24. На 2-й подкомандировке.
188
24. На 2-й подкомандировке.
2-я подкомандировка от совхоза находилась в 12 - 14 км. в низ по течению реки Висляна(Весляна - здесь и далее: орфография, и пунктуация автора), на правом берегу реки, на возвышенном месте.
Ранее она принадлежала третьему лагпункту. В следствие тяжелых работ и плохого питания работяг довели до того, что при передачи в совхоз здесь открыли полустационар и работ никаких здесь не велось, здесь было 70 - 80 человек.
И вот, их надо было постепенно приспособить к работе. Народ был слабоватый, так что привлекая их к работе, одновременно не могло и речи быть о какой либо норме выработки. Единственно следили, чтобы не было отказчиков.
Если тот или иной работник вырабатывал на 55 - 60% установленной нормы, то ему выписывался второй котел и выдавалось премиальное блюдо в виде пирожка, весом в 100гр. с картофельной начинкой. Надо сказать, что работа для них была не тяжелая: резали и кололи березовую чурку для газогенератора. Расчищали снег, резали лозу, и из нее плели корзинки, готовили дранку и т.д.
С наступлением весны снег стал быстро таять, почва просыхать, принялись за раскорчевку пней, расчистку лугов под сенокосные угодья. А потом стали производить вспашку поля и посадку картофеля, капусты и прочих агрокультур.
На подкомандировке были большие штабеля леса, а досок в хозяйстве не было, а в них была большая нужда.
Нашел я пару пильщиков, козлы здесь были, нашлась продольная пила и приступили к распиловке бревен.
Так как работа пильщиков очень тяжелая, а нормы распиловки
190
большие, то я на свою ответственность решил - первое ни какой нормы пильщикам не устанавливать; второе - выдавать им двойную порцию питания с двумя дополнительными пирожками.
За все это они ежедневно давали 40 - 50 погонных метров. Хозяйство досками было обеспечено.
Однажды к нам приехал начальник совхоза Хохлачев и увидел большое количество напиленных досок, он был удивлен и стал меня спрашивать «откуда эти доски?»
Я ему чистосердечно рассказал «Смотрите здесь бревен много, досок у нас нет, я нашел двух пильщиков, даю им двойной паек, не спрашивая с них нормы. И вот ежедневно от них получаем 40 - 50 погонных метров досок».
Я полагал, что начальник меня будет бранить, но вышло на оборот, за эту находчивость он меня одобрил.
Видя, что в хозяйстве досок много я организовал маленькую столярную мастерскую по поделке детских кроваток, а так же большую часть досок стали отправлять в совхоз.
В общем меня, как заключенного работа здесь вполне удовлетворяла. Я здесь имел возможность в работе проявлять свою инициативу, не то, что на 1-м и 17 л/пунктах, работая в зимнее время на этих л/пунктах часто думали не о работе, а о том, что бы сейчас лучше было бы сидеть в бутырках и Лефортове, чем голодать и мерзнуть в лагере.
Единственно, что здесь было не хорошо, это жестокое обращение с заключенными, чем я был сильно возмущен.
Некоторые работяги, по слабости
192
своего здоровья не мог выдти на работу, а врач освобождения не давал не было повышенной t. Функции на вывод на работу принадлежали: начальнику подкомандировки, нарядчику, коменданту в присутствии фельшера.
Основную роль в выводе играл комендант. Комендантом на подкомандировке была женщина, только что освободившаяся из лагеря. В лагере она пробыла два срока, по уголовным делам.
И вот вся эта братия во главе с начальником идут в барак- выгонять людей на работу, но некоторые их работяг слабы и продолжают лежать на нарах, к таким подходит комендант, хватает за ноги и сбрасывает на пол и начинают его бить. Потом вытаскивают его волоком до вахты, сдают конвою. Конвой его с большим трудом доводит до производства, и он на производстве продолжает лежать в течение всего дня.
Дело сделано, отказников в зоне нет.
Причем такая издевательская система над заключенными существовала на всех л/пунктах. За избиение работяг редко было, чтобы кто ни будь привлекался к судебной ответственности. Такова была система…
На подкомандировке было два молодых человека лет 22 - 25 Оба уголовника, имели по 10 лет срока, отсидели по 3 года, оба придерживались уголовно-лагерной теории «День кантовки, две недели жизни».
Ранее, будучи на третьем л/п они в течение зимы ни одного дня на работу не выходили. Всю зиму просидели в изоляторе, получая 300гр. хлеба; горячую пищу через два дня в третий. И вот мол выжили…
«А наши товарищи ежедневно выходили на производство, были
194
отличниками производства, их фотографировали, каждое утро на разводе КВЧ о них говорили, получали хорошие пайки хлеба, приварок и т.д., не раз были приглашены в управление на слет ударников, их там премировали и т.д.
Все это было хорошо, но одно плохо, что получаемая ими пайка и приварок не компенсировали полностью их затрачиваемого труда и они постоянно, изо дня в день теряли свои силы т дошли до того, что даже не стали вырабатывать своей производственной нормы, пайку им уменьшали, а потом скатились и до штрафной пайки. Администрация на них стала смотреть как на лодырей. Потом пошли в стационар. После стационара в изолятор и в конце, концов хорошие работяги «нарезали дубаря и пошли на девятую делянку».
А мы всю зиму просидели в изоляторе на 300 гр. хлеба и все же остались живы»…
Как я им не разъяснял, что они заняли не правильную позицию, но они со своей негодной позиции не сходили, а мне уж очень хотелось вовлечь их в работу, ребята то молодые, может и из них толк будет.
И вот я им сделал предложение - «С завтрашнего дня выходите за зону, на производство. На улице весна, солнце, тепло, будите там греться; там будет вам лучше, чем сидеть в изоляторе, на 300 гр. хлеба. Работать вас не заставим, а за выход на работу вам будем давать питание по третьему котлу.
Долго они не соглашались, в конце, концов согласились выдти на работу.
Вместе с бригадой и они вышли на работу. Смотрят все члены бригады получили задания и приступили к работе, а их никто не тревожит; они лежат и греются на солнце.
196
Прошло три дня, пайку и котел им выписали по третьему котлу, они смотрят, что из не обманули.
Вторую трехдневку, они уже без принуждения вместе с бригадой вышли на производство, но уже сами подошли к бригадиру и спрашивают «нет ли мол для нас работенки?»
Бригадир меня спрашивает, как быть?
- Я говорю поставь их на работу, но нормы пока не спрашивай.
В третью трехдневку они уже встали на норму И вот мало, по малу они стали втягиваться в работу и таким способом они вышли из числа злостных отказчиков.
К уголовному элементу надо иметь особый подход. Их силой и изолятором работать не заставишь.
На Верхнее Вислянском совхозе у меня был такой случай.
В зимнее время работяги сильно ослабли, на лесоповал выходило 45 - 50 человек, а заготовляли 15 - 20м3., администрация нервничала, план не выполняется. Тогда я отобрал 7 - 8 чел. Преимущественно из уркачей, переговорил с ними и они взялись ежедневно заготавливать 7м3 на человека, но с тем условием, что помимо питания по третьему котлу, за каждые 2м3 выработанные сверх нормы, норма была 3м3 на человека, им бы давали по одной спичечной коробке махорки каждому.
Администрация с моим предложением согласилась.
Работа шла очень успешно, каждый старался как можно больше дать кубиков и больше получить махорки, так что ежедневно давали 50 - 60м3, за что получали 15 - 18 коробков махорки.
И так продолжалось 12 - 15 дней работяги были довольны, но и администрация была не в убытке.
198
Но люди завистливые, в особенности, те кто физически не работает, так называемые лагерные «придурки». Они начальству стали вдувать в уши, что «мол мы ежедневно раздаем махорку, когда в ней у нас большая нужда».
Администрация их послушалась. Выдачу махорки прекратили, а ребята в ответ прекратили выработку леса.
Нет махорки, нет леса!
Выроботка леса по совхозу сильно сократилась. Но зато по предложению администрации увеличилась «Туфта».
Среди заключенных существовала поговорка «Если бы не было «Туфты» да Амонала, не построили бы Московского канала». Хорошие работяги пошли в число отказчиков, в изолятор, а потом и в стационар.
На второй подкомандировке я пробыл до 12 июля 1943 года, работал, как говорят «не за страх, а на совесть».
Произвели раскорчевку леса эту площадь распахали, засеяли, луга расчистили и т.д.
И вот 12 июля пришел с работы, мне нарядчик объявляет «Готовьтесь к этапу!»
В зону пришел начальник охраны и предложил мне быстрее одеваться взять свои вещи и идти в этап. В этап нас назначили двоих, с бывшим полковником авиации
Собрали мы свои вещи и пешечком, под конвоем начальника охраны отправились на головной, т.е. совхоз. Причем наш конвоир ехал верхом на лошади, а мы после дневной работы двигались пешком.
До головного надо было пройти 12 - 14 км, время клонилось к закату солнца. Дорога шла лесом, воздух был чистый, прохладный. Сквозь лесную чащу виднелись облака, кА будто специально окрашенные в пурпурный цвет и до чего же было красиво, что я невольно обратил внимание моих спутников.
Для мня этот этап был полной неожиданностью. Моя работа начальством
200
всегда одобрялась; на дальнейший период я так же наметил план работ. И одно, самое существенное я забыл, в процессе работ, что кто я есть? Я есть заключенный.
В лагере не было принято. Чтобы думать о завтрешнем дне «Живи сегодняшним днем». Среди заключенных существовала поговорка»Что можешь сделать сегодня оставь на завтра, а что можешь скушать завтра скушай сегодня».
Так что никогда не заглядывай в предь: помни и не забывай, что ты заключенный и не знаешь как распорядятся твоей судьбой; не только начальник, но и нарядчик и прочие лица, из уголовного мира.
На Верхне-Вислянский совхоз нас привели около 11 часов вечера, сдали на вахте дежурному.
Совхозное начальство было еще в зоне, но я к нему не пошел, не стал выяснять причину моего этапирования, зная что у меня впереди еще 13 лет и что моя статья 58 - политическая, а пункт измена Родине???