Политрук_ о цене
Оригинал взят у vbulahtin в Политрук_ о цене
"Прав Соколов: все эти шестидесятнические завывания о "цене Победы", все современные стоны о "бюджете Парада" -- корень имеют в трусливой "европейской" позиции, народу нашему перед лицом смертельной опасности вовсе не свойственной.
Там, где "цивилизованный европеец" предпочтет сдаться на милость победителя, русский предпочтёт пойти на таран, упасть грудью на дзот, подорваться гранатой -- и забрать врага с собой, не отдав ему ни пяди Победы.
Именно эта русская черта вызывает на Западе недоуменное восхищение -- как мы совсем недавно наблюдали на примере Александра Прохоренко, героя взятия Пальмиры.
Немцы подмяли под себя едва не всю Европу за счет своей беспримерной жестокости (справедливости ради, Европа немцев до этого сама довела десятилетиями "версальского мира", до крайности для Германии унизительного).
Но русских нельзя было запугать жестокостью. Мы не из этого теста, не из этого текста, вообще не той конституции.
Чужая жестокость для нас -- лишь повод сплотиться духом. Повод, если угодно, заметить обидчика.
Пока нет в русской душе этой обиды, мы можем сомневаться, отлынивать, собачиться между собой о тактике и стратегии.
Обидели -- ну, держитесь.
Так было всегда. Прочтём у Толстого:
"Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война - все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие-то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., - дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью".
(Толстой, Лев Николаевич. "Война и Мир", том 4-й.)
Наш ВПК, армия и грохочущие по московской брусчатке парады -- наш способ сказать миру: "вы нас однажды так крепко обидели, что мы уже никогда не забудем об этом".
А кто нас опять обидит, известно -- трёх дней не проживёт".
тыц
"Прав Соколов: все эти шестидесятнические завывания о "цене Победы", все современные стоны о "бюджете Парада" -- корень имеют в трусливой "европейской" позиции, народу нашему перед лицом смертельной опасности вовсе не свойственной.
Там, где "цивилизованный европеец" предпочтет сдаться на милость победителя, русский предпочтёт пойти на таран, упасть грудью на дзот, подорваться гранатой -- и забрать врага с собой, не отдав ему ни пяди Победы.
Именно эта русская черта вызывает на Западе недоуменное восхищение -- как мы совсем недавно наблюдали на примере Александра Прохоренко, героя взятия Пальмиры.
Немцы подмяли под себя едва не всю Европу за счет своей беспримерной жестокости (справедливости ради, Европа немцев до этого сама довела десятилетиями "версальского мира", до крайности для Германии унизительного).
Но русских нельзя было запугать жестокостью. Мы не из этого теста, не из этого текста, вообще не той конституции.
Чужая жестокость для нас -- лишь повод сплотиться духом. Повод, если угодно, заметить обидчика.
Пока нет в русской душе этой обиды, мы можем сомневаться, отлынивать, собачиться между собой о тактике и стратегии.
Обидели -- ну, держитесь.
Так было всегда. Прочтём у Толстого:
"Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война - все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие-то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., - дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью".
(Толстой, Лев Николаевич. "Война и Мир", том 4-й.)
Наш ВПК, армия и грохочущие по московской брусчатке парады -- наш способ сказать миру: "вы нас однажды так крепко обидели, что мы уже никогда не забудем об этом".
А кто нас опять обидит, известно -- трёх дней не проживёт".
тыц
- Общество системного паразитизма
- Наглость попов не имеет предела
- Новые возможности на параде в честь Победы + День Победы + Поговорим о примирении + К вопросу о необходимости Парада Победы + Гвардейская vs георгиевская. Попытка поставить точку
- Проблема беженцев с Украины становится острой
- Профессиональный русский националист о пользе холокостов
- И ещё раз про сатанизм и религию + Дикости-22, или Люцифер Воскресе! Воистину Воскресе! (с)