По берегам Пинеги и Мезени
Второй отчёт о посещении небезызвестного музея деревянного зодчества «Малые Корелы», расположенного недалеко от г. Архангельска. В заключительной части нам предстоит виртуальное путешествие по двум северным рекам: Пинеге и Мезени, протекающим сквозь леса и болота, восточнее главной артерии края - Северной Двины. Впрочем, ежели быть точнее, то мы всего лишь посетим Пинежский и Мезенский сектора «Малых Корел», где представлены образчики народной деревянной архитектуры, перевезённые сюда из родных мест, и отреставрированных в 1970 - 1980-х годах. В сегодняшнем репортаже, в отличие от довольно-таки сухого рассказа первой части, я постарался более-менее раскрыть тему истории края, добавил архивные фотографии, нач. XX века - сер. 1960-х годов.
P.S. Отдельное спасибо Катерине, за любезно предоставленные современные фотографии.
Когда и как был организован музей, а также какие экспонаты осмотрели мы в 1-й части - со всем этим можно ознакомиться здесь. Прежде, чем ступить на музейные тропы, совершим небольшой экскурс в прошлое края. Проникновение русскоязычного населения в северные районы началось с XI века. Колонизация Севера новгородской вольницей началась в 1032 г. или около этого времени, когда новгородский посадник на Двине Улеб (Ульф) совершил поход к «Железным воротам». Хотя уже в VI - IX веках Север страдал от набегов викингов, после открытия этих земель в 870 - 890 гг. норвежским мореплавателем Отэром. Путь к морю студёному и на Печору пролегал через Ладожское и Онежское озёра, реку Онегу к Двине, затем на Пинегу, где в её нижнем течении возник Волок Пинежский. Вероятно поэтому киевская летопись огромную территорию к востоку от Северной Двины называет Заволочьем - за Волоком. Осваивая Заволочье, русские сталкивались с местным населением - племенами чуди. Во многих местах по Пинеги и Мезени сохранились ямы, курганы, связанные с жизнью этого народа угро-финской языковой группы. Борьба с ним шла и мечом и крестом. В 1-й пол. XII века насаждается христианство: появляются погосты, платившие дань новгородскому владыке - «сребро, соболи и иныя узорочья». И всё-таки в глухих уголках даже в XVI веке продолжало существовать идолопоклонство. Оно было так распространено, что церковные власти снаряжают одну за другой экспедиции, чтобы «в Чюдской земле разоряти...обычаи». О прежних жителях края напоминают не только предания, но и многочисленные названия рек: Явзора, Покшеньга, Веркола, Летопала и т.д. Также назывались расположенные на них древние урочища, а впоследствии и сёла. На фото Н. Шабунина, нач. XX века: Юрома - одно из наиболее известных селений на Мезени.
В процессе освоения Севера русским населением сложилась симбиотическая поморская культура на основе взаимодействия культур, появившихся в разное время: лопарской-саамской (не позже эпохи бронзы), финской (на рубеже н.э.), карельской (I и II тыс. н.э.), новгородской и ростово-суздальской (XIV - XVI вв.), русского населения др. районов (вплоть до XVIII века). В XIV - XV веках новгородцы на Севере сталкиваются с так называемой низовой колонизацией, шедшей через Вологду, Сухону, Северную Двину и Вычегду на верховья Пинеги и Мезени: «из Московии многи пути ведут к поганым народам, которые слывут печорою». Долгая борьба за господство в Заволочье завершилась в 1471 г., когда все земли, некогда принадлежавшие Господину Великому Новгороду, перешли во владение князей Московских. С 1614 г. Пинегой и Мезенью стало управлять Кеврольское воеводство, на террирории которого впоследствии были созданы два уезда - Пинежский и Мезенский. Отсутствие на северных территориях татаро-монгольского ига и крепостного права, а также суровые условия жизни привели к формированию своеобразного характера местного населения: его отличало чувство собственного достоинства, независимость, свободомыслие.
Отмечу, что на многих старинных фото, 1906 г., представлено село Юрома - родина Николая Шабунина, сына священника из Мезенского уезда. Родился Шабунин в 1866 г., был вольнослушателем в Академии Художеств; принят учеником мастерской И.Е. Репина; в 1898 г. удостоен звания художника. С того же времени он начал ежегодные поездки на север. И не только в художественных работах, но даже в рефератах, старался охарактеризовать первобытный склад жизни русских и инородцев, зарисовать и снять памятники церковной старины, записать характерные бытовые черты отдалённых захолустьев. Во время последней поездки, зимой 1907 г., он простудился и умер в возрасте 40 лет. Его наследием стали для нас сотни уникальных фотографий. А мы тем временем проходим на территорию Мезенского сектора музея.
Река Мезень. Исток этой могучей северной реки - в республике Коми. Течёт она на протяжении почти тысячи километров в сторону северо-запада, к Белому морю. Предположительно, название реки имеет финно-угорское происхождение, и означает «удачливая река для охоты и промысла». По правому берегу километров на шесть растянулась одна из самых древних деревень на Мезени - Кельчемгора (Кёльчемгора) - группа деревень, состоящая из Шелявы, Заозерья, Мокшевы, Заручья и Кольшина. Деревня Мокшева расположилась в широком овраге. Входя в деревню, сразу видишь всю перспективу домов. Могучие, стремительные коньки, повторяясь на каждой крыше, усиливают чёткий ритм порядка. На фото ~ сер. 1960-х: Кельчемгора, порядок домов в Мокшеве.
Посередине деревни «спиной» к дороге стоит дом-шестистенок, принадлежавший П.Ф. Клокотову. Крыльцо - не только оформление входа, это и балкон. Сюда выходили хозяева посидеть в ненастную погоду или посмотреть за играющими детьми, возвращающимся скотом, проезжавшими подводами. Крыльцо было ближе людям, нежели другие части дома, чаще попадало в поле зрения, потому именно здесь и сосредоточивалась основная резьба. На фото ~ сер. 1960-х: Кельчемгора, крыльцо дома Колотова в Мокшеве.
Каждому, кто попадал в Заозерье, бросался в глаза пятистенок В.Я. Клокотова - один из самых примечательных когда-то домов на Мезени. Он хорошо был виден почти отовсюду в деревне, потому что стоял свободно на открытом месте и фасадом был обращён к дороге, проходящей по краю селения. На фото (ещё в своей подлинной среде): дом-двор Клокотова В. Я., 1879 год. Деревня Заозёрье (Кельчемгора), Юромская волость, Мезенский уезд. Дом - асимметричный пятистенок на высоком подклете. Жилая часть включает в себя избу и горницу с системой топки «по-белому». В подклете располагается торговая лавка. По боковому фасаду дома пристроена зимняя изба. Фото ~ сер. 1960-х.
Интересно в доме Клокотова и крыльцо. Оно стоит на одном столбе, расположенном под площадкой посередине. Крыльцо в миниатюре повторяет формы самого дома: на двускатной кровельке охлупень с коньком, по краям - потоки, свесы украшены подзорами. Под крышей, как кружево, тянется резьба. С нижней площадки дверь ведет в подклет - погреб, где обычно хранится картошка. Боковую стену оживляют два окна над крышей крыльца. Кстати заметим, что все окна сохранили старинный переплёт на шесть стекол. Фото ~ сер. 1960-х.
Этот дом был перевезён в музей, где занял достойное место. Как же возводили такую хоромину? Строил её прадед "нынешнего" владельца. Рассказывают, человек он был грамотный, ходил даже в Питер. «Передок» дома срубил из «листвы», чтобы прочнее был, да дольше стоял. На двор же пошла сосна. Лес для постройки заготовлял зимой вместе с артелью своих, деревенских, пришедших по обычаю на «помочи» соседу. Ранней весной, как только начинал сходить снег, на месте будущего дома забивали метровые стойки-стулья, по ним клали самые крепкие и толстые брёвна. Так на земле возникал как бы план будущей постройки - первый венец или оклад. Тут хозяин угощал «помочан», окладным это называли. Кстати, следует сказать, что строительство такого дома, как в Заозерье, обходилось недёшево. Дело даже не только в том, что надо было несколько раз угощать вином и каждый день кормить 15 - 20 человек. Не всякий хозяин мог руководить делом сам. Часто нанимали «приборщика», который и возглавлял артель. Первое для него - смотреть за углами, чтобы «набок не уехали». После оклада начинали «вести стопу» - сруб складывать. Тут надо следить, чтобы к одной стороне деревья ложились то комлем, то вершиной. Между «деревами» для тепла прокладывали мох. Как до матицы доведут (массивная балка под потолком), снова угощение. Это обычно приходилось на май или июнь, оттого на провесах (кронштейнах) в датах чаще всего фигурируют именно эти месяцы. После этого начинают рубить фронтон. В его бревна-самцы врубают слеги: они стягивают всю постройку и служат каркасом для кровельного тёса. Самая верхняя слега - князевая или коньковая. Как её поднимут, новое угощение - коньковое.
Центральную часть парадного фасада занимает полукруглый балкон и над ним двойное окно светёлки-вышки, но двери нет, т.к. назначение балкона чисто декоративное: это главное украшение всего фасада. На выпуске бревна под кровлей вырезана дата: 1879 года мая 16 дня. Но дело не в этом, на Мезени известны и более старые постройки. Здесь сохранилась монументальная роспись на фронтоне и свесе кровли. Дом поражает своею праздничностью и даже сказочностью. Такое впечатление создается поясом из сплошного ряда наличников и ставен. На их створах вырезаны цветы, сохранившие ещё следы раскраски.
Над балконом изображён сад, по краям которого важно стоят утка и петух. Слева и справа на тёмно-зеленом фоне полуфантастические львы, великолепно вписанные в два треугольных конца фронтона. Какими путями забрели сюда, на глухой Север эти экзотические животные? Правда, у мастера они получились скорее похожими на собак или волков. Как и собака, лев символизирует стража, голова его обращена к зрителю, глаза встречают каждого подходящего к дому. Свес кровли покрывает растительный орнамент из цветов и виноградных гроздьев. Даже по подзорам, прибитым вдоль скатов, можно заметить следы растительного орнамента. На редкость щедрой изображена природа в росписи, здесь словно раскрываются заветные мечты крестьянина, который и хлеба-то не всегда имел вдосталь. Яркая роспись, тонкая резьба казались особенно нарядными около глухих бревенчатых стен, на фоне пасмурного северного неба или белоснежной зимы. Кто расписывал этот замечательный дом, теперь установить нелегко. Может быть, захожая артель, но скорее всего местный мастер И. К. Орлов, работавший как раз в 1880-е в этих краях. Им были подписаны несколько домов неподалеку - в Верхнем Березнике, до наших дней, к сожалению, не сохранившиеся. А таких домов на Мезени было немало. Продолжил дело отца сын - Михаил Иванович Орлов, умерший восьмидесяти лет от роду (приблизительно в сер. 1950-х).
Рядом с домом М.И. Орлова высится крест с прекрасно сохранившимся распятием. Лицо Иисуса с крупными чертами, волосы, спадающие большими прядями на плечи, помогают создать образ суровый, полный внутренней силы и значительности. Ставлен крест лет более века назад, возможно, в память кого-либо. Как например, крест на горе между деревнями Мокшевой и Заозерьем, который поставил прадед В. Клокотова, строитель чудесного дома, когда утонул сын его, направляясь под парусом в город Мезень. Фото ~ сер. 1960-х.
Следующий экспонат сектора это дом-двор Н. Лимонникова, нач. XX века, из деревни Елкино, Дорогорской волости, Мезенского уезда. Дом-шестистенок, или изба-двойня. Жилая часть и хозяйственный двор соединены сенями. В сени ведёт высокое четырёхстолбное крыльцо, с выгнутой кровлей. Ко двору прирублена зимняя изба, состоящая из двух смежных комнат и небольших сеней.
Жилая часть представляет собой два поставленных рядом сруба, объединённых общим фронтоном. В одном срубе была изба, в другом горница. Оба помещения топились «по-белому». Декор дома лаконичен. Наличники на окнах гладкие, с фигурной порезкой нижних и верхних досок. Завершение бревна-охлупня вырезано в форме конской головы. Причелины с круглыми отверстиями и полукружиями по краю, заканчиваются решёткой с кистями.
Другой экземпляр - подпорная стенка - инженерное сооружение, характерное для архитектуры деревень, стоящих на берегах Мезени и её притоков. Подобные сооружения укрепляли берег, защищая стоящие на нём постройки от оползания. В Мезенском секторе выполнена реконструкция подпорной стенки с подлинными хозяйственными постройками. На стенке стоят амбары из деревень Мелегора, Большая Нисогора и ледник из деревни Сафоново Мезенского уезда. На склоне, под подпорной стенкой мезенские бани и амбары образуют амбарный и банный «городки».
Амбар, кон. XIX века. Деревня Мелегора, Погорельская волость, Мезенский уезд. Представляет собой высокий четырёхгранный сруб, покрытый самцовой кровлей. Внутри амбар разделён на два этажа. Сусеки устроены на первом этаже, второй этаж использовали для хранения домашней утвари. Обращает на себя внимание завершение бревна-охлупня, вырезанное в форме головы коня. Конёк на жилище, на посуде - это образ доброго божества Солнца. Потому под коньком в орнаменте резной доски-кисти часто встречаются круги - солярные знаки. В языческие времена, когда начинали постройку, закалывали коня - приносили жертву. При раскопках древнего Новгорода иногда находят конские черепа под срубами домов. Шло время. И божеству стали посвящать не самого коня, а только его изображение. Его голову, как раньше череп жертвенной лошади, укрепляли на самом высоком месте дома, чтобы она отгоняла от жилья злых духов.
«Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, - писал С. Есенин, которому особенно была близка поэзия крестьянского искусства, - но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице». Лишь пройдя через столетия, конёк превратился всего лишь в украшение дома. Забылось, выветрилось из памяти народа представление о его магической силе.
Дом-двор Кузьминых, кон. XIX века. Деревня Чучепала, Койнасская волость, Мезенский уезд. Дом является ярким образцом дома-шестистенка, характерного для крестьянских поселений, расположенных в бассейне реки Мезени. Двор и жилая часть соединены сенями. На втором этаже хозяйственного двора имеется «поветная горенка» с русской печью. Она освещается двумя окнами по боковому фасаду. Это свидетельствует о том, что сначала строился хозяйственный двор с небольшим жилым помещением, после чего к нему пристраивалась жилая часть. Такая последовательность строительных периодов характерна для данного региона. Главным декоративным украшением дома является трёхстолбное крыльцо с резным центральным столбом.
Чучепала - селение с таким странным названием сохранило любопытное предание. Рассказывают, что будто бы на высоком холме около деревни стоял в давние времена чудский городок. И вот, пришли в эти края новгородцы и поселились поблизости. Однажды зимою они напали на город и погнали чудь к полынье на Мезени. Там и погибли почти все чудские люди, оттого сенокос у этого места до сих пор называют Кровавым плёсом или Крово. Оставшиеся в живых подались в верховья. Другое предание говорит, что чудь под землю в щели ушла, закопалась. И следы этого - глубокие ямы на Остром холме у Чучепалы. Так, согласно преданиям, название деревни - Чудь Пала - сохранило память о долгой и кровопролитной борьбе Великого Новгорода за Мезень. Есть деревня Резя, которая возникла будто бы на месте большой резни между русскими и чудью. То же слово слышится и в названии деревни Чулосы. Предания о чуди ещё живут в этих краях.
Дом-двор М. А. Федотова, XIX век. Деревня Лебская, Мезенский уезд. Дом-четырёхстенок с двухэтажной жилой частью. В обоих этажах на передний фасад выходят по четыре окна. Окна украшены гладкими наличниками. Жилая часть соединена с двором сенями. Хозяйственный двор дома значительно шире его жилой части. Тип соединения жилой и хозяйственной части - «нечистый брус», или «брус с уширенным двором».
Трудно представить себе мезенскую деревню без обетных крестов. Высокие, выветренные, стоят они и за околицей, и среди домов, и по обочинам дорог. Многие накренились, некоторые совсем «пали», как говорят на Севере, а сколько их было порублено во время неразумно проводимой антирелигиозной кампании. Редко такой крест означает могилу, большинство ставлено «по обещанию» - по обету, и называют их потому обетные (или по-местному - оветные). Поставлены они в память о каком-нибудь событии - особенно суровой зимы или весеннего половодья, чуть не погубившего деревню, в память счастливого спасения «от потопления» на реке или от болезни. Многими деталями, особенно кровлей с концами красного теса, маленьким охлупнем, причелинами и полотенцем-кистью кресты сочетают в себе черты жилого дома. Обетные кресты встречались не только на Пинеге и Мезени, но и на Каргополье, в бассейне Сухоны, Северной Двины, Вычегды. Часто кресты покрывались резьбой, на них изображалось распятие, а также традиционные символы и аббревиатуры: гора Голгофа, копьё, трость и криптограммы, носящие охранительный смысл. Фото Н. Шабунина, нач. XX века.
Стоя на опушке леса, покосившийся обетный столб особенно напоминает языческого идола. «Боги ваши древо есть» - говорили христиане язычникам. И не случайно ещё по уставу киевского князя Владимира было запрещено молиться «в рощенье». В 1534 г. владыко новгородский арх. Макарий уведомлял великого князя о том, что в землях Новгородских на огромных лесных пространствах существуют «скверные мольбища идольские... суть же... их - лес, и камение, и реки, и блата...». Потому архиепископ специально снарядил в эти края инока для истребления «кумирской прелести». Надо отметить, что язычество у ненцев - соседей по Мезени - дожило до XIX века. На Мезени особенно долго жили обычаи глубокой славянской древности: катание с гор на масленой неделе, на святки - ряженые, весной девки и парни качались на качелях, в июне, в день Ивана Предтечи, топили бани, вязали для них веники с травой-купальницей, а затем, выходя оттуда, бросали их в воду, загадывая желанное, вскоре провожали лето играми и хороводами на полях, на просторных луговинах. Так православные праздники «подстраивались» под языческие, а моление Христу нередко напоминало культ Перуна или Ярилы.
Крест обетный, 1899 год (копия). Деревня Козьмогородская, Мезенский уезд. Как рассказывают старожилы, недаром деревня Городком называется: было тут будто укрепление чуди, а потом новгородцы обосновались и главным среди них был боярин Козьма, по имени которого и стало называться село - Козьмин Городок.
А теперь переходим в Пинежский сектор музея. Пинега - самый крупный приток Северной Двины, протянувшийся с юго-востока на северо-запад почти на 700 км. Само название реки некоторые исследователи переводят с угро-финского как «малая река», а другие производят его от имени одного из племён - пинь, жившего в низовьях реки. В 1784 г., после образования Архангельской губ., админ. центром был Волок Пинежский, по указу Екатерины II ставший городом Пинегой (ныне посёлок). Несмотря на огромную площадь Пинежского бассейна и малую его заселённость, земли, удобной для землепашества и жилья, было мало. Посевы расширять можно было только за счёт лесных расчисток, а это дело трудоёмкое. Поэтому хлеба своего на год не хватало, да нередко ранние морозы губили весь урожай: «от окияна моря хлеб от морозов позябает». Чтобы прокормиться, крестьяне держали скот - лошадей, коров, овец. Однако и тут свои трудности: вблизи селений земля занята пашнями, а сенокосные угодья располагались по берегам Пинеги и её притоков, часто за десятки вёрст от своей деревни. Поэтому важными средствами к существованию были охота, рыбная ловля, отхожие промыслы. Уже в нач. XVIII века пинежские мужики пешком ходили на строительство Петербурга. Свои товары пинежане привозили на ярмарки, которые с XVI в. устраивались в Волоке Пинежском. В декабрьские дни сюда подходили длинные обозы - на оленях привозили рыбу с Печоры и Мезени. За ней, за «мягкой рухлядью» - шкурками белок, лисиц, куниц и особенно соболей, за рябчиками, ставшими в XVIII веке символом края, специально приезжали холмогорские и московские купцы. С сер. XIX века на Пинегу царское правительство начинает ссылать неугодных самодержавию. В 1888 - 90 гг. вместе с организатором Морозовской стачки в Орехово-Зуеве, рабочим Моисеенко здесь отбывал ссылку студент А. Попов - будущий писатель А. Серафимович. В 1910 - 11 гг. сюда сослали А. Грина (А.С. Гриневский - писатель, поэт, автор романа «Бегущая по волнам» и феерии «Алые паруса»). После первой русской революции 1905 - 07 гг. число ссыльных выросло до 850 человек. На фото ~ сер. 1960-х: окол Холм на берегу реки Явзоры, дом 1801 г.
Одно из древнейших поселений на Пинеге - Сура. Следует сказать, что Сура - это группа из 16 деревень; они стоят частью у самой Пинеги, частью вдоль её притока - небольшой речки Суры. Расположение селений по кустам, которые отделены друг от друга десятками километров, очень характерно для Русского Севера. Внутри одного гнезда нередко насчитывают до двух десятков малых деревень, называемых здесь околами или околками. Становится понятным и само слово «окол» - около. Любопытно, что собирательное имя всей округи чаще всего неславянское, как, например, Сура или Кушкопала, Немнюга. Вероятно, русские селились на местах родовых становищ, уже освоенных прежними жителями края. Впадает в Пинегу небольшая речка Поганца, на берегу которой расположился ещё один сурский окол, называемый, как и речка. В 1933 г. по просьбе жителей окол переименован в Городецк. Следует отметить, что еще в XVI веке Сура непременно именуется «поганой». Слово это, как известно, происходит от латинского paganus - идолопоклонник. Так русские презрительно называли чудь, державшуюся языческой веры. Чудские племена оставались в этих местах ещё долго после утверждения здесь Новгорода, и память о них сохранилась почти до наших дней. Выше селения, там, где речка образовывает высокий мыс, есть гора Городецкая. Как рассказывает предание, здесь стоял один из последних укрепленных городков чуди. На фото ~ сер. 1960-х: деревня Городецк (Поганца), дом 1885 г.
Отнюдь не все жили в таких просторных домах, на которые мы обратили внимание раннее. Там, как правило, в семьях мужчины нанимались зимой на рубку леса, весной на сплав, промышляли охотой и имели, таким образом, дополнительный заработок. Где семьи были небольшие или кто жил совсем одиноко, бобылем, еле землю поспевали обрабатывать, а из-за ранних заморозков не всегда и хлеб вызревал, отсюда - нужда, бедность. Естественно, что расслоение населения по достатку отразилось на жилище. Правда, до наших дней почти не сохранилось бедных изб: строили их наспех, вовремя поправлять не успевали - вот и разваливались они быстрее, чем добротно поставленные дома. Фото Н. Шабунина, нач. XX века.
В Шеймогорах (фото ~ сер. 1960-х) ещё стояла подобная изба, рублена она была более ста лет назад, и принадлежала М.А. Осиповой. Маленькая, низкая, поставлена избёнка прямо на землю, без подклета. Кажется, что три оконца глядят на улицу чуть ли не от самой земли: начинаются они всего на третьем венце снизу. Дом состоит из одной клети, размеры которой определяются длиной бревна. К ней примыкают передызье, за ним небольшой хлев, где вряд ли бывала корова, держали только овец. Совершенно нет тут и резного убранства. Такие дома характерны для беднейшей части пинежского крестьянства.
В «Малых Корелах» есть очень схожий по описанию и по фото подобный дом, но в музее он именуется «дом-двор Дородной», нач. ХХ века. Привезён из той же дереревни Шеймогоры, Михайловской волости, Пинежского уезда. Он также представляет собой четырёхстенок без подклета. К жилой избе примыкают сени, за которыми расположен небольшой хлев для скота. Внутри избы 1/4 пространства занимала русская печь.
Дом-двор П. П. Филина, 1876 год. Деревня Городецк, Сурско-Сергиевская волость, Пинежский уезд. Дом представляет классический пример шестистенка с заулком. В передней части дома расположены три жилых помещения - «прихожая» и «белая» избы, а также заулок, который использовался чаще всего для хранения различных вещей. К хозяйственной части дома пристроена небольшая зимняя изба, которая служила для приготовления корма и обогрева скота в зимнее время. Жилая часть возводилась из лиственницы; хозяйственный двор - из сосны. Скульптурную резьбу не восстановили. Горделивого конька с маленькой головкой на крыше дома так и не поставили. К сожалению, Пинежский сектор с его домами, у которых заколочены окна, на крышах рубероид вместо тёса и т.д., служит примером, что после 1988 г. музей перестал развиваться в архитектурно-реставрационном плане. Намеченные ещё при основании музея Важский и Поморский сектора так и не были реализованы.
Дом-двор А. А. Кыркаловой, кон. ХIХ века. Деревня Большое Кротово, Пинежский уезд. Дом сочетает в себе наиболее характерные черты жилища пинежского крестьянина конца ХIХ в. Жилая часть представляет шестистенок в виде плотно прижатых друг к другу самостоятельных срубов, имеющих общую крышу и сени. Жилые помещения вынесены в переднюю часть дома. Дом сочетает в себе как типичные черты жилища пинежского крестьянина, так и архаику: маленькие косящатые окна с одностворчатыми ставнями.
Дом-двор А. И. Ситниковой, 1893 год. Деревня Шеймогоры, Михайловская волость, Пинежский уезд. Дом представляет собой характерный тип жилища с однорядной связью. Жилая часть - это пятистенок на невысоком подклете. Для жилья использовались «прихожая» и «чистая» избы. На чердаке располагалась летняя горенка. Двухэтажный хозяйственный двор примыкает к дому сзади. Кроме помещений для скота он содержит еще поветную горенку с печью, под которой - встроенная «скотняя» изба. Крышу дома украшает «конёк», полотенце и причелины с накладной городковой резьбой, консоли-кронштейны, на одной из которых вырезана дата постройки дома - «1893», а также прямоугольный балкончик с резным ограждением.
На окраине сектора примостились амбары из Пинежского и Верхнетоёмского районов, XIX век. Почти все амбары стоят на высоких столбиках, вырубленных в форме гриба: по ним не могут подняться грызуны. Концы продольных брёвен слегка выступают, создавая затенения на фронтоне, который козырьком нависает над передней стенкой. Так она меньше сыреет, да и дождь почти не попадает на дверь, на выступающую площадку - приступок, а ведь именно сюда, когда загружают амбар, прямо с воза, стоящего на том же уровне, переносят мешки с зерном. Приступок и навес, выдвинутые вперед подчеркивают его монолитность. От этого силуэт приобретает особую выразительность; нависающий фронтон (его иногда образно называют залобником) придает амбарам вид насупленный, временами даже угрюмый. Дверные проемы обычно обрамлены толстыми косяками. Порог высокий, чтобы не продувало. Внизу двери делали отверстие для кошки. В отличие от домов амбары непременно заперты большими навесными или врезанными замками. Окон нет, потолок бывает не всегда. На наружных боковых стенах нередко в течение всего лета гнутся полозья для саней. Внутри помещение разгорожено на сусеки (закрома) для зерна. Каждый сусек имеет свое назначение: под жито, рожь, овес и т.д.
Большинство часовенок в бассейнах Пинеги и Мезени изначально возводились безымянными, ставленные без благословения архиепископа. Часовни рубили и украшали крестьяне по своему вкусу, и потому часто это были подлинные произведения народной архитектуры. Именно они знаменовали истоки культового зодчества Руси. Такие часовни играли немаловажную роль в жизни крестьянского Севера. Церкви отстояли друг от друга на десятки вёрст, добираться до них было нелегко, и потому в каждой деревне старались срубить часовню. В престольный праздник в ней служили сами жители, иногда сами крестили новорожденных и отпевали умерших. Не удивительно, что церковные власти неодобрительно относились к часовням, которые отвлекали прихожан от церкви, сокращали её доходы. В нач. XVIII века строительство часовен было запрещено, а существовавшие приказали разобрать. Так церковь надеялась искоренить раскол, охвативший в том числе и Север. Однако запрет оказался недейственным, и его вскоре пришлось отменить: «которые часовни ещё не разобраны... их снова возобновить и взятые... иконы отдать». В 1728 г. холмогорский архиепископ издал указ, благословлявший часовни, возведённые ранее без его дозволения. Фото Н. Шабунина, нач. XX века.
Часовня во имя Пресвятой Троицы, нач. ХVIII века. Деревня Вальтево (Вальтегорская), Пинежский уезд. Фото ~ сер. 1960-х.
Отреставрированная часовня заняла своё место в музее в 1973 г. Часовня клетская: в основе её четырехстенная клеть, поднятая на высокий подклет, словно изба или амбар. Кстати, в нём нередко хранили зерно: «а наличной часовенной ржи... под часовней в онбаре объявилось три меры» - говорит старинная опись. Вытянутые пропорции основного сруба, расширение кверху его стен и главка на тонкой и длинной шее отличает часовню от рядовой постройки. Вертикально вытянутый вверх сруб служил молитвенным помещением, а горизонтальный прируб - трапезной. В сундуках аналоя хранили богослужебные книги, свечи, а в нижнем ярусе - зерно, лён, шерсть, полотно и медные котлы для варки пива на братскую трапезу.
В этих краях дважды, в 1927 и 1928 гг. побывала ленинградская экспедиция под руководством профессора К.К. Романова, собравшая богатейший материал не только по постройкам, но и по этнографии, народному искусству, фольклору. Следующая экспедиция с целью фиксации памятников народной архитектуры была предпринята Институтом истории искусств АН СССР в 1952-1953 гг.. Остальные экспедиции лишь попутно касались архитектуры края, имея главной целью сбор фольклорного, диалектологического материала, предметов народного искусства или древнерусской рукописной книги. Вот почему надо подчеркнуть, что зодчество Пинеги и Мезени требует дальнейшего изучения. С каждым годом делать это труднее и труднее - старых построек остается всё меньше.
При создании поста использованы следующие источники:
- М.И. Мильчик "По берегам Пинеги и Мезени", 1971 г.
- Музей деревянного зодчества "Малые Корелы"
- Н.А. Шабунин "Путешествiе по северу. 1906 годъ. В 5-ти томах"
- "Вехи истории"