Что меня больше всего удивило в книге Карла Проффера
Я поставил рецензию на эту книгу, но её не читал:
https://dandorfman.livejournal.com/2871007.html
Там же я написал, что найду её обязательно и прочту.
Нашел и прочел, вот здесь:
http://flibusta.is/b/478181/read
Первые дни Бродского в Америке. Энн-Арбор, 1972 г.
И когда прочел, понял, больше всего меня удивило, что супруги Профферы были левыми и мирниками, они были против войны во Вьетнаме. А Бродский и его российские друзья были за эту войну и были правыми.
Тем не менее, Профферы как-то умудрились тогда не разорвать свою дружбу с правым Бродским и в Америке взять его в себе в дом в качестве самого трудного пятого ребёнка, чудом устроить его на работу в университет, при его очень относительном английском в первый год, т.е. они сделали для него, своего идеологического противника всё и еще немножко.
По-моему, сейчас такое невозможно. Сейчас даже правые родители прерывают отношения с левыми детьми, не говоря уже о остальных. Рушаться многолетние дружбы, короче, сейчас нет никаких точек соприкосновения моих единомышленников, с теми, кто хочет в Америке строить светлое социалистическое будущее.
А тогда это было воможно, тогдашние американцы могли продолжать дружить с идеологическими противниками и помогать им как обычным людям.
Вот эпизод из книги:
Не помню, как в эту дискуссию вкрались Вьетнам и движение “Власть черным”, но это случилось, и споры стали еще более неистовыми.
Явно намекая на какие-то хорошо известные недавние дебаты, Чертков сказал Иосифу, что при его позиции по двум этим вопросам у него вообще нет права распространяться о справедливости. Иосиф возразил, что он просто шутил. Чертков сказал, что для шутки это слишком часто и упорно возникает в их разговорах. И было ясно, что Иосиф не воспринимал это как шутку ни тогда, ни потом.
Полушутя Иосиф сказал, что если бы сейчас в комнату вошел негр, он бы его не убил. Однако раньше он цитировал заявление американских правых о том, что превратить Вьетнам в автостоянку было бы лучшим решением для этой страны. Он не соглашался с тем, что китайцы и вьетнамцы - враги от природы; он видел в этом конфликте прямое столкновение между силами добра (США) и зла (коммунизм в Китае и на юге).
Уже ближе к концу этого долгого, горячего, сердитого и принципиального спора, во время которого Иосиф с Чертковым порой буквально рычали друг на друга, Томас - как обычно, воплощение спокойствия и рассудительности - сказал во всеуслышание, что все это “студенческие разговоры”. Он очень хорошо сформулировал точку зрения обеих сторон. А потом, когда мы уезжали, он сказал мне: “Мы такие со времен декабристов, но они, в отличие от нас, отважились на большее”. Затем, когда мы были еще в прихожей, Иосиф сказал мне: “И все равно, справедливость важнее искусства, важнее всех пушкиных и набоковых. Новые пушкины и набоковы обязательно еще родятся, а вот справедливость можно будет найти не всегда”.
На этом дружба между Иосифом и Чертковым не прекратилась, но их отношения стали весьма натянутыми, и они, по всей видимости, еще долго не говорили ни о чем серьезном. Их спор был принципиальным, а мы нередко убеждались, что в России подобные разногласия могут положить конец даже настоящей дружбе.
Итог мог быть разным, от полного молчания до решения никогда больше не видеться друг с другом, но мы заметили, что здесь такие ссоры происходят гораздо чаще, чем у нас на родине. В очередной раз нам дали понять, насколько слабо развита у русских идея терпимости и насколько мы, наивные и уверенные американцы, от них отличаемся.
Для нас оставшиеся после беседы разногласия так же нормальны, как соль на столе, но для русских неразрешенные противоречия зачастую означают дальнейшее молчание в телефонной трубке и конец взаимной откровенности. На смену терпимости пришло презрение, и хрупкие контуры свободного общества грозили распасться. Русские не хотели согласиться с тем, что самое незначительное в человеке - это его взгляды.
https://dandorfman.livejournal.com/2871007.html
Там же я написал, что найду её обязательно и прочту.
Нашел и прочел, вот здесь:
http://flibusta.is/b/478181/read
Первые дни Бродского в Америке. Энн-Арбор, 1972 г.
И когда прочел, понял, больше всего меня удивило, что супруги Профферы были левыми и мирниками, они были против войны во Вьетнаме. А Бродский и его российские друзья были за эту войну и были правыми.
Тем не менее, Профферы как-то умудрились тогда не разорвать свою дружбу с правым Бродским и в Америке взять его в себе в дом в качестве самого трудного пятого ребёнка, чудом устроить его на работу в университет, при его очень относительном английском в первый год, т.е. они сделали для него, своего идеологического противника всё и еще немножко.
По-моему, сейчас такое невозможно. Сейчас даже правые родители прерывают отношения с левыми детьми, не говоря уже о остальных. Рушаться многолетние дружбы, короче, сейчас нет никаких точек соприкосновения моих единомышленников, с теми, кто хочет в Америке строить светлое социалистическое будущее.
А тогда это было воможно, тогдашние американцы могли продолжать дружить с идеологическими противниками и помогать им как обычным людям.
Вот эпизод из книги:
Не помню, как в эту дискуссию вкрались Вьетнам и движение “Власть черным”, но это случилось, и споры стали еще более неистовыми.
Явно намекая на какие-то хорошо известные недавние дебаты, Чертков сказал Иосифу, что при его позиции по двум этим вопросам у него вообще нет права распространяться о справедливости. Иосиф возразил, что он просто шутил. Чертков сказал, что для шутки это слишком часто и упорно возникает в их разговорах. И было ясно, что Иосиф не воспринимал это как шутку ни тогда, ни потом.
Полушутя Иосиф сказал, что если бы сейчас в комнату вошел негр, он бы его не убил. Однако раньше он цитировал заявление американских правых о том, что превратить Вьетнам в автостоянку было бы лучшим решением для этой страны. Он не соглашался с тем, что китайцы и вьетнамцы - враги от природы; он видел в этом конфликте прямое столкновение между силами добра (США) и зла (коммунизм в Китае и на юге).
Уже ближе к концу этого долгого, горячего, сердитого и принципиального спора, во время которого Иосиф с Чертковым порой буквально рычали друг на друга, Томас - как обычно, воплощение спокойствия и рассудительности - сказал во всеуслышание, что все это “студенческие разговоры”. Он очень хорошо сформулировал точку зрения обеих сторон. А потом, когда мы уезжали, он сказал мне: “Мы такие со времен декабристов, но они, в отличие от нас, отважились на большее”. Затем, когда мы были еще в прихожей, Иосиф сказал мне: “И все равно, справедливость важнее искусства, важнее всех пушкиных и набоковых. Новые пушкины и набоковы обязательно еще родятся, а вот справедливость можно будет найти не всегда”.
На этом дружба между Иосифом и Чертковым не прекратилась, но их отношения стали весьма натянутыми, и они, по всей видимости, еще долго не говорили ни о чем серьезном. Их спор был принципиальным, а мы нередко убеждались, что в России подобные разногласия могут положить конец даже настоящей дружбе.
Итог мог быть разным, от полного молчания до решения никогда больше не видеться друг с другом, но мы заметили, что здесь такие ссоры происходят гораздо чаще, чем у нас на родине. В очередной раз нам дали понять, насколько слабо развита у русских идея терпимости и насколько мы, наивные и уверенные американцы, от них отличаемся.
Для нас оставшиеся после беседы разногласия так же нормальны, как соль на столе, но для русских неразрешенные противоречия зачастую означают дальнейшее молчание в телефонной трубке и конец взаимной откровенности. На смену терпимости пришло презрение, и хрупкие контуры свободного общества грозили распасться. Русские не хотели согласиться с тем, что самое незначительное в человеке - это его взгляды.