Хартмут Рюсс. Евпраксия-Адельгейда: биографический этюд
Евпраксия-Адельгейда-русская княгиня, императрица Священной Римской Империи. Дочь князя всея Руси Всеволода Ярославича.
Продолжение
Верона и Пьяченца
Ситуация в Италии складывалась для Генриха крайне неблагополучно, требовалось его личное присутствие. Норманнский герцог Рожер I стал ленником папы Урбана II, что значительно усилило позиции римского понтифика. Антипапа Климент III был вынужден бежать в Равенну. Сын герцога Швабского, Вельф, в 1089 г. женился на одной из ближайших союзниц папы, Матильде Тосканской.
Этот союз, заключенный при посредничестве Урбана II и отца жениха, должен был с одной стороны усилить позиции Вельфов в противостоянии с Генрихом, а с другой упрочить их положение в Италии. В марте 1090 г. Генрих IV пересек Альпы, в апреле он находился уже в Вероне, а в начале января 1091 г. вместе с двором расположился в Падуе[120]. По сведениям Герхоха Рейхерсбергского (ум. в 1169 г.) Евпраксия-Адельгейда в 1090 г. также находилась в Италии[121]. Сочинение Герхоха занимает особое место в пропагандистской полемике, развернутой сторонниками папы римского против императора Генриха, и потому считается, в целом, малодостоверным[122]. В связи с описанием распутств, которым, якобы, предавалась императорская чета, причастная культу николаитов, автор упоминает о беременности Евпраксии. Подтверждение этого, кажется, находим и в Житии Матильды, где под 1092 г. сказано, что во время осады Монтевеглио умер сын Генриха IV, похороненный чуть позже в Вероне[123]. Поскольку нам известны даты смерти сыновей императора от первого брака, с высокой долей вероятности можно предположить, что в данном случае речь идет о его сыне («filius eius») от брака с Евпраксией. Любопытно, но в историографии этот факт не нашел почти никакого отражения или же оспаривался[124]. Существование сына Евпраксии признавалось прежде всего некоторыми историками-русистами[125] Если даже Генрих искренне горевал о кончине ребенка («late doluit»), легко представить себе, в каком состоянии находилась молодая мать. Можно предположить, что эта утрата в определенной степени сказалась на ее последующем «скандальном» поведении.
Уже к 1092 г. ситуация в Италии стабилизировалась, военные успехи Генриха способствовали увеличению числа его сторонников. Антипапа смог вернуться в Рим, а Урбану II пришлось бежать в Южную Италию. Однако в октябре 1092 г. император потерпел сокрушительное поражение при Каноссе, следствием чего стало заключение направленного против него союза ломбардских городов Милана, Кремоны, Лоди и Пьяченцы. Но еще хуже было то, что в начале 1093 г. родной сын Генриха, Конрад, перешел на сторону Вельфа и Матильды Тосканской, и был коронован в Милане как новый король Италии. Генриху пришлось отступить в Венецию, и все последующие годы власть его распространялась лишь на области Падуи и Вероны.
В это время произошел окончательный разрыв отношений между Генрихом и Евпраксией. Во всяком случае, в Вероне императрица уже содержалась как пленница. Большинство исследователей объясняет это тем, что «у Генриха IV, в высшей степени, вероятно, были все основания сомневаться в верности императрицы»[126]. На основании этого, слабо подкрепленного источниками утверждения, и по сию пору Евпраксию упрекают в прелюбодеянии. Вместе с тем, то, что Г. М. фон Кнонау называл «в высшей степени вероятным», при более детальном рассмотрении источников оказывается чрезвычайно уязвимым объяснительным конструктом явно прогенриховской направленности. Ни один из известных нам аутентичных источников не связывает арест Евпраксии с тем, что Генрих якобы подозревал ее в супружеской неверности. Мотив «измены» в источниках, действительно, появляется, но совершенно в другом контексте, представляющем в крайне невыгодном свете самого императора: причиной упоминавшегося выше выступления Конрада («hac de causa rebellavit») называется то, что Генрих, воспылав ненавистью к собственной супруге («odio coepit habere»), заключил ее в тюрьму («incarceravit eam»), и с его позволения многие совершали над ней насилие («plerique vim ei inferrent»). Император обезумел настолько, что даже Конрада «убеждал войти к ней». Когда тот отказался, «король, уговаривая его, принялся утверждать, будто он не его сын, а одного чужака, швабского герцога, на которого названный Конрад был чрезвычайно похож лицом»[127]. Последнее можно списать и на фантазию пропапски настроенных кругов, заинтересованных в дискредитации Генриха, в то время как для объяснения отъезда Конрада следует учитывать более сложные мотивы[128], однако сам факт тесной связи между арестом Евпраксии и выступлением Конрада едва ли может быть поставлен под сомнение[129]. Заключение и усиленная охрана супруги из-за возможной неверности, о которой к тому же молчат все источники, были бы чрезмерно преувеличенным поступком со стороны Генриха, но, с другой стороны, они становятся вполне понятными, если предположить, что он подозревал участие Евпраксии в политическом заговоре, доказательством чего вполне могло служить ее последующее бегство к итальянским врагам императора. Разрыв между венценосными супругами, кажется, далеко выходил за рамки личных оскорблений, и примирение уже определенно было невозможно. Мотивы личные, эмоциональные и мотивы политические переплетались так тесно, что ситуация, когда императора покидали его близкие, вскоре стала чуть ли не типичной: это касается не только Конрада и Евпраксии. Еще раньше на сторону папы римского перешла мать Генриха, императрица Агнесса, а позже и другой его сын, Генрих, присоединится к оппозиции и примет непосредственное участие в «самом дьявольском событии немецкой истории»[130] [131] - низложении отца с престола (1105 г.). Учитывая, что в историографии существует прогенриховски настроенное направление, представители которого описывают «предательства» Конрада - «противный природе» поступок «неблагодарного сына» (Гизе- брехт) - и Евпраксии как тяжелые «удары судьбы», обрушившиеся на императора , следует подчеркнуть, что не может вызывать никаких сомнений факт влияния на эти внутрисемейные конфликты, перетекавшие в смертельную вражду, крайне сложного характера самого Генриха, в котором не было недостатка и в отвратительных чертах[132].
Весь 1093 г. несчастья одно за другим сыпались на Ев- праксию, как бы подготавливая скорую катастрофу. Бегство пасынка (почти ее ровесника) лишило императрицу единственного близкого человека при дворе и усугубило и без того ощутимое одиночество чужестранки. Все усиливались недоверие и «ненависть» со стороны супруга, который после «предательства» Конрада пребывал в самом скверном расположении духа и обдумывал планы самоубийства[133]. Если она на самом деле была матерью умершего в 1092 г. ребенка, несомненно, что и это прискорбное событие, потеря сына, оказало на нее сильнейшее воздействие. Впрочем, даже если этот ребенок и был сыном Генриха от первого брака, или же вовсе бастардом, едва ли это как-то меняло дело: смерть мальчика, которому исполнилось самое большее пятнадцать лет и к которому она могла относиться как к младшему брату или же как к приемному сыну вместе с неудачными попытками забеременеть не могли не сказаться на эмоциональном состоянии Евпраксии. К тому же из Киева прибывали печальные вести: 13 апреля 1093 г. умер князь Всеволод. Тогда же русские князья во главе с новым киевским князем Святополком потерпели сокрушительное поражение от половцев. На обратном пути из Степи при переправе через реку Стугну утонул брат Евпраксии Ростислав[134]. Ясно, что череда таких несчастий оказала бы серьезное влияние и на психическое состояние куда более сильной личности.
Решение Евпраксии-Адельгейды бежать к врагам императора и, тем самым, пойти на окончательный разрыв отношений с супругом, означало ни много ни мало, как вполне предсказуемую утрату статуса императрицы Священной Римской империи. Готовность заплатить столь высокую цену указывает на то, сколь невыносимым было ее положение в Вероне. Взвесив все за и против, обстоятельства личные и политические, она вполне могла прийти к осознанию правильности этого тяжелого шага: что удерживало ее на стороне человека, который «преследовал ее гнусной злобностью»[135]? После смерти отца все политические ожидания и обязательства, связанные с этим браком, вполне возможно, теряли для нее всякий смысл. Сомнения в правильности сделанного выбора очевидно усилились и из-за того, что на стороне врагов Генриха находились его ближайшие родственники: сын Конрад и мать Агнесса. Был, возможно, еще один фактор, о котором редко вспоминают, и на который в свое время указал Л. фон Ранке: Евпраксия едва ли хотела быть супругой человека, отлученного от Церкви или находящегося под угрозой подобного отлучения[136]. Для человека, воспитанного в традициях восточного христианства, гармония в отношениях светской и церковной властей очевидно была одним из важнейших приоритетов, а конфликт императора с высшими представителями римской Церкви не мог ее не смущать и не огорчать. Влияние антипапы Климента III, пользовавшегося поддержкой Генриха, начиная с 1093 г. неуклонно падало, в то время как Урбан II, несмотря на провал попыток восстановления единства Церкви, поддерживал хорошие отношения с византийским императором Алексеем I[137]. Такие же отношения традиционно существовали между Киевом и Византией. Итак, переход Евпраксии на сторону Урбана II имел смысл и в международном контексте, не говоря уже о том, что число противников Генриха все увеличивалось, его положение в Италии все ухудшалось, и это вполне могло рассматриваться как предзнаменование грядущего личного и политического краха императора. Исходя из всего вышесказанного, явным упрощением кажутся широко распространенные в литературе попытки объяснить разрыв отношений между супругами сексуальной фрустрацией Евпраксии[138] или же неспособностью ее супруга, который был старше ее на двадцать лет, утолить «желания личной жизни» девушки[139]. К числу подобных же «морализаторских» объяснений принадлежит и тезис о том, что Евпраксия соблазнила или пыталась соблазнить своего приемного сына Конрада[140]. Источники ничего нам об этом не сообщают.
Побег императрицы из Вероны в 1094 г. был организован с помощью молодого супруга герцогини Матильды. После того, как Евпраксия тайно сообщила Матильде о готовности бе- жать[141], - в Каноссе, следовательно, были хорошо осведомлены (вероятно, от Конрада) о ее тяжелом положении[142], - ей в сопровождении вооруженной группы во главе с супругом тосканской правительницы удалось ускользнуть от охраны. В Каноссе императрицу встретили со всеми почестями .
Здесь она выдвинула против императора представленные позднее на синодах в Констанце (апрель 1094 г., вероятно, в письменной форме)[143] [144] и Пьяченце (март 1095 г., уже лично) тяжкие обвинения в насилии и сексуальных извращениях[145] [146] [147]. По сути, они сводились к тому, что Генрих принуждал свою супругу к публичной проституции. Констанцский синод в ответ на ее жалобу провозгласил, что Евпраксия подвергалась со стороны мужа «до селе неслыханным мерзостям» (inauditas fomicationum spurcicias), что вызвало к ней всеобщее сострадание . Генрих не только принуждал ее к проституции , но и лично, «о чем даже и говорить грешно», подстрекал различных людей «обесчестить ее»[148]. О том, какие именно сексуальные перверсии имели место, современники ни разу не решились упомянуть в письменном виде, дабы «не осквернять бумагу»[149]. В начале февраля 1095 г. папа Урбан II перешел через Авен- нин, встретился в Ломбардии с Матильдой Тосканской, и вместе они направились в Пьяченцу. Возможно, Матильду сопровождала Евпраксия. В Пьяченце 1 марта начался церковный собор, на котором присутствовало около 4 000 церковников и 30 000 мирян из Италии, Франции, Бургундии и Германии: здесь было бесчисленное количество епископов, аббатов, других священников и светских лиц (Бернольд). Собор проходил под знаком борьбы престола св. Петра с императорской властью за церковную реформу[150]. Именно там Евпраксия публично выступила с обвинениями против супруга. Е. Босхоф, один из современных биографов Генриха, так пишет об этом: « ... пребывая под защитой Матильды, она публично выдвинула ужаснейшие обвинения в адрес своего мужа. Ей даже позволили выступить на синоде в Пьяченце, и Урбан II принял участие в этой отвратительной интриге. Антигенриховская пропаганда не брезговала ничем, стремясь уничтожить моральный облик императора»[151]. Аналогичным образом степень скандальности разоблачений Евпраксии, сделанных перед широкой публикой, подчеркивал и С. Фишер-Фабиан: «Перед собравшимися представителями церковной и светской элиты она, горя жаждой мести, раскрыла самые интимные тайны своей опочивальни, рассказала о извращениях супруга, о тех оргиях, что он устраивал, назвала имена мужчин, с которыми, по его воли, вынуждена была вступить в близость. Исповедь, которую современный психолог назвал бы вербальной реализацией неудовлетворенных сексуальных желаний. Тщательно записанная и получившая самое широкое распространение, она стала для папской власти прекрасным оружием, чтобы уничтожить репутацию монарха»[152].
Практически все знаменитые немецкие медиевисты с возмущением отзывались о выступлении императрицы на Пьяченцском соборе. Такое внимание к скандальным откровениям во многом и определило негативный образ Евпраксии, сложившийся в историографии. Если о ней и упоминали, то исключительно, как о «роковой женщине», femme fatale среди немецких императриц эпохи средневековья. Ее называли «вероломной» (фон Гизебрехт), «скверной» (Галлер), «порочной» (Д. Мюллер), «аморальной» (Форссман), «бесстыдной бабой» (Мейер фон Кнонау) с «сомнительной репутацией» (Струве), которая выдвинула против Генриха IV «отвратительнейшие» (Галлер), «омерзительнейшие» (Струве), «наиподлейшие» (Эдигер), «гнуснейшие» (Босхоф), «мерзкие» (Браун), «самые грязные» (Лоренц), «бесстыднейшие обвинения» (Телленбах) и «грязные инвективы» (Шифер) и т.д., которые все эти историки единодушно отвергали как клевету[153]. Само ее имя Евпраксия - т.е. «поступающая хорошо», - казалось, в свете такого «предательского» по отношению к супругу поведения, насмешкой. Даже в признанных работах последнего времени встречаются совершенно дискриминационные морализаторские характеристики, хотя и представленные довольно изощренно, сообразно которым Евпраксия страдала «психопатией» или «истерией в тяжелой форме»[154]. Ее «разоблачения», в одном из новейших исследований, кроме обычных объяснений «развращенностью» и «психическими нарушениями», получают еще и дополнительные негативные коннотации из-за того, что автор именует ее «азиаткой»[155].
Результатом всей этой «интерпретационной работы», обряженной в одеяния научности, стал, в конце концов, решительный поворот в понимании произошедшего: жертва стала преступником. Генрих - жертва ужасной «интриги», спланированной его политическими противниками, а «оклеветавшая» его Евпраксия - орудие в грязной борьбе папского престола против императора[156]. Сама чудовищность выдвинутых ею обвинений, очевидно, упрощала возможность отклонить их как фантазии ревнивой женщины. При этом из вида совершенно упускают тот факт, что, по общему мнению источников, виновником случившегося был именно Генрих IV[157]. Расхождения в оценке Евпраксии историками и сведениями аутентичных источников просто поразительны. Вот, например, что писал о ней автор «Анналов монастыря св. Дисибода»: «Королева же, после множества неслыханных оскорблений, нанесенных ей без вины, по милости Божьей освободившись из заключения, в котором находилась, прибыла к могущественнейшей в то время госпоже по имени Матильда ... Приняв королеву и взяв ее под защиту, она сопроводила ее к досточтимому мужу Урбану, занимавшему апостольский престол; припав к его ногам, обливаясь слезами и рыдая, она жаловалась о всех бедах и несчастиях, которые перенесла. Господин же папа, узнав о бедствиях королевы, движимый милосердием и состраданием, собрал всеобщий собор, который снова отлучил короля Генриха от церкви за недопустимые, безбожные и вовеки неслыханные дела, совершенные над собственной законной супругой»[158]. Другие хронисты дополняли это известие указанием на то, что Евпраксия-Адельгейда поведала синоду о тех злодеяниях (ne- fanda), которым подвергалась со стороны Генриха[159], и папа Урбан благосклонно освободил ее от епитимьи, т.к. «эти блудодеяния она не столько совершила, сколько претерпела поневоле», да к тому же «нашла в себе смелость по собственной воле и публично исповедать свои грехи»[160]. Фактически, обвинения сводились к тому, что Генрих принуждал ее к близости с другими мужчинами, и из-за этого она была вынуждена пережить неслыханный позор и сексуальные унижения . Естественно, мы не можем быть абсолютно уверенными в правдивости и точности выдвинутых Евпраксией обвинений и высказанных ей признаний. Но и те ученые, которые называют их совершеннейшей клеветой, едва ли противопоставили им нечто большее, чем исполненные морального негодования филиппики, направленные против публичного обсуждения секретов супружеской спальни. Безусловно, обвинения эти сыграли на руку врагам императора, поспешившим использовать их в своей пропаганде[161] [162], но для того, чтобы считать их поэтому всего лишь выдумкой, у нас все же нет достаточных оснований.
В этой связи не лишним кажется обратиться к достаточно популярному в литературе вопросу о нравственном облике Генриха IV. Его личная жизнь, как в годы юности, так и позже, характеризовалась врагами императора как необузданная, безудержная и даже противоестественная[163]. В юные годы его окружало несколько наложниц, одной ему было недостаточно[164]. В 1073 г. представители высшей саксонской знати даже потребовали, чтобы он бросил всех этих женщин и почитал Берту, как свою законную супругу, должным образом с ней обращаясь (coniugali loco haberet et diligeret)[165]. Очевидно, он женился на ней против собственной воли, и все истории о том, что после неудавшегося развода в 1069 г.[166] [167] [168] супруги жили «долго и счастливо» , не более чем красивая легенда , придуманная историками, проецировавшими на сексуальную мораль средневековой аристократии собственные буржуазные представления о добродетели[169].
Уже в очень юном возрасте Генрих в своих отношениях с женщинами был мало склонен проявлять сдержанность. Даже позитивно настроенный по отношению к императору автор жизнеописания Генриха (Vita Heinrici) не мог умолчать об этом[170]. Его второй наставник, архиепископ бременский Адальберт, считал, что безумен тот юноша, который не дает свободного выхода своей похоти, и Генрих охотно следовал этому педагогическому кредо. Как сообщает саксонский монах Бруно (в целом настроенный негативно по отношению к Генриху), он не только одновременно содержал двух-трех любовниц, но еще и совращал приглянувшихся ему девушек и женщин; в последнем случае, при определенных обстоятельствах могло иметь место и применение насилия. В таких ночных вылазках ему нередко лишь с большим трудом удавалось ускользнуть от разъяренных родителей или супругов новой пассии . Однажды, пытаясь спровоцировать собственную супругу Берту на столь желанную измену, он, дабы видеть все собственными глазами, вместе с заранее нанятым «любовником» пробрался в ее спальню. Люди королевы устроили ему там такой прием, что после этого он месяц был вынужден провести в постели, ничего не сообщая о причинах внезапно обрушившейся на него «болезни»[171] [172]. В другой раз, на Троицын день он приказал, чтобы нескольких обнаженных юношей ввели в покои его обнаженной супруги[173]. Бруно рассказывает также и ужасную историю о том, что Генрих лично держал свою сестру, аббатису Кведлинбургского монастыря, Адельгейду, в то время как другой мужчина, по его приказу, насиловал ее[174]. Пишет он и о том, что император низвергся «в бездну похоти» подобно «необузданному коню»[175]. Один из южнонемецких григориан- цев, Манегольд фон Лаутенбах, обвиняет Генриха в гомосексуальных наклонностях и называет имена двух его наложниц, «которым несть числа», - Юдитты и Оффигии[176]. Пельдерские анналы под 1068 г. также называют императора «извращенным»[177]. Некоторые хронисты (например, Герхох Рейхерсберг- ский, Додехин, Хельмольд Бозауский) утверждают, что Генрих принадлежал к секте николаитов (или, по крайней мере, был к ней близок) и принимал участие в ее черных мессах, сопровождавшихся развратом. Ничего не подозревавшая поначалу, Евпраксия также была вынуждена участвовать в этих оргиях. Ей было стыдно рассказать кому-либо о своих унижениях, но затем она все же открылась нескольким священникам и епископам и искала любой возможности бежать. Она даже не знала, от кого именно была беременна[178].
Примечания
[120] Ср.: Knonau M. von. Ja^'b^cher des Deutschen Reiches. Bd. 4. S. 333.
[121] Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi // MGH. Ldl. Т. III. Р. 324.
[122] Lorenz H. Bertha und Praxedis... S. 70: «более обычного исполненное подлых обвинений».
[123] «Dum geritur bellum, ruit unus filius eius, de quo rex late doluit, misitque cadaver Veronam, pulchrum fabricator eique sepulchrum». См.: Donizonis Vita Mathildis // MGH. SS. Т. XII. Р. 392. Г. Лоренц на основании слова «ruit», а также того, что смерть эта упомянута в контексте описания военных действий считает невозможным, чтобы речь здесь шла о маленьком ребенке. См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 67.
[124] См.: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 45, прим. 8. Бастардом от одной из «добрачных» связей Генриха считает этого умершего в 1092 г. ребенка Г. Телленбах, см.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. // Tellenbach G. Ausgewachlte Abhandlungen und Aufsadze. Stuttgart, 1996. Bd. 5. S. 115. Т. Струве полагает, что это тот самый сын императора, который под 1080 г. упоминается как одержавший победу над войсками Матильды Тосканской при Вольте, см.:Struve T. War Heinrich IV. ein W^stling? Szenen einer Ehe am salischen Hofe // Scientia veritatis. Festschrift fur Hubert Mordek zum 65. Geburtstag / Hrsg. von Oliver M^nsch und Thomas Zotz. Ost- fildern, 2004. S. 276. М. Э. Шайтан пишет о «физической бесплодности брака», которая и могла стать причиной ненависти Генриха к его супруге, см.: Шайтан М. Э. Германия и Киев ... С. 18.
[125] Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 59; Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 631; Hellmann M. Westeuropaеische Kontakte der Alten Rus’. S. 93.
[126] Knonau G. M. von. Jahrbuccher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 423. О том же, см.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 68, 72-73; Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 552; Braun F. Russland und die Deutschen ... S. 689; Jaschke K.-U. Notwendige Gefachttinnen... S. 155; Nitschke A. Adelheid // Neue Deutsche Biographie. Berlin, 1953. Bd. 1. S. 58.
[127] Annales Sancti Disibodi // MGH. SS. Т. XVII. Р. 14. О том же, см.: Albert von Stade // MGH. SS. Т. XVI. Р. 316-317. Русский перевод цитируется по: Древняя Русь ... С. 374-375.
[128] Излишне упрощенный подход к сведениям источников можно найти в новейшем русском исследовании, где говорится о том, что Евпраксия была взята под стражу из-за ссоры между Г енрихом и его сыном, который якобы вступился за честь приемной матери, см.: Коган В. М., Домбровский- Шалагин В. И. Князь Рюрик и его потомки. Историко-генеалогический свод. СПб., 2004. С. 415. О том же, см.: Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 165. Вместе с тем результатом перехода на сторону врагов Г енриха для Конрада, хорошо знавшего итальянские политические условия, стали приобретение титула короля Италии и даже некоторые виды на императорскую корону. В 1095 г. он женился на дочери сицилийского графа Рожера I. Не столь враждебно, как его отец, относился он и к идее церковной реформы. Возможно, причины этого заключались в том, что Конрад хорошо разобрался в поддерживающей симонию Ломбардии, где оказался под покровительством миланского архиепископа Федальда.
[129] Г. Лоренц категорически отвергает подобную связь, ссылаясь на недостоверность источников. См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 72.
[130] Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 257.
[131] Cp.: Einhart (Heinrich Class). Deutsche Geschichte. Leipzig, 1919. S. 41.
[132] « ... в высшей степени прохладные отношения с матерью, равно как и смертельная вражда со второй супругой и двумя сыновьями вынуждают поставить вопрос о характере Генриха». См.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. S. 17.
[133] Cp.: Hampe K. Herrschergestalten des Deutschen Mittelalters. Leipzig, 1928. S. 165-166.
[134] См. прим. 35.
[135] Annales Stadenses // MGH. SS. Т. XVI. Р. 316. В духе своей «теории заложницы» Г. Альтхофф интерпретирует все произошедшее, как «предание заложницы позору». См.: Althoff G. Heinrich IV. S. 216.
[136] Цит. по: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 74. Г. Лоренц, однако, считает, что этот мотив был лишь уловкой для отвода глаз.
[137] Leib B. Rome, Kiev et Byzance ... P. 26.
[138] См., напр.: Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 256.
[139] Об этом, см.: Розанов С. П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна. С. 630.
[140] Ср.: Mueller D. Geschichte des deutschen Volkes. Berlin, 1878. S. 99; Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser ... S. 256.
[141] Donizonis. Vita Mathildis. Р. 394.
[142] Ibid. «Hanc rem reginae missi referent comitissae».
[143] Bernoldi Chronicon // MGH. SS. Т. V. Р. 457.
[144] Ibid. Р. 458. «Querimonia Praxedis reginae ad Constantiensem sinodum pervenit».
[145] Ibid. Р. 457-458, 462; Deusdedit. Libellus contra invasores et symoniacos et reliquos schismaticos // MGH. Ldl. Т. II. Р. 330; Herrand von Halberstadt. Epistola de causa Henrici regis // Ibid. Р. 288; Annales Sancti Disibodi. Р. 14 (под 1093 г.); Albert von Stade. Р. 316 (под 1093 г.); Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324; Donizonis. Vita Mathildis. S. 394; Annalista Saxo. Р. 732.
[146] Bernoldi Chronicon. Р. 458: «omnesque catholicos ad compassionem tan- tarum iniuriarium sibi conciliaret».
[147] Herrand von Halberstadt. Epistola ... Р. 288 (письмо епископу Валра- мусу Наумбургскому): «[u]xorem propiam scelere omnibus seculis mundi inaudi- to lupanar facere». См. также: Annales Sancti Disibodi. Р. 14: «concessit, ut ple- rique vim ei inferrent».
[148] Albert von Stade. Р. 316.
[149] Donizonis. Vita Mathildis. Р. 394: «[E]ius flagitium prorsus sua caepit spernere coniunx, quod taceat metrum, nimis hinc ne degeneretur».
[150] Ср.: Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 661.
[151] См.: Boshof E. Heinrich IV. Herrscher an einer Zeitenwende. Goettingen; Zucrich, 1990. S. 106.
[152] Fischer-Fabian S. Die deutschen Kaiser. S. 256.
[153] Haller J. Das altdeutsche Kaisertum. S. 91: «лишь клеветник мог выступать подобным образом». Отметим, однако, что Г. Альтхофф замечает: «решительность, с которой Евпраксию объявляют лгуньей, не имеет под собой никаких реальных аргументов». См.: Althoff G. Heinrich IV. S. 216.
[154] См.: Nitschke A. Adelheid // Propy^en Weltgeschichte. Berlin; Frankfurt; Wien, 1963. Bd. 5. S. 384; Schieffer T. Adelheid. Sp. 146.
[155] Wahl R. Heinrich IV ... S. 324. «Морализаторское» по отношению к Евпраксии течение в историографии безусловно связано с прокайзеровскими, русофобскими и патрирхальными настроениями в Германии конца XIX - начала XX вв. Что касается русофобии, особенно ярким примером может служить пьеса Э. фон Вильденбруха (1845 - 1909 гг.) «Генрих и род Генриха» (1897 г.), в пятом акте которой сын императора, Генрих, так обращается к своей приемной матери: «О, ты, прокравшаяся в имперскую семью Германии! Некоролевская душа на королевском месте!».
[156] См., напр.: Knonau M. von. Jahrbuеcher des Deutschen Reiches. Bd. 4. S. 425, прим. 12; Ediger T. Russlands aеlteste Beziehungen... S. 60; Forssman J. Die Beziehungen altrussischer Fuеrstengeschlechter zu Westeuropa. S. 56.
[157] Эту точку зрения находим уже в работе: Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen... S. 46.
[158] Annales Sancti Disibodi. Р. 14; См. также: Annales Stadenses. Р. 317: «Regina. venit. ad papam Urbanum, cui suam calamitatem lamentabiliter expo- suit. Papa vero, tam horrendi criminis accusatione permotus, denuo imperatorem excommunicavit».
[159] Annalista Saxo. Р. 732: «multaque nefanda in illum ad aures totius sinodi testificante». Ср.: Bernoldi Chronicon. Р. 462: «super maritum suum ... domno Apostolico et sanctae sinodo conquesta est de inauditis fornicationum spurciciis, quas apud maritum passa est».
[160] Ibid: «Cuius querimoniam domnus papa cum sancta sinodo satis miseri- corditer suscepit, eo quod ipsam tantas spurcicias non tam commisisse, quam in- vitam pertulisse, pro certo cognoverit. Unde et de penitentia, pro huiusmodi flagi- ciis iniungenda, illam clementer absolvit, quae et peccatum suum sponte et publice confiteri non erubuit». Выражение «non erubuit» переводилось некоторыми историками в смысле «без стыда», и, будучи вырванным из контекста, приобретало негативное по отношению к Евпраксии значение, см, напр.: Giesebrecht W. von. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. S. 661. Г. Лоренц также считал, что с помощью этой оговорки Бернольд явно пытался выразить «свое возмущение поведением бесстыжей бабы». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 77, прим. 1. Это предположение, впрочем, полностью противоречит, как самому тексту хроники, так и позиции ее автора, бывшего убежденным сторонником церковной реформы и противником Г ен- рихаIV.
[161] Ср., напр.: Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324.
[162] Как пишет Г. Лоренц: «Этими неслыханными обвинениями, направленными против собственного супруга, Пракседис вручила церковной партии орудие для его полного морального уничтожения». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis. S. 71.
[163] Ср.: Tellenbach G. Der Charakter Heinrichs IV. S. 115.
[164] Annales Altahenses maiores / Еd. Edmund Frhr. v. Oefele. Hannover, 1891. S. 78. (MGH. SS rer. Germ. Bd. 4).
[165] Lamperti Annales. Р. 151-152 (под 1073 г.), Р. 247 (под 1075 г.). Это требование было предъявлено в г. Госларе. Позже, 24 августа и 20 октября подобные же ультиматумы были озвучены в Корбее на собрании, созванном архиепископом майнцским, и в Герстунгене. См.: Krug P. Forschungen in der adteren Geschichte Russlands. T. 2. S. 587.
[166] Под давлением папского посланника Дамиани и немецких князей, 19 летний Генрих, нехотя, был вынужден уступить: «Если это ваше твердо установленное и непреклонное решение, я по собственному принуждению хочу носить этот груз, коий сбросить мне не позволено, и нести так исправно, как только смогу». Цит. по: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 40.
[167] Г. Лоренц пишет: «Как супруг, он относился к ней со всей возможной любовью и уважением». См.: Lorenz H. Bertha und Praxedis ... S. 56.
[168] Kirchner M. Die deutschen Kaiserinnen ... S. 42-43.
[169] Как пишет Н. Элиас: «На ранней стадии внебрачные связи ..., кажется, воспринимаются в среде мирян более или менее само собой разумеющимися». См.: Elias N. №ber den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Untersuchungen. Frankfurt am Mаin, 1988. Bd.1: Wandlungen des Verhaltens in den weltlichen Oberschichten des Abendlandes. S. 251. О проблеме в целом, см.: Duby G. Die Frau ohne Stimme. Liebe und Ehe im Mit- telalter. Berlin, 1989.
[170] Vita Henrici IV. Imperatoris, ed. Wilhelm Eberhard // MGH. SS rer. Germ. Hannover, 1899. [Bd. 59.] S. 43.
[171] Bruno. De bello Saxonico / Ed. H.-E. Lohmann. Leipzig, 1937. S. 9, 16, 18. (MGH. Deutsches Mittelalter. Bd. 2).
[172] Ibid. S. 17. В несколько измененной форме этот же анекдот находим и в Пьольдерских анналах, где, однако, он отнесен к 90-м гг. XI в. и связан с Евпраксией, ошибочно названной здесь Агнессой. См.: Annales Palidenses // MGH. SS. Т. XVI. Р. 71. (под 1092 г.).
[173] Некоторые исследователи относят это сообщение Бруно, автора «О саксонской войне», которое встречается также под 1092 г. и в Пьольдерских анналах, ко времени второго брака Генриха, см.: Knonau G. M. von. Jahr- b^cher des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 542, прим. 3.
[174] Bruno. De bello Saxonico. Р. 18; Lamperti Annales. Р. 162 (под 1073 г.).
[175] Ср.: Annalista Saxo. Р. 696 (под 1068 г.).
[176] Manegoldi ad Gebehardum liber c. 29 / Ed. Kuno Francke // MGH. Ldl. Т. 1. Hannover, 1981. Р. 363. С другой стороны, Видо Феррарский, приверженец антипапы Климента III, пишет о том, что свидетельства общения Генриха с «pueri venusti» не могут считаться в достаточной степени обоснованными. См.: De scismate Hildebrandi I 3 / Ed. Roger Wilmans, Ernst D^mmler // MGH. Ldl. Т. 1. Hannover, 1981. Р. 536.
[177] MGH. SS. Т. XVI. Р. 70 («fuerat perversus»).
[178] Gerhoh von Reichersberg. De investigatione Antichristi. Р. 324; C. Baro- nii Annales ecclesiastici. Paris, 1887. T. XII. Р. 609; Helmold von Bosau. Slawenchronik. Neu ucbertr. und erlacutert von Heinz Stoob mit einem Nachtrag von Volker Scior. Darmstadt, 1990. S. 123: «и так, как то заведено у николаитов, он превратил свою супругу в публичную девку, принуждая ее удовлетворять похоть других мужчин». Именно на соборе в Пьяченце окончательно была осуждена ересь николаитов, а на антипапу Климента III, как на якобы ее лидера, наложено церковное отлучение. Ср.: Knonau G. M. von. Ja^b^^er des Deutschen Reiches ... Bd. 4. S. 444. Связь этого решения синода с декларируемым источниками невольным участием Евпраксии в обрядах секты не может не бросаться в глаза.
Окончание следует