С начала двадцатого века все поколения моей семьи прошли через войну. Прадед, покинувший страну в лучших традициях булгаковского "бега", с последним белоэмигрантским пароходом, дед, раненый во время боев за Кавказ (тот самый Кавказ, на котором его, пятьдесят лет спустя, пришлые из соседней области картвелы называли русским оккупантом), и пришедший
(
Read more... )