Я открыл ракетницу, вытащил патрон. Точно - красный!
- Струна, ты дебил. А если бы щас стрельнули? А вдруг потом по нам стрелять бы начали? Говорю тебе, дай я!
- Отвали! Я сам.
Перезарядил на зелёный и выстрелил. Ракета, освещая всё вокруг, взмыла в небо.
- Ёпть… Сокол, валим отсюда!
Перепугавшись, что нас поймают, а потом ещё и пришьют кражу боеприпасов, мы с Соколом рванули сквозь кусты. Поободрались ещё больше. Сокол, матеря меня почем зря, обидевшись на то, что он так и не стрельнул, пошел в палатку. Я - следом за ним. Молча легли спать, положив рядом автоматы (а как же? а вдруг нападут?).
Дети. Дети с настоящими автоматами…
Ранним утром начальник разведки отправил в разведдозор на окраину Чернокозово восемь человек.
Князев, Бастрыкин, Буторин, лейтенант Кабанов. Остальных я не помню. Командиром дозора назначил взводного лейтенанта Кабанова. Со слов командования, которое общалось со старейшинами села, чехов в селе нет. Ну, нет и нет, ещё лучше. Сели на БРДМ и поехали. Четверо слезли с машины перед «зелёнкой», а Кабанов с ребятами со своего взвода поехали дальше. Но видать удача на сегодня их покинула и они заблудились.
В шлемофоне у Кабанова раздался вопрос:
- Тащь лейтенант, куда ехать-то?
- Да хер его знает… Видишь крыши домов? Давай вот в том направлении. Только аккуратно, по огородам, в село не едь.
- Понял.
Поднимая пыль, брэмка выкатила на окраину села и ехала не спеша, вдоль изгородей, крутя башней. Впереди был овраг.
- Тащь лейтенант, не проедем. Давайте в село завернём? Там до первого перекрёстка и развернёмся. Мы же в дозоре? Вот и давайте разведуем!
- Бастрыкин! Ты куда лезешь? Рули куда говорю!!! Давай в село. Поворачивай!
- Есть!
Вдоль домов, покрытых то ли соломой, то ли ещё чем, медленно въехала в село машина с русскими солдатами. Перекрёстка всё не было. Из домов начали выходить люди, смотреть с опаской и осторожностью. Один дед пытался что-то сказать, но останавливаться не стали.
- Куда, тащь лейтенант?
- Давай прямо по дороге пока.
Дорога повернула, и тут они выехали… на рынок! Народу не много, но достаточно для того, что бы понять то, что присутствующие бородатые люди, спешно разбегающиеся от БРМ в разные стороны и кричащие в рации, совсем не мирные.
- Бастрыкин, блять, разворачивайся!!!
- Ёпа мать! Тащь лейтенант, куда?!
- Да блядь разворачивайся уже давай!!! Валим нахер отсюда! Сожгут же, блять! Буторин, пулемёт готовь!
Гулко рыкнув, брэмка хотела развернуться, но механ заторопился и пришлось ехать по соседней улице. Они летели, только пыль столбом.
- Бастрыкин!!! Куда ты прёшь?!
- Я не знаю, тащь лейтенат!!!
- Давай в том примерно направлении что и сюда ехали!!!
Немного попетляв и попугав местных, брэмка вылетела на окраину.
- Уфффф. Кажись выехали, тащь лейтенант?
- Не знаю. Рули давай. Сектора смотрим!
Дорога поворачивала влево и потом вправо. Повернули и проехали метров 150 и вдруг перед поворотом вправо, слева от дороги, накрытый плитой…
- Твою мать!!! Бастрыкин, топи бля!!! ДОТ бля!!!
Из «зелёнки» к ДОТу бросился чех, на ходу стреляя из автомата. Он, наверное, совсем не ожидал увидеть прущую на ДОТ бронемашину из своего тыла.
Ту-дуффф! Гулко ударила пушка в башне машины. Мимо. Ту-дуффф. Мимо. БРМку бросало на кочках, и о точной стрельбе не было речи.
- Казбек прием!!! Приём!!! Рысь на связи!! Попали в засаду, координаты не известны, рядом с селом, пытаемся прорваться! Заблудились! Бастрыкин, быстрей!!! Буторин огонь бля!!!
Пулемёт Буторина заработал по ДОТу, но толку от этого было ноль.
Машина влетела в поворот ровно в тот момент, когда из ДОТа «заговорил» КПВТ. Пули калибра 14,5 в упор начали рвать броню БРМки…
Во временной дислокации полка
- Рота, строится! Бронежилеты, каски, автоматы, полный БК и миноискатели! Бегом, бля!
Мы ещё не знали, что произошло, и поэтому очень обрадовались этой команде! Ну наконец-то! ВОЙНА!!! Настоящая! Может быть, я сегодня и совершу свой подвиг!
Ротный, в каске и бронежилете, с автоматом через плечо волнующимся, но ровным голосом вещал:
- Наша разведка попала в засаду. Сейчас кого назову, быстро к пехоте на броню и дальше по обстановке. Кудрявцев!
- Я!
- Казьмин!
- Я!
- Смирнов!
- Я!
- Александров!
- Я!
- Бурыкин!
- Я!
- Без команды не стрелять! Остальные - разойдись!
Ух, как мы рванули к броне! Как нам скорее хотелось пострелять! Как многого мы не понимали…
Окраина Чернокозово
Дук-дук-дук-дук. Пули прошивали слабенькую броню. Несколько пробили моторный отсек. Внутри машины закладывало уши от грохота и лязга металла. Пули и куски брони рикошетили в машине, перемалывая преграды…
- Буторин! Ты живой?! Князев?! Бастрыкин, почему встали?!
- Пиздец Серёг. Нас подбили. Я не ранен.
- Буторин! Буторин!
- Князев!!! Из машины! Берём Буторина - и в зелёнку! Бегом!!! Князев!!! Оглох?! Князев!!! Су-у-у-ки!
Дук-дук-дук. Осколки брони попали лейтенанту в руку. Князев к этому моменту уже убит. Буторину пулей почти оторвало ногу, а осколком железа пробило шею.
- Бастрыкин! В зелёнку бегом!
Бастрыкин выскочил из машины. Стреляя в направлении ДОТа, рванул к деревьям. Лейтенант, надеясь, что его пацаны ещё живы, пытался вытащить Буторина из машины. Уже когда тело солдата коснулось земли, в них пальнули из гранатомета. Граната попала в противоположный от Кабанова борт. Серёгу контузило, и он провалился в темноту. Очнулся спустя несколько минут. Очнулся от удара прикладом в голову.
На подступах к Чернокозово
Мы летели на броне в предвкушении победы. Просто не могло быть иначе! Нас много, у нас броня, наши в любую минуту могут вызвать поддержку авиации. Да мы щас в раз пацанов вытащим! Рядом с БМП земля вдруг брызнула фонтанчиком. Спустя секунду мы увидели второй фонтанчик, затем третий, четвертый. Ротный как заорёт:
- С брони!!!
И тут до меня дошло, что по нам стреляют. «Ах вы суки! Огрызаетесь!» И как в кино, старом советском кино, я прыгнул с БМП. Надо было, наверное, сразу на пузо падать - было бы не так больно. Бронежилет упёрся в ноги и больно ударил по подбородку. Каска упала на глаза и сделала зарубку на переносице. По инерции я покатился вперёд, но не так, как показывают в кино, не красиво, с перекатами и стрельбой точно в цель, а как манекен для крэш- тестов в автомобилях - совершенно безвольно раскинув руки, гремя каской, миноискателем, автоматом и бронежилетом. На пузе ещё эта долбанная сумка подрывника, которая страсть как мешает лечь ровно. Но сила инерции, слава Богу, не бесконечна, и я остановился.
Сдвинул на затылок каску и начал стрелять. Стрелять куда-то в направлении села. Каска опять сползла на нос, и опять пришлось её поправлять. «Блин, надо менять позицию!» Тут же захотел красиво перекатиться, встать на колено, дать очередь и рвануть куда-нибудь в другое место. Но, к великому своему сожалению, мне даже просто на спину удалось перевернуться со второй попытки. Миноискатель, надетый поверх бронежилета за спину, как черепаший панцирь лишал манёвренности. «Да ну его нахер! Так и пристрелят из-за долбанной железяки!»
Кое как сбросил миноискатель с мыслью: «Потом подберу», и побежал метров на пятьдесят вперёд. Пока бежал и жал на курок, кончились патроны в рожке. Упал, вставил новый магазин, начал стрелять. Опять эта каска на глаза! «Да ну её в жопу!!! Не видно нихера» Каска повторила путь миноискателя.
Вдруг, из-за «зелёнки» на полных парах вылетает белая «шестёрка» и несётся на нас! «Ух ты ж сука!!! На штурм, что ли, собрался?!» И прицельным огнем начинаю стрелять по машине, по водителю, ну и просто так стрелять. Кто видел эту «шестёрку», тоже по ней стреляют. Машина виляет вправо, залетает в поле, ударяется в дерево. Мы двигаемся дальше, в село. Зашли в село, постреляли, побегали, потерялись, потом нашлись и побрели назад. Всё. Мы победили! Грязные, уставшие, но довольные, мы шли с чувством победы!
В «зелёнке», на земле, окруженный солдатами и парой офицеров, сидел пленный. Рядом лежал другой пленный, раненый. Возле дерева сидел наш раненый майор. Майор Высоцкий. При штурме села он двигался со своим подразделением параллельно и в селе поймал пулю. А местные… Короче, местные, видя раненого майора, погрузили его в машину и везли к нам. На белой «шестёрке»… Дальше вы знаете.
Ребят, попавших в засаду мы не нашли, прочесали село и окрестности, но всё без толку. Вернее, нашли только тело Князева, он так и остался в БРДМке, а вот троих других - нет. Нашли схроны чехов, норы, окопы, медикаменты, но ребят не было нигде…
Ночь. Окрестности села Чернокозово.
Лейтенант Кабанов очнулся первый раз в «зелёнке» от удара приклада в голову, но как только очнулся, услышал над головой одно слово: «Жыф!» Опять провалился в беспамятство так же от удара прикладом. Второй раз очнулся уже сам, ночью, неизвестно где. Руки связаны за спиной, в рот вставлена вонючая тряпка и стянута на затылке верёвкой. Он не знал, жив ли Бастрыкин. Успел ли он уйти к своим? Он не знал, что будет с ним, но понял, что попал в плен. Даже граната, которую он всегда таскал на этот случай, не пригодилась. А жаль. Тогда бы он наверняка не дался.
Над головой скрипнула дверь и по половицам прошли несколько человек. Спустя какое то время раздались голоса. Неизвестные говорили явно на чеченском. Минут через десять, лязгнув щеколдой, открылась крышка погреба. Неяркий луч фонаря заскользил по земляным стенам. Попав в глаза, свет заставил лейтенанта прищурится. Фонарь выключили и чех, закрыв крышку, ушел. Спустя пару минут крышка снова открылась. По ступенькам спустились двое. Один, держа наготове автомат, приказал лейтенанту встать. Другой, больно выламывая руки, заставил подняться. Его вывели во двор. Вокруг было темно.
- Ваха, нэ ломай ему руки. Оны ему ишо прыгодятся.
Несколько человек в стороне дружно гыкнули.
Лейтенанта бросили на землю. Его жестоко били. Выломали из плеча правую руку. Кабанов не кричал, он просто выл. Стиснув зубы, терпя боль, выл от беспомощности. «Ну, суки!!! Ну, развяжите мне руки! Хоть одного я с собой всё равно заберу!».
Мысли бились в ватной голове. Он снова потерял сознание от удара ботинка по зубам. Его привели в чувство, облив ледяной водой. Лейтенант лежал на земле. Глаза залило кровью, нос был сломан. Над ним на корточки присел бородатый чех. Он взял Серёгу за волосы.
- Послюшай, солдат. Ми тибя нэ будим минять, нэ будим просить уикуп. Ты сэйчас сдохнешь. Ми поуэсим твою голову тут, где пройдёт уаша калонна. Аллахуакбар!
- Аллахуакбар! - вторили рядом стоящие чехи.
Он достал нож, сильнее потянул голову на себя, и смотрел в глаза лейтенанту.
- Почэму ти малчиш? Нэужели ни хочиш жить? Проси, и тогда, можэт бить ми тэбя не убьем!
Чехи засмеялись.
Лейтенант сквозь пелену видел очертания лица чеха. Он попытался плюнуть в его сторону, но вязкая кровавая слюна лишь вытекла сквозь выбитые зубы. Он понял, что уже домой не вернётся. Тяжело вздохнув, твёрдым голосом сказал:
- Да пошёл ты на хуй.
И закрыл глаза.
День спустя. Окрестности села Чернокозово
В палатку вошел ротный, окинул нас взглядом.
- Александров. В полной боевой, с миноискателем, ко мне в палатку.
- Есть!
Я быстро собрал, что нужно, и зашёл к ротному.
- Пришел? Слушай сюда. Позавчера ребят вытаскивали и никого не нашли. Надо идти и пройти вдоль дороги. Там рядом с ней овраг идёт. Вот по этому оврагу и надо пройти с разведкой. Говорят там тело лежит. Заминировано. С вами пойдёт НИС. Задача ясна?
- Так точно тащстаршийлейтенант!
- Только прошу, аккуратней.
Мы подъезжали к тому злополучному повороту на БРМ. Не доезжая метров сто пятьдесят, БРМ встала и механ предупредил:
- Ща по ДОТу стрельнём.
Бахнула пушка, в ДОТ попали, но он даже не шевельнулся.
НИС скомандовал: «К машине!» Мы попрыгали. Я приземлился на этот раз более удачно, потому как пластины из бронника вытащил, а каску не брал.
Пошли вдоль дороги. Ничего и никого нет. Идем обратно. И тут НИС замечает фугас. Вернее признаки закладки фугаса. Аккуратно обкапал, потыкал вокруг, пошел по проводам, нашел, что они обрезаны, достал фугас и принёс на машину. Спустились в овраг. Действительно, на склоне лежало тело. Кто это, сначала было не ясно. Осторожно подошел ближе. Один. Ни трогать, ни копать нельзя: если труп заминирован, рванет. Надо цеплять «кошку». Тело пролежало двое суток на жаре, раздулось, начало разлагаться. Нога держалась, наверное, только на сухожилиях. Вся форма на солдате была сырая. Кое-как подцепил за китель крюк, отошел, потянул. Не буду рассказывать подробностей, но чуть погодя удалось перевернуть, а затем и проверить тело. Это был Буторин. Кабанова не нашли.
2-го октября 1999-го года, в окрестностях села Чернокозово погибли сержанты Князев и Буторин.
Через двое суток на нашу пехоту вышел Бастрыкин.
В ноябре, наших офицеров вызвали в Чернокозово. На опознание. Это был он, гвардии лейтенант Сергей Кабанов. Наши его опознали. Чехи отрезали ему голову и бросили тело вместе с головой в арык, но местные его потом похоронили, а позже показали где. Он - единственный из офицеров нашей разведроты, кто не отказался ехать. Он был лейтенантом-двухгодичником и в ноябре у него должен был быть дембель. Мать его так и не опознала, и он числился пропавшим без вести. Он ещё долго лежал в Ростовском морге, пока по решению суда его признали погибшим. Признали, через три года после гибели.
2002-й год
В сквере осенний ветер по-прежнему гонял опавшие листья. На лавке сидела старушка и вспоминала. Вспоминала, как купала своего маленького Серёжу, и как звонко он смеялся, когда капли воды попадали ему на нос. Как в третьем классе он приходил домой сырой до нитки, с санками, и, расшвыривая по дому ещё в снегу одежду, просил горячего чая. Как она тайком открывала дверь в его спальню и смотрела на милое, спящее лицо, а потом тайком от мужа вытирала слёзы, понимая неизбежность взросления сына и в душе умоляя время не спешить.
Среди листьев иногда мелькал маленький, немного помятый листок бумаги. Он на мгновение остановился и можно было прочесть часть текста: «… погиб при исполнении воинского долга… по решению… исключен из списков пропавших без вести и признан судом погибшим. Подлежит захоронению…». Листок продолжил метаться между деревьев, и никто не обращал внимания на сидящую на лавочке старушку. Ее тело обмякло. Голова упала на грудь. Никто не видел застывшей улыбки на её безжизненных губах, а в чуть приоткрытых глазах плескалось счастье, как будто она вновь увидела своего маленького Серёжу…
"Сын зашёл на кухню, попросил:
«Мама, почитай мне на ночь книжку.
Я скучаю, мама» - говорил.
«Подожди секундочку сынишка.
Я с работы. Много разных дел.
На столе не вымыта посуда,
На плите уж чайник закипел.
Книжку я сейчас читать не буду.»
Снова мальчик к маме подошел:
«Мама, мама, отгадай загадку!»
«Не могу сынок, я мою пол.
Ты иди пока, ложись в кроватку.»
Но опять мальчишка у дверей:
«На ночь поцелуй меня, мамуля.»
«Вот докрашу ногти поскорей,
подмету, приду и поцелую.»
В спальню ты зашла, а он уж спит.
Носик лишь торчит из под подушки.
Улыбается во сне, сопит,
на столе расставлены игрушки.
Жить спешим. Как много разных «не».
«Не могу», «не хочется», «не надо»,
«подожди», «ну не мешайся мне»,
А потом, в душé, грызёт досада.
Липчанин Роман Александров пробует писать о войне в Чечне, которую прошел, и публикует свои рассказы на нашем сервисе блогов MyGorod48.ru
Из комментариев:
Липчанка
"Читала и плакала... Все так.Именно так"
Зема
"Cпасибо Вам,жаль центральные сми об этом молчат,боятся Рамзана"
Владимир
"Да,а теперь Кадыров герой России"
…2002-й год.
В сквере, напротив здания суда, сидела старушка. Она сидела спиной к неширокой, асфальтированной тропинке, и проходящие мимо люди не видели её пустого взгляда и слёз. Лишь иногда вздрагивали, накрытые поверх зелёного пальто пуховой шалью, плечи. Поздняя осень гоняла между деревьев опавшие листья. Старые, все в морщинках, ладони теребили маленький листок бумаги, на который иногда капали слёзы. Она загибала на нём уголки, складывала его пополам и затем снова расправляла и её сухие, потрескавшиеся от ветра губы, постоянно шептали: « Нет-нет-нет-нет-нет-нет…. НЕТ!!! Они снова ошиблись! Это не он, это просто не может быть ОН!».
1999-й год. Чечня. Окраина села Чернокозово.
Наш полк неумолимо двигался к Грозному. На ночевки мы останавливались в полях. Сразу рыли КНП, разбивали палатки, назначали караулы. В этот раз встали на арбузном поле… Вы представляете, что значит для пацана, рождённого и выросшего в лучшем случае в средней полосе России, арбузное поле? Вот! Палатки палатками, но арбузы дороже. Ах, какие они были сладкие!!! Тёплые, даже горячие, но всё равно неимоверно сладкие. Мы накинулись на них так, будто в жизни их не ели. Я до сих пор помню то ощущение липкого сока на пальцах и лица ребят, по щекам которых течет арбузный сок. Они улыбаются, и на сок тут же налипает дорожная пыль, делая их чумазее чертей. Но, как и должно было произойти, все их переели и уже через час, дружно, всей ротой, дристали вокруг палатки. За такие фокусы ротный со старшиной вставили нам неимоверной… Ну, вы поняли, чего они нам вставили.
Всем уже порядком поднадоела такая «война». Ещё не было ни одного боя, мы ни разу не стреляли из своих автоматов, но мы уже ходили с напускной ленцой, ни на минуту не расставаясь с автоматом, стараясь каждому своему малейшему движению придать небрежность прожженного войной волка. Автомат таскать быстро надоедало, но мы терпели. Как так? А если «война»? А если вот прям тут, вдруг и сейчас на нас нападут, а я без автомата? Но на нас, конечно, никто не нападал. И мы по прежнему, как сейчас модно говорить - пафосно, таскали свои автоматы.
Мальчишки одним словом. 18-летние мальчишки. Это уже потом, немного позже, наши автоматы станут частью нас. Это как часы. Вы их носите и не замечаете, привыкаете к ним, а стоит их один раз забыть - вот тут и понимаешь, как тебе их не хватает! Постоянно лезешь к запястью поправить несуществующий ремешок. Так и там с автоматом. Но это всё потом, а пока… Пока мы думали, как бы нам совершить какой-нибудь подвиг, поймать какого-нибудь лазутчика, ну, или на худой конец, снять откуда-нибудь растяжку. Но лазутчики к нам как назло не лезли и мины не ставили. А стрелять страсть как хотелось!
Однажды, стоя в карауле, открыл ящик с сигнальными патронами. Ракетницу мне выдали ещё чуть ли не в Моздоке, а посему, не раздумывая, набрал разноцветненьких патронов и спрятал в карман. Ох, как же тянулось время до моей смены караула! Но всему есть конец. И моему караулу пришла смена. Сменили так же Сокола.
- Сокол! Иди чё покажу!
- Струна, пошли спать, а? Завтра наверное опять всё разбирать и дальше пойдём, давай хоть выспимся?
- Сокол, я патроны для ракетницы спёр, пойдём, стрельнём где-нибудь?
- Да ты чё?! Дай мне тоже!
- Пошли, там штук пять наверное, нам хватит.
Пока нашли место подальше от КНП и командирских кунгов, на востоке слегка начал розоветь рассветающий краешек неба. Залезли в какие-то невысокие кусты, поободрались, матерясь зарядили патрон.
- Струна, дай я стрельну!
- Да погодь! Я ж тебе говорю, что ещё есть. Я первый, а потом ты.
- А ты какой зарядил?
- Что какой?
- Цвет какой говорю? Не красный?
- Блин, я и не глянул.
Я открыл ракетницу, вытащил патрон. Точно - красный!
- Струна, ты дебил. А если бы щас стрельнули? А вдруг потом по нам стрелять бы начали? Говорю тебе, дай я!
- Отвали! Я сам.
Перезарядил на зелёный и выстрелил. Ракета, освещая всё вокруг, взмыла в небо.
- Ёпть… Сокол, валим отсюда!
Перепугавшись, что нас поймают, а потом ещё и пришьют кражу боеприпасов, мы с Соколом рванули сквозь кусты. Поободрались ещё больше. Сокол, матеря меня почем зря, обидевшись на то, что он так и не стрельнул, пошел в палатку. Я - следом за ним. Молча легли спать, положив рядом автоматы (а как же? а вдруг нападут?).
Дети. Дети с настоящими автоматами…
Ранним утром начальник разведки отправил в разведдозор на окраину Чернокозово восемь человек.
Князев, Бастрыкин, Буторин, лейтенант Кабанов. Остальных я не помню. Командиром дозора назначил взводного лейтенанта Кабанова. Со слов командования, которое общалось со старейшинами села, чехов в селе нет. Ну, нет и нет, ещё лучше. Сели на БРДМ и поехали. Четверо слезли с машины перед «зелёнкой», а Кабанов с ребятами со своего взвода поехали дальше. Но видать удача на сегодня их покинула и они заблудились.
В шлемофоне у Кабанова раздался вопрос:
- Тащь лейтенант, куда ехать-то?
- Да хер его знает… Видишь крыши домов? Давай вот в том направлении. Только аккуратно, по огородам, в село не едь.
- Понял.
Поднимая пыль, брэмка выкатила на окраину села и ехала не спеша, вдоль изгородей, крутя башней. Впереди был овраг.
- Тащь лейтенант, не проедем. Давайте в село завернём? Там до первого перекрёстка и развернёмся. Мы же в дозоре? Вот и давайте разведуем!
- Бастрыкин! Ты куда лезешь? Рули куда говорю!!! Давай в село. Поворачивай!
- Есть!
Вдоль домов, покрытых то ли соломой, то ли ещё чем, медленно въехала в село машина с русскими солдатами. Перекрёстка всё не было. Из домов начали выходить люди, смотреть с опаской и осторожностью. Один дед пытался что-то сказать, но останавливаться не стали.
- Куда, тащь лейтенант?
- Давай прямо по дороге пока.
Дорога повернула, и тут они выехали… на рынок! Народу не много, но достаточно для того, что бы понять то, что присутствующие бородатые люди, спешно разбегающиеся от БРМ в разные стороны и кричащие в рации, совсем не мирные.
- Бастрыкин, блять, разворачивайся!!!
- Ёпа мать! Тащь лейтенант, куда?!
- Да блядь разворачивайся уже давай!!! Валим нахер отсюда! Сожгут же, блять! Буторин, пулемёт готовь!
Гулко рыкнув, брэмка хотела развернуться, но механ заторопился и пришлось ехать по соседней улице. Они летели, только пыль столбом.
- Бастрыкин!!! Куда ты прёшь?!
- Я не знаю, тащь лейтенат!!!
- Давай в том примерно направлении что и сюда ехали!!!
Немного попетляв и попугав местных, брэмка вылетела на окраину.
- Уфффф. Кажись выехали, тащь лейтенант?
- Не знаю. Рули давай. Сектора смотрим!
Дорога поворачивала влево и потом вправо. Повернули и проехали метров 150 и вдруг перед поворотом вправо, слева от дороги, накрытый плитой…
- Твою мать!!! Бастрыкин, топи бля!!! ДОТ бля!!!
Из «зелёнки» к ДОТу бросился чех, на ходу стреляя из автомата. Он, наверное, совсем не ожидал увидеть прущую на ДОТ бронемашину из своего тыла.
Ту-дуффф! Гулко ударила пушка в башне машины. Мимо. Ту-дуффф. Мимо. БРМку бросало на кочках, и о точной стрельбе не было речи.
- Казбек прием!!! Приём!!! Рысь на связи!! Попали в засаду, координаты не известны, рядом с селом, пытаемся прорваться! Заблудились! Бастрыкин, быстрей!!! Буторин огонь бля!!!
Пулемёт Буторина заработал по ДОТу, но толку от этого было ноль.
Машина влетела в поворот ровно в тот момент, когда из ДОТа «заговорил» КПВТ. Пули калибра 14,5 в упор начали рвать броню БРМки…
Во временной дислокации полка
- Рота, строится! Бронежилеты, каски, автоматы, полный БК и миноискатели! Бегом, бля!
Мы ещё не знали, что произошло, и поэтому очень обрадовались этой команде! Ну наконец-то! ВОЙНА!!! Настоящая! Может быть, я сегодня и совершу свой подвиг!
Ротный, в каске и бронежилете, с автоматом через плечо волнующимся, но ровным голосом вещал:
- Наша разведка попала в засаду. Сейчас кого назову, быстро к пехоте на броню и дальше по обстановке. Кудрявцев!
- Я!
- Казьмин!
- Я!
- Смирнов!
- Я!
- Александров!
- Я!
- Бурыкин!
- Я!
- Без команды не стрелять! Остальные - разойдись!
Ух, как мы рванули к броне! Как нам скорее хотелось пострелять! Как многого мы не понимали…
Окраина Чернокозово
Дук-дук-дук-дук. Пули прошивали слабенькую броню. Несколько пробили моторный отсек. Внутри машины закладывало уши от грохота и лязга металла. Пули и куски брони рикошетили в машине, перемалывая преграды…
- Буторин! Ты живой?! Князев?! Бастрыкин, почему встали?!
- Пиздец Серёг. Нас подбили. Я не ранен.
- Буторин! Буторин!
- Князев!!! Из машины! Берём Буторина - и в зелёнку! Бегом!!! Князев!!! Оглох?! Князев!!! Су-у-у-ки!
Дук-дук-дук. Осколки брони попали лейтенанту в руку. Князев к этому моменту уже убит. Буторину пулей почти оторвало ногу, а осколком железа пробило шею.
- Бастрыкин! В зелёнку бегом!
Бастрыкин выскочил из машины. Стреляя в направлении ДОТа, рванул к деревьям. Лейтенант, надеясь, что его пацаны ещё живы, пытался вытащить Буторина из машины. Уже когда тело солдата коснулось земли, в них пальнули из гранатомета. Граната попала в противоположный от Кабанова борт. Серёгу контузило, и он провалился в темноту. Очнулся спустя несколько минут. Очнулся от удара прикладом в голову.
На подступах к Чернокозово
Мы летели на броне в предвкушении победы. Просто не могло быть иначе! Нас много, у нас броня, наши в любую минуту могут вызвать поддержку авиации. Да мы щас в раз пацанов вытащим! Рядом с БМП земля вдруг брызнула фонтанчиком. Спустя секунду мы увидели второй фонтанчик, затем третий, четвертый. Ротный как заорёт:
- С брони!!!
И тут до меня дошло, что по нам стреляют. «Ах вы суки! Огрызаетесь!» И как в кино, старом советском кино, я прыгнул с БМП. Надо было, наверное, сразу на пузо падать - было бы не так больно. Бронежилет упёрся в ноги и больно ударил по подбородку. Каска упала на глаза и сделала зарубку на переносице. По инерции я покатился вперёд, но не так, как показывают в кино, не красиво, с перекатами и стрельбой точно в цель, а как манекен для крэш- тестов в автомобилях - совершенно безвольно раскинув руки, гремя каской, миноискателем, автоматом и бронежилетом. На пузе ещё эта долбанная сумка подрывника, которая страсть как мешает лечь ровно. Но сила инерции, слава Богу, не бесконечна, и я остановился.
Сдвинул на затылок каску и начал стрелять. Стрелять куда-то в направлении села. Каска опять сползла на нос, и опять пришлось её поправлять. «Блин, надо менять позицию!» Тут же захотел красиво перекатиться, встать на колено, дать очередь и рвануть куда-нибудь в другое место. Но, к великому своему сожалению, мне даже просто на спину удалось перевернуться со второй попытки. Миноискатель, надетый поверх бронежилета за спину, как черепаший панцирь лишал манёвренности. «Да ну его нахер! Так и пристрелят из-за долбанной железяки!»
Кое как сбросил миноискатель с мыслью: «Потом подберу», и побежал метров на пятьдесят вперёд. Пока бежал и жал на курок, кончились патроны в рожке. Упал, вставил новый магазин, начал стрелять. Опять эта каска на глаза! «Да ну её в жопу!!! Не видно нихера» Каска повторила путь миноискателя.
Вдруг, из-за «зелёнки» на полных парах вылетает белая «шестёрка» и несётся на нас! «Ух ты ж сука!!! На штурм, что ли, собрался?!» И прицельным огнем начинаю стрелять по машине, по водителю, ну и просто так стрелять. Кто видел эту «шестёрку», тоже по ней стреляют. Машина виляет вправо, залетает в поле, ударяется в дерево. Мы двигаемся дальше, в село. Зашли в село, постреляли, побегали, потерялись, потом нашлись и побрели назад. Всё. Мы победили! Грязные, уставшие, но довольные, мы шли с чувством победы!
В «зелёнке», на земле, окруженный солдатами и парой офицеров, сидел пленный. Рядом лежал другой пленный, раненый. Возле дерева сидел наш раненый майор. Майор Высоцкий. При штурме села он двигался со своим подразделением параллельно и в селе поймал пулю. А местные… Короче, местные, видя раненого майора, погрузили его в машину и везли к нам. На белой «шестёрке»… Дальше вы знаете.
Ребят, попавших в засаду мы не нашли, прочесали село и окрестности, но всё без толку. Вернее, нашли только тело Князева, он так и остался в БРДМке, а вот троих других - нет. Нашли схроны чехов, норы, окопы, медикаменты, но ребят не было нигде…
Ночь. Окрестности села Чернокозово.
Лейтенант Кабанов очнулся первый раз в «зелёнке» от удара приклада в голову, но как только очнулся, услышал над головой одно слово: «Жыф!» Опять провалился в беспамятство так же от удара прикладом. Второй раз очнулся уже сам, ночью, неизвестно где. Руки связаны за спиной, в рот вставлена вонючая тряпка и стянута на затылке верёвкой. Он не знал, жив ли Бастрыкин. Успел ли он уйти к своим? Он не знал, что будет с ним, но понял, что попал в плен. Даже граната, которую он всегда таскал на этот случай, не пригодилась. А жаль. Тогда бы он наверняка не дался.
Над головой скрипнула дверь и по половицам прошли несколько человек. Спустя какое то время раздались голоса. Неизвестные говорили явно на чеченском. Минут через десять, лязгнув щеколдой, открылась крышка погреба. Неяркий луч фонаря заскользил по земляным стенам. Попав в глаза, свет заставил лейтенанта прищурится. Фонарь выключили и чех, закрыв крышку, ушел. Спустя пару минут крышка снова открылась. По ступенькам спустились двое. Один, держа наготове автомат, приказал лейтенанту встать. Другой, больно выламывая руки, заставил подняться. Его вывели во двор. Вокруг было темно.
- Ваха, нэ ломай ему руки. Оны ему ишо прыгодятся.
Несколько человек в стороне дружно гыкнули.
Лейтенанта бросили на землю. Его жестоко били. Выломали из плеча правую руку. Кабанов не кричал, он просто выл. Стиснув зубы, терпя боль, выл от беспомощности. «Ну, суки!!! Ну, развяжите мне руки! Хоть одного я с собой всё равно заберу!».
Мысли бились в ватной голове. Он снова потерял сознание от удара ботинка по зубам. Его привели в чувство, облив ледяной водой. Лейтенант лежал на земле. Глаза залило кровью, нос был сломан. Над ним на корточки присел бородатый чех. Он взял Серёгу за волосы.
- Послюшай, солдат. Ми тибя нэ будим минять, нэ будим просить уикуп. Ты сэйчас сдохнешь. Ми поуэсим твою голову тут, где пройдёт уаша калонна. Аллахуакбар!
- Аллахуакбар! - вторили рядом стоящие чехи.
Он достал нож, сильнее потянул голову на себя, и смотрел в глаза лейтенанту.
- Почэму ти малчиш? Нэужели ни хочиш жить? Проси, и тогда, можэт бить ми тэбя не убьем!
Чехи засмеялись.
Лейтенант сквозь пелену видел очертания лица чеха. Он попытался плюнуть в его сторону, но вязкая кровавая слюна лишь вытекла сквозь выбитые зубы. Он понял, что уже домой не вернётся. Тяжело вздохнув, твёрдым голосом сказал:
- Да пошёл ты на хуй.
И закрыл глаза.
День спустя. Окрестности села Чернокозово
В палатку вошел ротный, окинул нас взглядом.
- Александров. В полной боевой, с миноискателем, ко мне в палатку.
- Есть!
Я быстро собрал, что нужно, и зашёл к ротному.
- Пришел? Слушай сюда. Позавчера ребят вытаскивали и никого не нашли. Надо идти и пройти вдоль дороги. Там рядом с ней овраг идёт. Вот по этому оврагу и надо пройти с разведкой. Говорят там тело лежит. Заминировано. С вами пойдёт НИС. Задача ясна?
- Так точно тащстаршийлейтенант!
- Только прошу, аккуратней.
Мы подъезжали к тому злополучному повороту на БРМ. Не доезжая метров сто пятьдесят, БРМ встала и механ предупредил:
- Ща по ДОТу стрельнём.
Бахнула пушка, в ДОТ попали, но он даже не шевельнулся.
НИС скомандовал: «К машине!» Мы попрыгали. Я приземлился на этот раз более удачно, потому как пластины из бронника вытащил, а каску не брал.
Пошли вдоль дороги. Ничего и никого нет. Идем обратно. И тут НИС замечает фугас. Вернее признаки закладки фугаса. Аккуратно обкапал, потыкал вокруг, пошел по проводам, нашел, что они обрезаны, достал фугас и принёс на машину. Спустились в овраг. Действительно, на склоне лежало тело. Кто это, сначала было не ясно. Осторожно подошел ближе. Один. Ни трогать, ни копать нельзя: если труп заминирован, рванет. Надо цеплять «кошку». Тело пролежало двое суток на жаре, раздулось, начало разлагаться. Нога держалась, наверное, только на сухожилиях. Вся форма на солдате была сырая. Кое-как подцепил за китель крюк, отошел, потянул. Не буду рассказывать подробностей, но чуть погодя удалось перевернуть, а затем и проверить тело. Это был Буторин. Кабанова не нашли.
2-го октября 1999-го года, в окрестностях села Чернокозово погибли сержанты Князев и Буторин.
Через двое суток на нашу пехоту вышел Бастрыкин.
В ноябре, наших офицеров вызвали в Чернокозово. На опознание. Это был он, гвардии лейтенант Сергей Кабанов. Наши его опознали. Чехи отрезали ему голову и бросили тело вместе с головой в арык, но местные его потом похоронили, а позже показали где. Он - единственный из офицеров нашей разведроты, кто не отказался ехать. Он был лейтенантом-двухгодичником и в ноябре у него должен был быть дембель. Мать его так и не опознала, и он числился пропавшим без вести. Он ещё долго лежал в Ростовском морге, пока по решению суда его признали погибшим. Признали, через три года после гибели.
2002-й год
В сквере осенний ветер по-прежнему гонял опавшие листья. На лавке сидела старушка и вспоминала. Вспоминала, как купала своего маленького Серёжу, и как звонко он смеялся, когда капли воды попадали ему на нос. Как в третьем классе он приходил домой сырой до нитки, с санками, и, расшвыривая по дому ещё в снегу одежду, просил горячего чая. Как она тайком открывала дверь в его спальню и смотрела на милое, спящее лицо, а потом тайком от мужа вытирала слёзы, понимая неизбежность взросления сына и в душе умоляя время не спешить.
Среди листьев иногда мелькал маленький, немного помятый листок бумаги. Он на мгновение остановился и можно было прочесть часть текста: «… погиб при исполнении воинского долга… по решению… исключен из списков пропавших без вести и признан судом погибшим. Подлежит захоронению…». Листок продолжил метаться между деревьев, и никто не обращал внимания на сидящую на лавочке старушку. Ее тело обмякло. Голова упала на грудь. Никто не видел застывшей улыбки на её безжизненных губах, а в чуть приоткрытых глазах плескалось счастье, как будто она вновь увидела своего маленького Серёжу…
"Сын зашёл на кухню, попросил:
«Мама, почитай мне на ночь книжку.
Я скучаю, мама» - говорил.
«Подожди секундочку сынишка.
Я с работы. Много разных дел.
На столе не вымыта посуда,
На плите уж чайник закипел.
Книжку я сейчас читать не буду.»
Снова мальчик к маме подошел:
«Мама, мама, отгадай загадку!»
«Не могу сынок, я мою пол.
Ты иди пока, ложись в кроватку.»
Но опять мальчишка у дверей:
«На ночь поцелуй меня, мамуля.»
«Вот докрашу ногти поскорей,
подмету, приду и поцелую.»
В спальню ты зашла, а он уж спит.
Носик лишь торчит из под подушки.
Улыбается во сне, сопит,
на столе расставлены игрушки.
Жить спешим. Как много разных «не».
«Не могу», «не хочется», «не надо»,
«подожди», «ну не мешайся мне»,
А потом, в душé, грызёт досада.