(Untitled)

[dashca_enotik]

Смотрю на фотографии немцев (мирного населения, преимущественно женщин), которые под надзором американских солдат перезахораняют евреев, погибших в концлагерях, во время маршей смерти, или просто расстрелянных, из общих могил - в 45 году, и думаю

Comments

[grattoir]

По-моему, это очень здорово, что ты не представляешь этих реалий и плохо понимаешь те многочисленные выборы из разных зол. Т.е. это и должно казаться чем-то непостижимым, в идеале, иначе что можно говорить о прогрессе и эволюции в плане терпимости, цивилизованности, адекватности и мира.
А то, что общепринятое мнение - мол, нужно всё это очень подробно помнить и хорошо понимать, чтобы такого не повторилось, чтобы подвиг не обесценился и т.п., то у этого есть очень неприятная и неприглядная сторона создания кумиров и плясок на костях.

[lampure]

Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно