Памяти Моторолы
16.10.2016 - 22:49
Известный писатель Захар Прилепин побывал дома у легендарного бойца Армии ДНР - Арсена Павлова (Моторолы).
Моторола, в миру Арсен Павлов (именно Арсен, а не Арсений, как пишут в сети) живёт в обычной квартирке в Донецке.
На каком-то там этаже - пятом, шестом или седьмом: когда мы в окошко смотрели, я не считал этажи.
Во дворе местные старики играли в домино. Моторола недавно провёл им свет к столику, чтоб глаза не портили вечерами. Обычный мирный дворик, и свет горит у играющих доминошников.
Я спрашивал как-то у Моторолы, что он говорит жене, когда уходит на боевые.
«Ничего не говорю, - ответил он. - Просто иду на работу».
Вот теперь я увидел это место, откуда он идёт на работу: обычный, с известным всем запахом лёгкой затхлости, в меру пошарпанный, народный подъезд; железная дверь, в квартире работает телевизор, там идёт какой-то очередной разговор про Англию и Евросоюз (Моторола скептически комментирует: раскричались… видно, что он следит за новостями и в курсе всего).
На стене и в серванте за стеклом фотографии: его дочка, которой едва за годик, его жена Елена, пара его удачных чёрно-белых фоток, свадебная фотография.
Моторола весёлый, приветливый, в шортах, босиком, по пояс голый, белокожий, видны следы от нескольких прежних ранений, один глаз - в повязке (поранил - самое удивительное, что на учениях; с многочисленных боевых возвращался зачастую буквально как ёж - в бронике и сфере, утыканной десятками осколков, а новое ранение получил, по сути, случайно).
Знаю Моторолу два года, но сам никогда не звоню. Позвонил он.
Говорит: привет, видел тебя (не сказал где, наверное, где-то в сети). Как твои дела, спросил, и вдруг весело добавил: скучаю по хорошим людям.
- Да я опять в Донецке, - отвечаю я.
- А приходи в гости, я пока на больничном, - сказал он.
За мной заехали на джипе его ребята из «Спарты», двое. К стеклу джипа был приделан пропуск, дающий право на круглосуточную езду (в Донецке комендантский час) и ношение оружия (с оружием на улицах в Донецке ходить запрещено).
В джипе играл Баста-Ноггано.
- Новые песни? - не узнал я.
- Ну.
Поболтали с водителем (молодой, славный, приветливый парень, воюющий с лета 2014-го) о рэпе: это он, едва появится что-то новое, качает Мотороле: 25/17, Рема Диггу, ГРОТ, Типси Типа и вот Басту-Ноггано (псевдоним рэпера Василия Вакуленко).
Вася что-то пел в своей очередной хорошей песне про войну и куда-то там опять летящие пули.
Мы немножко и не очень весело пошутили со «спартанцами» на тему того, что Баста-Ноггано «милитаристской» тематике не чужд, однако в Донецк с концертом не приедет, судя по всему, никогда.
Я спросил у бойцов, как Моторола относится к политическим убеждениям тех, кого слушает.
«Спартанский» водитель ответил в том смысле, что это определяющего значения в целом не имеет; хотя то, что Дигга сюда приезжает и поёт - это радует всех, с Моторолой они приятели, и вообще Дигга - красава.
(Рэм Дигга - это такой популярный рэпер из Ростовской области с очень своеобразной и скоростной манерой чтения; автор отличной песни «Уходит караван на юг», имеющей явные аллюзии к донбасской войне).
Второй «спартанец» был немногословен; он довёл меня до квартиры, по рации связался с Моторолой:
- Командир, открой дверь!
Моторола открыл, предложил бойцу тоже зайти, посидеть, поговорить, но тот очень тактично отказался.
Я принёс всякие игрушки и сладости его дочке, бутылку коньяка (в прошлый раз я выпил у Моторолы три бутылки коньяка на пару с военкором Поддубным, решил хотя бы отчасти компенсировать нанесённый урон) и две бутылки вина; причём сразу предупредил, что одну выпью сам (вчера засиделись до утра с хорошим собеседником, ну и… я испытывал некоторую потребность).
Моторола несколько раз предложил поесть, я отказался. Он принёс мне высокий крепкий стакан, а себе кружку чая.
- Весь подъезд знает, конечно же, что ты тут живёшь, - говорю.
- Ну да.
За день до моего прихода возле этого дома весь день бродила туда-сюда и разглядывала окна журналистка; её быстро вычислили ребята Моторолы, проверили документы.
Моторола смеётся: «Я ей говорю: я тебя сейчас люстрирую, как в Киеве».
И добавляет примирительно:
- Ну, а что я могу сказать? Ещё дома меня не пасли.
Местные пьяницы и прочий нетрудовой околокриминальный элемент двор дома, где живёт Моторола, а также соседние дворы оставили.
- Двор - место для стариков и детей, - посмеивается Моторола.
Нисколько бы не удивился и не огорчился, если б Моторола жил в огромном коттедже за огромным забором, а во дворе бы стоял танк. В Донецке множество пустых коттеджей, чьи хозяева в самом начале войны уехали в Киев и всю эту «русскую весну» ненавидят: живи - не хочу.
В конце концов один из главных «сепаратистских боевиков», если верить новостям украинских СМИ, столько всяких дел натворил, что должен был давно на свои отстроить себе дворец. Но нет, с тех пор как Моторола оказался в Донецке, снимает у дончанина за свои деньги.
Квартира трёхкомнатная, комнатки маленькие.
И совсем небольшая кухонька, вход в которую загорожен большим мягким пуфиком, чтоб годовалая дочка не проползала туда и не извлекала посуду из шкафов.
На кухне небольшой аквариум.
- Одиннадцать рыбок, пять раков, три улитки, - говорит Моторола. - Недавно купил. Теперь смотрю на них.
Насыпает им корм. Раки начинают суетиться, посекундно сшибая улитку, и бешено работать своими челюстями.
Мельчайший корм едва виден.
Иногда кажется, что раки работают челюстями попусту.
- Представление о том, что раки движутся только назад, оказалось не совсем справедливым, - смеётся Арсен: рачки действительно лезут вперёд.
Поговорили про его глаз: там есть некоторые проблемы с лечением. Моторола, впрочем, и на всю эту историю реагирует с неизменным юмором.
- Пока только одно волнует: один глаз поранил и теперь, если что, резерва нет, - глядя на меня единственным на этот момент глазом, говорит он.
Моторола неожиданно цветисто рассказывает о своих ощущениях:
- Ты не представляешь, какие фантасмагорические процессы в голове происходят, когда смотришь на мир только одним глазом: сознание перестраивается и начинает само дорисовывать вторую, невидимую половину действительности… Очень интересно жить. Но иногда стрёмно: идёшь - и вдруг резко возникает ощущение, что перед тобой стоит столб. А столба нет.
Потом забавно рассказывает, как после очередной контузии утерял способность к чтению: слова рассыпались, и чтобы понять их, приходилось пять раз перечитывать фразу - одно слово никак не лепилось к другому; но когда произошла ещё одна контузия, случился обратный процесс: всё встало на свои места.
- Только одним глазом читать неудобно, устаёшь, конечно.
- У тебя сколько вообще ранений? - спрашиваю его.
Он задумывается.
- Если считать полученные здесь в ходе боевых действий, то шесть.
Самое заметное: на левом локте сшитое развороченное мясо: сработал украинский пулемётчик в аэропорту. Моторола впроброс, ни на чём не акцентируясь, рассказывает, как вёл группу на штурм в одном из коридоров донецкого аэропорта.
«Пулемётчик мгновенно перестроился на нас», - с некоторым, как кажется, даже уважением говорит Моторола (пулемётчик стрелял в другую сторону, куда привлекали его огонь).
Рассказывает, как сам вколол себе обезболивающее.
Но потом всё равно голова поплыла: рука была - всё мясо наружу.
- Мне вчера один твой боец рассказывал, как в аэропорту взяли пулемётчика в плен… И тот борзо себя вёл, - говорю я. - Не этот?
Моторола секунду смотрит на меня. Потом отрицательно машет головой: нет.
Нет, не этот. Этот так себя не вёл. Никогда.
Немного подумав, Арсен со смехом вспомнил ещё пару коротких историй на те же темы: как после этого ранения, едва подлечившись, в очередной раз вёл группу и у него отказала левая раненая рука, и в какой-то момент боя он не смог стрелять.
Просто отказала, и всё.
Ну, кто может даже отдалённо вообразить себе эту ситуацию, может понять, каково это.
В другой раз, сразу после тяжёлого ранения в лопатку, приезжал к Мотороле в гости Иван Охлобыстин, он в тот раз шубу подарил его жене.
- Весь на уколах, ничего не понимаю, но делаю вид, что всё понимаю и мне не больно, - смеётся Арсен.
Мы обсудили всякие последние новости; я вдруг увидел в шкафу фотоальбомы: дай зазырить, говорю.
Альбомы оказались армейские.
- Ты всё из дома сюда перевёз? - спросил я.
Моторола как-то уклончиво ответил, что привёз всё самое главное.
Молодой Моторола - совершенный подросток, на некоторых фотографиях вид лет на 14, при этом видно, что это очень задорный, очень уверенный в себе боевой тип.
Мы разглядываем, посмеиваясь, фотки, Моторола весело, по-простому, комментирует:
- Я же из Краснодарского края призывался, хотя родился в одиннадцатом регионе, и сзади у меня на шлеме было написано 23-РУС. (Краснодарский край - 23-й регион).
Вижу дагестанские и чеченские пейзажи (Моторола служил по контракту на исходе второй чеченской, дважды был там в командировках).
- Это наш старшина артбатареи. Тогда он уже был, по-моему, старшиной артбатареи. Короче, КамАЗ центрподвоза с тушёнкой со всей х*рнёй подорвался на фугасе. И там тушёнка, жир, масло - всё загорелось. Старшина выбежал, сам пылает, а люди в поле работают. И вот он начинает стрелять по людям…
- Он от шока или чего?
- Да, от шока. И вот пока его не потушили, не завалили, стрелял.
- Убил кого-то?
- Ну да. Вроде бы да.
Пролистывает эту страницу сам, дальше.
- А занавески у меня видишь какие? Ко мне комбат заходил: «Б*я, убери этот «домик в деревне»!»
Занавески очень хорошие, домашние, уютные.
Моторола на марше. Моторола-связист. Моторола в палатке с друзьями выпил монастырского вина, много - очень характерные фотографии.
- Я вообще синьку не люблю, но тут… - смеётся Моторола.
А здесь они, по ходу, слушают музыку и немного танцуют.
- Тогда уже появилась «Каста», - вспоминает Моторола и добавляет: - Музыка - это хорошо.
Входит жена с дочкой: они гуляли.
С ними боец «Спарты» - занёс коляску.
Жена - спокойная, с достоинством, приветливая; по типу - казачка из «Тихого Дона»: чувствуется какая-то порода, и ум, и стать, и выдержка жены человека, ходящего круглый год близ смерти. Настолько близко, как мало кто на этом свете сегодня.
Они познакомились здесь, она из Николаевки, была ранена.
Я спросил у Моторолы про самые смешные украинские фейки по его поводу, а их десятки, он вспомнил идиотскую новость о том, как он застал жену с любовником, всё разгромил, любовника, видимо, убил, а жену, цитирует Моторола, «тащил за волосы».
- Она выше меня на полторы головы, - смеётся он. - Я бы не смог при всём желании.
Была добрая сотня фейковых новостей о гибели Моторолы и ещё сотня о том, что он сбежал из ДНР.
Характерно, что врач, которая подлечивает глаз Моторолы, спросила у него встревоженно: «А вы не уедете? Точно останетесь здесь?»
Для людей в ДНР само присутствие Моторолы - показатель того, что с Республикой всё в порядке, что Украина сюда не вернётся.
Из приличных фейков только один помню: в Сети есть информация, что подразделение Моторолы признано в Британии лучшим среди европейских спецподразделений: не думаю, что британские военные столь искренни; однако то, что опыт его батальона изучают, проверяют и перепроверяют ведущие европейские военные школы, очевидно.
А в это время Моторола в шортах смотрит на дочь, журчит аквариум, жена тихо разбирает продукты из пакета на кухне.
Лена тоже предложила мне поесть, я снова отказался, но всё равно через минуту на нашем столике стояла тарелка с нарезанным сыром и колбасой и тарелка с креветками.
Ярослава, дочка, так и не понял, на кого похожа: милейший блондинистый ребёнок.
Сразу потянулась к отцу.
- Когда папа дома, мама у нас не в авторитете, - довольно и добродушно отметил Арсен.
Моих игрушек Ярослава немного напугалась: слишком яркий фонарь, слишком громкая машина.
- Такая девочка красивая, ты чего… - засмеялся Моторола.
- Ничего, привыкнет, - не то чтоб извиняясь, но чуть озадаченно говорит Лена, и, что-то приговаривая, уносит дочку спать.
У жены хорошая речь и ровные, плавные манеры; она выходила замуж за Арсена Павлова, ушедшего на дембель старшим сержантом. Сейчас она жена полковника; представить её женой генерала - никакой сложности. Женщина на своём месте.
- Наверное, пора закапать тебе? - спросила она, вернувшись.
Моторола послушно снял повязку.
Она закапала ему капли в раненый глаз. Было видно, что ей многократно, несравненно жальче мужа, чем мужу самого себя.
Лена беременна, на заметном сроке. Очередной маленький Моторола на подходе.
Мотороле предлагали поехать в Питер, там лечить раненый глаз, он отказался.
На своё счастье, я не стал спрашивать, почему.
Мы негромко болтали о том о сём, и вдруг он что-то вспомнил и будто бы рассердился:
- Человек с таким вот животом стоит и говорит: «Я за вас переживаю и болею». А что ты за меня болеешь? Я гражданин РФ, и нечего за меня болеть. Ты болей вот за детей здесь… Он меня спрашивает: «А что ты не поехал в Питер подлечиться? Могу помочь!»
А что мне туда ехать? Вот, смотри, есть другой боец, у него тоже с глазом проблемы. Что вы его в Питер не отправили? А? Чтобы сказать потом: «Ага, я вот такой ох*ренный парень - я Моторолу отправил в Питер!» Самолюбие своё потешить!
Я никуда не собираюсь пока. Мне ещё швы с самого глаза не сняли. Куда мне, на х*р, ехать. Я сразу всем об этом сказал, ну а чё? Вот почему солдат никто не отправляет? Почему меня? Мне этого не надо, меня совесть замучает. Я заколебался к чёрту посылать людей по этому поводу… Пойдём покурим лучше.
И мы пошли курить.
***
Моторола неожиданно переводит разговор в сферу филологии и языкознания.
- Знаешь, вот ты сказал, что украинцы как нация образовались - с этим можно, конечно, согласиться, - говорит он. - Но есть один вопрос. Они образовались после того, как они уже были русскими, понимаешь?
Я не могу разделить: русские, белорусы, украинцы - для меня это сейчас исключительно региональное деление. Мы разговаривали с ними в одно прекрасное время, допустим, до Петра I на одном языке. Это потом уже начались то в одном направлении реформы, то в другом.
Но, в принципе, если взять мову - до распада СССР она была вполне нормальной. Там человеческие слова - те слова, которые мы понимаем, потому что они у нас вот здесь вот, - он показывает куда-то себе в область солнечного сплетения. - Потому что наши предки на этом языке разговаривали. А то что сейчас у них…
- За 25 лет очень обновили язык. Понапридумывали замен русским словам…
- Да уж, они так его обновили… Смотри, есть суржик и балачка. Балачка краснодарская и ростовская похожи. Если взять суржик - это чистая балачка, такая же, как балачка краснодарская. Но в Краснодаре это не образовалось в язык.
Вот я родился в Республике Коми, на четверть у меня кровь - коми, часть русской крови, часть адыгейской. В Коми национальная одежда - такие же вышиванки, как и у славян, только с отличающимися узорами. Но практически - то же самое. И если я сейчас надену свою национальную одежду, - ну, просто вот захочу походить в льняной одежде своего народа, - то меня начнут сравнивать с «укропом» каким-нибудь.
Они начинают монополизировать то, что было общим. Они делают это намеренно. Вот у них День вышиванки, посмотрите! Но мы такие же вышивальщики, все мы одинаковые. А самое главное, что у нас у всех кровь одного цвета. И сегодня возникают сложные темы, с которыми я борюсь.
- Какие?
- Проблема в том, что когда человек на этой стороне находится и говорит, что он воюет с Украиной, он такой же зомби, как те, что воюют против нас. Один в один. Когда всё только начиналось в 2014 году, появились тут всякие изречения, вроде «телячьей мовы» и так далее, я сразу сказал: ничего этого не нужно, не стоит так говорить.
Люди на той стороне - они обмануты кем-то. Они не понимают, что они делают. И если они не понимают, что делают, то надо найти возможность дать им правильное направление. Не может человек говорить, что он воюет с Украиной или с украинцами, если вчера, два года назад, три года назад он был точно таким же украинцем. И так же розмовлял…
- На Украине, - говорю я, - миллионов двадцать людей, которые не знают до конца, где правда. И важно, чтобы они не чувствовали, что их оскорбляют. Важно показать, что мы не боремся с Украиной, не боремся с украинцами.
- У меня позиция конкретная, - продолжает Моторола. - Все воюющие с той стороны - это незаконные вооружённые формирования. Это террористические группировки. Часть из них профашистские, часть - прозападные. И те и другие - бандиты и преступники. Украина как таковая тут ни при чём.
- Арсен, а ты можешь хоть раз в жизни рассказать, как ты всё-таки здесь очутился? Я уже вариантов десять твоего захода знаю.
Думал, Моторола будет отнекиваться и соблюдать интригу; но он вдруг всё выложил. Или то, что посчитал нужным, - в любом случае сказал больше, чем я ожидал.
- Ты знаешь, когда в Южной Осетии всё началось, у меня первая жена была на сохранении. Я ехал к ней вот в эту самую ночь, и тут узнаю про всё: «Грады»- шмрады , война… И у меня реально не было тогда двух с половиной тысяч рублей, чтобы спетлять до Владика, ну, реально был такой трудный жизненный момент.
И я суетился. Но там все близкие заранее уже были предупреждены ничего мне не давать - они уже видят, что я вот-вот на тапок встану. Ну, думаю, ещё день, два, три и я точно спетляю. И тут - бах! - война закончилась.
И после этой ситуации я подумал: можно прое*ать вспышку. Где она может быть? В какой-то момент начинаю списываться с людьми, которые находятся на Украине. Активная фаза была уже в январе-феврале 2014 года: переписка, попытка понять, что там происходит.
И я принимаю решение. Пока жена на смене, беру две недели отпуска за свой счёт и пять тысяч рублей аванса у директора. В церкви купил жетон с Георгием Победоносцем, крестик свой освятил, живые в помощи - вот до сих пор я с ними, - Моторола показывает поясок на себе. - Собираюсь, сажусь на электричку и еду в Ростов. Из Ростова в Ясиноватую, из Ясиноватой в Донецк… Знаешь, я больше всего боялся, что буду палиться, понимаешь?
- Нет. Почему?
- Был «майдан», и там кричали про москалей, и некоторые кричали, что нужно резать русских, говорили, что русский язык не должен быть государственным. Я поначалу думал: какие, к чёрту, русские? Там же одни хохлы живут! Представление моё и огромного количества граждан РФ было такое: на Украине живут люди, которые говорят на другом языке, и у них какой-то другой менталитет. А тут вдруг какие-то «русские». Я думаю: русские, русские, откуда они там…
Я ведь разговариваю на русском языке, последние четыре года я жил в Краснодарском крае, в станицах, где говорят на балачке, и я думал тогда: поеду - и меня там сразу вычислят.
- Типа как негра.
- Ну да. Но я всё равно не сильно себя напугал в тот момент. Надел кроссовки белые с триколором и с надписью «Россия». И у друга моего брат «собровец» - они пошили шапки под шлем, тоже с гербом российским. И вот в этой шапочке, в кроссовках, в полупальто я рванул сюда. И вдруг понял, что… Ну, к примеру, в Харькове я только через месяц услышал, как розмовляет по телефону женщина на мове: я аж обернулся.
- А как ты в Харьков попал?
- Я приехал на Украину 26 февраля 2014 года. В 6 утра электричка до Ясиноватой. Из Ясиноватой до Донецка. В Донецке меня встретил человек. Мы поехали с ним в Димитров, пробыли там два дня. Из Димитрова в Запорожье, там были два или три дня. Потом в Никополь Днепропетровской области. Я сидел в Никополе и смотрел украинские каналы. По всем каналам Верховная рада, каждые пять минут. Запрет русского языка? - чих-пух, проголосовали, чих-пух - готово…
В Никополе стояла небольшая группа из «Свободы» и небольшая часть представителей «Правого сектора»*. У них там палаточка была возле администрации. Мне бы обошлось это всё в 2-3 «коктейля Молотова»: они бы там просто охренели. Там все были на расслабоне. Когда у меня фактически всё было готово, я доразведку проводил на этом направлении со своим единомышленником.
- Вас было двое?
- Нет, он в этом участия не принимал. Он просто оказывал мне содействие… Прихожу, а там - раз! - уже толпа. Уже ходят люди в форме, и там, в глубине толпы, где палаточки стояли - люди с оружием. Без нашивок, без ничего, в масках. И тут я понимаю, что опоздал. Это нужно было делать за сутки до этого. Но за сутки до этого я ещё не был готов. И я понимаю, что уже пора уезжать из Никополя. Сижу и думаю, куда дальше ехать. В Крым? Крым - понятно: там наши войска. Какой смысл туда отправляться, когда там и так уже есть кому чем заняться.
Смотрю дальше - в Донецке сопротивление. Но Донецк как-то ближе к Ростовской области и там изначально понятнее всё как-то. До 2014 года могло казаться, что Донецк - это вообще Россия: люди постоянно ездили на футбол туда, то-сё, рассказывали, что вот, я вчера в Донецке был - и не воспринималось это всё как чужое. В итоге я решил поехать в Харьков… Попал как раз, когда Ленина обороняли, в эту ночь.
Поменял в Харькове крайние денежки - рубли на гривны. В магазине что-то там спрашиваю, а продавец мне говорит: «18 рублей». Я стою и думаю, где я сейчас 18 рублей возьму. «А у меня нет, - говорю, - только гривны». Она говорит - да гривны, гривны. В Харькове все говорили тогда «рубли». Названия магазинов - всё было на русском языке. Сейчас уже нет такого.
- Почему Харьков проиграл?
- Там были активисты: я бы им головы поотвинчивал бы… Они начали поднимать движение в Харькове в защиту памятника Ленину. Покричали там какие-то лозунги - и всё, пойдёмте в русское консульство. И пошли они туда писать письма какие-то, просить миротворцев. И всё время уводили людей, понимаешь. А на следующий день уже приходило на треть меньше людей. Потому что люди рабочие. Устают. И постепенно это движение начало рассасываться. И осталось держаться только на молодёжи. А что нужно молодёжи? Покуражиться.
Полностью читать: http://rusvesna.su/recent_opinions/1467801633