Возвращение из преисподней: денацификация послевоенной Германии (окончание)
Возвращение из преисподней: денацификация послевоенной Германии (начало)
Григорий Кун
Источник
В Нюрнберге после главного процесса проводились еще двенадцать: дело врачей (опыты на людях), юристов, чиновников управления концлагерями, дело 23 руководителей ИГ-Фарбениндустри (использование труда заключенных концлагерей), руководителей проведения расистской программы, участников войсковых групп уничтожения евреев и политических противников режима за восточным фронтом, дело Круппа, чиновников министерства иностранных дел и другие. В общей сложности в Западных зонах перед судами прошло 5133 лиц и вынесено 668 смертных приговоров. Не все они были приведены в исполнение, и многие осужденные отбыли срок заключения не полностью.
Так, Альфред Крупп вместо двенадцати лет отсидел два с половиной года, предприниматель Флик (использование принудительного труда населения захваченных территорий) - три вместо семи.
Кроме того, во всех четырех зонах военные трибуналы занимались делами так называемого «простого персонала убийц», в основном охранников концентрационных лагерей. Последний из таких трибуналов состоялся в конце сорок седьмого года в бывшем концлагере Нордхаузен. К этому времени и американская, и немецкая общественность уже не были убеждены в необходимости и целесообразности суровых наказаний, что имело место сразу после войны, и к смерти приговорили только одного человека. К тому же работа следователей становилась все сложнее: большинство свидетелей покинуло Германию, а бывшие эсэсовцы упорно молчали.
В начале 1946 г. стало ясным, что вследствие чрезмерно строгих и схематических критериев допуска бывших членов партии к ключевым должностям в некоторых районах, особенно в американской зоне, наступил хаос в управлении и хозяйстве из-за недостатка компетентных кадров. В населении после начального одобрения росло недовольство практикой денацификации в целом, и в частности, анкетой, состоящей из 131 вопроса, которую полагалось заполнить каждому работающему немцу. Хотя англичане и французы действовали более осмотрительно, но и в их зонах эта процедура затягивалась; приговоры нередко относили матерых нацистских преступников к разряду сочувствующих (особенно в английской зоне, так как англичане плохо представляли себе обстановку в нацистской Германии). В результате подрывалась вера населения в справедливость оккупационных властей. Союзники, в первую очередь американцы, поняли, что военная диктатура себя изжила и необходимы перемены.
Начальный этап послевоенной денацификации Германии, проводимый исключительно силами военных администраций четырех стран-победительниц, завершился 5 марта 1946 г. с принятием в американской зоне «Закона об освобождении от национал-социализма и милитаризма», утвержденного - впервые после окончания войны - не оккупационными, а немецкими властями. Директива Контрольного совета союзников в октябре того же года распространила его принципы и на другие зоны. Он вошел в историю как «Закон № 104» и ознаменовал начало второго этапа денацификации.
В преамбуле к нему провозглашается: «Закон передает дело денацификации полностью в немецкие руки и в своей основе является политическим законом с основополагающим значением... с целью замены временных мероприятий окончательной политической чисткой.
Посредством однозначного установления мер наказания, исключающего их произвольный выбор, он должен привести к умиротворению и укреплению отношений в среде немецкого народа.
В международных отношениях он поможет Германии восстановить доверие мира и укажет направление пути к достойному месту среди свободных и миролюбивых народов».
В «Законе № 104» - тонкой книжице сорок шестого года издания - 88 страниц желтоватой шершавой бумаги раннего послевоенного времени[15], бросается в глаза такая особенность: в нем ставится светлая цель и одновременно закладывается основа процедуры ее реализации - презумпция виновности (именно так! - Г.К.) каждого взрослого (старше 18 лет) жителя Германии. Это, вероятно, объясняется уникальностью задачи перевоспитания всего населения отдельно взятой страны, потребовавшей совершенно неординарного решения.
Объявление: Английские военные власти уполномочили меня сообщить, что слухи о замене в зоне английских войск русскими ложны.
Тот, кто измышляет или распространяет слухи, будет строго наказываться английскими военными властями.
Вольфенбюттель, 3 июля 1945 г.
Бургомистр Мюлль
Заметим, что слово Umerziehung, перевоспитание, о котором еще пойдет речь, употребляется в таком контексте во всех известных автору немецких источниках к излагаемой теме не в переносном, а в буквальном смысле слова, и печатается без кавычек.
На основании «Закона № 104» были созданы судебные палаты, принимающие решение о причислении лиц к одной из пяти категорий: 1 - главные виновные, 2 - виновные, 3 - незначительно виновные, 4 - попутчики и 5 - невиновные. В абзацах этого раздела, изложенном сухим языком юристов, оживает пестрая череда живых образов лиц, зачисляемых в соответствующие категории. Так, группа виновных делилась с немецкой основательностью на три подгруппы: активисты, милитаристы и извлекатели пользы (!); последние определялись следующими шестью признаками: 1 - тот, кто из своего политического положения, политических связей извлекал для себя или для других личные или хозяйственные корыстные преимущества; 2 - тот, кто занимал должность или продвигался по службе исключительно благодаря членству в партии; 3 - тот, кто за счет политических, религиозных или расистских преследований получал значительные преимущества, особенно в связи с отчуждением имущества преследуемых, принудительными распродажами и тому подобными мероприятиями; 4 - тот, кто в промышленности вооружений имел доходы, величина которых находилась в резкой диспропорции с его трудовым вкладом; 5 - тот, кто несправедливо обогатился в связи с управлением захваченными областями; 6 - тот, кто использовал свое членство в партии, личные или партийные связи для уклонения от военной службы или отправки на фронт.
Категория сочувствующих, самая многочисленная: 1 - тот, кто участвовал в движении национал-социализма чисто формально или поддерживал его незначительно и не проявил себя как милитарист; 2 - тот, кто, будучи членом партии, ограничивался уплатой членских взносов, принимал участие в собраниях, присутствие на которых являлось для всех членов обязательным, или выполнял незначительные или чисто деловые обязанности, предписываемые всем членам партии.
Причисление к определенной категории влекло различные наказания. Например, для виновных, в том числе для извлекателей пользы: а) рабочий лагерь до 5 лет, или привлечение к общественным работам, б) дополнительно полная или частичная конфискация имущества, особенно ценного, за исключением предметов повседневного употребления; в) в отдельных случаях лишение избирательного права или запрет на занятие определенных должностей сроком не менее 5 лет. Для попутчиков: а) разовый взнос или регулярная выплата определенной денежной суммы в фонд компенсации нанесенного ущерба (минимум 50, максимум 2000 рейхсмарок); б) в случае отказа от платы денежный штраф заменялся принудительным трудом в течение не более 30 рабочих дней; в) предусматривалось дополнительное наказание для государственных служащих: судебная камера может предложить понижение в должности или отправку на пенсию. Характерно, что по поводу пункта «в» законодатель замечает: применять «в редчайших случаях».
Палаты состояли из председателя, его заместителя и многих заседателей; кандидатуры утверждал министр по делам политического освобождения, он же осуществлял контроль за их деятельностью. Решения палат выносились лишь на основании «Закона № 104» и не связывались с предыдущими заключениями других органов, например, командования оккупационными войсками. Оговаривалась возможность подачи апелляций в созданные в рамках этого закона кассационные палаты.
Базисом для получения свидетельства о прохождении денацификации, а также возможного предъявления обвинения и его запуска в делопроизводство, служила обширная анкета, которая требовала от заполняющего подробнейших сведений о личной, производственной и политической жизни. Чтобы пресечь попытку уклонения от анкетирования, прибегли к самому эффективному в послевоенное время средству: продуктовая карточка выдавалась лишь по предъявлении квитанции, подтверждающей сдачу анкеты в ратушу (что подчеркивал «Закон...» в четвертой статье с названием: «Квитанция о сдаче анкеты - важный документ»). Также и проживание в населенном пункте и трудоустройство в учреждение или на частное предприятие (и следующего за приемом продолжения работы до момента увольнения) требовали наличия упомянутой квитанции.
В случае нелегального проживания серьезным санкциям подвергался сдатчик квартиры. Специально оговаривались наказания тюремным заключением или денежным штрафом за ложные данные в анкете и уклонение от регистрации.
В американской зоне, где подходы к чистке были самые строгие, были рассмотрены три с половиной миллиона дел и признаны: главными виновными - 1654; виновными - 22122; незначительно виновными - 106422; попутчиками - 485057; невиновными - 18454; попавшими под амнистию - 2789196.
Прекращено по разным причинам производство - 200207. В июле сорок шестого года по инициативе генерала Клея состоялась амнистия молодежи: те, кто родились после первого января 1919 г. и не числились в списках активных нацистов и военных преступников, освобождались от прохождения денацификации.
По мере проведения политического освобождения росла критика в адрес судебных палат, прежде всего из-за того, что они нередко сваливали в одну кучу дела крупных и мелких нацистов; кроме того, из-за медленного течения делопроизводства многие семьи оказывались в тяжелом материальном положении, в связи с запретом работать до получения свидетельства о денацификации. Заложенная в «Закон № 104» презумпция виновности провоцировала лицемерие, попытки затушевать вину и круговую поруку. Даваемое свидетелями под присягой заявление о безупречном политическом поведении обвиняемого или его образе жизни истинного христианина (так называемый Persilschein, свидетельство об отмывании - по названию стирального порошка Persil; это слово удостоилось чести стать нарицательным и вошло в словари немецкого языка) превращало процедуру в фарс. Самые радикальные критики утверждали, что «...субъективно процесс денацификации препятствовал многим немцам признать себя более или менее важной частью механизма нацистского тоталитарного государства, без которой никогда бы не возник Третий рейх»[16]. Все же большинство авторов оценивают результат деятельности судебных камер в рамках закона о политическом освобождении положительно: «Интеграция бесчисленного количества попутчиков в послевоенное общество - вот цена платы за политическую стабилизацию... повторная нацификация народа не состоялась благодаря желанию большинства приспособиться к новой ситуации и работать, получая за свой труд справедливую оплату». В конце мая 1948 г. союзники трех западных зон прекратили контроль над денацификацией и передали ее полностью немцам.
В советской зоне действовали менее бюрократически. Значительно снисходительней отнеслись к рядовым членам партии, которые сразу же после окончания войны получили принципиальную возможность интеграции в новое общество. Последовательно очищались органы управления, юстиции, средняя и высшая школы, откуда уволили в 1945-48 гг. примерно полмиллиона бывших членов нацистской партии - 80 % всех судей и половину учителей. Сведение счетов с прошлым, в котором с самого начала принимали участие немцы, нацеливалось на будущее страны без капиталистов и крупных землевладельцев-юнкеров, с рабочими на руководящих постах. Считается, что денацификация в советской зоне явилась знаком разрыва с нацистским прошлым. В феврале 1948 г. ее официально объявили завершенной[17].
С образованием в 1949 г. двух немецких государств ситуация изменилась.
Федеративная республика Германия статьей 131 Конституции подвела черту под денацификацией, и в дальнейшем на общественную жизнь страны стал заметным образом влиять комплекс мероприятий, названный словом «перевоспитание». Новая элита не намеревалась ограничиться такими защитными мерами, как осуждение главных военных преступников и наказание крупных и мелких нацистов, а ставила целью искоренение рокового духа нацизма и демократизацию общество.
Перевоспитание начиналось в некоторых городах и деревнях с шоковой терапии, эффективность которой, впрочем, считалась сомнительной: население принуждали осматривать концлагерь в их местности, демонстрировали «добровольно-принудительным» зрителям документальный фильм о лагерях уничтожения «Жернова смерти». Политолог К. Васмунд пишет: «Денацификация и перевоспитание, по первоначальному замыслу союзников, имеют такую же тесную взаимную связь, как поршень и цилиндр машины... Замысел предусматривал воспитание или перевоспитание взрослых и особенно детей и молодежи в убежденных демократов, с помощью надежных, политически безупречных немцев, посредством прессы, радио, кино».
Сразу после прихода войск стран-победительниц были запрещены все газеты и радиостанции, за исключением военных союзнических, закрыты школы и высшие учебные заведения. Первые американские газеты для немцев выпускались армейским отделом психологического ведения войны; планировалось держать в своих руках издание газет до тех пор, пока не будут найдены политически незапятнанные добросовестные публицисты из немцев. Двенадцать американских военных газет не могли утолить информационный голод населения и явились лишь эпизодом; в конце сорок пятого года их прекратили выпускать, напечатав в течение шести месяцев 4,6 млн экземпляров. Созданный затем американцами «отдел выдачи лицензий» на издание газет силами самих немцев, руководствовался строгими критериями в выборе кандидатов из массы желающих, и на первом плане стоял не уровень профессиональной квалификации, а отсутствие сомнений в их политической благонадежности, прежде всего, неучастие в журналистской работе в нацистское время. В процедуру отбора включалось собеседование, написание сочинения, тест умственных способностей и медицинское заключение. Насколько вожделенными были лицензии, свидетельствует ходкое в то время выражение: «Лицензия на выпуск газеты - то же самое, что разрешение печатать деньги». Чтобы создать партийное равновесие в прессе, американцы выдавали лицензию на одну газету группе из представителей разных партий. Первая такая газета - «Франкфуртер Рундшау» - управлялась пятью издателями, из которых двое были коммунистами; с началом «холодной войны» они покинули редакцию. Американцы внимательно следили за публикациями в лицензионной прессе, что демонстрирует история с одним номером «Южно-немецкой газеты» (4.6.46), критиковавшей изгнание судетских немцев советской стороной.
Поскольку критика действий военных властей всех четырех зон запрещалась, газете в течение четырех недель было предписано выходить лишь на четырех страницах, что, впрочем, только повысило ее популярность[18].
После прекращения выпуска армейских газет на немецком языке американцы основали «Новую газету», американскую газету для немцев, ставшую более популярной, чем все остальные: при тираже 2,5 млн экземпляров не все желающие могли оформить на нее подписку. В ней сотрудничали видные писатели и журналисты, многие из них вернулись из эмиграции: Томас и Генрих Манн, Стефан Гейм, Кестнер, а также ведущие политики. В первом номере передовая статья за подписью Эйзенхауэра оповещала читателей: «... газета призвана служить немецкой лицензионной прессе примером объективного изложения событий, безоговорочной любви к правде и высокого журналистского уровня..., расширить немецкому читателю кругозор сообщениями о фактах, скрываемых от него в годы господства национал-социалистов. Моральное, духовное и материальное возрождение Германии должно исходить от немецкого народа... Мы поможем ему в этом начинании, но саму работу ни в коем случае за него не выполним. Германия обязана превратиться в страну мирных тружеников, в которой каждый получит возможность проявить свою инициативу... Физическую демилитаризацию мы доведем до конца, но она одна не создаст гарантии, что Германия в будущем снова не втянет мир в войну. Для всех народов земли война сама по себе нечто аморальное, но немцы должны быть перевоспитаны для понимания этой самоочевидной истины. Также и в этом аспекте немцам предстоит самим искоренить опасные ростки своей философии».
Американская «Новая газета» по прошествии многих лет считается в Германии кузницей послевоенных ведущих работников газетного и журнального дела: из ее редакции вышли шестнадцать шеф-редакторов и свыше тридцати редакторов, занявших руководящие посты[19].
Советская военная администрация также выпускала свою газету для немецкого населения под названием «Ежедневное обозрение». Лицензии на издание немецких газет выдавались не физическим лицам, а партийным и общественным организациям.
Культурная жизнь послевоенных лет характерна явлением, названным «Бегством в журналы». В короткое время рождаются около ста пятидесяти общественно-политических журналов: «Франкфуртские записки», «Призыв», «Запад и Восток», «Перемена» и другие. Они явились форумом, на котором пережившая разгром нация анализировала и обсуждала актуальные проблемы, они меньше, чем газеты, страдали от военной цензуры, и обладали поэтому большей свободой слова. Журналы давали молодежи ориентацию, помогали в создании идеологической базы мировоззрения. Первые два с половиной года после войны через большую часть статей и эссе красной нитью проходил поиск ответов на двойной вопрос - кто виноват и как все это могло произойти? - оттесняемый постепенно растущим интересом читателя к актуальным политическим темам.
Делу перевоспитания населения способствовали и личные контакты немцев и военнослужащих стран союзников.
В первые месяцы после капитуляции Германии на характер общения победителей с побежденными влияло представление о коллективной вине народа.
В американской и английской армиях действовал запрет на братание с немцами (в советской зоне таковой отсутствовал) и неформальное общение почти не наблюдалось. В ранней директиве американским войскам указывалось: «Не проявляй сочувствия, даже при виде детей, переминающихся с ноги на ногу на холоде у входа в армейскую столовую; они слишком вежливы или стеснительны, чтобы попрошайничать, но в глазах их стоит голод... Старики с ручными тележками, юные девушки, мерзнущие на холодном ветру в тонких платьях... Ты скажешь, что они не нацисты... Мы не должны ни в коем случае верить немцам: после 12-ти лет жизни в геббельсовской фабрике лжи любой из них стал экспертом во лжи, полуправде и подлых намеках, которые он наговорит, чтобы втереться в доверие и добиться своего. Немец знает все лжи наизусть...».
В послании к жителям британской зоны в июле сорок пятого года фельдмаршал Монтгомери доводил до их сведения причины недружественного по отношению к немцам поведения англо-американцев: «Вы часто удивляетесь, почему наши солдаты не отвечают на приветствия на улицах и не играют с вашими детьми. Таков приказ.... Они выполняют его неохотно, от природы они дружественны и отзывчивы. Мы - христианский народ, который умеет прощать, смеяться и дружить. Наша цель - разрушить систему нацизма, и мы еще не уверены, что ее достигли... Прочтите мое послание своим детям, если они достаточно большие... Объясните им, почему солдаты не обращают на них внимания». Спустя месяц Монтгомери смягчил запрет, издав приказ войскам: «Отныне разрешается вступать в разговоры с немцами на улицах и в общественных местах. Это даст нам возможность установить контакты с населением и лучше понимать проблемы людей. Как и прежде, запрещены частные визиты в их дома и их посещения ваших личных помещений».
Запрет братания явился коротким эпизодом и вскоре был полностью отменен[20]. Нормализации отношений способствовало снятие запрета на браки между солдатами армии союзников и немками; в английской зоне до мая 1947 г. поступило 3600 заявлений от солдат с просьбой разрешить брак с немкой.
Вот как рассказывается в серии очерков[21] о многолетнем пребывании в одном немецком городе подразделения американской армии. В городе Карлсруэ, что на юго-западе Германии, есть район под названием «Малая Америка».
Здесь рядом с аллеей Вилли Брандта соседствуют Теннесси-авеню и улица Луизиана, Эрцбергер-штрассе пересекается улицами Джорджия и Мэриленд, а улица Массачусетс упирается в здание с вывеской «Американская библиотека». До февраля 1994 г., когда последние американские солдаты покинули Карлсруэ, район города официально назывался Paul Revere Village (поселок имени Пауля Реве) и почти 50 лет служил местом размещения американских войск.
После Берлинской декларации от 05.06.45, разделившей страну на оккупационные зоны, Карлсруэ, несмотря на настойчивые попытки генерала Де Голля сохранить его во французской зоне, к радости жителей отошел к американцам: население поверженной Германии считало Америку самой либеральной страной из победившей четверки. Трения, взаимное непонимание и даже вражда в отношениях между освобожденными и освободителями со временем уступили место сближению. Начало ему положили немки; в это голодное и тяжелое время веселые, раскованные американские солдаты с шоколадом и сигаретами были неотразимы. В середине 40-х годов военные газеты американской оккупационной зоны обошла «правдивая история»: Джо пишет своему отцу на родину и просит сообщить его невесте Джейн, что он отказывается от помолвки, потому что хочет жениться на немецкой девушке Веронике. Недовольный отец в ответ телеграфирует: «Что есть у Вероники, чего нет у Джейн?». Сын отвечает: «Ничего. Но она рядом». По примерным оценкам, в Карлсруэ за время существования «Малой Америки» было заключено несколько тысяч немецко-американских браков.
Перелом во взаимоотношениях американцев и немцев произошел в 1946 г. после «Речи надежды» министра иностранных дел Бернеса: «Соединенные Штаты не хотят увеличивать страданий Германии, которые ей причинил Гитлер, начав войну. Американский народ хочет помочь немецкому народу найти свое место среди свободных и миролюбивых наций мира». В этом свете показательна история дружбы военного коменданта города Бад Киссинген капитана Поттера и принца Луи Фердинанда Прусского (сохранись в Германии монархия, принцу принадлежал бы трон кайзера). В двадцатых годах, после окончания университета, он работал сборщиком на конвейере завода Форда, чтобы на личном опыте постичь суть передового машинного производства. После бегства из Восточной Пруссии в 1945 г. он жил с семьей в чердачных комнатках старого дома - трое взрослых и пятеро детей - и голодал, как и все.
Однажды он пришел к военному коменданту с просьбой дать пропуск в соседнюю деревню, чтобы раздобыть несколько картофелин. Возник разговор, присоединились другие, позже организовали клуб «Bad Kissingen Cosmopolitan Club», первый клуб немецко-американской дружбы после войны. Но так как организация совместного с немцами клуба противоречила закону, запрещающему братание с местным населением, он был вскоре распущен, а капитан Поттер отстранен от должности. Убежденный в правильности своих действий, он потребовал разбора дела военным судом. Вмешался главнокомандующий генерал Клей, который вызвал к себе упрямого капитана и вместо того, чтобы отдать под суд, дал задание организовать подобные клубы дружбы во всей американской зоне, что было демонстративным нарушением существующего порядка, но соответствовало чувствам большинства американцев. Будущее подтвердило правоту Клея и Поттера: запрет общения вскоре отменили, а клубы стали для многих немцев школой «прикладной демократии».
При разработке основного закона Федеративной республики Германии законодатели использовали в качестве эталона Конституцию США и, прежде всего, Билль о правах. Заметим, что при основании США базисом американской Конституции явились философские ценности европейцев и, не в последнюю очередь, немцев. Круг замкнулся.
Широко известно «экономическое чудо», оздоровление экономики послевоенной Федеративной республики Германии. Менее заметно параллельно протекавшее оздоровление духа, проявившееся, в том числе, и литературным возрождением[22]. Главной приметой послевоенной немецкой литературы стала её насыщенность духом времени, внимание к политическим и социальным проблемам и открытость в оценках недавнего прошлого страны и текущих событий.
Это находилось в заметном противоречии с традиционными тенденциями немецкой литературы, признававшей достойными отражения только философские и духовные ценности. После двенадцати лет тоталитаризма, когда на месте немецкой литературы возникла черная дыра, появилась целая плеяда талантливых поэтов и прозаиков, черпавших материал своих произведений из жизни немцев военного и послевоенного поколения. Тема «ренессанс немецкой послевоенной литературы» огромна и далеко выходит за рамки статьи, назовем лишь имена двух Нобелевских лауреатов, Генриха Бёлля и Гюнтера Грасса; их повести и романы о военном и послевоенном времени, вызвавшие лавинообразный поток читательских отзывов в редакции журналов и книжные издательства, их обширная публицистика и э ссеистика безусловно способствовали перевоспитанию немецкого народа, весьма чуткого к слову своих духовных лидеров. Нобелевский лауреат Томас Манн: «Задача немецкого писателя, как и любого другого во все времена - быть судьей и путеводной звездой народа (курсив мой - Г.К.), особенно во времена, когда ему угрожает опасность впасть в апатию и отчаяние... Писатель своим произведением дает пример несгибаемости и внутренней свободы человека».
[1] Die neue Zeitung. 4-1945.
[2] M. Gellhorn. Das Gesicht des Krieges. В кн.: Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[3] G.A. Craig. Über die Deutschen. 1982.
[4] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[5] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[6] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[7] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[8] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[9] Там же.
[10] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[11] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[12] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[13] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[14] Там же.
[15] Denazifizierung. Gesetz und Verfahren. 1946.
[16] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[17] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[18] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[19] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[20] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[21] Lutz. Die amerikanische Streitkräfte in Karlsruhe. Karlsruhe. 1998.
[22] G.A. Craig. Über die Deutschen. München. 1982.
Григорий Кун
Источник
В Нюрнберге после главного процесса проводились еще двенадцать: дело врачей (опыты на людях), юристов, чиновников управления концлагерями, дело 23 руководителей ИГ-Фарбениндустри (использование труда заключенных концлагерей), руководителей проведения расистской программы, участников войсковых групп уничтожения евреев и политических противников режима за восточным фронтом, дело Круппа, чиновников министерства иностранных дел и другие. В общей сложности в Западных зонах перед судами прошло 5133 лиц и вынесено 668 смертных приговоров. Не все они были приведены в исполнение, и многие осужденные отбыли срок заключения не полностью.
Так, Альфред Крупп вместо двенадцати лет отсидел два с половиной года, предприниматель Флик (использование принудительного труда населения захваченных территорий) - три вместо семи.
Кроме того, во всех четырех зонах военные трибуналы занимались делами так называемого «простого персонала убийц», в основном охранников концентрационных лагерей. Последний из таких трибуналов состоялся в конце сорок седьмого года в бывшем концлагере Нордхаузен. К этому времени и американская, и немецкая общественность уже не были убеждены в необходимости и целесообразности суровых наказаний, что имело место сразу после войны, и к смерти приговорили только одного человека. К тому же работа следователей становилась все сложнее: большинство свидетелей покинуло Германию, а бывшие эсэсовцы упорно молчали.
В начале 1946 г. стало ясным, что вследствие чрезмерно строгих и схематических критериев допуска бывших членов партии к ключевым должностям в некоторых районах, особенно в американской зоне, наступил хаос в управлении и хозяйстве из-за недостатка компетентных кадров. В населении после начального одобрения росло недовольство практикой денацификации в целом, и в частности, анкетой, состоящей из 131 вопроса, которую полагалось заполнить каждому работающему немцу. Хотя англичане и французы действовали более осмотрительно, но и в их зонах эта процедура затягивалась; приговоры нередко относили матерых нацистских преступников к разряду сочувствующих (особенно в английской зоне, так как англичане плохо представляли себе обстановку в нацистской Германии). В результате подрывалась вера населения в справедливость оккупационных властей. Союзники, в первую очередь американцы, поняли, что военная диктатура себя изжила и необходимы перемены.
Начальный этап послевоенной денацификации Германии, проводимый исключительно силами военных администраций четырех стран-победительниц, завершился 5 марта 1946 г. с принятием в американской зоне «Закона об освобождении от национал-социализма и милитаризма», утвержденного - впервые после окончания войны - не оккупационными, а немецкими властями. Директива Контрольного совета союзников в октябре того же года распространила его принципы и на другие зоны. Он вошел в историю как «Закон № 104» и ознаменовал начало второго этапа денацификации.
В преамбуле к нему провозглашается: «Закон передает дело денацификации полностью в немецкие руки и в своей основе является политическим законом с основополагающим значением... с целью замены временных мероприятий окончательной политической чисткой.
Посредством однозначного установления мер наказания, исключающего их произвольный выбор, он должен привести к умиротворению и укреплению отношений в среде немецкого народа.
В международных отношениях он поможет Германии восстановить доверие мира и укажет направление пути к достойному месту среди свободных и миролюбивых народов».
В «Законе № 104» - тонкой книжице сорок шестого года издания - 88 страниц желтоватой шершавой бумаги раннего послевоенного времени[15], бросается в глаза такая особенность: в нем ставится светлая цель и одновременно закладывается основа процедуры ее реализации - презумпция виновности (именно так! - Г.К.) каждого взрослого (старше 18 лет) жителя Германии. Это, вероятно, объясняется уникальностью задачи перевоспитания всего населения отдельно взятой страны, потребовавшей совершенно неординарного решения.
Объявление: Английские военные власти уполномочили меня сообщить, что слухи о замене в зоне английских войск русскими ложны.
Тот, кто измышляет или распространяет слухи, будет строго наказываться английскими военными властями.
Вольфенбюттель, 3 июля 1945 г.
Бургомистр Мюлль
Заметим, что слово Umerziehung, перевоспитание, о котором еще пойдет речь, употребляется в таком контексте во всех известных автору немецких источниках к излагаемой теме не в переносном, а в буквальном смысле слова, и печатается без кавычек.
На основании «Закона № 104» были созданы судебные палаты, принимающие решение о причислении лиц к одной из пяти категорий: 1 - главные виновные, 2 - виновные, 3 - незначительно виновные, 4 - попутчики и 5 - невиновные. В абзацах этого раздела, изложенном сухим языком юристов, оживает пестрая череда живых образов лиц, зачисляемых в соответствующие категории. Так, группа виновных делилась с немецкой основательностью на три подгруппы: активисты, милитаристы и извлекатели пользы (!); последние определялись следующими шестью признаками: 1 - тот, кто из своего политического положения, политических связей извлекал для себя или для других личные или хозяйственные корыстные преимущества; 2 - тот, кто занимал должность или продвигался по службе исключительно благодаря членству в партии; 3 - тот, кто за счет политических, религиозных или расистских преследований получал значительные преимущества, особенно в связи с отчуждением имущества преследуемых, принудительными распродажами и тому подобными мероприятиями; 4 - тот, кто в промышленности вооружений имел доходы, величина которых находилась в резкой диспропорции с его трудовым вкладом; 5 - тот, кто несправедливо обогатился в связи с управлением захваченными областями; 6 - тот, кто использовал свое членство в партии, личные или партийные связи для уклонения от военной службы или отправки на фронт.
Категория сочувствующих, самая многочисленная: 1 - тот, кто участвовал в движении национал-социализма чисто формально или поддерживал его незначительно и не проявил себя как милитарист; 2 - тот, кто, будучи членом партии, ограничивался уплатой членских взносов, принимал участие в собраниях, присутствие на которых являлось для всех членов обязательным, или выполнял незначительные или чисто деловые обязанности, предписываемые всем членам партии.
Причисление к определенной категории влекло различные наказания. Например, для виновных, в том числе для извлекателей пользы: а) рабочий лагерь до 5 лет, или привлечение к общественным работам, б) дополнительно полная или частичная конфискация имущества, особенно ценного, за исключением предметов повседневного употребления; в) в отдельных случаях лишение избирательного права или запрет на занятие определенных должностей сроком не менее 5 лет. Для попутчиков: а) разовый взнос или регулярная выплата определенной денежной суммы в фонд компенсации нанесенного ущерба (минимум 50, максимум 2000 рейхсмарок); б) в случае отказа от платы денежный штраф заменялся принудительным трудом в течение не более 30 рабочих дней; в) предусматривалось дополнительное наказание для государственных служащих: судебная камера может предложить понижение в должности или отправку на пенсию. Характерно, что по поводу пункта «в» законодатель замечает: применять «в редчайших случаях».
Палаты состояли из председателя, его заместителя и многих заседателей; кандидатуры утверждал министр по делам политического освобождения, он же осуществлял контроль за их деятельностью. Решения палат выносились лишь на основании «Закона № 104» и не связывались с предыдущими заключениями других органов, например, командования оккупационными войсками. Оговаривалась возможность подачи апелляций в созданные в рамках этого закона кассационные палаты.
Базисом для получения свидетельства о прохождении денацификации, а также возможного предъявления обвинения и его запуска в делопроизводство, служила обширная анкета, которая требовала от заполняющего подробнейших сведений о личной, производственной и политической жизни. Чтобы пресечь попытку уклонения от анкетирования, прибегли к самому эффективному в послевоенное время средству: продуктовая карточка выдавалась лишь по предъявлении квитанции, подтверждающей сдачу анкеты в ратушу (что подчеркивал «Закон...» в четвертой статье с названием: «Квитанция о сдаче анкеты - важный документ»). Также и проживание в населенном пункте и трудоустройство в учреждение или на частное предприятие (и следующего за приемом продолжения работы до момента увольнения) требовали наличия упомянутой квитанции.
В случае нелегального проживания серьезным санкциям подвергался сдатчик квартиры. Специально оговаривались наказания тюремным заключением или денежным штрафом за ложные данные в анкете и уклонение от регистрации.
В американской зоне, где подходы к чистке были самые строгие, были рассмотрены три с половиной миллиона дел и признаны: главными виновными - 1654; виновными - 22122; незначительно виновными - 106422; попутчиками - 485057; невиновными - 18454; попавшими под амнистию - 2789196.
Прекращено по разным причинам производство - 200207. В июле сорок шестого года по инициативе генерала Клея состоялась амнистия молодежи: те, кто родились после первого января 1919 г. и не числились в списках активных нацистов и военных преступников, освобождались от прохождения денацификации.
По мере проведения политического освобождения росла критика в адрес судебных палат, прежде всего из-за того, что они нередко сваливали в одну кучу дела крупных и мелких нацистов; кроме того, из-за медленного течения делопроизводства многие семьи оказывались в тяжелом материальном положении, в связи с запретом работать до получения свидетельства о денацификации. Заложенная в «Закон № 104» презумпция виновности провоцировала лицемерие, попытки затушевать вину и круговую поруку. Даваемое свидетелями под присягой заявление о безупречном политическом поведении обвиняемого или его образе жизни истинного христианина (так называемый Persilschein, свидетельство об отмывании - по названию стирального порошка Persil; это слово удостоилось чести стать нарицательным и вошло в словари немецкого языка) превращало процедуру в фарс. Самые радикальные критики утверждали, что «...субъективно процесс денацификации препятствовал многим немцам признать себя более или менее важной частью механизма нацистского тоталитарного государства, без которой никогда бы не возник Третий рейх»[16]. Все же большинство авторов оценивают результат деятельности судебных камер в рамках закона о политическом освобождении положительно: «Интеграция бесчисленного количества попутчиков в послевоенное общество - вот цена платы за политическую стабилизацию... повторная нацификация народа не состоялась благодаря желанию большинства приспособиться к новой ситуации и работать, получая за свой труд справедливую оплату». В конце мая 1948 г. союзники трех западных зон прекратили контроль над денацификацией и передали ее полностью немцам.
В советской зоне действовали менее бюрократически. Значительно снисходительней отнеслись к рядовым членам партии, которые сразу же после окончания войны получили принципиальную возможность интеграции в новое общество. Последовательно очищались органы управления, юстиции, средняя и высшая школы, откуда уволили в 1945-48 гг. примерно полмиллиона бывших членов нацистской партии - 80 % всех судей и половину учителей. Сведение счетов с прошлым, в котором с самого начала принимали участие немцы, нацеливалось на будущее страны без капиталистов и крупных землевладельцев-юнкеров, с рабочими на руководящих постах. Считается, что денацификация в советской зоне явилась знаком разрыва с нацистским прошлым. В феврале 1948 г. ее официально объявили завершенной[17].
С образованием в 1949 г. двух немецких государств ситуация изменилась.
Федеративная республика Германия статьей 131 Конституции подвела черту под денацификацией, и в дальнейшем на общественную жизнь страны стал заметным образом влиять комплекс мероприятий, названный словом «перевоспитание». Новая элита не намеревалась ограничиться такими защитными мерами, как осуждение главных военных преступников и наказание крупных и мелких нацистов, а ставила целью искоренение рокового духа нацизма и демократизацию общество.
Перевоспитание начиналось в некоторых городах и деревнях с шоковой терапии, эффективность которой, впрочем, считалась сомнительной: население принуждали осматривать концлагерь в их местности, демонстрировали «добровольно-принудительным» зрителям документальный фильм о лагерях уничтожения «Жернова смерти». Политолог К. Васмунд пишет: «Денацификация и перевоспитание, по первоначальному замыслу союзников, имеют такую же тесную взаимную связь, как поршень и цилиндр машины... Замысел предусматривал воспитание или перевоспитание взрослых и особенно детей и молодежи в убежденных демократов, с помощью надежных, политически безупречных немцев, посредством прессы, радио, кино».
Сразу после прихода войск стран-победительниц были запрещены все газеты и радиостанции, за исключением военных союзнических, закрыты школы и высшие учебные заведения. Первые американские газеты для немцев выпускались армейским отделом психологического ведения войны; планировалось держать в своих руках издание газет до тех пор, пока не будут найдены политически незапятнанные добросовестные публицисты из немцев. Двенадцать американских военных газет не могли утолить информационный голод населения и явились лишь эпизодом; в конце сорок пятого года их прекратили выпускать, напечатав в течение шести месяцев 4,6 млн экземпляров. Созданный затем американцами «отдел выдачи лицензий» на издание газет силами самих немцев, руководствовался строгими критериями в выборе кандидатов из массы желающих, и на первом плане стоял не уровень профессиональной квалификации, а отсутствие сомнений в их политической благонадежности, прежде всего, неучастие в журналистской работе в нацистское время. В процедуру отбора включалось собеседование, написание сочинения, тест умственных способностей и медицинское заключение. Насколько вожделенными были лицензии, свидетельствует ходкое в то время выражение: «Лицензия на выпуск газеты - то же самое, что разрешение печатать деньги». Чтобы создать партийное равновесие в прессе, американцы выдавали лицензию на одну газету группе из представителей разных партий. Первая такая газета - «Франкфуртер Рундшау» - управлялась пятью издателями, из которых двое были коммунистами; с началом «холодной войны» они покинули редакцию. Американцы внимательно следили за публикациями в лицензионной прессе, что демонстрирует история с одним номером «Южно-немецкой газеты» (4.6.46), критиковавшей изгнание судетских немцев советской стороной.
Поскольку критика действий военных властей всех четырех зон запрещалась, газете в течение четырех недель было предписано выходить лишь на четырех страницах, что, впрочем, только повысило ее популярность[18].
После прекращения выпуска армейских газет на немецком языке американцы основали «Новую газету», американскую газету для немцев, ставшую более популярной, чем все остальные: при тираже 2,5 млн экземпляров не все желающие могли оформить на нее подписку. В ней сотрудничали видные писатели и журналисты, многие из них вернулись из эмиграции: Томас и Генрих Манн, Стефан Гейм, Кестнер, а также ведущие политики. В первом номере передовая статья за подписью Эйзенхауэра оповещала читателей: «... газета призвана служить немецкой лицензионной прессе примером объективного изложения событий, безоговорочной любви к правде и высокого журналистского уровня..., расширить немецкому читателю кругозор сообщениями о фактах, скрываемых от него в годы господства национал-социалистов. Моральное, духовное и материальное возрождение Германии должно исходить от немецкого народа... Мы поможем ему в этом начинании, но саму работу ни в коем случае за него не выполним. Германия обязана превратиться в страну мирных тружеников, в которой каждый получит возможность проявить свою инициативу... Физическую демилитаризацию мы доведем до конца, но она одна не создаст гарантии, что Германия в будущем снова не втянет мир в войну. Для всех народов земли война сама по себе нечто аморальное, но немцы должны быть перевоспитаны для понимания этой самоочевидной истины. Также и в этом аспекте немцам предстоит самим искоренить опасные ростки своей философии».
Американская «Новая газета» по прошествии многих лет считается в Германии кузницей послевоенных ведущих работников газетного и журнального дела: из ее редакции вышли шестнадцать шеф-редакторов и свыше тридцати редакторов, занявших руководящие посты[19].
Советская военная администрация также выпускала свою газету для немецкого населения под названием «Ежедневное обозрение». Лицензии на издание немецких газет выдавались не физическим лицам, а партийным и общественным организациям.
Культурная жизнь послевоенных лет характерна явлением, названным «Бегством в журналы». В короткое время рождаются около ста пятидесяти общественно-политических журналов: «Франкфуртские записки», «Призыв», «Запад и Восток», «Перемена» и другие. Они явились форумом, на котором пережившая разгром нация анализировала и обсуждала актуальные проблемы, они меньше, чем газеты, страдали от военной цензуры, и обладали поэтому большей свободой слова. Журналы давали молодежи ориентацию, помогали в создании идеологической базы мировоззрения. Первые два с половиной года после войны через большую часть статей и эссе красной нитью проходил поиск ответов на двойной вопрос - кто виноват и как все это могло произойти? - оттесняемый постепенно растущим интересом читателя к актуальным политическим темам.
Делу перевоспитания населения способствовали и личные контакты немцев и военнослужащих стран союзников.
В первые месяцы после капитуляции Германии на характер общения победителей с побежденными влияло представление о коллективной вине народа.
В американской и английской армиях действовал запрет на братание с немцами (в советской зоне таковой отсутствовал) и неформальное общение почти не наблюдалось. В ранней директиве американским войскам указывалось: «Не проявляй сочувствия, даже при виде детей, переминающихся с ноги на ногу на холоде у входа в армейскую столовую; они слишком вежливы или стеснительны, чтобы попрошайничать, но в глазах их стоит голод... Старики с ручными тележками, юные девушки, мерзнущие на холодном ветру в тонких платьях... Ты скажешь, что они не нацисты... Мы не должны ни в коем случае верить немцам: после 12-ти лет жизни в геббельсовской фабрике лжи любой из них стал экспертом во лжи, полуправде и подлых намеках, которые он наговорит, чтобы втереться в доверие и добиться своего. Немец знает все лжи наизусть...».
В послании к жителям британской зоны в июле сорок пятого года фельдмаршал Монтгомери доводил до их сведения причины недружественного по отношению к немцам поведения англо-американцев: «Вы часто удивляетесь, почему наши солдаты не отвечают на приветствия на улицах и не играют с вашими детьми. Таков приказ.... Они выполняют его неохотно, от природы они дружественны и отзывчивы. Мы - христианский народ, который умеет прощать, смеяться и дружить. Наша цель - разрушить систему нацизма, и мы еще не уверены, что ее достигли... Прочтите мое послание своим детям, если они достаточно большие... Объясните им, почему солдаты не обращают на них внимания». Спустя месяц Монтгомери смягчил запрет, издав приказ войскам: «Отныне разрешается вступать в разговоры с немцами на улицах и в общественных местах. Это даст нам возможность установить контакты с населением и лучше понимать проблемы людей. Как и прежде, запрещены частные визиты в их дома и их посещения ваших личных помещений».
Запрет братания явился коротким эпизодом и вскоре был полностью отменен[20]. Нормализации отношений способствовало снятие запрета на браки между солдатами армии союзников и немками; в английской зоне до мая 1947 г. поступило 3600 заявлений от солдат с просьбой разрешить брак с немкой.
Вот как рассказывается в серии очерков[21] о многолетнем пребывании в одном немецком городе подразделения американской армии. В городе Карлсруэ, что на юго-западе Германии, есть район под названием «Малая Америка».
Здесь рядом с аллеей Вилли Брандта соседствуют Теннесси-авеню и улица Луизиана, Эрцбергер-штрассе пересекается улицами Джорджия и Мэриленд, а улица Массачусетс упирается в здание с вывеской «Американская библиотека». До февраля 1994 г., когда последние американские солдаты покинули Карлсруэ, район города официально назывался Paul Revere Village (поселок имени Пауля Реве) и почти 50 лет служил местом размещения американских войск.
После Берлинской декларации от 05.06.45, разделившей страну на оккупационные зоны, Карлсруэ, несмотря на настойчивые попытки генерала Де Голля сохранить его во французской зоне, к радости жителей отошел к американцам: население поверженной Германии считало Америку самой либеральной страной из победившей четверки. Трения, взаимное непонимание и даже вражда в отношениях между освобожденными и освободителями со временем уступили место сближению. Начало ему положили немки; в это голодное и тяжелое время веселые, раскованные американские солдаты с шоколадом и сигаретами были неотразимы. В середине 40-х годов военные газеты американской оккупационной зоны обошла «правдивая история»: Джо пишет своему отцу на родину и просит сообщить его невесте Джейн, что он отказывается от помолвки, потому что хочет жениться на немецкой девушке Веронике. Недовольный отец в ответ телеграфирует: «Что есть у Вероники, чего нет у Джейн?». Сын отвечает: «Ничего. Но она рядом». По примерным оценкам, в Карлсруэ за время существования «Малой Америки» было заключено несколько тысяч немецко-американских браков.
Перелом во взаимоотношениях американцев и немцев произошел в 1946 г. после «Речи надежды» министра иностранных дел Бернеса: «Соединенные Штаты не хотят увеличивать страданий Германии, которые ей причинил Гитлер, начав войну. Американский народ хочет помочь немецкому народу найти свое место среди свободных и миролюбивых наций мира». В этом свете показательна история дружбы военного коменданта города Бад Киссинген капитана Поттера и принца Луи Фердинанда Прусского (сохранись в Германии монархия, принцу принадлежал бы трон кайзера). В двадцатых годах, после окончания университета, он работал сборщиком на конвейере завода Форда, чтобы на личном опыте постичь суть передового машинного производства. После бегства из Восточной Пруссии в 1945 г. он жил с семьей в чердачных комнатках старого дома - трое взрослых и пятеро детей - и голодал, как и все.
Однажды он пришел к военному коменданту с просьбой дать пропуск в соседнюю деревню, чтобы раздобыть несколько картофелин. Возник разговор, присоединились другие, позже организовали клуб «Bad Kissingen Cosmopolitan Club», первый клуб немецко-американской дружбы после войны. Но так как организация совместного с немцами клуба противоречила закону, запрещающему братание с местным населением, он был вскоре распущен, а капитан Поттер отстранен от должности. Убежденный в правильности своих действий, он потребовал разбора дела военным судом. Вмешался главнокомандующий генерал Клей, который вызвал к себе упрямого капитана и вместо того, чтобы отдать под суд, дал задание организовать подобные клубы дружбы во всей американской зоне, что было демонстративным нарушением существующего порядка, но соответствовало чувствам большинства американцев. Будущее подтвердило правоту Клея и Поттера: запрет общения вскоре отменили, а клубы стали для многих немцев школой «прикладной демократии».
При разработке основного закона Федеративной республики Германии законодатели использовали в качестве эталона Конституцию США и, прежде всего, Билль о правах. Заметим, что при основании США базисом американской Конституции явились философские ценности европейцев и, не в последнюю очередь, немцев. Круг замкнулся.
Широко известно «экономическое чудо», оздоровление экономики послевоенной Федеративной республики Германии. Менее заметно параллельно протекавшее оздоровление духа, проявившееся, в том числе, и литературным возрождением[22]. Главной приметой послевоенной немецкой литературы стала её насыщенность духом времени, внимание к политическим и социальным проблемам и открытость в оценках недавнего прошлого страны и текущих событий.
Это находилось в заметном противоречии с традиционными тенденциями немецкой литературы, признававшей достойными отражения только философские и духовные ценности. После двенадцати лет тоталитаризма, когда на месте немецкой литературы возникла черная дыра, появилась целая плеяда талантливых поэтов и прозаиков, черпавших материал своих произведений из жизни немцев военного и послевоенного поколения. Тема «ренессанс немецкой послевоенной литературы» огромна и далеко выходит за рамки статьи, назовем лишь имена двух Нобелевских лауреатов, Генриха Бёлля и Гюнтера Грасса; их повести и романы о военном и послевоенном времени, вызвавшие лавинообразный поток читательских отзывов в редакции журналов и книжные издательства, их обширная публицистика и э ссеистика безусловно способствовали перевоспитанию немецкого народа, весьма чуткого к слову своих духовных лидеров. Нобелевский лауреат Томас Манн: «Задача немецкого писателя, как и любого другого во все времена - быть судьей и путеводной звездой народа (курсив мой - Г.К.), особенно во времена, когда ему угрожает опасность впасть в апатию и отчаяние... Писатель своим произведением дает пример несгибаемости и внутренней свободы человека».
[1] Die neue Zeitung. 4-1945.
[2] M. Gellhorn. Das Gesicht des Krieges. В кн.: Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[3] G.A. Craig. Über die Deutschen. 1982.
[4] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[5] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[6] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[7] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[8] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[9] Там же.
[10] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[11] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[12] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[13] J. Heydecker, J. Leeb. Der Nürnberger Prozess. Köln. 1979.
[14] Там же.
[15] Denazifizierung. Gesetz und Verfahren. 1946.
[16] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[17] J. Echternkamp. Nach dem Krieg. Zürich. 2003.
[18] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[19] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[20] K. Wasmund. Plakate aus dem Nachkriegsgeschichte. Frankfurt am Main. 1986.
[21] Lutz. Die amerikanische Streitkräfte in Karlsruhe. Karlsruhe. 1998.
[22] G.A. Craig. Über die Deutschen. München. 1982.