Бо Хэнг. Лицо жизни. Часть 2

[danzeon]

И когда убивает человек, он получает это, энергию этого животного, которое не хочет умереть. Даже амеба, которая считается бесчувственной, ну, так считается, бесчувственная. Ну, нет у неё такоё там [виляет ладонями]. Ну, амеба, мы говорим так, как амеба, значит ты, нет у тебя чувства, амеба. Если она в воде, если там какую-то кислоту дать, она будет от этого убежать, инстинктивно. Никто не хочет умереть. Так, как мы, мы тоже не хочем. Дайте человеку, нажмите или [душит себя], он будет сопротивляться, бессознательно сопротивляться, он хочет жить. Это инстинктом дано. Откуда, мы не знаем. Откуда это дано? Каждое животное, несмотря какое, он будет до конца бороться, сам не осознавая почему рыпается, да? Но будет жить. Хоть не хочу жить, или хочу жить - это не, это, есть что-то... А ты - бум! [рубит рукой] И убил. "Я хочу жить" - это последнее, что есть в подсознании, не важно какого существа. Это рефлекс. Это даёт. И когда отнимаем, эта негативная - она остаётся в нас, она остаётся. И когда наш учитель говорил, сколько здесь убили свиней или [неразборчиво], не важно, там и остались эти люди... животным сам человек. Он должен сейчас, как говорится, не то, чтобы очиститься, должен... Он в долгу. А как отдать этот долг? Уже сейчас не идёт время "Как мне развиваться духовно и достичь какого-то просветления?". Уже поздно. Сейчас надо "Как отдать долг?". У нас нет выхода по-другому жить. Уже, уже вроде такое, и значит, говорим, мы говорим, интернет - это плохо. Уже вроде в Земле появляется, какие там направления в этой, в этом направлении, отдать долг. Но как это отдаётся долг? Когда человек осознаёт хотя бы там, тогда его духовная практика становится не для себя. Не для себя, чтобы я достиг что-то. Не для себя. И ты не можешь сказать, что для кого-то тоже. Ты не можешь иначе. Вот это первый, первый, настоящий вот это. Потом приходишь к какой-то технике, не важно уже, какая там религия, какая там практика. И потом, получается у тебя, или не получается - это тоже не важно. Может, у никого не получится. Может, все эти духовные - враньё. Но у тебя, как мы говорим, выше. Если перевести на русский, выше. Да, желания или ещё один объект, говорим...


- Направление.

Бо Хэнг: выше, у тебя выше. Потом клятва. Может какая-то клятва, может, вот это слово ближе такое, оно такое посерьёзней. Она важнее всего. Состояние ума. И когда у тебя есть такой ум, ты не ждёшь результата какого-то, что ты мог почувствовать. Если ты что-то можешь почувствовать во время своей духовной практики, лучше не говори про это. Это будет [морщит лицо, водит рукой из стороны в сторону]. Каждый раз пробуй ещё раз, ещё раз. Иногда мы говорим так, в тибетанском буддизме, но так говорят, потому что там ламы, они как-то уже давно от этого презрели. Но они не очень-то... Ну, маленькая, как маленькая птичка идёт и пожар гасит. Знаете эту причту такую? Большой пожар, так как Калифорния или какой там. Сто километров так, пятьдесят километров так, ну, пожар, да? Лес горит. Маленькая птаха [вбирает] воду - т [плюёт воду]. Снова тык-тык-тык-тык-тык [машет крылышками], [вбирает] - [плюёт]. "Чего ты делаешь?" "Пожар тушу". Пожара-то нет, и он уже пот... Вот такое стремление - вот это наша духовная практика. Как эта птичка маленькая, оп - т [плюёт воду], оп - т. Вот это состояние ума - она самая главная. Без неё какую практику бы не делали: рейки, энергетика, аура, там тура-кура-мура [машет руками], там не знаю, какие там названия, книги написано миллион. Но без этого вот такого, вот состояния, вот и ты такой - почему? Ну, я не знаю, ну, [стучит по полу] семь часов, семь ноль десять, вот я делаю вот такое движение [стучит по полу] - это моя духовная практика. Может это мне, народу поможет, или что там. Сейчас иногда человек делает такие неясные вещи, которые... Другие говорят, что может с ума сошёл?

Когда... в Корее есть шаманисты на нашей горе Кереонг, и они там, ну, как говорится, есть камень. Приходит двенадцать часов вечера, и с камнем [показывает руки на большом камне]: "Абутика! Абутика!" Этот камень. И они кричали: "Отец, иди ко мне, иди ко мне! Отец, иди ко мне! Отец, иди ко мне!" И кричат вот так примерно тридцать минут, и всё. Вот и вся его практика. Ну, голос, потому что там, голос, каким они кричат ночью, ну, я спать не могу, когда я слышу. Потому что наш храм, и там внизу есть шаманистский храм. Сейчас уже они отошли, потому что там, вдруг, не знаю, исчезли. Но до этого такой большой камень. Старая, старая у них там религия или какая там. Но таким голосом! Потому что так уже не человек, он теряет себя. Этот голос, которым он кричит, это и есть его практика. Такой специальный голос. Там у них в Панцури есть такие женщины, которые, и мужчины тоже, которые поют. И они должны кричать. Кричать, кричать. Снова крик, кричит, кричит, кричит, кричит "Эгэ-гэ-гэ-гэ" в горах. Ночью или так далее, когда луна, там специальные меры, специальные небеса, так и так. Но они кричат, кричат, кричат, и когда кровь проходит здесь [показывает на горло], тогда у них голос получается "Хо-о-оооооо! Эээ!" Такое мол, вот тогда Сунг Сан дзэн-мастер был, у него такой голос был. Такие, такие голоса, вот они получаются. Из, может, тысячи только две-три девушки может получить этот голос. Вот этот голос и называется её духовной практикой, результат уже. Вот, вот такие. И, ну, направление, которое для них даётся вот этой, своей практикой, они вообще исчезают как человек. И когда их слушаешь... Мы монахи вот, и Гак Суним такой вот здесь к вам приехал, мы плачем. Не знаем, почему. Ну, вот песня, у неё такое, исчезает для нас объект, и мы идём в этот голос. И когда песня заканчивается, [хлопает ладонью по другой] у нас эмоций не остаётся. У них тоже. Всё.

Знаем, если понравился тебе какой-то там рок-н-ролл, Битлз или какие там вот те, ну, те всякие вещи, которые [шевелит пальцами, посвистывая] людей притягивают и деньги делают, да? Всякие по психическим. Они всю жизнь нам, мы повторяем, жизнь нам это помогает и так далее, и так далее. Но, а зде..., это не думаю, что это хор..., но не важно. Ну, люди, люди. А здесь ты тоже идёшь в это направление, в эту песню, и когда она заканчивается, у тебя ничего нет. Так как в душ взял, то чувствуешь, что был грязный, а сейчас нет. Ну, не будешь ты кланяться три раза воде, чтобы помогла воде, это душ. Там знаешь, хороший душ у меня, я чистый сейчас. Ну, никто про это не думает. Вот эта песня так, как душ. Вот такие практики, которые вот, которые человек даже он не знает, что он делает. Которые вот сейчас мы создаём. [закрыл глаза, сосредоточился] Такое.

Иногда, когда учителя ходили и хотели стать монахом, нас выбрасывали, ну, не нас, до этого, выбрасывали из монастыря. Не разрешили заняться духовной практикой. Были времена, когда ты не мог сказать, кто твой учитель, потому что это было секретом. Ты не мог, потому что тогда найдёт этого учителя так и так. Были такие времена, что трудно было найти учителей. Сейчас учителя сами приезжают, их сейчас много. И сейчас становится такое время, что, что их... Ну, трудно вот, боюсь я этого сказать. Записываете, да? [улыбается] Потому что сейчас такая новая ситуация, вот, вот моего, что нет учителя. Мы берём какую-то программу, и все вместе вот сейчас пели "ом мани падме хум" - это и есть и учитель, и эта практика. Сейчас нет того, кто мог нам управлять. Даже мастера, вот которые меня учат, говорят: "Только не верьте в меня, только не верьте!" Потому что если кто-то поверит ему, он сам будет, не мог развиваться, не может, потому что берёт эту кармическую привязанность этого человека, вот он. Потому что уже ты не можешь про это сказать. Сейчас получается, как мы говорим, совместная практика - это и есть направление, когда нет такого, который был там, выше или ниже.

Когда я сижу в медитации с монахами, и монах сидит, пятьдесят лет монах, и здесь сидит монах, который только три года. И нас двадцать четыре в комнате. Все должны делать так, а как один. Не должен пропускать медитации не тот монах, не тот. Если он пропустил, он три раза кланяется, всё. Должно быть один ум, в котором есть двадцать четыре - это один. И то три месяца всё так идёт. Не так что "Я в офисе работаю, а вы там посидите". Так как у нас иногда бывает. Нет, нет, это один ум. И когда эта группа становится одним ум, ну, примерно через три недели уже, пока мы там. И тогда этот делает эту работу, этот делает эту, этот делает эту, и не разговариваем ни о чём, а работаем или кушаем. Всё там по правилам. И даётся вот такая, совместная...

И сейчас вот новая такая, направление духовной практики, потому что не можешь один ты. Долгое время быть. Может там на сто дней максимум, наш учитель больше не позволял. Но опять ты должен со всеми работать. Это коллективный ум получается. Это только должно быть в этом, ну, меняется сам человек. И ты даже не чувствуешь, как ты меняешься. Мы говорим как, как эти, как эти картофелины между собой чистятся. Но это не для того, чтобы они очистились. Это для того, чтобы кто-то будет их кушать уже [смеётся]. Ну, не знаю, ну, это не то, не для того, чтобы чистились там карма и исчезла так и так - про это даже ничего не говорили. В этот момент, который все вместе делают, делают, делают, это получается такой - бум! И он продолжается долгое время. Каждый момент. Ты не можешь [зевает, поднимает плечо], нет! У тебя нет такого. И он тоже, и я тоже, и мы все так, одно звено. Ты не можешь [вытер пальцем нос], не можем так. Или [покашлял, звучно сглотнул]. Если сам это получился, ты должен [кланяется]. И выйти, и прийти. Есть такие правила, и все это понимают. Только таким, таким образом ты можешь выйти из этого и опять прийти. И очень запрещается даже [поднимает колени от пола] такое движение. Такая тишина. Четырнадцать часов. Вот так монахи сейчас практикуют. Так, так, так делается, вот так. И такая энергия получается, что-то вроде меняется. И тогда вот, у нас вот группа создаётся, и сейчас, да, когда все вместе приходят. И не важно, один там человек бьёт там уже "Сури, сури, ма, сури" - все пробуют. Но у тебя есть тот момент, и ты тут "ву ву ба ба" - не важно, как там, но все "бум, бум, бум, бум" - все вместе что-то поёт. В основном стараемся петь вместе. Потому что это лучше. Потому как когда сидишь, никто тебя не будет проверять.

Вот сейчас сегодня посидим и посмотрим, сколько у вас будет мыслей. Когда у вас мысли появятся, я сразу скажу: "Стоп!". Буду кричать, не переживайте. Вы, вам дам знать, что медитация - это такая без подготовки, без этого, это обман. И только повышает ваш эгоизм. И ничего не даёт, если ты скажете: "Как хорошо было мне. Я успокоился. День был у меня такой тяжёлый. Я посидел десять минут в медитации, релакс такой". Знаете, убить вас за это надо. Лучше бы пошли и постирали что-нибудь в это время. Это бы лучше было. Когда стираешь и смотришь, ещё пятьдесят осталось. И когда будет двадцать пять, забудешь себя, и то постирано. Вот это вот медитация. Ну, я так [смеётся]. Ну, так наши учителя washes dishes [моют посуду]. Вот. Потому что я ничего не могу сказать вам то, что я сам не хотел бы слышать от меня сегодня в этот вечер. Я сам себе сегодня это говорю. Потому что и мне самому так тоже, так я с собой разговариваю. Я должен верить, что я здесь не шучу. Найти что-то новое для вас. Потому что я уже три месяца сейчас отсидел. Я был здесь у вас до этого, а сейчас ещё три месяца сидел. И люди меня пришли, мы вместе делали. Вместе, все вместе. Все вместе всё делали. Знаете, что значит все вместе делали? Вот с вами будем делать, три месяца сейчас будем сидеть, то уже на третий день один из Испании с ножом уже бегал на другого человека ещё. На, на, на, на десятый день девушка уже уехала, потому что какой-то парень у неё был, не выдержала. Потом там какие вещи вместе [улыбается, кивает]. А я такой, который высматривает каждого. А люди вот приехали. И все когда начали мы сидеть, когда вот кланялись друг другу, говорили вот эту неделю, потому что каждую неделю мы меняемся, вот эту неделю будем сидеть. И уже девять часов вечера. [стучит по полу] "А я не могу, он с ножом на меня! Я храпела, он как с ножом набросился, ну, такой вот!" Потому что, что у нас вырывается, кто у нас там есть, кто мы такие, мы не знаем. Вот верит нам. Ну, хорошо, сейчас немножко вопросов, какие там у вас остались ещё. Потому что я всё сказал, но если вы спросите что-то, ну, не очень-то, ну, определённое. Есть вопросы какие-нибудь? Вопросы, вопросы. Ну? Вопросов нет?

- Можно я вопрос задам?

Бо Хэнг: Это бодхисаттвы вопрос.

- В Му Санг Са [неразборчиво] можно приезжать зимой на практику. [неразборчиво] как я понимаю, там же дороги опасные [неразборчиво].

Бо Хэнг: нет, там не дороги опасные. Там только заплати деньги и приезжай. Ну, примерно. Только напиши, что я там практиковал три дня там, у меня практики, упасаны и так далее, и так далее. Потому что я и мастера, мастера, мы советуем, смотрим человека, который напишет нам форму. И смотрим. Потому что я когда, когда я присматриваю, то я принимаю всех. Мы принимаем сейчас, шестьдесят три года был стаж, а самый молодой десять лет. И все должны были сидеть восемь часов каждый день и делать всё это. И так как должно, ты сам должен много работать, с каждым общаться и в комнату приглашать. Говорит, ну почему, я не хочу, не люблю этого человека, который сидит при мне, там у него носки грязные там и там, у меня запах дохлый так и так, это ужасно, поменяй моё место, я должен там сидеть. Это, этот человек, не могу я с этим сидеть, потому что. Эта девушка почему не пришла, почему эта в комнате кушает? У него еды много там, ему говорили кушай, а когда все... - ну вот такие вещи. И тогда я на себя беру, объясняю, потому что духовная практика, сам вынашивает - это проверяющий ум. Проверяющий ум: кто я такой? Чего он такой? Как я? И что я? Мне так, так. Это самое большое убийство. Потому что это не даёт никакого развития. Это так как машина едешь, а у тебя ручной только тормоз. Ты не можешь доехать, это проверяющий ум.

Наш проверяющий ум постоянно нас проверяет. Если люди нам нравятся, если они красивые или что-то и то, у нас проверяющий ум как-то немножко спит. А когда там что-то надо делать... Вот сейчас, что я говорю, вы должны попробовать, и сто восемь поклонов каждый день. Сто восемь поклонов каждый день. Точно делаем, так и так, так и так, двадцать один день. И тогда мы опять встретимся, будем говорить. И я буду каждому звонить, каждому звонить вечерком и говорить: "Вы делали или нет? Вы сделали или нет? Вы сделали или нет?" Как я первую группу вёл в 91-м году в Литве, тогда я так делал, каждый раз звонил. Потому что у нас Сунг Сан, дзэн-мастер, который был, он делал тысячу поклонов, просветлённый. Мы говорим: "Мастер, почему ты делаешь тысячу поклонов каждый день, когда тебе уже не надо, ты уже достиг просветления?" Ну, так как-то. Он говорит: "Если я не буду делать, то никто не будет делать". Всё. Но так как, так вот, и тогда, почему я должен это делать? Так и так. И этот ум, который не хочет, который ха, он будет тебе дать пятьдесят восемь тысяч всякой [пишет на ладони], чтобы не делали. Вот это проверяющий ум. Как его отбросить - это первое задание. Вот с этим в основном.

И проверяющий ум всегда у людей, которые приезжают из стран, в которых есть не очень-то демократы. Когда кто-то за тебя решает. Вот если, если из России приезжает человек, он может... Ну, такой ум у него есть, иногда и бывает, он приходит к дзэн-мастеру в комнату, открывает ящик, где его интерьер, и проверяет, чисто или нет. И закрывает. Потому что не важно, что он говорит и что учит, посмотрим, как у него носки, запах имеют или нет. И как он постирал там всё или нет. Ну, так. Вот такой ум ваш. А те, которые живут во Франции или Америке, так и так, даже тебя не смущают. Дают тебе приватное место, что ты можешь делать, что хочешь. Только не лезь в него. И приходишь в практику, не приходишь - твоё дело. Он смотрит только в себя. Нет вообще. Это такой, такой лезет на духовного человека. Ну, вот такой. Потому что у нас бывает двадцать разных народностей людей в одно время. Израиль, Африка, Сингапур, Китай, Россия, Европа и так далее. А так всех принимаем. Но так как если кто-то плохо поступал, тогда мы их в чёрный список [улыбается].

Потому что когда я учил медитации в Гуана, такой есть остров и там есть храм корейский. И монах, который двадцать лет уже монах, сидел со мной и говорил: "Ну, давай, разговаривай с людьми про медитацию". Но я там разговаривал про технические вопросы, не такие там. И он говорит: "А ты не учи. Вот этот, этот, этот, этот, этот, этот человек никогда не говорил про медитацию. Этот только поклоны может делать, этот человек только может пение, а там вообще устают". Потому что если бы он начинал, проблема в семи будет и так далее, и так далее. Вот он мне так говорил: "Почему вы учите всех медитации?" Потому что даже Будда никого не учил. Один спрашивал, он ему отвечал. И всё. Нет ни одной сутры, чтобы Будда дал, нет ни одной написанной вещи, которой Будда бы дал. Ни одной. Кто-то спросил, он отвечал. Ну, кто-то слышал, потом тоже спросил, а если не спросил, то и тебя не касается. Но так как он умер, а чего мы будем делать? Все такие непросветлённые так, как он. Тогда взяли Ананду. Помнишь, что он говорил сорок лет? Да! Сорок лет помнит. И он тогда, скажи. Он сказал, все записывали. Вот и получился буддийский канон [улыбается]. А когда Будде сказали "Я хочу записывать", он не позволял никому это делать. Даже портрет, ничего, не можно было никаких статуй, никаких портретов, никаких писаний - "Иди учись, когда закончишь, я тебе скажу. Если закончишь, иди ты учи, если нет, тогда молчи". Вот так должно быть. Никаких книг, это самое большое враньё, книгу прочитал [открывает рот в удивлении] и уже знаешь, просветлённый, непросветлённый, то и то, то, вся, всё знаешь. Ну и что с этого? Одна книга - пятьдесят пониманий разных. И где правда? Кто сильнее. Всё. Очень просто. Или кто хитрее. Вот и всё эта книга даёт. Ну, ещё вопросы есть?

- В наше время эти же книги, они всё-таки помогают, так как приблизиться, к бодхисаттве, в наши дни?

Бо Хэнг: хорошо, что помогают. Потому что вещи [неразборчиво] Как помогают? [далее малоразборчивый диалог]
Бо Хэнг: если бы христианство не было бы использовано императором римским так как религия управления людьми, это учение осталось и дошло, может, до наших дней. Если там какие-то там князи не убивали этих в лесу, которые учили людей духовной практике, и чтобы им не были нужны. "Мне нужны солдаты". "Война не нужна". "Молчать! Кто сказал?" "Он сказал!" [срубает голову] Опять "Мне нужны солдаты". "Война не нужна". "Кто сказал?" [срубает голову] "Ну и всё. Не будешь солдатом, я тебя убью". Вот и были там. И все шли на солдаты. И вот это было духовно. Когда в Японии буддизмом занимались, и пришёл император: "Кто это такой?" "Будда". "А ну взять!" И повесил свой портрет императора. И все в храме молились императору. И дзэн-монахи с винтовками ходили в войну, есть даже фотографии. Что до нас дошло? М? Вот. Тогда книги, да, может? Тогда кто тебя будет учить? Кто? Помогут эти книги?

Один наш учитель, ученик, он всегда спрашивал дзэн-мастеров: "А что здесь написано? А что здесь написано? А что здесь написано?" [водит пальцем по книге] Потом у него палец очень болел, и ничего он уже больше уже никогда не читал. [улыбается] Как у нас... Ну, хорошо, читайте книги. Я тоже, я даже книгу написал. [смех]

- Для кого?

Бо Хэнг: ну, для себя, иногда. Про это я писал в книге.

- Простите. А какую цель вы преследуете вообще для себя? Для чего вы это?

Бо Хэнг: цель, цель в мотивации. Почему это делается для чего?

- Для чего вы это? Для чего вы делаете это?

Бо Хэнг: [поднял правую руку, издал щёлкающий звук] слышишь звук в эту секунду? Вот и всё. Нужна мотивация тебе, слышать это или нет? Нужна тебе цель какая-то в жизни это слышать или нет? Когда ты слышишь звук, что ты делаешь сейчас?

- Ничего.

Бо Хэнг: [кивает]. Когда будешь в своём доме в три часа ночи, и будешь слышать музыку на втором, на другом этаже, что будешь делать?

- Когда буду, тогда буду знать. Сейчас не могу.

Бо Хэнг: ну, да, да. Но всё равно будет немножко по-другому. Вот тогда получаются мотивации и цели. Появляется - делаешь, появляется - делаешь, появляется - делаешь. Если, говоря, для чего ты делаешь, просто для того чтобы, да, достигнуть. У нас есть, написано: "Я решил достичь просветления". Номер один, правила храма [показывает рукой табличку]. Дай бог поверить в это [улыбается]. Потому что прошлое, прошлое, ум, ум прошлого, ум настоящего и ум будущего не может достичь просветления. Потому что такого нет. Момент в момент всё меняется, ты не можешь задержать ничего. Если у тебя будет цель какая-то или что, ты потеряешь этот момент. Ничего тебе больше не остаётся, как сто процентов быть в этом моменте, момент за моментом, момент за моментом. И не переживай на свои действия, потому как когда ты будешь на сто процентов в этом моменте, они самостоятельно, натурально появятся. Потому что в натуральной нашей жизни, в натуральных наших действиях всегда [малоразборчиво] простая. Этому учиться не надо, этому религия не нужна, этому никакие книги не нужны. Это нормальная человеческая жизнь. Только мы это не даём. [вертит пальцем вокруг головы] Ду-ду-ду-ду-ду! Ну, это внутри. А если отбросить это всё, ведь в каждый момент у нас вопросы, это твоё натуральное [прикладывает руку к сердцу]. Божественное, натуральное. Божественное или какое появится. И у тебя не будет такого, ты будешь осознать окружающее сто процентов. И у тебя в сердце движение и с ума будет только для других людей. И ты будешь прав всегда, не проверяя правильный выбор. Понял? Ты понял, про что я? Как это делать - немножко надо развивать это место [показывает на даньтянь], развивать там. Некоторые технические вопросы, поддержать надо, чтобы быть в этом. Ну, конкретно.

- Ну, есть же разные пути.

Бо Хэнг: да, да. Что такое путь?

- Практика та, чем вы занимаетесь - это ваш путь.

Бо Хэнг: у нашего дзэн-мастера спросили: "В чём разница, махаяна, хинаяна, дзэн или там другие?" В этот момент он кушал и говорит: "Вкусно? Да". И всё, больше ничего не ответил. Не важно чем ты будешь заниматься, потому что практика - она не такое, как такое: ты сидишь, ты сидишь, ты сидишь, ты сидишь, сейчас мы... Ты придёшь домой, что-то будешь делать. Это каждый момент, что мы будем делать, это и есть наша практика. Не то, что я занимаюсь йогой с семи до восьми, а потом иду. Моя духовная практика - немножко йогой занимаюсь, потом иду в церкви, потом в бар по воскресеньям, вот там... Нет, постоянно держать ясный [трясёт кулаком], пробудиться в этот момент, ясный ум держать. Не держать, быть в нём, используя некоторые там, гм-гм, не важно какие. Но есть и тогда твой, твоя жизнь: машину водишь, на рыбалку ходишь или даже рубишь какое-то мясо, или убиваешь даже животных. Несмотря, какую ты работу делаешь, если ты делаешь [складывает ладони], правильно делаешь. Чтобы быть в этом моменте. Что тебе поможет? "Кто это делает?" - [недоумевает] - тогда слышишь этот звук [что-то медленно стучит на фоне]. "Так и какая методика мне лучше поможет, эта?" - не слышишь этот звук. Так делаешь. Метод, какой метод, какой-то. У нас вопросы есть, на некоторые есть метод, а некоторые есть само собой. Смотря в какой ситуации духовной человек находится в этой комнате. Есть люди, которые вообще не надо ничего, уже они само собой так делают. Сколько людей, которые медитировали в японских монастырях или в тибетанских монастырях, или даже монахи, которые в Америку поехали - никто даже не знал, что они монахи, никто не знал, что они практиковали. Они жили. И всё. Потом только что-то вроде, есть такой там, есть такие там, вопросы такие там пишет, [неразборчиво], находит: "Я жил, оказывается, он дзэн-мастер где-то был! А он уже двадцать лет!" Ну, или там он дерево пилил там по тридцать лет, ну, там есть всякие истории. Но если. Но если ты взял метод, ну, если метод, чтобы быть в этом моменте, да? Потому чтобы очиститься или как, ну, не знаю, каким, тогда не надо его менять.

Не вскакивай с одного на другого, с одного учителя на другого. Или там если мантру взял одну, не надо "О, это будет мне помогать! На другой день это, на другой это!" Взял - бери и делай. Не важно какое. Потому что всё равно, про что я говорил, это, потому что у тебя нет этого прошлого момента. Быть, осознать окружающее сто процентов! Это, это, без этого никакая практика тебе, ну, не нужна. Только для этого. А какой метод - важность второй, не бросаться с одной на другой, с другой на... Потому что жизнь очень маленькая. Это наш учитель говорил: "Если взял там "гате, гате, парагате, парасамгате, бодхи, сваха", ну и делай всю жизнь". Потому что мантра нужна, ну как, есть два куста здесь [соединяет кулаки]. Есть что-то такое, такая там слизистая там [показывает на колено], чтобы они не болели, да? Если там что-то [трёт кулаки, чуть раздвигает кулаки снизу] и там больно. Вот эта мантра есть [проводит ладонью по кулаку] наш и ситуация, которая нас окружает. [Показывает, что держится правой рукой вверху за поручень и что-то читает, его отвлекают, он ругается, потом в испуге закрывает рот] - вот чтобы не было такого, чтобы не создавали эмоции тебе окружающий мир, чтобы тебе не вышел из себя, а осознал так, как должно быть, чтобы мог в каждый момент ясным быть, чтобы у тебя движения были правильными, тогда и сможешь эту "гате, гате, парагате, парасамгате, бодхи, сваха", эту мантру. Потому что даже наш учитель, когда приходит там просветлённый человек у него, после трёх месяцев монахи такие приходят просветлённые. А мы тогда там травку, работаем в его саду. И "Дрррр!" такой монах уже три месяца, когда заканчивается это наше келче. Три тогда, четыре-пять - таким просветлённым. Потому что дзэн-мастер, он хочет себя проверить. Ну, как проверить, он хочет, чтобы он уже сказал, что он просветлённый. И тогда учитель сразу: [сидит молча, сложив ладони] "Тадам! БУХ!" И там в крови уходят, вот. Потому что сумасшедший. Ох, что там у них творится! Я два раза слышал, что там "Бумбак! Бумбэ!", потому что, ну что, сумасшедший пришёл проверять, не только с палкой, но и умом там. И там такие вещи. Это, потому что [хлопает ладонью], ну, это уже шок! Ты должен дышать, очень ясно нужно.
Окончание речи.