Когда спасители становятся ненужными свидетелями
"Когда войны затягиваются, разлагая людские души, журналисты вызывают все меньше и меньше симпатии"
Перес-Реверте "Территория команчей"
Я часто вспоминаю свою первую поездку на фронт. Это было в период зимнего обострения конфликта на Донбассе, когда украинская армия пыталась прорваться в Донецк, но ещё не знала, что контратака, на тот момент ополчения, а ныне армии ДНР, обернется потерей Дебальцево и будет стоить ВСУ тысячи жизней простых солдат. После возвращения с передовой я думал, что навсегда стану тыловым животным, но предсказания коллег сбылось и меня тянуло к линии соприкосновения каждый раз, когда подворачивался случай. В какой-то момент что-то во мне изменилось и я стал проситься в машины к коллегам, которые по разным поводам отправлялись то ли в Спартак, то ли в Донецкий аэропорт, то ли Октябрьский. Несмотря на все желание отвлечься от войны, закутаться в мирские заботы, словно в одеяло, и отгородиться от реальности, осознание незавершенности боевых действий заставляет журналистов ехать в красную зону. Потому что понимаешь, что именно это имеет значение и ничто другое.
Последнее время я стал офисным планктоном и мне это безумно не нравилось, поэтому я с легкостью и даже с большим удовольствием согласился на поездку вместе с финской делегацией, которую привез Янус Путконен. Главред Donbass international News Agency любезно пригласил меня отправиться в прифронтовую зону, где он намеревался показать западным друзьям, что на самом деле представляет собой война.
+36° на градуснике сразу давали понять, что поездка будет жаркой. Мне пришлось ждать группу туристов недалеко от музея Великой Отечественной войны. Прежде чем отправиться в прифронтовую зону, финским гостям рассказали историю Донецкого края и Великой Отечественной войны и, конечно же, хронологию войны нынешней. Жара выматывала, и подсознательно меня тянуло ближе к воде. Единственным местом с водой поблизости был расположенный у южного входа "Донбасс Арены" огромный гранитный мяч диаметром 2,75 м, вращающийся на воде. Соблазнительно было подойти и черпнуть в ладошку воды, чтобы хоть немного освежиться, но я не стал этого делать, а лишь нашел место в тени и ждал. Вдруг я услышал детский смех. Обернулся посмотреть и увидел, как малыши трогают мокрый гранитный шар и брызгаются водой. Я думал, что старая традиция фотографироваться возле мяча изжила себя после отъезда "Шахтера" из города, но я ошибался. Люди по-прежнему приходят сюда и делают фотографии на память об этом месте.
Я заметил, что группа людей движется в сторону автобуса и сразу догадался, что это были те самые финны, с которыми мне нужно было отправляться в поселок Октябрьский. Туриста видно издалека. Человек в незнакомом месте всегда выглядит потерянным. Он все рассматривает и пытается подстроить под свое привычное восприятие реальности, но военный город отличается от любого другого.
Мы проезжали по центральной улице города в сторону Ж\Д вокзала. Когда в окнах стали мелькать разбитые дома с забитыми окнами, я заметил интерес у гостей. Они достали свои камеры и стали все снимать. Это была экскурсия. Необычная. Военная. Обычно людям показывают достопримечательности вроде Биг-Бена в Лондоне или Красной площади в Москве. Донецк же демонстрировал своим гостям иное. Один из пассажиров стал спрашивать переводчицу на английском о каком-то здании. Я не сразу понял, что он говорит о знаменитой 9-ке. Девятиэтажный дом располагался на улице Взлетная, что недалеко от Донецкого аэропорта. Он стал настоящей знаменитостью в интернете благодаря роликам с легендарным командиром подразделения "Сомали" Гиви. С восхищением финн рассказывал о своих впечатлениях после увиденных в Youtube ролике, где бесстрашный Гиви под взрывы мин задумчиво курил, не показывая и капли страха.
Мы приехали в поселок Октябрьский. Остановились рядом с разрушенным супермаркетом "АТБ". Вокруг были разбитые дома. Прямые попадания в жилые дома повергли в шок финскую делегацию, но куда больше они удивились, когда я обратил их внимание на пятый этаж полуразрушенного дома, где дыр от мин больше, чем окон. Там на балконе сохли недавно постиранные вещи. Местные продолжали жить, несмотря на невыносимые условия жизни, когда каждую ночь небо обрушивается на головы безоружных жителей поселка.
Следующей остановкой был монумент погибшим гражданам Куйбышевского района. Некоторые из туристов снимали на видео плиты из Донецкого аэропорта с выгравированными фамилиями и именами убитых гражданских, кому-то было интереснее снять сожженный рынок, а кто-то хотел пообщаться с местными. Под ногами хрустели осколки битого стекла. Там, где война, всегда много осколков. Стоя в сгоревшем дотла здании, я фотографировал, когда услышал разговор одной из финок (она немного понимала и говорила на русском) и старушки на остановке. Женщина предлагала западным гостям путешествие в Пески. Она была согласна показать дорогу, чтоб туристы могли сделать фотографии. Мимо проходили возмущенные жители, которые бросались в людей с камерами едкими фразочками вроде "Что вы фотографируете? Когда восстанавливать будут?".
Мы остановились недалеко от Донецкого аэропорта. Его можно было видеть издалека, но подъезжать ближе не стали. Любопытные туристы делали фото на свои телефоны. Они столпились у разбитого забора, чтобы хоть одним глазком взглянуть на руины некогда одного из лучших аэропортов Украины. Это место было знаковым для обеих сторон конфликта. Стратегический объект переходил из рук в руки, но в итоге ополчение выбило безвозвратно украинскую армию с территории аэропорта. Финны прекрасно знали историю о подвиге "Спарты" во главе с Мотороллой, поэтому жаждали запечатлеть это место на свои камеры.
После были Западный автовокзал, который мог стать прекрасной декорацией для следующего голливудского боевика о постапокалипсисе, и место недавнего обстрела тяжелой артиллерией ВСУ на улице Бирюзова. Рядом с домом играли соседские ребятишки. Одна из девочек, услышав незнакомую речь, побежала к своим друзьям, чтоб рассказать об иностранных гостях. Малыши стеснялись, поэтому я решил подойти сам к ребенку, который был ближе всех к нам. Он не ожидал, что я разговариваю на русском. Стесняясь, он отвечал на мои простые вопросы, о том как он пережил ту страшную ночь. Кусая мороженное, он смотрел на место, куда влетела 122-мм мина. Мальчику не сильно хотелось рассказывать подробности - то ли из-за страха, то ли из-за стеснения, но он лишь ограничивался короткими фразами.
***
Не зря я выбрал цитату испанского военного журналиста Переса-Реверте из книги "Территория команчей": "Когда войны затягиваются, разлагая людские души, журналисты вызывают все меньше и меньше симпатии". В начале войны, когда люди видели журналистов, они бросались им буквально на шеи, чтоб рассказать о своем горе. Они надеялись, что мир их услышит и сделает что-то, чтоб спасти жизни невинных. Но журналисты приезжали и уезжали, делали репортажи, получали награды, похвалу, славу, деньги, уважение, а о судьбе простых жителей из фронтовых поселков и районов никто больше не думал. Журналисты возвращались домой, в уютные квартиры, где их ждали вкусный ужин и любящие семьи, а героям их сюжетов приходилось прятаться в подвалах от бомбежек украинской армии. Полтора года "перемирия", когда обстрелы продолжаются, но по телевизору в лучшем случае говорят о сокращении обстрелов, а чаще всего просто тишина, сделали людей черствыми. Людям кажется, что ими попросту воспользовались. Журналисты больше не воспринимаются как спасители. Хочется верить, что твои репортажи помогают людям, но не это им нужно. Они хотят прекращения войны, а если твои сюжеты этого не делают, то зачем ты вообще нужен. И тогда из спасителя ты превращаешься в ненужного и бездейственного свидетеля человеческого горя.
Фоторепортаж