(no subject)
Квакся из Фуфыровки
Не любили деревню Фуфыровку местные лягушки.
Точнее, не любили они фуфыровских мальчишек. Оно и понятно. У пацанвы местной - какие развлечения? Пока ты, вдохновения исполненный, на листе кувшинки вокализы отрабатываешь, тебя за тулово - хвать, соломину, я извиняюсь, в задницу - тыц, надуют, как мячик футбольный, и обратно в воду швырнут. И барахтаешься, как дурак, да ещё на медленной реактивной тяге гладь болотную рассекаешь, пока из тебя всё закачанное выйдет.
После того, как с уважаемым Кваксей такую штуку проделали трижды за неделю, он озверел, и попёрся жаловаться Водяному.
- До коих пор? - разорялся он. - За что унижение терпеть? Хозяин ты или где?
- На суше я никому не хозяин, - спокойно отозвался Водяной. - Чего ты, в конце концов, хочешь-то?
Квакся призадумался, и неожиданно для самого себя вдруг выпалил:
- Крокодилом хочу стать!
- Ого! - Водяной посмотрел на Кваксю с интересом. - Круто. Я ведь могу. Хорошо подумал? Обратного пути не будет.
Квакся подумал как следует. Мысль нравилась ему всё больше и больше.
«А что? - размышлял он. - Буду большой, зубастый. Уважать все будут. Мальчишки эти проклятые с соломинками своими разбегутся в момент, стоит мне на бережок выползти. Надо решаться».
Водяной с любопытством наблюдал за Кваксиными размышлениями.
- И ещё одно, - предупредил он. - Сам понимаешь, крокодил мне здесь, в родном болоте, ни к чему. Отправлю в Лимпопо какую-нибудь.
- Согласен. - Квакся отчаянно махнул лапкой. - Давай!
Водяной прищурился и пробормотал какое-то длинное и липкое слово. Вода вокруг Квакси потемнела, помутнела, пошла пузырьками и закрутившись спиралью, взметнула его в неизвестность.
Очнулся он в огромной мутной величавой реке. Шевельнув лапкой, Квакся вдруг понял, что вода вокруг имеет экзотический чужой привкус, а сам он огромен, зубаст и хищен, как бешеная подлодка.
- Ай да я! - завопил он. - Спасибо, дедушка Водяной! Кто меня теперь обидит? Я сам теперь кого хошь…
В воде весело плескались две коричневые ноги. Хозяин ног, надо полагать, сидел на берегу, и не чувствуя опасности, весело бултыхал ими в реке. Квакся почувствовал голод.
«Что ж он так неосторожно-то? - думал Квакся, занимая позицию для броска.- Али не знает ещё, что здесь крокодил появился. Я, то ись. Ничё, сейчас узнает…»
Квакся вспенил воду хвостом, мощно ринувшись вперёд и…
И понял, что это была ловушка. Мощные руки схватили его за шею и вытащили на берег. Страшная лязгающая крокодилья пасть мгновенно была обмотана верёвкой из пальмовых волокон и стала неопасна.
Кваксю без видимых усилий держал за шею огромный мускулистый негр. Сверкнув белозубой улыбкой, он обернулся к береговым зарослям и прокричал:
- Мбога! Ангв-моо бумб грыкт? Туум кроктама пууф!
У лягушек и крокодилов холодная кровь. Но Квакся похолодел ещё сильнее, так как понял произнесённую фразу без всякого переводчика.
«Мбога! Твоя бамбуковая трубка с тобой? Тащи, сейчас мы крокодила надувать будем!»
Не любили деревню Фуфыровку местные лягушки.
Точнее, не любили они фуфыровских мальчишек. Оно и понятно. У пацанвы местной - какие развлечения? Пока ты, вдохновения исполненный, на листе кувшинки вокализы отрабатываешь, тебя за тулово - хвать, соломину, я извиняюсь, в задницу - тыц, надуют, как мячик футбольный, и обратно в воду швырнут. И барахтаешься, как дурак, да ещё на медленной реактивной тяге гладь болотную рассекаешь, пока из тебя всё закачанное выйдет.
После того, как с уважаемым Кваксей такую штуку проделали трижды за неделю, он озверел, и попёрся жаловаться Водяному.
- До коих пор? - разорялся он. - За что унижение терпеть? Хозяин ты или где?
- На суше я никому не хозяин, - спокойно отозвался Водяной. - Чего ты, в конце концов, хочешь-то?
Квакся призадумался, и неожиданно для самого себя вдруг выпалил:
- Крокодилом хочу стать!
- Ого! - Водяной посмотрел на Кваксю с интересом. - Круто. Я ведь могу. Хорошо подумал? Обратного пути не будет.
Квакся подумал как следует. Мысль нравилась ему всё больше и больше.
«А что? - размышлял он. - Буду большой, зубастый. Уважать все будут. Мальчишки эти проклятые с соломинками своими разбегутся в момент, стоит мне на бережок выползти. Надо решаться».
Водяной с любопытством наблюдал за Кваксиными размышлениями.
- И ещё одно, - предупредил он. - Сам понимаешь, крокодил мне здесь, в родном болоте, ни к чему. Отправлю в Лимпопо какую-нибудь.
- Согласен. - Квакся отчаянно махнул лапкой. - Давай!
Водяной прищурился и пробормотал какое-то длинное и липкое слово. Вода вокруг Квакси потемнела, помутнела, пошла пузырьками и закрутившись спиралью, взметнула его в неизвестность.
Очнулся он в огромной мутной величавой реке. Шевельнув лапкой, Квакся вдруг понял, что вода вокруг имеет экзотический чужой привкус, а сам он огромен, зубаст и хищен, как бешеная подлодка.
- Ай да я! - завопил он. - Спасибо, дедушка Водяной! Кто меня теперь обидит? Я сам теперь кого хошь…
В воде весело плескались две коричневые ноги. Хозяин ног, надо полагать, сидел на берегу, и не чувствуя опасности, весело бултыхал ими в реке. Квакся почувствовал голод.
«Что ж он так неосторожно-то? - думал Квакся, занимая позицию для броска.- Али не знает ещё, что здесь крокодил появился. Я, то ись. Ничё, сейчас узнает…»
Квакся вспенил воду хвостом, мощно ринувшись вперёд и…
И понял, что это была ловушка. Мощные руки схватили его за шею и вытащили на берег. Страшная лязгающая крокодилья пасть мгновенно была обмотана верёвкой из пальмовых волокон и стала неопасна.
Кваксю без видимых усилий держал за шею огромный мускулистый негр. Сверкнув белозубой улыбкой, он обернулся к береговым зарослям и прокричал:
- Мбога! Ангв-моо бумб грыкт? Туум кроктама пууф!
У лягушек и крокодилов холодная кровь. Но Квакся похолодел ещё сильнее, так как понял произнесённую фразу без всякого переводчика.
«Мбога! Твоя бамбуковая трубка с тобой? Тащи, сейчас мы крокодила надувать будем!»