Интервью с Сергеем Берия о его жизни и об его отце Лаврентии Берия. Очень интересно.
Серго БЕРИЯ: "Маршал Жуков предложил моему отцу сделать военный переворот и перестрелять все партийное руководство. Отец не послушал, и его зверски убили прямо в особняке без всякого суда и следствияХотя такие исторические фигуры, как Лаврентий Берия и Никита Хрущев, принадлежат к общей красной обойме, для массового сознания они - антиподы. Один в интеллигентских очках и шляпе, другой - в простонародной вышиванке. Первый - мрачный и желчный мизантроп, второй - весельчак, балагур и простак. Один - палач сталинского режима, другой - его официальный могильщик, заодно из гуманных побуждений похоронивший и опасного конкурента. Поди теперь разберись, где тут очередной пропагандистский миф, а где историческая правда.
Но жизнь не прочь посмеяться над избитыми схемами и клише, чему свидетельством биографии сыновей Берии и Хрущева. По иронии судьбы, их даже назвали при рождении одинаково - Сергеями. Получив прекрасные стартовые условия, оба подались в физику, в достаточно юном возрасте стали докторами наук, лауреатами престижных премий - Сталинской и Ленинской.
А вот завершили свои карьеры наследники звучных фамилий по-разному. Сергей Никитович, как известно, недавно присягнул на верность Соединенным Штатам. Его, похоже, нисколько не тревожило то, что отец, который когда-то обещал показать Америке кузькину мать, может перевернуться в гробу.
Сергей Лаврентьевич, которого Хрущев-старший, лишив в свое время всех званий и даже фамилии, отправил в ссылку, тоже, наверное, мог перебраться за океан. Разъезжал бы по США с лекциями и воспоминаниями о том, как на Ялтинской конференции по личному указанию Сталина прослушивал разговоры Рузвельта и ежедневно докладывал о результатах генералиссимусу. Но он - надо же! - до последнего вздоха думал о людях, которые его окружали, и о пользе, которую может принести им и своей стране. А еще батоно Серго остался верен памяти своего отца. Даже на пороге небытия пытался восстановить, как ему казалось, историческую справедливость, реабилитировать его в глазах если не современников, то хотя бы потомков. Вряд ли это можно объяснить только кавказским менталитетом.
Журналистов Сергей Лаврентьевич практически не принимал, но со мной согласился встретиться сразу. Мы проговорили почти три часа, и я в своего собеседника буквально влюбился. Умный, интеллигентный, искренний, открытый... Я торопился на важную встречу и поэтому вынужден был откланяться. Договорились, что встретимся еще раз через неделю. Как бы оттягивая удовольствие от узнавания новых фактов, главные свои вопросы я приберег на потом, но задать их мне было не суждено - через несколько дней Сергея Лаврентьевича не стало. Вместе с ним, как мне кажется, умерла и эпоха, свидетелем которой он был.
...Я почему-то до сих пор вспоминаю, как он не хотел меня отпускать, как пытался выговориться, выплеснуть то, что на душе. Когда я спускался по лестнице, он, стоя в дверном проеме, махал мне рукой...
- Сергей Лаврентьевич, вашим отцом был могущественнейший человек, чье имя и сегодня вызывает у многих трепет. Это обстоятельство, безусловно, наложило отпечаток на всю вашу жизнь. Скажите, что значит быть сыном Лаврентия Берии?
- Мою биографию следует разделить на две части. В молодости, еще до несчастья (имею в виду гибель отца и все, что за ней последовало), я чувствовал себя гораздо скованнее, чем сейчас. Семья у нас была строгих традиций, и меня воспитали таким образом, что я с малых лет знал: это - можно, а вот это - нельзя. Я должен был всегда оглядываться на положение, которое занимал отец.
- Вы единственный сын Лаврентия Павловича?
- В семье - единственный, а вообще у отца есть еще дочка. Она родилась гораздо позже, и у нее тоже довольно тяжко сложилась судьба.
Образование я получил очень хорошее, в том смысле, что не было никаких ограничений в доступе к информации. Наоборот, отец всю жизнь следил за тем, чтобы я встречался с учеными, людьми, которые могут нечто в мои знания привнести, а я считал своим долгом свято выполнять его наставления, поэтому беззаботной юности у меня не было.
После того как это несчастье случилось, меня арестовали. Вышел я на свободу только через полтора года и был сослан в Свердловск.
- А почему именно на Урал?
- Мне предложили продолжить работу над своими проектами и сказали: "Пожалуйста, выбирай, где будешь этим заниматься". Моя мать Нина Теймуразовна тоже провела все это время в заключении - нас выпустили вместе. Она меня попросила: соглашайся на любое место, кроме Москвы.
- То есть при желании можно было столицу не покидать?
ДАЛЬШЕ: https://mail.google.com/mail/u/0/?ui=2&ik=f67c8657e1&view=lg&msg=155dd006d1187812
Но жизнь не прочь посмеяться над избитыми схемами и клише, чему свидетельством биографии сыновей Берии и Хрущева. По иронии судьбы, их даже назвали при рождении одинаково - Сергеями. Получив прекрасные стартовые условия, оба подались в физику, в достаточно юном возрасте стали докторами наук, лауреатами престижных премий - Сталинской и Ленинской.
А вот завершили свои карьеры наследники звучных фамилий по-разному. Сергей Никитович, как известно, недавно присягнул на верность Соединенным Штатам. Его, похоже, нисколько не тревожило то, что отец, который когда-то обещал показать Америке кузькину мать, может перевернуться в гробу.
Сергей Лаврентьевич, которого Хрущев-старший, лишив в свое время всех званий и даже фамилии, отправил в ссылку, тоже, наверное, мог перебраться за океан. Разъезжал бы по США с лекциями и воспоминаниями о том, как на Ялтинской конференции по личному указанию Сталина прослушивал разговоры Рузвельта и ежедневно докладывал о результатах генералиссимусу. Но он - надо же! - до последнего вздоха думал о людях, которые его окружали, и о пользе, которую может принести им и своей стране. А еще батоно Серго остался верен памяти своего отца. Даже на пороге небытия пытался восстановить, как ему казалось, историческую справедливость, реабилитировать его в глазах если не современников, то хотя бы потомков. Вряд ли это можно объяснить только кавказским менталитетом.
Журналистов Сергей Лаврентьевич практически не принимал, но со мной согласился встретиться сразу. Мы проговорили почти три часа, и я в своего собеседника буквально влюбился. Умный, интеллигентный, искренний, открытый... Я торопился на важную встречу и поэтому вынужден был откланяться. Договорились, что встретимся еще раз через неделю. Как бы оттягивая удовольствие от узнавания новых фактов, главные свои вопросы я приберег на потом, но задать их мне было не суждено - через несколько дней Сергея Лаврентьевича не стало. Вместе с ним, как мне кажется, умерла и эпоха, свидетелем которой он был.
...Я почему-то до сих пор вспоминаю, как он не хотел меня отпускать, как пытался выговориться, выплеснуть то, что на душе. Когда я спускался по лестнице, он, стоя в дверном проеме, махал мне рукой...
- Сергей Лаврентьевич, вашим отцом был могущественнейший человек, чье имя и сегодня вызывает у многих трепет. Это обстоятельство, безусловно, наложило отпечаток на всю вашу жизнь. Скажите, что значит быть сыном Лаврентия Берии?
- Мою биографию следует разделить на две части. В молодости, еще до несчастья (имею в виду гибель отца и все, что за ней последовало), я чувствовал себя гораздо скованнее, чем сейчас. Семья у нас была строгих традиций, и меня воспитали таким образом, что я с малых лет знал: это - можно, а вот это - нельзя. Я должен был всегда оглядываться на положение, которое занимал отец.
- Вы единственный сын Лаврентия Павловича?
- В семье - единственный, а вообще у отца есть еще дочка. Она родилась гораздо позже, и у нее тоже довольно тяжко сложилась судьба.
Образование я получил очень хорошее, в том смысле, что не было никаких ограничений в доступе к информации. Наоборот, отец всю жизнь следил за тем, чтобы я встречался с учеными, людьми, которые могут нечто в мои знания привнести, а я считал своим долгом свято выполнять его наставления, поэтому беззаботной юности у меня не было.
После того как это несчастье случилось, меня арестовали. Вышел я на свободу только через полтора года и был сослан в Свердловск.
- А почему именно на Урал?
- Мне предложили продолжить работу над своими проектами и сказали: "Пожалуйста, выбирай, где будешь этим заниматься". Моя мать Нина Теймуразовна тоже провела все это время в заключении - нас выпустили вместе. Она меня попросила: соглашайся на любое место, кроме Москвы.
- То есть при желании можно было столицу не покидать?
ДАЛЬШЕ: https://mail.google.com/mail/u/0/?ui=2&ik=f67c8657e1&view=lg&msg=155dd006d1187812