С новым вирусом в клетках
О природе явления
Пока шёл процесс над девицами из Пусси Райт я молчал. Принципиально. Дабы не усугублять информационную лихорадку. Остальным неравнодушным нашим согражданам по их неведению ещё позволительно было нагнетать эту трясучку, а я себе этого позволить никак не мог. В том числе и в интересах подсудимых.
Не я ли давным-давно писал , что авантюристы и фрики разнесут в клочья ту систему управления, которая сегодня строится практически по всему миру. А вместе с системой управления и общественные отношения, которые будут в зависимости от этой системы управления. Чем больше зависимости - тем больше риска.
Тогда это утверждение казалось спорным. Процесс над Пусси Риот - наглядный пример. Пуськи не совершили никакого преступления. Даже административного правонарушения не совершили. В суде им нечего было делать. И суду с ними тоже нечего было делать. Но они опасны для строящейся системы управления и для всего общества.
Они опасны не сами по себе, а вследствие несостоятельности системы управления и неадекватности общества в целом. Тут одно из двух - либо не пользоваться автомобилями и дорогами, либо осознать угрозы и выработать адекватные правила дорожного движения.
Ведь дело не в самой выходке девиц, а в масштабе информационного заражения, которое последовало за этой выходкой. Всё их влияние - это следствие аллергической реакции общества на новый раздражитель, от которого у нас нет иммунитета. В свою очередь реакция обусловлена исключительно доступностью цифровых технологий и отсутствием осознания специфики новой формы документирования.
Крамольным произведением является не дрыгание ногами на амвоне и даже не демонстрация смонтированного ролика, а вся совокупность копий этого ролика. Исполнителями этого произведения стали все, кто об этом деле хоть что-то написал. Особенно те недалёкие люди, которые добивались расправы над ними.
Идентификационные системы, созданные вроде как для контроля, напротив, разрушительны для контроля. Ведь документ становится документом, только если убеждает. А убедительность документам придают те, кто этот документ заверяет и удостоверяет. Если кому интересно, то я легко могу объяснить почему этот ролик не получил бы такого распространения и такой значимости, если бы общение в социальных сетях было бы анонимным (или представлялось бы анонимным). Это как дважды два.
Идентификационные системы придают вес, значимость и мощь всякой ерунде, которую может опубликовать кто угодно. Ведь важно не то, что сказано, а то, кем сказано. Об эту стену самоубьются все системы контроля, основанные на идентификации. И ничего их не спасёт. Ни на пресловутом западе, ни на быстро сдающем позиции востоке. Системы контроля уже сами себя приговорили. Вся эта толерантность с политкорректностью, равно как и прочие меры подавления социального иммунитета - лишь отсрочка исполнения неизбежного приговора.
Мы не готовы к такой быстрой смене способа документирования и таким быстрым изменениям общественных отношений. В то же время целенаправленно продолжаем ускорять общественную трансформацию.
Мы настолько невежественны, что даже не способны организовать исследования, которые позволили бы нам приспособиться к переходу от письменных документов к саморазмножающимся электронным. Я пытался. Мне говорили, что нечего думать, когда ясно, что надо прыгать.
Мы не рефлексируем. Например, представим себе те же действия в эпоху доступности печатных машинок и плёночных киноаппаратов. Мы ведь помним, как это было. Ну, подрыгали бы эти девицы ногами полминуты. Засняли бы на 8-ми миллиметровую плёнку. Смонтировали бы свой куцый фильмец. Пусть даже звуковой. Замечу, с киноплёнкой всё это гораздо сложнее, чем то, что они сделали сейчас. А дальше что?
Сколько копий 8-ми миллиметрового фильма можно сделать в бытовых условиях? С какой скоростью и какими путями можно было бы эти копии распространить? Стал бы кто ни будь заморачиваться преследованием такой самодеятельности вне стен церкви? Разумеется, из церкви девиц наверняка бы немедленно выпроводили ровно так, как это произошло в наши дни (чем, собственно, инцидент был бы исчерпан).
В случае с видеоплёнкой ситуация ненамного отличается. Каждая копия стоит денег, усилий и времени. Одно дело распространять всякое разное порно, щекочущее гормональные железы, и совсем другое дело низкохудожественную фигню (да простят меня эстеты, которые получают истинное наслаждение от творчества Пуси-Райт). Кто сам не помнит, может спросить видеоманов доцифровой эпохи. Много ли было тех, кто стал бы распространять такое видео (даже в качестве дописки к какому-то фильму)?
Что бы мне сказали, если бы я кому-то принёс (ножками) видеокассету с такой дурацкой записью? А я скажу. Меня бы спросили: - «Давид, какую хрень ты притащил и для чего ты эту муть принёс?». И мне пришлось бы дополнительно рассказывать - что, чего и как. То бишь, агитировать, поскольку действие однозначно политическое. И ещё дополнительно объяснять, почему эти девицы попёрлись именно в ХХС со своим канканом. Иными словами, пришлось бы рассказывать всё то, что говорила защита в Хамовническом суде. А как ещё непосвящённому человеку объяснить существо ролика? Но самое главное - мне надо было бы убедить в необходимости дальнейшего распространения видео (иначе просто смысла нет).
Чеслово, в лучшем случае, мне бы по-доброму посоветовали больше так не делать.
Для полноты рассмотрим ещё вариант с пиарсопровождением, т.е. когда видеозапись распространялась бы в качестве дописки к другим фильмам, а существо видеозаписи излагалось бы в обычных СМИ, т.е. журналистами (напомню, речь о доцифровой эпохе). И тут два варианта:
1. Мог бы найтись эпатажный журналист, который написал бы скандальную заметку. В крайнем случае, два эпатажных журналиста с двумя заметками. И на этом всё.
2. В условиях, когда самораспространение такого художества практически исключено, такую пиар компанию могла бы организовать только какая-то политическая сила. Однако, ни одна политическая сила не стала бы этого делать. Думаю ясно, что такое политическое движение огребло бы столько социальных неприятностей, что любое уголовное преследование уже не имело бы значения.
Собственно, в том и состоит нынешняя нечистоплотность попыток использовать ситуацию с Пуськами против политических противников. Попытки приписать какому-то политическому движению организацию крамольного действа - это очень грязная политическая игра, которая никого не красит. А одновременное отрицание политического характера выходки в сочетании с обвинением политических противников в организации - это чистой воды шизофрения, чреватая распадом политической идентичности.
Между тем, по мере внедрения коммуникационных и идентификационных технологий число таких фриков будет множиться в неизвестно какой прогрессии (чтобы понять в какой прогрессии, тоже нужны исследования). Потому, что мир, в котором ничего не забывается и ничего не прощается, будет плодить людей, загнанных в угол.
Нет никакой разницы в том, по какой причине человек выпал из социальных процессов - важно лишь то, что он будет инициировать свои социальные процессы, если для него это проще, чем вернуться в накатанную колею (а тем паче, если всё обустроено так, что ничего не прощается и назад дороги нет). Нынешние времена тем и характерны, что всякий может легко инициировать свои социальные процессы по своим правилам. Всякий сумасшедший легко может найти другого такого же на другом конце мира и они вдвоём решат, что все прочие сошли с ума.
И не важно, назовём ли мы Пусси Райт первой ласточкой или первой вороной. Важно то, что их будет много. Разных. И они будут атаковать с разных позиций и под самым неожиданным углом. Никакие файрволы не спасут. Доступ к технологиям обгоняет возможности контроля. Для того, чтобы отбивать эти удары в качестве дубинки используются точнейшие правовые инструменты прошлого. Однако, это приводит только к дальнейшему разрушение этих инструментов. Рубить топором бактерии - это только тупить топор. Нужны новые инструменты. Для их создания нужно отказаться от этики контроля и создать другую этику. А значит, нужно сначала уловить другой пафос.
Вот так обстоят дела. Всякая контролируемая система становится частью разрастающейся контролирующей системы управления. При этом уязвимость всей этой совокупной системы контроля выше, чем уязвимость любой автономной системы. Иными словами, любая автономная система уже самим фактом своей автономности опасна для контролирующей системы. Насколько я понимаю, в биологии это называется иммунодефицит.
Опасность Пусей не в том, что они исполняли чей-то заказ, а в том, что они абсолютно автономны. Система управления беззащитна перед такими именно в силу того, что они ни на кого не работают. Система управления не может их принимать в расчёт, а потому не может найти ни одного компромиссного решения. В то же время именно таких эта система управления и плодит со страшной силой.
Логика контроля такова, что в защиту граждан принимаются только те меры безопасности, которые увеличивают уязвимость самих же граждан. Иначе не бывает. Чем выше уязвимость, тем больше угроз, а чем больше угроз, тем больше требуется мер безопасности, которые ещё больше увеличивают уязвимость. Человеку некуда деться и негде спрятаться. Всё это усугубляется тем, что право кончилось. Система контроля плодит людей, загнанных в угол без всякой надежды на эффективность правовых институтов. В то же время растут возможности этих загнанных в угол бесправных людей. Каково? К чему может привести рост возможностей бесправных людей?
Тысячи. Сотни тысяч. Миллионы людей, каждый из которых может отчебучить такое действо, что никакими текущими правовыми или социальными технологиями невозможно предотвратить или смягчить последствия нежелательных действий. Всякое реагирование будет только усугублять.
Действенное решение этой проблемы лишь в отказе от идентификационных систем. Предотвратить явление не получится, но теоретически система управления могла бы уменьшить влияние таких фриков посредством анонимизации интернета. Так, чтобы другой сумасшедший на другом конце мира не воспринимался в качестве социального партнёра (чтобы нужно было предпринять особые усилия для такого признания и особые малодоступные технологии). Через превращение социальных сетей в безликие голоса, которым нет доверия. Но такое решение противоречит природе самой системы управления, т.к. сопряжено с отказом от контроля. Система управления сама породила социальные сети, которые неизбежно добьют эту систему управления по всему миру.
Единство и борьба. Во всей своей фатальности и со всеми известными неизбежностями.
О десакрализации Церкви.
Вот уж где чушь, так это в утверждениях о десакрализации Церкви, как религиозного института.
Напрасно православные поддаются этой тревоге. За пару тысяч лет Церковь и не такое видала.
Или мы не помним как разрушались храмы по всей стране? Или забыли, как здания храмов использовались в качестве складов и сельских клубов? Привело ли к десакрализации то, что церковная утварь переплавлялась в золотые слитки?
Напротив. Всё это убеждает в том, что сакральность Церкви неуязвима перед мирскими посягательствами. Пострадало имущество, пострадали люди, экономика, экология, культура… Много чего пострадало, но не сакральность.
Чего же испугались маловеры? Кому поверили? Недалёким злопыхателям, которые по невежеству восприняли резонанс от этой выходки в качестве признака того, что православие пошатнулось? Так ведь этот резонанс этими же злопыхателями и создаётся. Пустое трясение самих себя. Стоило ли ради этого линчевать девиц? И в угоду кому творится эта расправа? Слепцы!
Если уж говорить о десакрализации Церкви, то угроза создаётся самим страхом утраты сакральности. Потому, что этот страх толкает на ещё более страшное. И полбеды тем, кто забыл про то, как надлежит поступать даже в случаях, когда закон велит бросить камень. Беда тем, кто вышел за рамки закона и забыл о том, что происходит после того, как сказано «Кровь Его на нас и на детях наших». Тем, кто считает, что по закону с этих девиц спроса нет, но во имя сакральности надо их наказать вопреки закону.
Вот это угрожает сакрализации и всему православному, что ещё в нас осталось. Мы ведь знаем, множество исторических примеров повторения евангельской трагедии в малом и большом. Чего далеко ходить, когда до сих пор не угомоняться сталинисты с антисталинистами. Всё потому, что когда-то большевики чинили беззакония, исходя из своих представлений о справедливости. А теперь их дети стоят перед страшным выбором - отречься от отцов или же отречься от законности. Всем всё простить и начать всё с чистого листа или же продолжать действовать так, как действовали отцы. Найти способ примириться, отступясь от того, что было дорого отцам, или, продолжая дело отцов, найти способ извести под корень всех, кому нет прощенья. Страшный выбор. И пока они этот выбор не сделают, не будет мира между ними.
Фатальная сила слов «на нас и детях наших» на много поколений лишает мира тех, кто взял на себя грех беззакония. Лишает до тех трагичных времён, когда дети отрекутся от отцов.
Христианство учит нас не ставить наших детей перед таким выбором. Сакральность христианства в непостижимой силе прощения и в том, что христианину достаточно одного только имени Христа, чтобы противостоять всем полчищам ада. Сравнится ли с этим «нашествие» нескольких девиц?
А сакрализация Путина действительно пострадала. Так и что с того? Он даже не помазанник Божий, независимо от того, что он там о себе думает. И даже наоборот - он прямой наследник тех, кто ограбил помазанника. И даже хуже. Потому, что большевики лишь ограбили, а Путин из тех парней, кто, спустя много лет, поделил награбленное между наследниками грабителей.
Впрочем, это не имеет отношения, ни к Церкви, ни к православию, ни к христианству в целом. Господь им всем судья.
О богохульстве
Нет там хулы на Господа и всё тут. Это важно. Духа Святого и Троицу не хулили, к алтарю не прикасались, иконы не трогали и даже службу не сорвали (хотя срыв службы - это ещё не обязательно богохульство, т.к. могут быть разные обстоятельства). Уверен, что если бы таковое было, то это придало бы хоть какую-то видимость законности судебному процессу.
По крайней мере, я бы сейчас мог вообще ничего не писать. И не я один. Многие не стали бы распространять ролик ещё до всякого суда. Само бы так получилось. Сработали бы тормоза на уровне неосознанной брезгливости. Надо иметь особую отмороженность, чтобы не сработали. Например, мало кто знает, что осёл нечистое животное, но вряд ли много тех, кто не брезгует есть ослятину. Само получается.
Как указано выше, мир стал таким, что всякий (теперь, включая и меня), кто распространяет информацию о Пусях (и сторонники, и противники в равной степени), является непосредственным соучастником того, что они сделали. Однако, никто не богохульник, бо не было там богохульства. Это и есть главная причина, по которой я не стал бы ничего писать, если бы они возвели хулу на Бога.
О чувствах верующих
Это да. Чувства верующих оскорблены и мои в том числе. Так и что? Какие же мы христиане, если не можем противостоять искушениям ожидаемым и неожиданным, привычным и ранее невиданным? Мои религиозные чувства оскорбляются через раз ложью, лицемерием и прочими непотребствами, которыми кишмя кишат все эти интернеты. Я ведь не случайно начал с того, что времена теперь такие, когда искушения будут сыпаться со страшной силой и отгородиться не получится. Верующим надо научиться противостоять. Главное, не очерстветь и не утратить способность чувствовать.
Ещё важнее не очерстветь неверующим. Им труднее, но если у неверующих не будут включаться тормоза, то мы все рискуем прижизненно оказаться в аду без всякой метафизики.
Чего стоит всё это кудахтание вокруг оскорблённых чувств верующих из-за такого пустяка, как дурацкое кривляние на амвоне, по сравнению с молчанием по поводу принуждения к принятию ИНН монахов, не имеющих ни налогооблагаемых доходов, ни имущества? Тут всего лишь дрыгание ногами и нарушение этических норм. А там посягательство на свободу воли и совести человека, т.е. на то, чем Сам Господь наделил человека во всей полноте и со всей неотъемлемостью.
Например, в производстве Гагаринского суда находится дело по иску ДЕЗ о взыскании платы за коммунальные услуги за период с 2004 г. по день подачи иска (кому интересно прийти послушать - обращайтесь в личку).
Юмор этого дела в том, что у ответчика на руках банковские квитанции об оплате коммунальных услуг с того самого 2004 г. И соответственно, встречный иск о самостоятельном начислении и принятии платы за коммунальные услуги (так, чтобы плата начислялась поставщиком услуг, а не ГУ ИС).
Фишка этого дела в том, что истцу деньги не нужны вообще. Вернее, истец давно уже деньги получил, но получил напрямую на банковский счёт поставщика, т.е. минуя числодробилки ГУ ИС (как такое удалось - это отдельный разговор). Однако же, как водится в таких делах, истца представляет сотрудник ГУ ИС. А ГУ ИС - это такая организация, которая никаких коммунальных услуг никому не оказывает. ГУ ИС лишь считает чужие деньги и главной своей заботой видит концентрацию в одном месте персональных данных обо всех плательщиках Москвы вместе с данными обо всех потребляемых коммунальных услугах.
У меня было даже дело, где сотрудник ГУ ИС в овечьей шкуре с доверенностью от поставщика коммунальных услуг категорически возражал против удовлетворения иска потребителя о начислении платы за уже потреблённые услуги. Проще говоря, человек по сей день эти самые услуги потребляет, но у него денег не берут, т.к. он не числится плательщиком.
Я это к тому, что в этих делах деньги ничего не значат ни для одной, ни для другой стороны. Значение имеет совершенно иррациональная затея загнать человека в контролирующие тиски системы управления. Сломать сопротивление.
Такая же иррациональная, как идея принудить монахов принять ИНН (налоговый номер). Ни налоговиков, ни судей не волнует, что монахи по определению не являются налогоплательщиками.
Вот они и топчутся на чувствах верующих. Всё время топтались. Знали, что это против закона и против совести, но всё равно топтались. Ни судей, ни прессу, ни общественность не волнуют религиозные чувства верующих, равно как не волнует их конституционное право иметь убеждения и действовать в соответствии с ними. Законность тоже никого не волнует. Иначе те, кто сегодня выступает в защиту Пусек, не пожимали бы плечами, когда та же репрессивная машина принуждала верующих пенсионеров к получению социальных карт.
С этой колокольни и надо смотреть на рвение, которое проявляет судебная машина, якобы в защиту религиозных чувств верующих.
Получается так, что уважение к религиозным чувствам должно быть санкционировано системой управления. Если нет команды, то нет уважения.
В том же Гагаринском суде судебные приставы, ссылаясь на распоряжение председателя суда, не пропускают в суд зрителей, которые по убеждениям отказались менять паспорта СССР на паспорта нового образца. Глумятся откровенно, смеясь и с наигранным притворным непониманием. Замечу, речь идёт о безусловном праве присутствовать на суде. Праве, которое не обусловлено наличием каких бы то ни было документов. Притом, что Верховный Суд неоднократно подтверждал действительность и законность паспортов СССР, но и это приставов не останавливает.
Уважать по команде чувства верующих - это одно, а добиться того, чтобы люди стали по команде испытывать религиозные чувства - это совсем другое. Для этого нужно обеспечить полную управляемость всяких убеждений, не только религиозных. Неуправляемое извне глубинное естество приравнять к чему-то внешнему и управляемому. Так приравнять, чтобы сами люди не видели разницы.
Например, взять и поставить знак равенства между Патриархией и Русской Православной Церковью. Безусловно, Патриарх является частью церкви. Пусть неотъемлемая часть, хотя мы знаем, что православие вполне может обходиться и вовсе без Патриарха. Пусть очень значимая часть. Но всё-таки всего лишь часть. Он всего лишь человек, подверженный слабостям и искушениям. Может ли система управления приручить Патриарха? Пожалуй, может и тому есть исторические примеры. Но приручить православие не получится. Мы ещё убедимся в том, что никакие основы православной культуры в школах не помогут системе управления вывести породу «правильных» православных.
Я очень надеюсь на то, что в обществе будет осознано отличие Богоугодного православия от путиноугодного. Путиноугодное очень легко отличить по признаку «не забыть и не простить». Богоугодное никогда не примирится с инструментами управления, исключающими прощение и отрицающими волю человека. Также надеюсь, что будет усвоено, что МП не равно РПЦ. Полагаю, что по нынешним временам это даже важнее миссионерских достижений. На мой взгляд, для Церкви сегодня увеличение числа прихожан менее значимо, чем осознание неверующими различий между подлинным православием и путиноугодной профанацией. Ведь не может же быть так, чтобы все эти переживания ничему нас не научили.
Пока шёл процесс над девицами из Пусси Райт я молчал. Принципиально. Дабы не усугублять информационную лихорадку. Остальным неравнодушным нашим согражданам по их неведению ещё позволительно было нагнетать эту трясучку, а я себе этого позволить никак не мог. В том числе и в интересах подсудимых.
Не я ли давным-давно писал , что авантюристы и фрики разнесут в клочья ту систему управления, которая сегодня строится практически по всему миру. А вместе с системой управления и общественные отношения, которые будут в зависимости от этой системы управления. Чем больше зависимости - тем больше риска.
Тогда это утверждение казалось спорным. Процесс над Пусси Риот - наглядный пример. Пуськи не совершили никакого преступления. Даже административного правонарушения не совершили. В суде им нечего было делать. И суду с ними тоже нечего было делать. Но они опасны для строящейся системы управления и для всего общества.
Они опасны не сами по себе, а вследствие несостоятельности системы управления и неадекватности общества в целом. Тут одно из двух - либо не пользоваться автомобилями и дорогами, либо осознать угрозы и выработать адекватные правила дорожного движения.
Ведь дело не в самой выходке девиц, а в масштабе информационного заражения, которое последовало за этой выходкой. Всё их влияние - это следствие аллергической реакции общества на новый раздражитель, от которого у нас нет иммунитета. В свою очередь реакция обусловлена исключительно доступностью цифровых технологий и отсутствием осознания специфики новой формы документирования.
Крамольным произведением является не дрыгание ногами на амвоне и даже не демонстрация смонтированного ролика, а вся совокупность копий этого ролика. Исполнителями этого произведения стали все, кто об этом деле хоть что-то написал. Особенно те недалёкие люди, которые добивались расправы над ними.
Идентификационные системы, созданные вроде как для контроля, напротив, разрушительны для контроля. Ведь документ становится документом, только если убеждает. А убедительность документам придают те, кто этот документ заверяет и удостоверяет. Если кому интересно, то я легко могу объяснить почему этот ролик не получил бы такого распространения и такой значимости, если бы общение в социальных сетях было бы анонимным (или представлялось бы анонимным). Это как дважды два.
Идентификационные системы придают вес, значимость и мощь всякой ерунде, которую может опубликовать кто угодно. Ведь важно не то, что сказано, а то, кем сказано. Об эту стену самоубьются все системы контроля, основанные на идентификации. И ничего их не спасёт. Ни на пресловутом западе, ни на быстро сдающем позиции востоке. Системы контроля уже сами себя приговорили. Вся эта толерантность с политкорректностью, равно как и прочие меры подавления социального иммунитета - лишь отсрочка исполнения неизбежного приговора.
Мы не готовы к такой быстрой смене способа документирования и таким быстрым изменениям общественных отношений. В то же время целенаправленно продолжаем ускорять общественную трансформацию.
Мы настолько невежественны, что даже не способны организовать исследования, которые позволили бы нам приспособиться к переходу от письменных документов к саморазмножающимся электронным. Я пытался. Мне говорили, что нечего думать, когда ясно, что надо прыгать.
Мы не рефлексируем. Например, представим себе те же действия в эпоху доступности печатных машинок и плёночных киноаппаратов. Мы ведь помним, как это было. Ну, подрыгали бы эти девицы ногами полминуты. Засняли бы на 8-ми миллиметровую плёнку. Смонтировали бы свой куцый фильмец. Пусть даже звуковой. Замечу, с киноплёнкой всё это гораздо сложнее, чем то, что они сделали сейчас. А дальше что?
Сколько копий 8-ми миллиметрового фильма можно сделать в бытовых условиях? С какой скоростью и какими путями можно было бы эти копии распространить? Стал бы кто ни будь заморачиваться преследованием такой самодеятельности вне стен церкви? Разумеется, из церкви девиц наверняка бы немедленно выпроводили ровно так, как это произошло в наши дни (чем, собственно, инцидент был бы исчерпан).
В случае с видеоплёнкой ситуация ненамного отличается. Каждая копия стоит денег, усилий и времени. Одно дело распространять всякое разное порно, щекочущее гормональные железы, и совсем другое дело низкохудожественную фигню (да простят меня эстеты, которые получают истинное наслаждение от творчества Пуси-Райт). Кто сам не помнит, может спросить видеоманов доцифровой эпохи. Много ли было тех, кто стал бы распространять такое видео (даже в качестве дописки к какому-то фильму)?
Что бы мне сказали, если бы я кому-то принёс (ножками) видеокассету с такой дурацкой записью? А я скажу. Меня бы спросили: - «Давид, какую хрень ты притащил и для чего ты эту муть принёс?». И мне пришлось бы дополнительно рассказывать - что, чего и как. То бишь, агитировать, поскольку действие однозначно политическое. И ещё дополнительно объяснять, почему эти девицы попёрлись именно в ХХС со своим канканом. Иными словами, пришлось бы рассказывать всё то, что говорила защита в Хамовническом суде. А как ещё непосвящённому человеку объяснить существо ролика? Но самое главное - мне надо было бы убедить в необходимости дальнейшего распространения видео (иначе просто смысла нет).
Чеслово, в лучшем случае, мне бы по-доброму посоветовали больше так не делать.
Для полноты рассмотрим ещё вариант с пиарсопровождением, т.е. когда видеозапись распространялась бы в качестве дописки к другим фильмам, а существо видеозаписи излагалось бы в обычных СМИ, т.е. журналистами (напомню, речь о доцифровой эпохе). И тут два варианта:
1. Мог бы найтись эпатажный журналист, который написал бы скандальную заметку. В крайнем случае, два эпатажных журналиста с двумя заметками. И на этом всё.
2. В условиях, когда самораспространение такого художества практически исключено, такую пиар компанию могла бы организовать только какая-то политическая сила. Однако, ни одна политическая сила не стала бы этого делать. Думаю ясно, что такое политическое движение огребло бы столько социальных неприятностей, что любое уголовное преследование уже не имело бы значения.
Собственно, в том и состоит нынешняя нечистоплотность попыток использовать ситуацию с Пуськами против политических противников. Попытки приписать какому-то политическому движению организацию крамольного действа - это очень грязная политическая игра, которая никого не красит. А одновременное отрицание политического характера выходки в сочетании с обвинением политических противников в организации - это чистой воды шизофрения, чреватая распадом политической идентичности.
Между тем, по мере внедрения коммуникационных и идентификационных технологий число таких фриков будет множиться в неизвестно какой прогрессии (чтобы понять в какой прогрессии, тоже нужны исследования). Потому, что мир, в котором ничего не забывается и ничего не прощается, будет плодить людей, загнанных в угол.
Нет никакой разницы в том, по какой причине человек выпал из социальных процессов - важно лишь то, что он будет инициировать свои социальные процессы, если для него это проще, чем вернуться в накатанную колею (а тем паче, если всё обустроено так, что ничего не прощается и назад дороги нет). Нынешние времена тем и характерны, что всякий может легко инициировать свои социальные процессы по своим правилам. Всякий сумасшедший легко может найти другого такого же на другом конце мира и они вдвоём решат, что все прочие сошли с ума.
И не важно, назовём ли мы Пусси Райт первой ласточкой или первой вороной. Важно то, что их будет много. Разных. И они будут атаковать с разных позиций и под самым неожиданным углом. Никакие файрволы не спасут. Доступ к технологиям обгоняет возможности контроля. Для того, чтобы отбивать эти удары в качестве дубинки используются точнейшие правовые инструменты прошлого. Однако, это приводит только к дальнейшему разрушение этих инструментов. Рубить топором бактерии - это только тупить топор. Нужны новые инструменты. Для их создания нужно отказаться от этики контроля и создать другую этику. А значит, нужно сначала уловить другой пафос.
Вот так обстоят дела. Всякая контролируемая система становится частью разрастающейся контролирующей системы управления. При этом уязвимость всей этой совокупной системы контроля выше, чем уязвимость любой автономной системы. Иными словами, любая автономная система уже самим фактом своей автономности опасна для контролирующей системы. Насколько я понимаю, в биологии это называется иммунодефицит.
Опасность Пусей не в том, что они исполняли чей-то заказ, а в том, что они абсолютно автономны. Система управления беззащитна перед такими именно в силу того, что они ни на кого не работают. Система управления не может их принимать в расчёт, а потому не может найти ни одного компромиссного решения. В то же время именно таких эта система управления и плодит со страшной силой.
Логика контроля такова, что в защиту граждан принимаются только те меры безопасности, которые увеличивают уязвимость самих же граждан. Иначе не бывает. Чем выше уязвимость, тем больше угроз, а чем больше угроз, тем больше требуется мер безопасности, которые ещё больше увеличивают уязвимость. Человеку некуда деться и негде спрятаться. Всё это усугубляется тем, что право кончилось. Система контроля плодит людей, загнанных в угол без всякой надежды на эффективность правовых институтов. В то же время растут возможности этих загнанных в угол бесправных людей. Каково? К чему может привести рост возможностей бесправных людей?
Тысячи. Сотни тысяч. Миллионы людей, каждый из которых может отчебучить такое действо, что никакими текущими правовыми или социальными технологиями невозможно предотвратить или смягчить последствия нежелательных действий. Всякое реагирование будет только усугублять.
Действенное решение этой проблемы лишь в отказе от идентификационных систем. Предотвратить явление не получится, но теоретически система управления могла бы уменьшить влияние таких фриков посредством анонимизации интернета. Так, чтобы другой сумасшедший на другом конце мира не воспринимался в качестве социального партнёра (чтобы нужно было предпринять особые усилия для такого признания и особые малодоступные технологии). Через превращение социальных сетей в безликие голоса, которым нет доверия. Но такое решение противоречит природе самой системы управления, т.к. сопряжено с отказом от контроля. Система управления сама породила социальные сети, которые неизбежно добьют эту систему управления по всему миру.
Единство и борьба. Во всей своей фатальности и со всеми известными неизбежностями.
О десакрализации Церкви.
Вот уж где чушь, так это в утверждениях о десакрализации Церкви, как религиозного института.
Напрасно православные поддаются этой тревоге. За пару тысяч лет Церковь и не такое видала.
Или мы не помним как разрушались храмы по всей стране? Или забыли, как здания храмов использовались в качестве складов и сельских клубов? Привело ли к десакрализации то, что церковная утварь переплавлялась в золотые слитки?
Напротив. Всё это убеждает в том, что сакральность Церкви неуязвима перед мирскими посягательствами. Пострадало имущество, пострадали люди, экономика, экология, культура… Много чего пострадало, но не сакральность.
Чего же испугались маловеры? Кому поверили? Недалёким злопыхателям, которые по невежеству восприняли резонанс от этой выходки в качестве признака того, что православие пошатнулось? Так ведь этот резонанс этими же злопыхателями и создаётся. Пустое трясение самих себя. Стоило ли ради этого линчевать девиц? И в угоду кому творится эта расправа? Слепцы!
Если уж говорить о десакрализации Церкви, то угроза создаётся самим страхом утраты сакральности. Потому, что этот страх толкает на ещё более страшное. И полбеды тем, кто забыл про то, как надлежит поступать даже в случаях, когда закон велит бросить камень. Беда тем, кто вышел за рамки закона и забыл о том, что происходит после того, как сказано «Кровь Его на нас и на детях наших». Тем, кто считает, что по закону с этих девиц спроса нет, но во имя сакральности надо их наказать вопреки закону.
Вот это угрожает сакрализации и всему православному, что ещё в нас осталось. Мы ведь знаем, множество исторических примеров повторения евангельской трагедии в малом и большом. Чего далеко ходить, когда до сих пор не угомоняться сталинисты с антисталинистами. Всё потому, что когда-то большевики чинили беззакония, исходя из своих представлений о справедливости. А теперь их дети стоят перед страшным выбором - отречься от отцов или же отречься от законности. Всем всё простить и начать всё с чистого листа или же продолжать действовать так, как действовали отцы. Найти способ примириться, отступясь от того, что было дорого отцам, или, продолжая дело отцов, найти способ извести под корень всех, кому нет прощенья. Страшный выбор. И пока они этот выбор не сделают, не будет мира между ними.
Фатальная сила слов «на нас и детях наших» на много поколений лишает мира тех, кто взял на себя грех беззакония. Лишает до тех трагичных времён, когда дети отрекутся от отцов.
Христианство учит нас не ставить наших детей перед таким выбором. Сакральность христианства в непостижимой силе прощения и в том, что христианину достаточно одного только имени Христа, чтобы противостоять всем полчищам ада. Сравнится ли с этим «нашествие» нескольких девиц?
А сакрализация Путина действительно пострадала. Так и что с того? Он даже не помазанник Божий, независимо от того, что он там о себе думает. И даже наоборот - он прямой наследник тех, кто ограбил помазанника. И даже хуже. Потому, что большевики лишь ограбили, а Путин из тех парней, кто, спустя много лет, поделил награбленное между наследниками грабителей.
Впрочем, это не имеет отношения, ни к Церкви, ни к православию, ни к христианству в целом. Господь им всем судья.
О богохульстве
Нет там хулы на Господа и всё тут. Это важно. Духа Святого и Троицу не хулили, к алтарю не прикасались, иконы не трогали и даже службу не сорвали (хотя срыв службы - это ещё не обязательно богохульство, т.к. могут быть разные обстоятельства). Уверен, что если бы таковое было, то это придало бы хоть какую-то видимость законности судебному процессу.
По крайней мере, я бы сейчас мог вообще ничего не писать. И не я один. Многие не стали бы распространять ролик ещё до всякого суда. Само бы так получилось. Сработали бы тормоза на уровне неосознанной брезгливости. Надо иметь особую отмороженность, чтобы не сработали. Например, мало кто знает, что осёл нечистое животное, но вряд ли много тех, кто не брезгует есть ослятину. Само получается.
Как указано выше, мир стал таким, что всякий (теперь, включая и меня), кто распространяет информацию о Пусях (и сторонники, и противники в равной степени), является непосредственным соучастником того, что они сделали. Однако, никто не богохульник, бо не было там богохульства. Это и есть главная причина, по которой я не стал бы ничего писать, если бы они возвели хулу на Бога.
О чувствах верующих
Это да. Чувства верующих оскорблены и мои в том числе. Так и что? Какие же мы христиане, если не можем противостоять искушениям ожидаемым и неожиданным, привычным и ранее невиданным? Мои религиозные чувства оскорбляются через раз ложью, лицемерием и прочими непотребствами, которыми кишмя кишат все эти интернеты. Я ведь не случайно начал с того, что времена теперь такие, когда искушения будут сыпаться со страшной силой и отгородиться не получится. Верующим надо научиться противостоять. Главное, не очерстветь и не утратить способность чувствовать.
Ещё важнее не очерстветь неверующим. Им труднее, но если у неверующих не будут включаться тормоза, то мы все рискуем прижизненно оказаться в аду без всякой метафизики.
Чего стоит всё это кудахтание вокруг оскорблённых чувств верующих из-за такого пустяка, как дурацкое кривляние на амвоне, по сравнению с молчанием по поводу принуждения к принятию ИНН монахов, не имеющих ни налогооблагаемых доходов, ни имущества? Тут всего лишь дрыгание ногами и нарушение этических норм. А там посягательство на свободу воли и совести человека, т.е. на то, чем Сам Господь наделил человека во всей полноте и со всей неотъемлемостью.
Например, в производстве Гагаринского суда находится дело по иску ДЕЗ о взыскании платы за коммунальные услуги за период с 2004 г. по день подачи иска (кому интересно прийти послушать - обращайтесь в личку).
Юмор этого дела в том, что у ответчика на руках банковские квитанции об оплате коммунальных услуг с того самого 2004 г. И соответственно, встречный иск о самостоятельном начислении и принятии платы за коммунальные услуги (так, чтобы плата начислялась поставщиком услуг, а не ГУ ИС).
Фишка этого дела в том, что истцу деньги не нужны вообще. Вернее, истец давно уже деньги получил, но получил напрямую на банковский счёт поставщика, т.е. минуя числодробилки ГУ ИС (как такое удалось - это отдельный разговор). Однако же, как водится в таких делах, истца представляет сотрудник ГУ ИС. А ГУ ИС - это такая организация, которая никаких коммунальных услуг никому не оказывает. ГУ ИС лишь считает чужие деньги и главной своей заботой видит концентрацию в одном месте персональных данных обо всех плательщиках Москвы вместе с данными обо всех потребляемых коммунальных услугах.
У меня было даже дело, где сотрудник ГУ ИС в овечьей шкуре с доверенностью от поставщика коммунальных услуг категорически возражал против удовлетворения иска потребителя о начислении платы за уже потреблённые услуги. Проще говоря, человек по сей день эти самые услуги потребляет, но у него денег не берут, т.к. он не числится плательщиком.
Я это к тому, что в этих делах деньги ничего не значат ни для одной, ни для другой стороны. Значение имеет совершенно иррациональная затея загнать человека в контролирующие тиски системы управления. Сломать сопротивление.
Такая же иррациональная, как идея принудить монахов принять ИНН (налоговый номер). Ни налоговиков, ни судей не волнует, что монахи по определению не являются налогоплательщиками.
Вот они и топчутся на чувствах верующих. Всё время топтались. Знали, что это против закона и против совести, но всё равно топтались. Ни судей, ни прессу, ни общественность не волнуют религиозные чувства верующих, равно как не волнует их конституционное право иметь убеждения и действовать в соответствии с ними. Законность тоже никого не волнует. Иначе те, кто сегодня выступает в защиту Пусек, не пожимали бы плечами, когда та же репрессивная машина принуждала верующих пенсионеров к получению социальных карт.
С этой колокольни и надо смотреть на рвение, которое проявляет судебная машина, якобы в защиту религиозных чувств верующих.
Получается так, что уважение к религиозным чувствам должно быть санкционировано системой управления. Если нет команды, то нет уважения.
В том же Гагаринском суде судебные приставы, ссылаясь на распоряжение председателя суда, не пропускают в суд зрителей, которые по убеждениям отказались менять паспорта СССР на паспорта нового образца. Глумятся откровенно, смеясь и с наигранным притворным непониманием. Замечу, речь идёт о безусловном праве присутствовать на суде. Праве, которое не обусловлено наличием каких бы то ни было документов. Притом, что Верховный Суд неоднократно подтверждал действительность и законность паспортов СССР, но и это приставов не останавливает.
Уважать по команде чувства верующих - это одно, а добиться того, чтобы люди стали по команде испытывать религиозные чувства - это совсем другое. Для этого нужно обеспечить полную управляемость всяких убеждений, не только религиозных. Неуправляемое извне глубинное естество приравнять к чему-то внешнему и управляемому. Так приравнять, чтобы сами люди не видели разницы.
Например, взять и поставить знак равенства между Патриархией и Русской Православной Церковью. Безусловно, Патриарх является частью церкви. Пусть неотъемлемая часть, хотя мы знаем, что православие вполне может обходиться и вовсе без Патриарха. Пусть очень значимая часть. Но всё-таки всего лишь часть. Он всего лишь человек, подверженный слабостям и искушениям. Может ли система управления приручить Патриарха? Пожалуй, может и тому есть исторические примеры. Но приручить православие не получится. Мы ещё убедимся в том, что никакие основы православной культуры в школах не помогут системе управления вывести породу «правильных» православных.
Я очень надеюсь на то, что в обществе будет осознано отличие Богоугодного православия от путиноугодного. Путиноугодное очень легко отличить по признаку «не забыть и не простить». Богоугодное никогда не примирится с инструментами управления, исключающими прощение и отрицающими волю человека. Также надеюсь, что будет усвоено, что МП не равно РПЦ. Полагаю, что по нынешним временам это даже важнее миссионерских достижений. На мой взгляд, для Церкви сегодня увеличение числа прихожан менее значимо, чем осознание неверующими различий между подлинным православием и путиноугодной профанацией. Ведь не может же быть так, чтобы все эти переживания ничему нас не научили.