Апостол с Лубянки
Вот и вышла моя новая книга - сложное (для меня) и долгое творение. (вышла в начале месяца - но взял в руки ее только сейчас. Так как был в отъезде). Радость через край. И чтоб не кормить пиратов (как в истории с прошлой книгой), то советую покупать печатный вариант на сайте самого Эксмо http://eksmo.ru/author/kozlov-denis-ID1336735/ (либо в книжных), электронный вариант у меня - http://writerkozlovdenis.ru/
Очень рад, в том числе и положительному отзыву о книге редактора ЭКСМО - Андрея Дышева. Жду рецензии и отзывы от тех, кому книгу уже подарил \читащих, умных,с кем общаюсь и кто встречает не только по обложке - и книгу, и человека/ либо подарю в ближайшее время, и тех кто ее читал в процессе написания.
Первые главы - для ознакомления:
Денис КОЗЛОВ
повесть
АПОСТОЛ С ЛУБЯНКИ
Часть 1. Создавая богов
1. Чекизм
«Никто, конечно, не знает в мире, каким образом физические ниточки в теле человека могут порождать чисто нравственные явления добра и зла: например, заставлять людей благословлять Имя Божие или страшными словами хулить это благословенное Имя. Но слово «нервы» объясняет для некоторых людей все. Им делается сразу ясной вся тайна жизни».
Полковник Н. П. Шелковской
начальник отдела 7 оперативно-поискового управления ФСБ
Медленно и со скрипом открылся металлический лифт, который возил в своем чреве еще Иосифа Виссарионовича. По паркетному коридору Управления затопали начищенные до блеска ботинки, в такт им тяжело, сразу понятно, не для красоты, стала ударять по дубу пола трость.
Возле кабинета с порядковым номерным ромбиком 612 обладателя начищенных ботинок настиг запыхавшийся дежурный по Управлению.
- Лев Андреевич, - переводя дух, начал он. - Вам расписаться надо тут.
- А тебе зарядкой нужно заниматься, подполковник, - заглядывая в открытую уже папку с листом ознакомления ответил Лев Андреевич. - За что расписываемся на этот раз?
Лев Андреевич, полноватый, не молодой, с сединой в окладистой купеческой бороде, падающей на идеально выглаженный кофейного цвета костюм, уперся руками в трость, не спеша брать протянутую дежурным ручку.
- За пластилин. Ну, которым двери опечатываем, - замялся дежурный.
Двери опечатывались с помощью шнурка, который в двух местах, на двери и рядом на стене, выкладывался в специальные пробки, закрывался пластилином и сверху прижимался печатью.
- С чего это?
- Вчера генерал Истонин застал полковника Щеглова и капитана Воронина в момент, когда они из других дверей пластилин выковыривали. Теперь, чтоб такого не было, у каждого кабинета будет свой цвет пластилина.
Тут надо было засмеяться или заматериться, но Лев Андреевич выбрал нечто среднее. Он тяжело вздохнул и спросил:
- Дежурный, ты хоть знаешь, сколько оттенков цветов существует на свете?
Тот чуть дернул плечами:
- Сколько дверей, столько и оттенков найдем. Была бы команда.
- Логично. Но противоречит здравому смыслу. Чтоб создать 395 цветов, надо будет задействовать всех сотрудников Конторы.
- Надо так надо. Сделаем, Лев Андреевич, поскольку приказы мы приучены выполнять, а не обсуждать.
Дежурный - офицер неглупый, можно с ним еще немного позубоскалить, но сейчас Лев Андреевич был не расположен к этому. Поставив подпись на листе, он попросил:
- Вызовите ко мне Бетина.
В кабинете, обставленном стеклянными шкафами, полными книг со старыми переплетами, пахло качественной кожей, хотя кожаными были лишь поручни на большом, словно трон, деревянном кресле, придвинутом к дубовому резному столу. Лев Андреевич, закрыв за собой дверь, прошел к скромно стоящему в углу сейфу. Открыл его и вытащив большой конверт с торчащими денежными знаками, сунул в карман пиджака.
В дверь постучали, и в проеме их показался веснушчатый долговязый паренек с яркими голубыми глазами, острым с горбинкой носом и черными волосами.
- Вызывали?
- Да, Коля, заходи, - кивнул Лев Андреевич и, взяв со стола трубку, начал ее раскуривать.
- Лев Андреевич, приказ же насчет курения вышел, - Бетин посмотрел через плечо в коридор и быстро прикрыл дверь. - Если кто донесет… в вашем-то положении…
- Клал я на приказ, Коля. Пусть доносят. А что за «мое положение»?
- Ну.., - замялся Бетин. - Все говорят об этом. Вас «уходят», во всяком случае хотят…
- А, - вяло протянул Лев Андреевич и махнул рукой с трубкой, разбивая табачный дым. - Это давно уже длится. Я уже сам хочу, чтоб меня ушли. Но пока кое-какие делишки меня тут держат. И личного плана, и плана нашей Конторы. Нужен я ей сегодня.
- Говорят, Лев Андреевич, что вопрос по вам на самом верху решается…
- У бога? - улыбнулся Лев Андреевич. - У него все наши вопросы решаются.
- Товарищ полковник, - Бетин подошел к столу и сел на предложенный жестом стул рядом. - Ваше дело действительно пошло даже не к руководителю, а к Президенту!
- Ты, Коля, футболку-то сменил бы, - оглядывая долговязого посетителя, улыбнулся хозяин кабинета. - Ну куда это годится? Портрет Летова, подпись «ГР.ОБ.», символы анархии… Майор же уже. Посолидней будь.
- Да клал я на солидность, Лев Андреевич. Как вы на запрет курения, - подражая манере полковника ответил Николай.
- Тоже верно, - выпуская сизую струю дыма, сказал полковник. - Только одно «но» есть, Коля. Тебя взгреть могут со всеми вытекающими последствиями, что на карьере отразится, а мне уже бояться нечего. Как думаешь, кого на мое место поставят?
- Как кого? Это все знают. Дуркачева. Он же, рыжий гад, под вас копает давно, и целей своих даже не скрывает.
- Потому что дурак, вот и не скрывает. Только Истонин не из этой категории, и никогда не поставит начальником отдела человека, который придумать нормальной оперативной стратегии не может… Дуркачев скорее в кадровое или юридическое управление скоро уйдет. Вот снимет меня с должности…
- Ага, - кивнул Бетин. - Значит, вы тоже согласны, что снимет он?
- Точнее, его руками. Как Яго руками мавра Дездемону задушил, так и у нас всё произойдет. Я стал чуждым элементом для Конторы, Коля, и что интересно, с таким выводом сам согласен.
- Как так? 25 лет выслуги - и чуждый?
- А чему ты удивляешься. Закостенел, скрипеть стал, прошлое хвалить и над настоящим потешаться. Человек вчерашнего дня. - Лев Андреевич прикрыл глаза. - Когда-то в этом управлении решалась судьба страны, судьба Европы, мировая политика. Теперь - проблемы бизнесменов и чиновников, их личные интересы. Когда я пришел в Управление молодым лейтенантом, у нас была вера в Чекизм. Вера хотя бы в то, что мы опричники, люди, которые должны быть идеалом. Неподкупные, быстрые, решительные, призванные чистить ряды от скверны, ставящие службу и интересы государства выше себя, семьи, выше всего. Вне зависимости - в партийном аппарате человек или простой предатель. Мы должны были найти его и решить его земные проблемы…
В воздух снова устремилась струя дыма. Лев Андреевич с грустью посмотрел на бронзовый бюст Дзержинского, стоявший на подоконнике.
- И когда пьяная, орущая и все ненавидящая толпа, чьи отцы ставили памятник Дзержинскому… - Голос полковника стал металлическим, - пришла на площадь, чтобы свергнуть Феликса Эдмундовича, я понял, что как раньше - больше не будет. Великая страна, великая империя рухнула. Вера в дешевую водку и манну небесную победила веру в чекизм. Чекизм - это была моя вера, вера в равенство закона и возмездия для всех классов и сословий… Ты смейся, Коля, смейся - я прекрасно понимаю, что для вашего поколения такие рассуждения смешны.
Бетин и вправду воспринимал слова полковника Трофимова как сто раз уже слышанное ворчание стариков на новые порядки. Но он чувствовал, что у Льва Андреевича при этом есть что-то от игры, запасен такой козырь, который заставит тебя взглянуть по-новому на старую картинку. В этом был весь Трофимов, любитель парадоксов и неординарных поступков.
Но на сей раз разговор продолжился в том же ключе. Только в голосе говорившего был уже не металл, а усталость.
- Вера была, да… И надежда, что чертовщина быстро заканчивается и после нее приходит нечто чистое и ясное. Но произошло следующее. Мой наставник, полковник Жилин… Ты, наверное, и не слышал уже о нём, у нас память о неугодных системе людях и событиях стирать умеют… Так вот, Жилин заперся в кабинете и пустил себе пулю в голову. В тот самый момент, когда голова Феликса слетела с плеч памятника. Жилин был не первым и не последним, кто поступал так согласно своим понятиям о долге и чести. А тех, кто не ушел вслед за Феликсом, оставили служить. Как специалистов. Оставили и меня… Я по врожденной глупости своей и по молодости тогда искренне верил, что можно еще что-то исправить, что великая наша держава не в первый раз в дерьмо вляпывается, но ведь потом очищается, краше и сильнее становится, надо лишь помочь ей в этом. Лидер-то пришел умный, молодой, умеющий говорить… Быстро понятно стало, что ошиблись в лидере, но тут Бориска его заменил, вроде решительный, вроде, как всякий толковый русский мужик, выпить умеющий, кулаком по столу стукнуть… Опять обожглись… И вот тогда стало понятно, Коля, что и Контора моя, и я лично ничего из себя не представляем, тупые мы с ней.
Бетин удивленно и несогласно вскинул брови:
- А вы при чем? Если нам с лидерами не повезло…
- А вот при том. Нам надлежало не верить и надеяться, а четко знать, кто предаст, кто сопьется, кто на что способен. Понимаешь? Не в толпе идти, а путь вперед просчитывать. Но кто-то другой это сделал, и загорелась в России вера в светлый образ доллара со всеми вытекающими из этого последствиями, подкрепленными новой логикой. Понимаешь, о чем я?
Бетин пожал плечами:
- Не совсем. Ни новой, ни старой логики ведь не бывает, Лев Андреевич. Логика есть логика, это закономерность мышления, выстроенного на неоспоримых фактах…
- Да с этим кто же спорит! Но вот тебе факты. Александр третий лысый был - Николай второй с чубом. Ленин лысый - Сталин с чубом, Хрущев лысый - Брежнев с чубом, Андропов лысый - Черненко с чубом… Всё это неоспоримо и вроде бы закономерно, до сегодняшнего дня так и идет, правильно? Горбачев - Ельцин - Путин - Медведев - Путин. Логика прослеживается? И если следовать ей, на смену Путину теперь придет некто волосатый. Это - главный вывод для определения лидера нашей великой страны. Или ты тут с чем-то не согласен? Против фактов переть будешь?
- Нет, но это как-то…
- Как-то, - теперь уже сурово сказал Лев Андреевич. - Увы, мы с этим «как-то» и живем, и работаем. Кто не согласен, кто кроме прически еще в саму башку заглянуть хочет, в мозгах покопаться - тот чуждый элемент. Я - чуждый. Но Конторе еще нужный, понимаешь? У нее много конкретных задач, каких наши дуркачевы решить просто не в состоянии. Так что меня пока не выгоняют только из-за этого. Но я уйду сам. И уйду так, что отдел примешь ты.
Бетин от неожиданности даже привстал со стула:
- Шутите, да? Я майор. Кто ж меня на полковничью должность…
- Ну да, ну да. Логика нарушается. После волосатого должен быть обязательно лысый. Отделом должен командовать обязательно полковник, пусть даже он подлец и не чист на руку. Но я тебе, Коля, еще раз повторю. Истонин не дурак, на нем много таких заданий, за которые его спросят по полной программе, и ему для этого нужен человек со светлой башкой, что ныне в дефиците. Потому к моему предложению и моему мнению относительно тебя он прислушается. И сейчас я тебя зачем позвал, а? Чтоб как раз и начать решать эту задачку. Потому без лишних разговоров прямо сейчас иди в кадры, возьми там своё личное дело, они в курсе, я уже с ними поговорил, так что не придется объяснять, зачем оно тебе, и возвращайся. Я в коридоре ждать буду, нам в кабинете больше делать нечего.
Бетин и вправду нигде не задержался, в отделе кадров папку ему выдали сразу, и через пару минут он уже выбегал с нею на нужном этаже, но при этом чуть не натолкнулся на широкую спину генерала Истонина. Тот шел по коридору в сторону кабинета Трофимова, а Лев Андреевич как раз опечатывал её.
- Товарищ полковник, - зычно и громко, на всё крыло этажа, рявкнул генерал. - Вы куда это собрались в середине рабочего дня?
- Я Михаил Геннадьевич, по оперативной необходимости, - весело, не смущаясь генеральского тона, ответил полковник.
- Да неужели? Я вас выпускать боюсь уже. Мне о вчерашней вашей выходке уже звонили!
- Полковник Дуркачёв, естественно?
Кабинет Дуркачёва был в конце коридора, но тем не менее разговор он услышал и тотчас выскочил за дверь:
- Да, Лев Андреевич, я доложил, и не считаю это зазорным. Сколько можно все управление подставлять? Ну стыдно должно быть…
Истонин поддакнул:
- В самом деле, Трофимов, надо же думать, где и что говоришь. Вы же вчера не на улице, не в курилке были, а в администрации президента, и ляпнули там во время застолья - «Первый тост за холокост!» Как это понимать, скажите пожалуйста?
- Так шутка же такая, расхожая, - развел руками Лев Андреевич.
- Шутка… Вы б еще в Кремле про гомосексуалистов шутили!!! Сами знаете, что половина аппарата на вас может обидеться! А потом звонки пойдут мне, и мне ответ за вас держать…
- Вот именно, - опять вставил свои пять копеек Дуркачев. - Ведете себя как мальчишка, будто не понимаете, что пятно на всех нас ложится.
- Самуил Иосифович, - повернулся полковник к Дуркачеву, специально исказив его имя с Семена на Самуила. - В вашем случае я б и третий тост за холокост поднял…
- Хватит! - рыкнул, глядя на раскрасневшегося Дуркачева, генерал. - Распоясались вы вконец, Трофимов. Может, и вправду служба надоела, ищете пути с ней расстаться? Старческий возраст на покой зовёт?
- Зовёт, товарищ генерал. И вправду годов вон сколько, я ведь всего на три года младше вас, сколько ж служить можно. Еще года два и маразм придет. Вот и даю начальству повод стукнуть меня под зад пинком, - других же мотивов к увольнению у него вроде нет.
Истонин колкость в свой адрес перенес так, будто ничего не заметил или не понял, и это была совершенно верная реакция. Он знал, что в словесной перепалке, случись она сейчас, Трофимов и не то еще отпустить может. Генерал лишь искал повод, как выйти из этой ситуации, и тут услышал шаги за спиной. Резко обернулся, увидел Бетина и переключился на него:
- Товарищ майор, вы мне как раз и нужны. Ну-ка пройдемте ко мне в кабинет, я научу вас сейчас Родину любить! А вы, товарищ Трофимов, чтобы завтра утром были на совещании. И не дай бог снова начнете там лицедействовать! Считайте, что первый выговор у вас уже есть. Осталось два и до свидания! Вам понятно?
- Так точно.
Трофимов проводил взглядом генерала, уходившего с Бетиным, потом поймал на себе настороженный взгляд Дуркачева, и хотел было уже сказать ему пару ласковых, но тот быстро ретировался к себе в кабинет.
Насвистывая себе под нос, Трофимов вышел во внутренний дворик, сел на лавку, закурил.
Через минут двадцать вышел во двор и Бетин. Он выглядел ошеломленным.
- Что, мешком по голове получил? - спросил его Лев Андреевич.
- Товарищ полковник, у меня слов нет.
- Я ж говорил, что Истонин не дурак, - улыбнулся Трофимов.
- Но ведь кричал он на вас натурально!
- Так он и не лукавил. От души кричал. Другое скажи: генерал о светлом будущем тебе что-нибудь говорил?
- Да… Ваше место, - чуть заикаясь, ответил все еще изумленный Бетин. - Обещал помощь и поддержку. Но в отделе же и подполковники есть, и по возрасту старше меня…
- Ну отлично, - улыбнулся Трофимов. - По моим прогнозам, мне осталось месяца три. За это время я тебя в курс дела введу… - Ты, к слову, на машине?
- А как же.
- Сможешь одолжение сделать?
- Что надо?
- Вот вы молодежь!!! Нет чтоб ответить старому полковнику, что, мол, можно и не спрашивать, конечно к вашим услугам и с великим удовольствием… «Что надо»… Ты же знаешь меня и понимаешь, что плохого и сверх твоих возможностей не попрошу!
- Простите, Лев Андреевич, у меня как-то вырвалось…
- Да не вырвалось - это, увы, всё ваше поколение такое. Нету! Пропало куда-то! Понимаешь…
- Что пропало?
- Чувство… Я не знаю как его назвать… Некий дворянский авантюризм, что ли… аристократизм духа… он ушел… Наверное потому, что его долго эксплуатировали.
- Товарищ полковник, ну не надо, я всё понял, честное слово. Поехали хоть на край света
Они пошли через внутренний двор, потом через здание, прошли КПП и вышли к центральному подъезду Конторы. И только тут, садясь на заднее сиденье, Трофимов сказал:
- На край света - может и придется, но в другой раз. А сейчас прошу всего-навсего добросить меня до парка, что в Нескучном Саду, и утром перед совещанием забрать меня оттуда.
- Вас понял!
У Нескучного Бетин увидел сидящую на скамейке женщину, узнал её и не задавая лишних вопросов затормозил, проехав еще метров двадцать.
- Ваша остановка, Лев Андреевич.
- Всё-то вы знаете, - по отцовски ухмыльнулся тот.
- Служба такая. Вы с ней видитесь от случая к случаю уже шесть лет. Шесть лет подряд вас кто-то привозит к ней на встречу и забирает. Вы ж знаете, как у нас. На первом этаже пукнул, а на восьмом скажут, что обосрался. Слухи по Конторе ходят...
- Пусть ходят. А тебе, Коля, я скажу из первых уст: она просто мой друг. Мой хороший друг, пойми… Хотя ваше поколение… А что о нас говорят?
- Ну… - замялся Бетин.
- Давай, давай, рожай.
- Она после академии ФСБ пришла работать в управление. Была вашей подчиненной. А потом вы начали встречаться. Вам было тогда 36 лет, ей 21.
Коля вопросительно посмотрел на Льва Андреевича.
- Продолжай, продолжай.
- Потом у нее был выбор. Остаться с вами или стать женой высокопоставленного дипломата из нашего МИДа. И она выбрала второе. Так как вы не выездной, а он богатый и постоянно в разные страны ездит. Но с вами ей нравится секс, поэтому она бегает часто от мужа к вам…
- Все? - посуровел лицом полковник.
- Все. Только я мягче всё говорю.
- Что ж. Правда. Только она стала его женой из-за моей трусости. Я испугался развестись со своей. Испугался, что сын после обвинит меня. Испугался и… она стала не моей… А встречаемся… Это долго объяснять…
Лев Андреевич махнул рукой, вышел из машины, но отойдя на пару метров, снова вернулся:
- Завтра в 7:00 на этом же месте! По рукам?
- Так точно! - улыбнулся Бетин и пожал через открытое окно руку полковнику…
2. Слабость
«Нужно твердо знать - Церковь не имеет права лезть в постель и давать какие-либо рекомендации! Священник должен отступить в сторону и сказать супругам: "Это ваша жизнь"».
Протоиерей Алексий Уминский
- Здорово, жуткая баба, - присаживаясь рядом с женщиной, начал Лев Андреевич, укладывая трость на ногу. - И чего, спрашивается, приперлась?
Он медленно достал трубку и стал забивать...
Очень рад, в том числе и положительному отзыву о книге редактора ЭКСМО - Андрея Дышева. Жду рецензии и отзывы от тех, кому книгу уже подарил \читащих, умных,с кем общаюсь и кто встречает не только по обложке - и книгу, и человека/ либо подарю в ближайшее время, и тех кто ее читал в процессе написания.
Первые главы - для ознакомления:
Денис КОЗЛОВ
повесть
АПОСТОЛ С ЛУБЯНКИ
Часть 1. Создавая богов
1. Чекизм
«Никто, конечно, не знает в мире, каким образом физические ниточки в теле человека могут порождать чисто нравственные явления добра и зла: например, заставлять людей благословлять Имя Божие или страшными словами хулить это благословенное Имя. Но слово «нервы» объясняет для некоторых людей все. Им делается сразу ясной вся тайна жизни».
Полковник Н. П. Шелковской
начальник отдела 7 оперативно-поискового управления ФСБ
Медленно и со скрипом открылся металлический лифт, который возил в своем чреве еще Иосифа Виссарионовича. По паркетному коридору Управления затопали начищенные до блеска ботинки, в такт им тяжело, сразу понятно, не для красоты, стала ударять по дубу пола трость.
Возле кабинета с порядковым номерным ромбиком 612 обладателя начищенных ботинок настиг запыхавшийся дежурный по Управлению.
- Лев Андреевич, - переводя дух, начал он. - Вам расписаться надо тут.
- А тебе зарядкой нужно заниматься, подполковник, - заглядывая в открытую уже папку с листом ознакомления ответил Лев Андреевич. - За что расписываемся на этот раз?
Лев Андреевич, полноватый, не молодой, с сединой в окладистой купеческой бороде, падающей на идеально выглаженный кофейного цвета костюм, уперся руками в трость, не спеша брать протянутую дежурным ручку.
- За пластилин. Ну, которым двери опечатываем, - замялся дежурный.
Двери опечатывались с помощью шнурка, который в двух местах, на двери и рядом на стене, выкладывался в специальные пробки, закрывался пластилином и сверху прижимался печатью.
- С чего это?
- Вчера генерал Истонин застал полковника Щеглова и капитана Воронина в момент, когда они из других дверей пластилин выковыривали. Теперь, чтоб такого не было, у каждого кабинета будет свой цвет пластилина.
Тут надо было засмеяться или заматериться, но Лев Андреевич выбрал нечто среднее. Он тяжело вздохнул и спросил:
- Дежурный, ты хоть знаешь, сколько оттенков цветов существует на свете?
Тот чуть дернул плечами:
- Сколько дверей, столько и оттенков найдем. Была бы команда.
- Логично. Но противоречит здравому смыслу. Чтоб создать 395 цветов, надо будет задействовать всех сотрудников Конторы.
- Надо так надо. Сделаем, Лев Андреевич, поскольку приказы мы приучены выполнять, а не обсуждать.
Дежурный - офицер неглупый, можно с ним еще немного позубоскалить, но сейчас Лев Андреевич был не расположен к этому. Поставив подпись на листе, он попросил:
- Вызовите ко мне Бетина.
В кабинете, обставленном стеклянными шкафами, полными книг со старыми переплетами, пахло качественной кожей, хотя кожаными были лишь поручни на большом, словно трон, деревянном кресле, придвинутом к дубовому резному столу. Лев Андреевич, закрыв за собой дверь, прошел к скромно стоящему в углу сейфу. Открыл его и вытащив большой конверт с торчащими денежными знаками, сунул в карман пиджака.
В дверь постучали, и в проеме их показался веснушчатый долговязый паренек с яркими голубыми глазами, острым с горбинкой носом и черными волосами.
- Вызывали?
- Да, Коля, заходи, - кивнул Лев Андреевич и, взяв со стола трубку, начал ее раскуривать.
- Лев Андреевич, приказ же насчет курения вышел, - Бетин посмотрел через плечо в коридор и быстро прикрыл дверь. - Если кто донесет… в вашем-то положении…
- Клал я на приказ, Коля. Пусть доносят. А что за «мое положение»?
- Ну.., - замялся Бетин. - Все говорят об этом. Вас «уходят», во всяком случае хотят…
- А, - вяло протянул Лев Андреевич и махнул рукой с трубкой, разбивая табачный дым. - Это давно уже длится. Я уже сам хочу, чтоб меня ушли. Но пока кое-какие делишки меня тут держат. И личного плана, и плана нашей Конторы. Нужен я ей сегодня.
- Говорят, Лев Андреевич, что вопрос по вам на самом верху решается…
- У бога? - улыбнулся Лев Андреевич. - У него все наши вопросы решаются.
- Товарищ полковник, - Бетин подошел к столу и сел на предложенный жестом стул рядом. - Ваше дело действительно пошло даже не к руководителю, а к Президенту!
- Ты, Коля, футболку-то сменил бы, - оглядывая долговязого посетителя, улыбнулся хозяин кабинета. - Ну куда это годится? Портрет Летова, подпись «ГР.ОБ.», символы анархии… Майор же уже. Посолидней будь.
- Да клал я на солидность, Лев Андреевич. Как вы на запрет курения, - подражая манере полковника ответил Николай.
- Тоже верно, - выпуская сизую струю дыма, сказал полковник. - Только одно «но» есть, Коля. Тебя взгреть могут со всеми вытекающими последствиями, что на карьере отразится, а мне уже бояться нечего. Как думаешь, кого на мое место поставят?
- Как кого? Это все знают. Дуркачева. Он же, рыжий гад, под вас копает давно, и целей своих даже не скрывает.
- Потому что дурак, вот и не скрывает. Только Истонин не из этой категории, и никогда не поставит начальником отдела человека, который придумать нормальной оперативной стратегии не может… Дуркачев скорее в кадровое или юридическое управление скоро уйдет. Вот снимет меня с должности…
- Ага, - кивнул Бетин. - Значит, вы тоже согласны, что снимет он?
- Точнее, его руками. Как Яго руками мавра Дездемону задушил, так и у нас всё произойдет. Я стал чуждым элементом для Конторы, Коля, и что интересно, с таким выводом сам согласен.
- Как так? 25 лет выслуги - и чуждый?
- А чему ты удивляешься. Закостенел, скрипеть стал, прошлое хвалить и над настоящим потешаться. Человек вчерашнего дня. - Лев Андреевич прикрыл глаза. - Когда-то в этом управлении решалась судьба страны, судьба Европы, мировая политика. Теперь - проблемы бизнесменов и чиновников, их личные интересы. Когда я пришел в Управление молодым лейтенантом, у нас была вера в Чекизм. Вера хотя бы в то, что мы опричники, люди, которые должны быть идеалом. Неподкупные, быстрые, решительные, призванные чистить ряды от скверны, ставящие службу и интересы государства выше себя, семьи, выше всего. Вне зависимости - в партийном аппарате человек или простой предатель. Мы должны были найти его и решить его земные проблемы…
В воздух снова устремилась струя дыма. Лев Андреевич с грустью посмотрел на бронзовый бюст Дзержинского, стоявший на подоконнике.
- И когда пьяная, орущая и все ненавидящая толпа, чьи отцы ставили памятник Дзержинскому… - Голос полковника стал металлическим, - пришла на площадь, чтобы свергнуть Феликса Эдмундовича, я понял, что как раньше - больше не будет. Великая страна, великая империя рухнула. Вера в дешевую водку и манну небесную победила веру в чекизм. Чекизм - это была моя вера, вера в равенство закона и возмездия для всех классов и сословий… Ты смейся, Коля, смейся - я прекрасно понимаю, что для вашего поколения такие рассуждения смешны.
Бетин и вправду воспринимал слова полковника Трофимова как сто раз уже слышанное ворчание стариков на новые порядки. Но он чувствовал, что у Льва Андреевича при этом есть что-то от игры, запасен такой козырь, который заставит тебя взглянуть по-новому на старую картинку. В этом был весь Трофимов, любитель парадоксов и неординарных поступков.
Но на сей раз разговор продолжился в том же ключе. Только в голосе говорившего был уже не металл, а усталость.
- Вера была, да… И надежда, что чертовщина быстро заканчивается и после нее приходит нечто чистое и ясное. Но произошло следующее. Мой наставник, полковник Жилин… Ты, наверное, и не слышал уже о нём, у нас память о неугодных системе людях и событиях стирать умеют… Так вот, Жилин заперся в кабинете и пустил себе пулю в голову. В тот самый момент, когда голова Феликса слетела с плеч памятника. Жилин был не первым и не последним, кто поступал так согласно своим понятиям о долге и чести. А тех, кто не ушел вслед за Феликсом, оставили служить. Как специалистов. Оставили и меня… Я по врожденной глупости своей и по молодости тогда искренне верил, что можно еще что-то исправить, что великая наша держава не в первый раз в дерьмо вляпывается, но ведь потом очищается, краше и сильнее становится, надо лишь помочь ей в этом. Лидер-то пришел умный, молодой, умеющий говорить… Быстро понятно стало, что ошиблись в лидере, но тут Бориска его заменил, вроде решительный, вроде, как всякий толковый русский мужик, выпить умеющий, кулаком по столу стукнуть… Опять обожглись… И вот тогда стало понятно, Коля, что и Контора моя, и я лично ничего из себя не представляем, тупые мы с ней.
Бетин удивленно и несогласно вскинул брови:
- А вы при чем? Если нам с лидерами не повезло…
- А вот при том. Нам надлежало не верить и надеяться, а четко знать, кто предаст, кто сопьется, кто на что способен. Понимаешь? Не в толпе идти, а путь вперед просчитывать. Но кто-то другой это сделал, и загорелась в России вера в светлый образ доллара со всеми вытекающими из этого последствиями, подкрепленными новой логикой. Понимаешь, о чем я?
Бетин пожал плечами:
- Не совсем. Ни новой, ни старой логики ведь не бывает, Лев Андреевич. Логика есть логика, это закономерность мышления, выстроенного на неоспоримых фактах…
- Да с этим кто же спорит! Но вот тебе факты. Александр третий лысый был - Николай второй с чубом. Ленин лысый - Сталин с чубом, Хрущев лысый - Брежнев с чубом, Андропов лысый - Черненко с чубом… Всё это неоспоримо и вроде бы закономерно, до сегодняшнего дня так и идет, правильно? Горбачев - Ельцин - Путин - Медведев - Путин. Логика прослеживается? И если следовать ей, на смену Путину теперь придет некто волосатый. Это - главный вывод для определения лидера нашей великой страны. Или ты тут с чем-то не согласен? Против фактов переть будешь?
- Нет, но это как-то…
- Как-то, - теперь уже сурово сказал Лев Андреевич. - Увы, мы с этим «как-то» и живем, и работаем. Кто не согласен, кто кроме прически еще в саму башку заглянуть хочет, в мозгах покопаться - тот чуждый элемент. Я - чуждый. Но Конторе еще нужный, понимаешь? У нее много конкретных задач, каких наши дуркачевы решить просто не в состоянии. Так что меня пока не выгоняют только из-за этого. Но я уйду сам. И уйду так, что отдел примешь ты.
Бетин от неожиданности даже привстал со стула:
- Шутите, да? Я майор. Кто ж меня на полковничью должность…
- Ну да, ну да. Логика нарушается. После волосатого должен быть обязательно лысый. Отделом должен командовать обязательно полковник, пусть даже он подлец и не чист на руку. Но я тебе, Коля, еще раз повторю. Истонин не дурак, на нем много таких заданий, за которые его спросят по полной программе, и ему для этого нужен человек со светлой башкой, что ныне в дефиците. Потому к моему предложению и моему мнению относительно тебя он прислушается. И сейчас я тебя зачем позвал, а? Чтоб как раз и начать решать эту задачку. Потому без лишних разговоров прямо сейчас иди в кадры, возьми там своё личное дело, они в курсе, я уже с ними поговорил, так что не придется объяснять, зачем оно тебе, и возвращайся. Я в коридоре ждать буду, нам в кабинете больше делать нечего.
Бетин и вправду нигде не задержался, в отделе кадров папку ему выдали сразу, и через пару минут он уже выбегал с нею на нужном этаже, но при этом чуть не натолкнулся на широкую спину генерала Истонина. Тот шел по коридору в сторону кабинета Трофимова, а Лев Андреевич как раз опечатывал её.
- Товарищ полковник, - зычно и громко, на всё крыло этажа, рявкнул генерал. - Вы куда это собрались в середине рабочего дня?
- Я Михаил Геннадьевич, по оперативной необходимости, - весело, не смущаясь генеральского тона, ответил полковник.
- Да неужели? Я вас выпускать боюсь уже. Мне о вчерашней вашей выходке уже звонили!
- Полковник Дуркачёв, естественно?
Кабинет Дуркачёва был в конце коридора, но тем не менее разговор он услышал и тотчас выскочил за дверь:
- Да, Лев Андреевич, я доложил, и не считаю это зазорным. Сколько можно все управление подставлять? Ну стыдно должно быть…
Истонин поддакнул:
- В самом деле, Трофимов, надо же думать, где и что говоришь. Вы же вчера не на улице, не в курилке были, а в администрации президента, и ляпнули там во время застолья - «Первый тост за холокост!» Как это понимать, скажите пожалуйста?
- Так шутка же такая, расхожая, - развел руками Лев Андреевич.
- Шутка… Вы б еще в Кремле про гомосексуалистов шутили!!! Сами знаете, что половина аппарата на вас может обидеться! А потом звонки пойдут мне, и мне ответ за вас держать…
- Вот именно, - опять вставил свои пять копеек Дуркачев. - Ведете себя как мальчишка, будто не понимаете, что пятно на всех нас ложится.
- Самуил Иосифович, - повернулся полковник к Дуркачеву, специально исказив его имя с Семена на Самуила. - В вашем случае я б и третий тост за холокост поднял…
- Хватит! - рыкнул, глядя на раскрасневшегося Дуркачева, генерал. - Распоясались вы вконец, Трофимов. Может, и вправду служба надоела, ищете пути с ней расстаться? Старческий возраст на покой зовёт?
- Зовёт, товарищ генерал. И вправду годов вон сколько, я ведь всего на три года младше вас, сколько ж служить можно. Еще года два и маразм придет. Вот и даю начальству повод стукнуть меня под зад пинком, - других же мотивов к увольнению у него вроде нет.
Истонин колкость в свой адрес перенес так, будто ничего не заметил или не понял, и это была совершенно верная реакция. Он знал, что в словесной перепалке, случись она сейчас, Трофимов и не то еще отпустить может. Генерал лишь искал повод, как выйти из этой ситуации, и тут услышал шаги за спиной. Резко обернулся, увидел Бетина и переключился на него:
- Товарищ майор, вы мне как раз и нужны. Ну-ка пройдемте ко мне в кабинет, я научу вас сейчас Родину любить! А вы, товарищ Трофимов, чтобы завтра утром были на совещании. И не дай бог снова начнете там лицедействовать! Считайте, что первый выговор у вас уже есть. Осталось два и до свидания! Вам понятно?
- Так точно.
Трофимов проводил взглядом генерала, уходившего с Бетиным, потом поймал на себе настороженный взгляд Дуркачева, и хотел было уже сказать ему пару ласковых, но тот быстро ретировался к себе в кабинет.
Насвистывая себе под нос, Трофимов вышел во внутренний дворик, сел на лавку, закурил.
Через минут двадцать вышел во двор и Бетин. Он выглядел ошеломленным.
- Что, мешком по голове получил? - спросил его Лев Андреевич.
- Товарищ полковник, у меня слов нет.
- Я ж говорил, что Истонин не дурак, - улыбнулся Трофимов.
- Но ведь кричал он на вас натурально!
- Так он и не лукавил. От души кричал. Другое скажи: генерал о светлом будущем тебе что-нибудь говорил?
- Да… Ваше место, - чуть заикаясь, ответил все еще изумленный Бетин. - Обещал помощь и поддержку. Но в отделе же и подполковники есть, и по возрасту старше меня…
- Ну отлично, - улыбнулся Трофимов. - По моим прогнозам, мне осталось месяца три. За это время я тебя в курс дела введу… - Ты, к слову, на машине?
- А как же.
- Сможешь одолжение сделать?
- Что надо?
- Вот вы молодежь!!! Нет чтоб ответить старому полковнику, что, мол, можно и не спрашивать, конечно к вашим услугам и с великим удовольствием… «Что надо»… Ты же знаешь меня и понимаешь, что плохого и сверх твоих возможностей не попрошу!
- Простите, Лев Андреевич, у меня как-то вырвалось…
- Да не вырвалось - это, увы, всё ваше поколение такое. Нету! Пропало куда-то! Понимаешь…
- Что пропало?
- Чувство… Я не знаю как его назвать… Некий дворянский авантюризм, что ли… аристократизм духа… он ушел… Наверное потому, что его долго эксплуатировали.
- Товарищ полковник, ну не надо, я всё понял, честное слово. Поехали хоть на край света
Они пошли через внутренний двор, потом через здание, прошли КПП и вышли к центральному подъезду Конторы. И только тут, садясь на заднее сиденье, Трофимов сказал:
- На край света - может и придется, но в другой раз. А сейчас прошу всего-навсего добросить меня до парка, что в Нескучном Саду, и утром перед совещанием забрать меня оттуда.
- Вас понял!
У Нескучного Бетин увидел сидящую на скамейке женщину, узнал её и не задавая лишних вопросов затормозил, проехав еще метров двадцать.
- Ваша остановка, Лев Андреевич.
- Всё-то вы знаете, - по отцовски ухмыльнулся тот.
- Служба такая. Вы с ней видитесь от случая к случаю уже шесть лет. Шесть лет подряд вас кто-то привозит к ней на встречу и забирает. Вы ж знаете, как у нас. На первом этаже пукнул, а на восьмом скажут, что обосрался. Слухи по Конторе ходят...
- Пусть ходят. А тебе, Коля, я скажу из первых уст: она просто мой друг. Мой хороший друг, пойми… Хотя ваше поколение… А что о нас говорят?
- Ну… - замялся Бетин.
- Давай, давай, рожай.
- Она после академии ФСБ пришла работать в управление. Была вашей подчиненной. А потом вы начали встречаться. Вам было тогда 36 лет, ей 21.
Коля вопросительно посмотрел на Льва Андреевича.
- Продолжай, продолжай.
- Потом у нее был выбор. Остаться с вами или стать женой высокопоставленного дипломата из нашего МИДа. И она выбрала второе. Так как вы не выездной, а он богатый и постоянно в разные страны ездит. Но с вами ей нравится секс, поэтому она бегает часто от мужа к вам…
- Все? - посуровел лицом полковник.
- Все. Только я мягче всё говорю.
- Что ж. Правда. Только она стала его женой из-за моей трусости. Я испугался развестись со своей. Испугался, что сын после обвинит меня. Испугался и… она стала не моей… А встречаемся… Это долго объяснять…
Лев Андреевич махнул рукой, вышел из машины, но отойдя на пару метров, снова вернулся:
- Завтра в 7:00 на этом же месте! По рукам?
- Так точно! - улыбнулся Бетин и пожал через открытое окно руку полковнику…
2. Слабость
«Нужно твердо знать - Церковь не имеет права лезть в постель и давать какие-либо рекомендации! Священник должен отступить в сторону и сказать супругам: "Это ваша жизнь"».
Протоиерей Алексий Уминский
- Здорово, жуткая баба, - присаживаясь рядом с женщиной, начал Лев Андреевич, укладывая трость на ногу. - И чего, спрашивается, приперлась?
Он медленно достал трубку и стал забивать...