О безнадёжных и кредитах
Я не банкир. Считать умею, экономике учился - но не банкир. Поэтому всё, изложенное ниже - бред оффиснага хомячка, в лучшем случае.
Поехали, как повелел нам Гагарин, пока ему на шлеме красным фломастером перед отлётом писали слово "СССР".
В 1996 году я купил квартиру в Израиле. Трешку, у застройщика, в хорошем месте. Дома не было, был только песок, даже забор был только намечен. Семейного капиталу у нас было 3 тысячи долларов, квартира стоила 150 тысяч - не считая расходов на мебель и прочие вещи, которые требуются. Лампочки, например. Квартиру должны были сдать через 2 года. Ипотечную ссуду под 6.5% годовых нам дали - на 75% стоимости квартиры, остальные 25% надо было выплатить квартальными платежами в течении 2 лет, пока будет строиться дом. Параллельно выплатам за ипотеку - заёмные деньги банк сразу перечислил застройщику, он же банк, а не дурак.
Из-за нашей сугубой неплатёжеспособности ссуду нам дали только потому, что государство обязало банки иметь в своём кредитном портфеле опаределённый процент ипотечных ссуд, которые приходилось выдавать даже новым репатриантам - нищим иммигрантам из империи зла. Насильно, можно сказать, заставляло государство сионисткой военщины не менее сионистские банки втюхивать кредиты населению. Под удвоенный процент. А нам, поскольку мы были нищие даже для иммигрантов, надо было привести 5 (прописью - пять) гарантов, с хорошей зарплатой - которые, если бы мы вдруг не смогли или не захотели выплачивать ссуду, должны были платить её за нас.
Немного риторики - вы знаете много людей, которые согласятся подписать вам такую гарантию? Не в городе, где вы выросли и знаете всех людей и собак. В чужой стране и на языке, на котором вы и разговариваете-то с трудом. Отож... Но мы нашли всех пятерых - хотя это было безнадёжно и ссуду нам брать (и уж тем более - давать) было никак нельзя.
Жена покупателя в то славное время работала уборщицей, а сам он учился в университете и работал на 2 работах. Одна работа вся шла на оплату ипотеки, другая - за оплату кредита на машину, на которую мы накопили только около трети её стоимости, но которую надо было обязательно покупать - общественный транспорт в Израиле тогда, да и сегодня, virtually does not exist. К тому же мы жили в такой дыре, что даже на работу приходилось ездить за 50 километров. Ближе работы не было. Стоила машинка 53 тысячи шекелей (Сеат Ибиза - руль, 4 колеса и 5 дверей, ни на какие опции у нас денег не было, даже кондиционер мы смогли поставить только через год - в Израиле-то!!), 18 тысяч у нас было, 35 тысяч - ссуда на 3 года. Под 12% годовых и под личную гарантию владельца магазинчика, где я подрабатывал - хороший человек, я многим ему обязан.
То, что зарабатывала жена - на то мы и жили. Чтобы платить квартальные платежи за свою квартиру (те самые 25% стоимости, которые мы должны были за 2 года погасить), она, кроме своей основной шваберно-половой работы в районном клубе, набрала себе 10 (прописью - десять) квартир. Поэтому уезжали мы из дома в 6 часов, возвращались в 10. Я бегал из универа на работу, потом снова в универ, потом снова на работу - а потом уже домой. Получалось "домой" не каждый день - я старался брать ночные смены, там больше платили. Жена бегала из клуба на квартиры и обратно. 14 часов каждый день. Кожа на пальцах рук у неё от воды и химии, несмотря на перчатки, трескалась до мяса - даже хлеб не могла резать. Купалась когда - от боли плакала, резь от воды и шампуня была очень сильная. А назавтра перед работой намажет на них полкило крема (подешевле), руки в резиновые перчатки - и вроде не больно.
Старшей, на тот момент - единственной, дочке было 3 года, она ходила в садик, за который надо было платить. Бесплатное дошкольное образование не считается в Израиле обязательным, поэтому если есть сильное желание его иметь, должно быть не менее сильное желание за него платить. Вечером, до нашего возвращения дочка была под надзором своей прабабушки. Бадверы. В смысле - бабушки Веры. Святой женщины, всё, что у меня есть, включая саму жизнь - это благодаря ей. Я ведь, когда родился, то акушерка, добрая душа, сразу так и сказала: этот жидёнок - не жилец. Не было такой несмертельной детской болезни, которой я бы не болел - я уже тогда был очень жаден. Бабушка всё прошла и всё преодолела - но меня в 6 лет, на год раньше, чем партия велела, в школу сдала здоровым и умеющим бегло читать, складывать, умножать и делить. Она бы меня и большему научила, но у неё образования было только 3 месяца ликбеза - она всю жизнь писала корявым почерком и с неимоверным количеством ошибок. Как говорила, так и писала. Считать она выучилась на работе - привокзальном буфете, где даже во время борьбы с космополитизмом и низкопоклонством ни одна ревизия так и не смогла ничего найти. Не потому, что бабушка была такой мастерицей прятать концы в воду, а потому, что нечего было искать.
Мама моя работала с 6 утра и до 8 вечера в кондитерской (вставала каждый день в 5, пока доедешь до той кондитерской ещё). Рост у моей мамы - 162 сантиметра, вес не знаю, но не худая. Рост мешков с мукой и сахаром, которые она таскала по узкой железной лестнице сначала вверх на склад, а потом вниз для работы - 120 сантиметров. Вес мешочка - 50 килограмм. Хозяин ей не помогал - он был выше этого. Он даже за сверхурочные ей платил по обычной ставке. Flat rate, простота - фундамент дешевой бухгалтерии.
Папа был устроен получше - он работал только 12 часов в день на заводе, на пескоструйной машине, которая делала стекло для ламп из прозрачного матовым, в маске, теоретически защищавшей от мельчайшей пыли, в облаке которой он стоял всю смену, а практически - то науке достоверно неизвестно. После того, как он через 7 лет нашёл другую работу, хозяин продал его станок и перенёс работу в Китай, больше в Израиле желающих поработать на этой чудной машине, судя по всему, не нашлось.
Да, моим родителям тоже дали ипотеку на ту конуру в жопе мира, где мы в 3 комнатах и жили. 3 поколения, 6 людей. Разумеется, им тоже выдали ссуду только из-за требования Центробанка к кредитным портфелям коммерческих банков и с них тоже затребовали гарантов. Правда, только 3 - квартира стоила всего 80 тысям долларов, поэтому риск был высокий, но не запредельный, как у нас. Да и процент был поменьше - всего 4.5%.
Говоря красиво, но аполитично, мы сидели в жопе, никакой надежды у нас не было, нам оставалось только спиваться, шыряться и продавать себя (тогда педерасты ещё не были так всесильны, поэтому это была исключительно женская профессия). Тем более, что имя у моей жены было самое подходящее - Наташами звали тогда в Израиле всех женщин лёгкого поведения из России. Все попугаи - Кеши, а русские проститутки - Наташи. Так исторически сложилось. Государство нас целенаправленно и безответственно сажало на иглу доступных кредитов, загоняя нас в долговую яму и превращая в послушных рабов. Для сионистских захватнических войн на всех планетах Солнечной системы.
Конец первой части.
Поехали, как повелел нам Гагарин, пока ему на шлеме красным фломастером перед отлётом писали слово "СССР".
В 1996 году я купил квартиру в Израиле. Трешку, у застройщика, в хорошем месте. Дома не было, был только песок, даже забор был только намечен. Семейного капиталу у нас было 3 тысячи долларов, квартира стоила 150 тысяч - не считая расходов на мебель и прочие вещи, которые требуются. Лампочки, например. Квартиру должны были сдать через 2 года. Ипотечную ссуду под 6.5% годовых нам дали - на 75% стоимости квартиры, остальные 25% надо было выплатить квартальными платежами в течении 2 лет, пока будет строиться дом. Параллельно выплатам за ипотеку - заёмные деньги банк сразу перечислил застройщику, он же банк, а не дурак.
Из-за нашей сугубой неплатёжеспособности ссуду нам дали только потому, что государство обязало банки иметь в своём кредитном портфеле опаределённый процент ипотечных ссуд, которые приходилось выдавать даже новым репатриантам - нищим иммигрантам из империи зла. Насильно, можно сказать, заставляло государство сионисткой военщины не менее сионистские банки втюхивать кредиты населению. Под удвоенный процент. А нам, поскольку мы были нищие даже для иммигрантов, надо было привести 5 (прописью - пять) гарантов, с хорошей зарплатой - которые, если бы мы вдруг не смогли или не захотели выплачивать ссуду, должны были платить её за нас.
Немного риторики - вы знаете много людей, которые согласятся подписать вам такую гарантию? Не в городе, где вы выросли и знаете всех людей и собак. В чужой стране и на языке, на котором вы и разговариваете-то с трудом. Отож... Но мы нашли всех пятерых - хотя это было безнадёжно и ссуду нам брать (и уж тем более - давать) было никак нельзя.
Жена покупателя в то славное время работала уборщицей, а сам он учился в университете и работал на 2 работах. Одна работа вся шла на оплату ипотеки, другая - за оплату кредита на машину, на которую мы накопили только около трети её стоимости, но которую надо было обязательно покупать - общественный транспорт в Израиле тогда, да и сегодня, virtually does not exist. К тому же мы жили в такой дыре, что даже на работу приходилось ездить за 50 километров. Ближе работы не было. Стоила машинка 53 тысячи шекелей (Сеат Ибиза - руль, 4 колеса и 5 дверей, ни на какие опции у нас денег не было, даже кондиционер мы смогли поставить только через год - в Израиле-то!!), 18 тысяч у нас было, 35 тысяч - ссуда на 3 года. Под 12% годовых и под личную гарантию владельца магазинчика, где я подрабатывал - хороший человек, я многим ему обязан.
То, что зарабатывала жена - на то мы и жили. Чтобы платить квартальные платежи за свою квартиру (те самые 25% стоимости, которые мы должны были за 2 года погасить), она, кроме своей основной шваберно-половой работы в районном клубе, набрала себе 10 (прописью - десять) квартир. Поэтому уезжали мы из дома в 6 часов, возвращались в 10. Я бегал из универа на работу, потом снова в универ, потом снова на работу - а потом уже домой. Получалось "домой" не каждый день - я старался брать ночные смены, там больше платили. Жена бегала из клуба на квартиры и обратно. 14 часов каждый день. Кожа на пальцах рук у неё от воды и химии, несмотря на перчатки, трескалась до мяса - даже хлеб не могла резать. Купалась когда - от боли плакала, резь от воды и шампуня была очень сильная. А назавтра перед работой намажет на них полкило крема (подешевле), руки в резиновые перчатки - и вроде не больно.
Старшей, на тот момент - единственной, дочке было 3 года, она ходила в садик, за который надо было платить. Бесплатное дошкольное образование не считается в Израиле обязательным, поэтому если есть сильное желание его иметь, должно быть не менее сильное желание за него платить. Вечером, до нашего возвращения дочка была под надзором своей прабабушки. Бадверы. В смысле - бабушки Веры. Святой женщины, всё, что у меня есть, включая саму жизнь - это благодаря ей. Я ведь, когда родился, то акушерка, добрая душа, сразу так и сказала: этот жидёнок - не жилец. Не было такой несмертельной детской болезни, которой я бы не болел - я уже тогда был очень жаден. Бабушка всё прошла и всё преодолела - но меня в 6 лет, на год раньше, чем партия велела, в школу сдала здоровым и умеющим бегло читать, складывать, умножать и делить. Она бы меня и большему научила, но у неё образования было только 3 месяца ликбеза - она всю жизнь писала корявым почерком и с неимоверным количеством ошибок. Как говорила, так и писала. Считать она выучилась на работе - привокзальном буфете, где даже во время борьбы с космополитизмом и низкопоклонством ни одна ревизия так и не смогла ничего найти. Не потому, что бабушка была такой мастерицей прятать концы в воду, а потому, что нечего было искать.
Мама моя работала с 6 утра и до 8 вечера в кондитерской (вставала каждый день в 5, пока доедешь до той кондитерской ещё). Рост у моей мамы - 162 сантиметра, вес не знаю, но не худая. Рост мешков с мукой и сахаром, которые она таскала по узкой железной лестнице сначала вверх на склад, а потом вниз для работы - 120 сантиметров. Вес мешочка - 50 килограмм. Хозяин ей не помогал - он был выше этого. Он даже за сверхурочные ей платил по обычной ставке. Flat rate, простота - фундамент дешевой бухгалтерии.
Папа был устроен получше - он работал только 12 часов в день на заводе, на пескоструйной машине, которая делала стекло для ламп из прозрачного матовым, в маске, теоретически защищавшей от мельчайшей пыли, в облаке которой он стоял всю смену, а практически - то науке достоверно неизвестно. После того, как он через 7 лет нашёл другую работу, хозяин продал его станок и перенёс работу в Китай, больше в Израиле желающих поработать на этой чудной машине, судя по всему, не нашлось.
Да, моим родителям тоже дали ипотеку на ту конуру в жопе мира, где мы в 3 комнатах и жили. 3 поколения, 6 людей. Разумеется, им тоже выдали ссуду только из-за требования Центробанка к кредитным портфелям коммерческих банков и с них тоже затребовали гарантов. Правда, только 3 - квартира стоила всего 80 тысям долларов, поэтому риск был высокий, но не запредельный, как у нас. Да и процент был поменьше - всего 4.5%.
Говоря красиво, но аполитично, мы сидели в жопе, никакой надежды у нас не было, нам оставалось только спиваться, шыряться и продавать себя (тогда педерасты ещё не были так всесильны, поэтому это была исключительно женская профессия). Тем более, что имя у моей жены было самое подходящее - Наташами звали тогда в Израиле всех женщин лёгкого поведения из России. Все попугаи - Кеши, а русские проститутки - Наташи. Так исторически сложилось. Государство нас целенаправленно и безответственно сажало на иглу доступных кредитов, загоняя нас в долговую яму и превращая в послушных рабов. Для сионистских захватнических войн на всех планетах Солнечной системы.
Конец первой части.