Тедди Эйтан и «французское коммандо» в Войне за Независимость Израиля
«Я не имею никакого отношения к евреям. Я верующий католик. Ваша война справедливая, а я люблю воевать на стороне справедливости» - история французского офицера Тадэ Диффра.
Написал статью для «Еврейского журнала», там опубликуют позже, выложу тут в авторской редакции.
Тедди Эйтан и «французское коммандо» в Войне за Независимость Израиля
«Я не имею никакого отношения к евреям. Я верующий католик. Ваша война справедливая, а я люблю воевать на стороне справедливости» - история французского офицера Тадэ Диффра.
Тадэ Диффр.
Тадэ Диффр (Thadée Diffre) родился 24 октября 1912-го в Камбре на севере Франции. По окончании университета служит чиновником в администрации Французской Экваториальной Африки в Браззавиле. В 1940-м после капитуляции Франции присоединяется к движению «Свободная Франция» генерала Де Голля, вступает в первый маршевый батальон добровольцев и направляется в его составе в Палестину. В 1941-м участвует в освобождении Сирии и Ливана от сил правительства Виши, после ранения находится на излечении в больнице «Хадаса» в Иерусалиме. Возвращается в Африку, командует взводом в Чадском полку сенегальских стрелков, воюет в Северной Африке в составе дивизии генерала Леклерка. В 1943-м назначен начальником канцелярии верховного комиссара колоний в Алжире. В 1944-м вступает в 1-й парашютный ударный батальон, воюет в его составе во Франции. Закончил войну в звании капитана, трижды отмечен в приказах. Член французской делегации на конференции ООН в Сан-Франциско, чиновник канцелярии министра финансов.
«Я хочу воевать вместе с евреями»
В феврале 1948-го Тадэ Диффр обращается в офис Еврейского Агентства в Париже и заявляет о своем желании отправиться на войну в Палестину. Нехарактерная биография добровольца вызывает вопросы и подозрения в возможном шпионаже. В беседе с начальником представительства «Хаганы» во Франции Имануэлем Нишри Диффр так объяснил свои мотивы:
«Я не имею никакого отношения к евреям. Я верующий католик. Я хочу воевать вместе с евреями по следующим причинам:
1. Я из людей Де Голля. Я воевал на стороне Де Голля с 1940 года. Я воевал под командованием генерала Леклерка в Северной Африке. Я дошел до Европы и участвовал в освобождении Парижа. Я знаю, что арабы - главные враги Франции, и воюющий с арабами действует на пользу Франции.
2. Ваша война справедливая, а я люблю воевать на стороне справедливости.
3. Я хочу быть там - увидеть, как будут развиваться события до победы над арабами, в чем я уверен. И всё».
Нишри удостоверяется в искренности Диффра и направляет его в лагерь подготовки «Хаганы» в Сатоне, где его принимает заместитель Нишри Эли Оберлендер и распределяет во франкоязычное отделение, составленное в основном из евреев из стран Магриба (в других отделениях находились выходцы из Восточной Европы). В 35 лет Диффру было физически нелегко угнаться за молодежью, но, согласно его мемуарам, ему помогло осознание, что он доброволец. Как отметил Иегуда Бен-Давид, сменивший Нишри на посту представителя «Хаганы», кроме военной подготовки Диффр также четко и дисциплинированно выполнял все приказы по уборке и хозяйственным работам: «Только потом я понял, насколько это было тяжело для европейского офицера». После окончания базовой подготовки Диффр прошел краткий курс командиров отделений в лагере «Бирия» севернее Марселя и охарактеризовал его следующим образом: «Достиг звания капрала. Да здравствует армия!» После этого он принес присягу члена «Хаганы» и получил подпольную кличку Гиора - так звали сына Оберлендера. Затем ему выдали поддельные документы на имя еврейского беженца из Литвы и отправили в Палестину.
29 апреля 1948-го он прибыл в Хайфу. Еврей-беженец из Восточной Европы, не владеющий идишем, вызвал подозрение чиновников Еврейского Агентства, но показанное письмо от Оберлендера Ицхаку Садэ дало Диффру зеленый свет. 2 мая к нему на распределительную базу явился начальник службы приема и распределения управления кадров генштаба Элиягу Темкин, и Тадэ Диффр получил личный номер 17797 и новое имя, Тедди Эйтан. Под этим именем ему предстояло пройти всю Войну за Независимость. Многие иностранные добровольцы брали себе nom de guerre - непризнанное государство, необъявленная война, лишние проблемы никому не нужны и вообще nom de guerre для того и придуман. В тот же день Темкин отправил начальнику управления кадров Моше Цадоку письмо о новоприбывшем капитане: «с боевым опытом Второй мировой войны, видимо силён в разведывательных операциях, может подойти как советник оперативному офицеру «Эциони» или в Негеве».
Тедди Эйтан также встретился с Ицхаком Садэ, командиром ПАЛЬМАХа, возглавлявшим на тот момент «бронеслужбу» (шерут а-мешурьяним), зародыш будущих танковых войск АОИ, и в течение нескольких следующих месяцев побывал «внештатным советником» в различных спешно сколачивающихся механизированных подразделениях: 73-м батальоне Хаима Ласкова, рейдовом подразделении джипов Исраэля Карми, приданном бригаде «Негев», в составе которого Тедди участвовал в налетах на аэродромы в районе Газы, и 89-м механизированном рейдовом батальоне Моше Даяна. Тедди давал советы по оборудованию техники вооружением и её боевому применению, а также, по заданию начальника учебного управления генштаба Элиягу Коэна, составил подробную учебную программу для личного состава новых частей.
Командиры отзывались о нем как об отличном и знающем офицере, хотя и говорили, что многое из предложенного было на тот момент неприменимо. Исраэль Карми: «Он был смелый человек с большим боевым опытом, но страну и условия войны в ней он не знал. <…> У него были блестящие идеи по вопросам обучения, которые несомненно были бы полезны в более регулярных условиях». Моше Даян: «Он провел с нами некоторое время, произвел прекрасное впечатление, но у него мало чему можно было научиться». Тедди со своей стороны говорил об «упрямстве евреев, которые отказывались принимать любые советы и мнения и вели себя так, как будто это они изобрели джип». Тем не менее о командирах как таковых он тоже отзывался положительно, в частности о Моше Даяне: «У него репутация смелого и хладнокровного. Человечный, понимает в психологии, интересуется своими людьми и их условиями, умеет завоевывать их уважение и пробуждать почтение и послушание, не повышая голоса. Прирожденный командир».
К концу июля 1948-го Тедди Эйтан пришел к выводу, что исчерпал свои возможности на поприще советника, и дальше сможет приносить пользу, только командуя боевым подразделением. Языковой барьер мешал ему влиться в существующие подразделения: как советник он обходился английским, но командир должен иметь общий язык с солдатами. Та же языковая проблема существовала и у многих выходцев из стран Северной Африки, разбросанных по различным бригадам и батальонам. Для решения этой проблемы Тедди выдвинул идею создания батальона коммандо, укомплектованного франкоязычными солдатами. Идея была принята генеральным штабом, который тоже обдумывал вопрос языковых подразделений, и в августе Тедди Эйтан получил звание майора и задание сформировать новый батальон.
«Подобие Иностранного легиона»
Новый 75-й батальон был прикомандирован к 7-й бригаде, однако штаб бригады дистанцировался как от процесса сколачивания, так и от повседневной деятельности батальона. Командный костяк был составлен из бывших солдат и офицеров «Свободной Франции». Согласно приказу генштаба, франкоязычные солдаты из разных частей переводились в 75-й батальон, некоторые из них переходили туда самовольно, что не было необычным для армии в то время.
Несмотря на проводимый отбор, солдатский контингент был крайне проблематичным. Некоторые из солдат были добровольцами-авантюристами, в том числе неевреи, у других было темное прошлое и они скрывались от уголовного преследования, многие были свежими репатриантами из Северной Африки, не знакомыми со страной и чувствовавшими себя подобием Иностранного легиона. Как писала в своем отчете Рахель Фейгин из отдела иностранных добровольцев управления кадров, в расположении батальона вообще не было никаких признаков, что это подразделение израильской армии: ни флагов, ни портретов, ни израильских пейзажей, только фотографии французских солдат второй мировой. Условия размещения, питания и т.д. тоже оставляли желать лучшего: как уже сказано выше, батальон выживал практически самостоятельно, без достаточной логистической поддержки командными инстанциями. Участились случаи воровства, продажи армейского имущества и торговли наркотиками, чему способствовало расположение вблизи Тель-Авива.
Тедди Эйтан пришел к выводу, что идея батальона провалилась. Он предложил отобрать около сотни бойцов под командованием выходцев из «Свободной Франции» и маки, и создать из них подразделение специальных операций, остальные триста (батальон так и не достиг штатной численности в 747 человек, включая обслуживающий персонал) должны были перейти в одну из пехотных бригад.
14 сентября 75-й батальон был переведен в состав бригады «Ифтах». Практически одновременно в генштаб поступила просьба от штаба ВМС передать около сотни бойцов для создания подразделения морской пехоты. Тедди только и ждал такой возможности. 50 солдат были переведены на базу ВМС в Кейсарии, остальных Тедди планировал набрать среди франкофонов, которых продолжали переводить в 75-й батальон. Рота начала интенсивную подготовку к высадке морского десанта, параллельно набирались новые кадры. Часть из них в дальнейшем стала известными людьми, например репатриант из Марокко Маймон Фахима, он же главный армейский раввин генерал-майор Гад Навон.
Первым заданием подразделения морской пехоты должна была стать высадка между Газой и Ашкелоном, в районе нынешнего киббуца Зиким, в рамках операции «Йоав». Однако, когда выяснилось, что вместо планировавшегося ко времени операции батальона имеется только рота в составе 150 солдат и моряков, высадка была отменена. Планы создания морской пехоты свернули, и в середине октября рота была переведена из ВМС в бригаду «Негев» и присоединена к 9-му рейдовому батальону, которым командовал уже известный нам Исраэль Карми. Параллельно оставшихся солдат 75-го батальона бригады «Ифтах» перевели во 2-й батальон, и 75-й батальон прекратил свое существование, хотя в официальной переписке название использовалось и дальше.
Боевое крещение
Но более известным стало название, с которым рота под командованием Тедди Эйтана вошла в историю Войны за Независимость: «французское коммандо». Его рота и в 9-м батальоне во многом сохраняла особый статус по сравнению с другими подразделениями. Этому способствовал необычный состав, выделявший бойцов на фоне других солдат, высокий уровень подготовки и майорское звание командира роты. Командирами отделений и взводов были бывшие офицеры французской армии, большинство солдат тоже было из Франции, в том числе несколько неевреев, остальные были выходцами из стран Северной Африки. В управлении роты также было несколько израильских офицеров, владевших французским. Заместителем Тедди Эйтана стал Эли Оберлендер, его бывший командир в лагере подготовки Сатоне.
Бойцы «французского коммандо». За рулем джипа - Тедди Эйтан.
В ходе операции «Йоав» по освобождению северного Негева 9-й батальон проводил налеты на транспортные артерии, командные центры и аэродромы в районах Газы и Эль-Ариша. 18 октября рота Тедди Эйтана атаковала перекресток Рафиах-Уджа Рафиах-Эль-Ариш с задачей связать египетские силы и заминировать дороги. В бою с египетскими бронеавтомобилями был смертельно ранен Эли Оберлендер. Он стал первым погибшим «французского коммандо».
21 октября 1948-го была проведена операция «Моше» по взятию Беэр-Шевы, ставшая финальным аккордом операции «Йоав». Центральную роль в прорыве в город и в боях в застроенной местности сыграло «французское коммандо» в составе около 60 человек. С момента прорыва до капитуляции египетского гарнизона прошло около пяти часов, около двух с половиной из них в городе сражалось только «французское коммандо»: зачистка зданий, гранаты в упор, пулеметный огонь. В бою за Беэр-Шеву 9-й батальон потерял шесть человек убитыми и 21 ранеными, из них четверо убитых и 14 раненых пришлись на долю «французского коммандо». Тедди ругал Карми за задержку в общем графике операции и в посылке подкреплений, но картина боя была неясна не только на уровне 9-го батальона, но и в штабе бригады, поэтому вина Карми делится на многих. В любом случае вскоре Карми перешел в 7-ю бригаду, а комбатом-9 стал Хаим Бар-Лев.
После взятия Беэр-Шевы подразделения бригады «Негев» ударились в массовое мародерство и тащили из домов и лавок всё, что только можно. Солдаты «французского коммандо» тоже активно в этом участвовали, некоторые из них также стреляли по мирным жителям, кто-то бросил гранату в египетских пленных. Тедди Эйтан построил подразделение и пошел маршем далеко за город, солдаты были вынуждены бросить по дороге большую часть награбленного, которую нельзя было донести. Потом «французское коммандо» расквартировали в Беэр-Шеве, и Тедди выгнал из роты двадцать наиболее злостных нарушителей и мародеров, получив вместо них около тридцати новых солдат.
«Они продолжали сражаться, стиснув зубы»
С 22 ноября рота перешла в прямое подчинение штабу бригады, и Тедди имел статус, равный с командирами батальонов. «Французское коммандо» занималось патрулированием, засадами, минированием основных дорог и препятствовало инфильтрации регулярных и иррегулярных сил противника.
Тедди Эйтан (справа), комбриг Нахум Сариг и оперативный офицер бригады Узи Наркис.
22 декабря 1948-го началась операция «Хорев» по разгрому и вытеснению египетской армии за пределы Израиля, крупнейшая операция Войны за Независимость. Бригада «Негев» получила задание взять укрепрайон Тмиле, перекрывавший дорогу Беэр-Шева-Уджа. Ночью 25-26 декабря «французское коммандо» атаковало и захватило один из опорных пунктов египетской обороны. По плану они должны были взять опорный пункт №13, согласно позднейшим исследованиям, приданные им разведчики 7-го батальона ошиблись в ориентировании и вывели их к опорному пункту №14. Кроме того, данные разведки были неполны, последняя аэрофотосъемка проводилась 21-го декабря, и многие подразделения и огневые средства противника были неизвестны: предполагалось, что укрепрайон в целом обороняют три роты противника, реально их оказалось шесть. Бойцы «французского коммандо» попали под сильный минометный и пулеметный огонь, отбили в течение ночи несколько контратак и отступили с рассветом, истощив боеприпасы и потеряв убитыми и ранеными половину личного состава: девять убитых и 22 раненых из 60 человек. Тедди Эйтан тоже был ранен в ногу.
Комбат-7 Иссахар Шадми подчеркнул в своем рапорте по захвату укрепрайона Тмиле: «По моему мнению, следует отметить поведение Тедди и удерживание его людьми опорного пункта». Авраам Адан (Брен), командир роты в 7-м батальоне: «Положение на опорном пункте №13 было тяжелое. Хотя его и взяли внезапно, после слабого сопротивления, и французское коммандо удерживало его согласно плану, но через некоторое время египтяне поняли, что атака не продолжается и захвачен только один небольшой опорный пункт, они сосредоточили силы и снова и снова контратаковали. Французское коммандо было вынуждено отбивать атаку за атакой. Число раненых росло, среди них и Тедди, раненый в палец ноги. Они продолжали упорно удерживать позицию и отбивать атаки. Они стреляли как сумасшедшие из своего полуавтоматического оружия, и боеприпасы заканчивались».
Хаим Гури, заместитель Адана, знаменитый писатель, описал это более художественно:
«Что происходило в это время на «французском» опорном пункте? Они захватили после короткого боя небольшой опорный пункт, но тут противник начал поливать их перекрестным огнем с двух флангов при поддержке минометов. Сектор, который был мертвой зоной для пулеметов, был нулевой, и они лежали тесно один рядом с другим, под «бреющим» огнем. Контратаки противника учащались. Иногда бой шел на дистанции десять метров, когда гранаты бросают как теннисные мячи в детской игре. Жестокий кровопролитный бой лицом к лицу. Отделение, посланное Тедди для обманного маневра и уменьшения давления, уничтожено. Вдобавок к грому поля боя подавала голос британская шестифунтовая пушка. Воздух был разрезан и сожжен ракетами и трассирующими пулями. Число «французов» уменьшалось. Они продолжали сражаться, стиснув зубы, быстро тратя свои автоматические боеприпасы. Их положение по гранатам, ПИАТам, боеприпасам пистолет-пулеметов и 303 было близко к отчаянию. Их командир отказывался отступать и просил подкреплений».
При отходе несколько тяжелораненых, которых нельзя было унести, спрятали под старым турецким мостом. Вскоре с подходом 9-го батальона остатки «французского коммандо» вернулись и захватили укрепрайон. Оставленных тяжелораненых нашли убитыми и изуродованными. Французы хотели линчевать за это египетских пленных и нескольких успели порезать, пока не вмешался комбат и не прекратил самосуд.
Остаток «французского коммандо» отправили в Беэр-Шеву, многим понадобилось долгое время, чтобы прийти в себя после тяжелого боя.
«Не вижу оправдания существования»
По возвращении в Беэр-Шеву подразделение было оставлено на произвол судьбы, штаб бригады перестал заниматься его ежедневными проблемами. Командир бригады Нахум Сариг писал командующему южным фронтом Игалю Алону: «Учитывая трудности содержания этого подразделения как отдельного, и в связи с нашим отбытием на север, я прошу устроить через соответствующие инстанции, либо присоединить их (без офицеров) к 8-му батальону, либо перевести их в другую бригаду. Прошу ускорить это и закончить до 18.1.1949, потому что мы не взяли их в расчет (во всех смыслах) в новом расположении. Если до тех пор вопрос не будет решен, мы будем вынуждены оставить их в Беэр-Шеве на попечении штаба южного фронта».
«Не взяли в расчет» действительно было во всех смыслах. Начался распад, солдаты занимались мародерством и воровали провизию и оружие с армейских складов. Тедди пытался с этим бороться и писал в приказе по подразделению от 30 января 1949-го: «Я хочу предупредить вас, что своим разнузданным поведением и проявлением безответственности вы своими руками разрушаете доброе имя подразделения и положительный имидж, который у вас был. <…> Армейские приказы обязывают к подчинению и выполнению, даже если ваше личное мнение другое». Но это не помогало, тем более что Тедди много времени проводил в Тель-Авиве.
31 января 1949-го Игаль Алон написал начальнику оперативного управления Игаэлю Ядину:
«Тема: ликвидация 75-го батальона.
Батальон насчитывает 60-70 хороших бойцов, но они не представляют ядро, которое может принимать и развиваться в батальон, достойный этого названия. Кроме того, тебе известны сомнения насчет надежности французского командира. Я не вижу оправдания существования данного батальона и предлагаю его расформировать».
«Сомнения насчет надежности французского командира»: слухи, что Тедди Эйтан - французский шпион, продолжали циркулировать с начала и до конца войны. Бен-Гурион записал в своем дневнике 28 декабря 1948-го сообщение начальника разведотдела генштаба Хаима Герцога: «Тедди Эйтан, его французское имя Диффре, гой, шпион, доброволец, служит в подразделении джипов в Негеве, передает информацию французскому консулу».
Сомнения сомнениями, но через несколько дней после своего письма Игаль Алон получил письмо от начальника генштаба Яакова Дори для передачи Тедди Эйтану: «В полученных мной рапортах сообщается, что вы во главе роты провели блестящие боевые действия в операциях «Десять ударов» [Йоав] и «Аин» [Хорев]. Выражаю благодарность за отличное командование, проявленное в этих действиях, а также передайте мое уважение бесстрашию ваших людей в боях». В сопроводительном письме Дори написал Алону: «Посылаю через тебя, чтобы ты тоже прочитал».
Обстановка в подразделении не улучшалась, и когда французы украли на складе взрывчатку и подорвали мешавший им дом, командир района Негева категорически потребовал убрать их из Беэр-Шевы.
Война заканчивалась, во «французском коммандо» больше не было надобности, и 18 февраля 1949-го вышел приказ о переводе солдат и офицеров по разным подразделениям, врассыпную. Предлагавшиеся варианты типа перевода их коллективно в парашютный батальон либо подразделение морской пехоты, как первый этап в создании батальона специальных операций, не осуществились, в том числе и потому, что и парашютное подразделение вскоре переформировали под корень, и батальон специальных операций так и не создали. На этом история «французского коммандо» закончилась.
После войны большинство солдат и офицеров подразделения, чувствовавших себя чужими в Израиле и обиженными отношением к ним как к «маврам, сделавшим свое дело», уехало во Францию, мало кто из них остался в новом государстве.
«Могу обещать, что всегда останусь верным другом Государства Израиль и еврейского народа»
Тедди Эйтан получил предложение занять пост командира 42-го батальона бригады «Кирьяти», но отклонил его и подал в отставку. В письме Бен-Гуриону от 13 февраля 1949-го он написал, что в связи с окончанием боевых действий его присутствие больше не является необходимым, и что его дальнейшая служба вызовет дипломатические проблемы после признания Израиля правительством Франции, так как французским офицерам запрещено служить в армиях других государств без официального разрешения. Также он сказал:
«15 февраля исполнится ровно год со дня моего вступления, без всяких условий, как безымянный солдат, в Армию Обороны Израиля. Тогда я был полон ярости на мир, в котором не было жалости и человеческого отношения к евреям. Я был поражен трагедиями, которые обрушились на головы Вашего народа. Я понимал, что вам будет нужна помощь всех ваших друзей, будучи убежден, что мир поможет вам только после достижения вами победы. Кроме того, мне врезалось в память сердечное гостеприимство еврейского ишува войскам «Свободной Франции» в 1941 году. Сегодня, благодаря громадным усилиям Вашего правительства, храбрости Вашего народа и героизму солдат победа обеспечена и помощь потечет со всех сторон. Продолжение моего присутствия относительно причин, подвигших меня приехать в Израиль, больше не оправдано.
<…>
Поэтому я имею честь, господин премьер-министр, подать в отставку с 16 февраля 1949-го. Я чувствую удовлетворение тем, что служил такому высокому делу и присоединился к нему в момент реальной угрозы существованию Израиля. Я, со своей стороны, внес скромный, но искренний вклад в это предприятие. Предприятие, которое Вы с помощью Ваших соратников и народа Израиля сумели воплотить в жизнь. Меня подозревали и обвиняли разными наветами, и я полагаю, что эта моя отставка из армии утихомирит тех, чей самый большой недостаток это отсутствие благородства. Я горжусь, что служил в Армии Обороны Израиля и сумел оправдать доверие моих командиров. <…> Могу обещать, что всегда останусь верным другом Государства Израиль и еврейского народа».
В письме НГШ Яакова Дори, подтверждающем принятие отставки Эйтана, он обещал разобраться с вопросами обвинений и ретроактивных выплат добавки к жалованию, а также написал, что верховное командование высоко ценит «активное участие Тедди Эйтана в Войне за Независимость и совершенные акты смелости и героизма при командовании подразделением».
Весной 1949-го Тадэ Диффр вернулся на родину. Написал книгу воспоминаний «Негев: героическое рождение Государства Израиль». В декабре 1956-го посетил Израиль и возложил цветы на могилу Ицхака Садэ. Работал в администрации Французской Экваториальной Африки и министерстве заморских территорий, с конца 50-х и до 1969-го был советником президента Уфуэ-Буаньи и генеральным секретарем правительства Берега Слоновой Кости. 30 декабря 1971-го погиб в автокатастрофе вблизи Тарба на юге Франции. На его похоронах присутствовал представитель АОИ подполковник Мешулам Сапир.
В 1975-м ветераны бригады «Негев» поставили памятник Тедди Эйтану рядом с обелиском бригады на холме на окраине Беэр-Шевы. В 1995-м была установлена памятная доска «французского коммандо» на месте египетского укрепрайона в Тмиле. В 2004-м посол Израиля во Франции Нисим Звили вручил вдове Тадэ Диффра Беатрис и его дочери Флоренс благодарственную грамоту и знак участника Войны за Независимость.
Памятник «французскому коммандо» в Беэр-Шеве. «В память бойцов французского коммандо, воевавших под командованием майора Тедди Диффре-Эйтана вместе с бригадой Негев-ПАЛЬМАХ за освобождение Негева и Беэр-Шевы, октябрь 1948».
Памятная доска на холме у бывшего укрепрайона Тмиле. «В память роты «французского коммандо» под командованием Тедди Диффре (Эйтана). Её солдаты сражались и гибли на опорном пункте №13 в операции «Хорев» (Ханука 5709), на передовом плацдарме наступления бригады Негев ПАЛЬМАХа на египетские позиции на шоссе Беэр-Шева-Ницана».