Кто стоял за восстанием Спартака? (7 из 13, часть II)
ДРЕВНИЙ РИМ ГЛАЗАМИ XXI ВЕКА
Предыдущая часть ***** Оглавление ***** Следующая часть
ГЛАВА 7. ПРИЧИНЫ БОЕСПОСОБНОСТИ СПАРТАКОВСКОЙ АРМИИ.
ЧАСТЬ 2. НЕУКРОТИМЫЕ ВАРВАРЫ
Теперь обратимся к исследованию еще одного боеспособного ресурса восставших - рабы, бывшие военнопленные, в основном из числа «варваров». Источники сообщают нам об их этническом составе (фракийцы, галлы, германцы), но не указывают, пленными каких войн они преимущественно были. Много ли среди них было пленных воинов Митридата? Об этом умалчивает даже Аппиан. Может ли происхождение этих рабов объяснить повышенную боеспособность армии Спартака, без привлечения гипотезы о «легионе перебежчиков»? На взгляд современного культурного человека, самой по себе бешеной неукротимости человека-варвара достаточно, чтобы заставить дрожать цивилизованное общество. Разве не достаточным основанием для победы является то, что варварские орды Спартака были дики, необузданы, равнодушны к смерти?
Иллюстрация. Триумф толерантности на революционном Гаити.
Однако античный человек времен расцвета этой цивилизации смотрел на варваров другими глазами. У него еще не было того травматического опыта, который отложился в европейском сознании позднее, в эпоху крушения античного мира, в эпоху переселения народов, в эпоху набегов викингов, в эпоху арабского, монгольского и турецкого завоеваний, в эпоху глобальной миграции и толерантности. Не было это сознание обработано и мифом о «благородном дикаре». Это для нас «дикарь» - символ своеобразного мужественного благородства, прирожденной тяги к свободе и неукротимой природной силы. Для античного взгляда дикость и нецивилизованность были атрибутом рабства, а не свободы, слабости, а не силы. На любого варвара грек и римлянин смотрели как на потенциальный рабочий скот. Вся цивилизация греков и римлян держалась на превращении этих «благородных и свободолюбивых дикарей» в послушную скотину. Держалась на их отлове, жестоком «приручении» и последующей эксплуатации на износ. Еще раз осмыслите эту разницу: в античную эпоху не варвары похищали «слабых» цивилизованных людей, обращая их в рабов на кирпичных заводах, а цивилизованные люди ловили варваров, дабы упрочить свою экономику и поднять ВВП. Там, где мы сегодня видим «устрашающих дикарей», «ужасный этнический криминал» и «могущественные диаспоры», античный цивилизованный человек радостно воскликнул бы «Смотрите, скот! НИЧЕЙНЫЙ скот! Значит, МОЙ скот!» - И, щелкнув бичом, начал бы сгонять их в стойло для тяжелой работы, время от времени насилуя самых пригожих и подвергая жестоким пыткам непокорных. В этом тогда состояла сама суть «цивилизованности»: в умении без всяких сентиментов ставить себе на службу энергию и мышечную массу «дикой» части человечества. Не случайно само слово «фашизм» родилось из увлечения античной символикой: античный человек, особенно римлянин, был прирожденным «фашистом», «гестаповцем» (в популярном ненаучном смысле этих слов).
Никакого пиетета перед «дикостью» тогдашний цивилизованный человек не испытывал. Дикий - значит темный, значит неорганизованный, значит руководствуется эмоциями, а не разумом, - значит, это СЛАБЫЙ человек, наш прирожденный раб. Дикость и необузданность варваров в античные времена рассматривалась не как причина их мнимой «силы», а как причина их военной слабости, причина их поражений перед лицом римской военной машины. Так же и мы должны смотреть на вещи, если хотим понять суть происходивших событий. Ценность того или иного контингента рабов в качестве рекрутов для Спартака должна оцениваться исключительно с точки зрения их тренированности для войны.
В принципе, помимо свободных италиков, армии Спартака могли придавать силу следующие группы несвободного населения:
1. Собственно гладиаторы - обученные для арены профессиональные фехтовальщики различного происхождения (в том числе - «самопродавшиеся» римские люмпены с армейской воинской выучкой).
2. Рабы - бывшие военнопленные, не имевшие римской выучки. В том числе:
* военнопленные I и II Митридатовых войн, родом из эллинизированных провинций Митридата (этнические греки, малоазийцы);
* пленные воины-варвары, из числа наемников Митридата. Это народы Балкан и Дуная, Кавказа и Северного Причерноморья. Среди них: отважные фракийцы, гордые иллирийцы, хитроумные армяне, коварные скифы, беспощадные сарматы, бешеные бастарны и другие кельто-германо-протославянские племена смешанного происхождения;
* пленные воины-варвары из племен, непосредственно воевавших с Римом в указанную эпоху. Это, прежде всего, фракийцы. Рим вел войну во Фракии незадолго до и во время восстания Спартака;
* пленные воины-варвары, захваченные самими варварами во время межплеменных войн, и затем продаваемые римским работорговцам («африканская модель»). Скорее всего, именно так могла попасть в Италию 70-х гг. до н.э. большая часть содержавшихся в рабстве галлов и германцев.
3. Рабы - бывшие военнопленные, имевшие представление о римской выучке. В том числе:
* пленные галлы из числа вспомогательных отрядов той армии Лепида, что была разгромлена Помпеем в Трансальпийской Галлии (Провансе);
* пленные кельтиберы из числа испанских вспомогательных отрядов Сертория, многие из которых имели опыт римской муштры и/или успешной борьбы с римлянами;
* военнопленные III Митридатовой войны, прошедшие римскую муштру под руководством инструкторов Сертория.
4. Чисто гипотетически: пленные италики и римляне, незаконно обращенные в рабство во время гражданских войн (мы обсудим, насколько многочисленной могла быть эта категория).
Рассмотрим эти категории поочередно.
1. Гладиаторы. Почему при оценке боеспособности я не принимаю в расчет «главную ударную силу» спартаковской армии - суперменов-гладиаторов? Гладиаторы, несомненно, сыграли решающую роль на ранних этапах восстания, когда речь шла о небольших стычках. В дальнейшем они стали чем-то вроде «комиссаров-политруков», составляли сплоченный костяк «идейных бойцов», готовых идти до конца и достаточно одержимых, чтобы увлечь за собой и подчинить своей воле разнородную массу рабов и бедноты. Но их влияние на боеспособность армии в крупных сражениях не стоит преувеличивать. Гладиаторы могли быть сколь угодно «круты» как индивидуальные бойцы на арене, однако упорядоченная битва огромных масс «стенка на стенку» имеет свои особенности и требует специфической подготовки и муштры.
В принципе, можно представить ситуацию, когда навыки арены могли с большой пользой «конвертироваться» в успех на реальном поле боя. В решающие минуты сражения боевая линия могла ломаться, строи смешивались, и бой разбивался на поединки. И здесь средний гладиатор превосходил среднего легионера, потому что будни последнего состояли не из непрерывных упражнений в фехтовании (как у гладиатора), а в основном из шанцевых работ и переноски тяжестей. Кроме того, средний легионер, привыкший полагаться на дисциплину и сплоченный строй товарищей, мог чувствовать себя неуверенно в ситуации «кучи малы», тогда как для гладиатора эта ситуация была хорошо знакомой. Если «массовка» обеих армий в среднем стоила друг друга, тогда наличие «гладиаторского спецназа» могло дать некоторое преимущество одной из них. Гладиаторы могли сломать строй противника на решающем направлении и деморализовать не слишком опытных бойцов.
Многие успехи Спартака, возможно, объясняются тем, что применяемые им тактические приемы (засады, внезапные нападения, использование пересеченной местности), вкупе с «ударным кулаком» из гладиаторов, позволяли превратить правильное линейное сражение в «кучу малу», где поединщики-гладиаторы могли показать себя во всей красе, а легионеры из числа не очень опытных призывников терялись и впадали в панику. Вспомним последний бой Спартака, как он описывается у Плутарха. В то время как основная часть спартаковской армии уравновешивала римскую линию, сам Спартак с отборным «спецназом» прорывался в центре к ставке Красса. Он хотел решить исход сражения, быстро уничтожив штаб Красса и подорвав моральный дух римского войска. Была ли эта тактика единичным экспромтом Спартака, или он именно так всегда и побеждал? Последнее маловероятно: противостоявшие ему римские генералы и их советники отнюдь не были дураками, и римское военное искусство к тому времени давно научилось нейтрализовывать примитивный варварский «раш». Ибо ничего нового в этом «спартаковском приеме» для римлян не было: все варвары тогда примерно так и воевали.
Самая главная проблема, заставляющая скептически относиться к решающему вкладу гладиаторов в победы Спартака над крупными контингентами римлян, - это их малочисленность. Обученных гладиаторов во всей Италии вряд ли было больше нескольких тысяч. А гладиаторов в армии Спартака не могло быть больше двух-трех сотен. Этого числа хватило бы максимум на «спецназ», на замещение основных командных должностей, на личную охрану главных спартаковских командиров, и не более того. Спартак практически не брал крупных городов, где в местных лудусах могли быть значительные контингенты гладиаторов. Самочинное бегство гладиаторов к Спартаку со всей Италии вряд ли могло принять значительные размеры, т.к. сразу же после бунта в школе Батиата другие владельцы гладиаторских казарм должны были принять экстраординарные меры безопасности. Так что наличных гладиаторов Спартаку не хватило бы даже для заполнения штата «сержантов». Гладиаторы могли повлиять на исход крупного сражения только «при прочих равных», при условии, что основная часть армии была способна «уравновесить» врага и своим числом, и своей выучкой.
2. Пленные воины-варвары без римской выучки. Среди рабов, перебегавших к Спартаку и освобождаемых им из казематов в поместьях, было много буйных варваров, первую очередь - воинов и наемников Митридата, захваченных в плен во времена Митридатовых войн. Одним из офицеров Митридата мог быть и сам Спартак, тем более что его попадание в гладиаторы даже по официальной версии непосредственно связывают с событиями Второй Митридатовой войны. Правда, хотя многие фракийцы воевали на стороне Митридата, вполне возможно, что в случае Спартака «фракиец» - не национальность, а «спортивный стиль». То же самое относится и к многочисленным «галлам» среди офицеров Спартака. На самом деле большинство из этих «галлов» могли быть уроженцами Причерноморья и Ближнего Востока, откуда в те времена шел максимальный поток военнопленных. Среди них могли быть и этнические галлы - «галаты», обосновавшиеся двумя веками раньше в Малой Азии.
Наверняка среди воинов Митридата были и предки восточных славян, учитывая, что он вербовал своих наемников с Дуная и даже из племен Поднепровья, соседствовавших с его Крымской провинцией. Аппиан определенно говорит о скифах и особенно о народе бастарнов, как о деятельном союзнике Митридата, храбро воевавшем в первых рядах. Воинственные бастарны интересны тем, что античные авторы видели в них ветвь фракийцев (а значит, вполне могли назвать фракийцем Спартака, будь он бастарном), а современные историки соотносят с ними Зарубинецкую археологическую культуру, носители которой были предками современных русских и украинцев. Ветвь бастарнов, жившую в регионе Днепра, Страбон в I веке назвал «роксоланами», а тут уже и до «росичей» недалеко (известная гипотеза М.В. Ломоносова). Патриотически настроенным украинцам ничто не мешает вообразить Спартака эллинизированным славянским князем, а его воинам пририсовать казацкие чубы. Поскольку Митридат черпал пушечное мясо и с Кавказа, то же самое могут сделать в своем учебнике истории и чеченцы, объяснив победы восставших доблестью древних вайнахских шахидов, а самого Спартака представив кем-то вроде Дудаева или Басаева.
Иллюстрация. Кадр из украинского мультфильма на античную тему.
Вернемся к оценке боеспособности армии, составленной из пленных воинов-варваров и ветеранов Митридата. Чтобы побеждать в честном бою римлян, нужна была специфическая римская муштра, а не опыт варварских полчищ и изнеженных эллинистических армий, которые римляне привыкли разгонять малыми силами. Так, армянское великодержавие было похоронено в самом начале проекта, когда 20 тысяч усталых ветеранов Лукулла разогнали молодецким посвистом 100-тысячную орду Тиграна II. Согласитесь, в том, чтобы приписывать таким «воинам» успехи Спартака, есть логическое противоречие. Получилось бы, что римские армии терпят поражение от тех самых солдат, которые один раз им уже проиграли и сдались в плен. Причем проиграли они в более благоприятных для себя обстоятельствах: сытые, экипированные, еще не сломленные поражением и рабством, на своей земле, под руководством своих родных офицеров и вождей, когда им было что защищать. Кроме того, ни один из античных авторов не упоминает о пленных ветеранах Митридата как о ресурсе Спартака. Между тем, для римской гордости эта версия была бы более выгодной, чем терпеть поражения от рабов и всякого сброда. Если бы в «митридатовой гипотезе» была хоть тень правдоподобия, о ней первыми заговорили бы сами римляне. Однако о римских перебежчиках в войске Спартака источники упоминают, а о воинах Митридата - нет.
Единственные варвары, показавшие (в не столь далеком прошлом) способность разбивать римлян в открытом сражении - это германцы, а именно племена кимвров и тевтонов. Однако это было еще до реформы Мария, то есть до превращения римской армии в профессиональную. Цезарь («Записки о Галльской войне»), воодушевляя своих воинов перед битвой с германцами Ариовиста, намекает на большое количество немцев в войсках Спартака. Якобы, раз уж римляне тогда разбили этого врага, несмотря на обретенную им римскую выучку, то в исходном варварском состоянии фрицев тем более нечего бояться. Но откуда бы взялись в Италии боеспособные германцы в большом количестве? Войну с кимврами и тевтонами Рим закончил в 101 г. до н.э., т.е. за 27 лет до начала восстания Спартака. Воины, взятые в плен в этой войне и обращенные в рабство, за это время уже погибли или превратились в изможденных инвалидов. Никаких других войн с германцами, вплоть до стычки Цезаря с Ариовистом в 59-58 гг. до н.э., Рим не вел. Цезарь, по-видимому, сознательно искажал факты, дабы укрепить дух войска. «Свежие» пленные германцы могли поступать в Италию только мелкими партиями (как наемники Митридата или разбойники, пойманные галлами во время пограничных стычек). И все же они были: о них упоминают Саллюстий, Ливий, Плутарх, Орозий. Впрочем, соглашаясь с Цезарем, скажем, что сами по себе германцы для римской регулярной армии к тому времени опасности не представляли.
3. Пленные воины-варвары с римской выучкой.
К III войне с Римом, которая началась синхронно с восстанием Спартака (в 74 г. до н.э.), Митридат получил армию, вымуштрованную по-римски эмигрантами-демократами и офицерами Сертория, надеявшимися придать толпе азиатов некоторую боеспособность. Эта армия, правда, ничем себя не прославила. Она попала в окружение войск Лукулла под Кизиком на рубеже 73-72 гг. и понесла огромные потери при отступлении. (В датировке событий этой войны есть разночтения. Я исхожу из сообщения Аппиана, что поражение Митридата под Кизиком, связанное с изменой Марка Магия, состоялось уже после смерти Сертория, т.е. не раньше начала 72 г. до н.э.) В том же 72 году был частично разгромлен и флот Митридата, причем самая боеспособная, «римская» его часть, руководимая сенатором Марком Варием, с 10 тысячами отборных воинов на борту. Следовательно, уже с начала 72 года на рабские рынки Италии мог хлынуть поток военнопленных, обученных воевать по-римски, и сдавшихся в римский плен не из-за трусости на поле сражения, а вынужденно, попав в окружение, или будучи захвачены вместе с кораблями. В этой массе рабов могли затеряться италики и римляне, воевавшие на стороне Митридата, и опасавшиеся скорой расправы, если откроют свое происхождение воинам Лукулла.
Аппиан («Митридатовы войны») указывает, что Лукулл активно занялся работорговлей еще в разгар боевых действий, и в 72 году выгодно сбывал пленных непосредственно в Малой Азии. Поскольку главным потребителем рабского труда в те времена была Италия, то часть этих рабов перекупщики-оптовики, вероятно, продали на италийский виллы и лудусы. Не исключено, эти «свежие», еще не сломленные рабы, освобождаемые Спартаком на захваченных виллах, стали ценным рекрутами для его армии. Однако тем самым «организующим боевым ядром», о котором я рассуждаю, они стать не успели бы, поскольку Спартак в это время уже победно шествовал по Средней Италии. К тому же, вряд ли италийские землевладельцы стали бы в большом количестве покупать этих опасных рабов на свои виллы в условиях уже разгоревшегося восстания.
А вот пленные галлы из вспомогательных отрядов Лепида и союзные Серторию кельтиберы могли накопиться в Италии в значительном количестве. В ходе разгрома главной армии Лепида, которая была сформирована в Галлии, в плен могло попасть достаточно много эллинизованных и романизированных галлов, привыкших воевать в составе римских армий. Вспомним, что галлы античными авторами упоминаются как особая, практически самостоятельная сила в этом восстании. Может быть, это были не «просто галлы», а галлы, уже ранее связавшие свою судьбу с демократической партией?
Пожалуй, гипотезу о «легионе перебежчиков», как основе военной мощи Спартака, следует расширить. В восстании приняли участие не только римляне и италики из состава италийских войск Лепида, но и галлы, взятые в плен при разгроме Помпеем галльской армии Лепида, и попавшие затем в качестве рабов (и гладиаторов) в Италию. Это делает восстание гораздо более «политизированным» и «логичным», чем можно было судить раньше. Делает его не просто «войной с беглыми рабами и римскими перебежчиками», а полноценной «Второй Гражданской». Не с этим ли связана звериная жестокость Красса при казни воинов Спартака, взятых в плен в финальной битве? Распяли вдоль дороги не столько «мятежных рабов», сколько «мятежных радикалов», «лепидовских недобитков», довершив тем самым дело подавления этого «неотомщенного» мятежа. Это была экзекуция не для устрашения рабов, а для устрашения оппозиции (как и предпринятая ранее «децимация» войск, не горевших желанием сражаться со Спартаком). Это аналог бессудной кровавой расправы ельцинских палачей над простыми защитниками Верховного Совета в 1994 году. И только вмешательство Помпея (а точнее, фактор соперничества между ним и Крассом) не позволило олигархии после этого еще сильнее закрутить гайки.
4. Пленные италики и римляне, незаконно обращенные в рабство во время гражданских войн.
Имеет смысл детально рассмотреть еще одну гипотезу, какой бы невероятной она ни казалась с самого начала. Возможно, многие рабы, вступавшие в спартаковскую армию, имели италийское происхождение и опыт службы в римской армии. Это могли быть военнопленные из числа марианцев и их «этнических» союзников, например самниты, захваченные в плен и проданные в рабство во время последней стадии гражданской войны и даже еще ранее - во время Союзнической войны, когда они еще не были римскими гражданами. Сулла разрушал города Италии и не гнушался массовым истреблением пленных: разве не мог он часть пленных в порядке наказания продать в рабство, пусть даже все италики к тому времени уже получили римское гражданство? Вспомним просвещенную Англию в конце XVII века: там по итогам подавления восстания Монмута масса свободнорожденных англичан была продана в рабство на колониальные плантации. Тогда «все сходится»: Спартак - это античный «капитан Блад», а костяк его армии - ветераны демократической армии, обращенные в рабство злобными сулланцами.
Однако Рим, в отличие от Англии, был правовым государством. В источниках, посвященных этому времени, я не нашел ни одного упоминания о массовой продаже в рабство свободных римлян и италиков во время гражданских войн. Например, Страбон в книге V своей «Географии» описывает сулланские зверства следующим образом:
«Часть самнитов была изрублена в бою, так как Сулла приказал не брать в плен, а часть, бросивших оружие (как говорят, около 3 или 4 тысяч человек), он велел отвести в лагерь на Марсовом поле и там запереть. Спустя 3 дня Сулла послал воинов с приказанием перерезать пленников. Затем Сулла продолжал непрерывно преследовать самнитов проскрипциями, пока не уничтожил у них всех именитых людей или не изгнал из Италии. Лицам, упрекавшим его за такую страшную жестокость, он отвечал, что по опыту знает, что ни один римлянин никогда не будет жить в мире, пока самниты продолжают существовать самостоятельно. Действительно, их города стали теперь простыми селениями, а некоторые даже совершенно исчезли».
Уж если бы Сулла «чеченцев» еще и в рабство продавал, Страбон обязательно присовокупил это к своему рассказу о геноциде. Но об этом - ни слова, ни у него, ни у других авторов. Вот еще рассказ Аппиана, о расправе Суллы над городком Пренесте («Гражданские войны», I, 94):
«Лукреций, одолев Пренесте, немедленно приказал казнить одних подначальных Марию командиров из числа сенаторов, других посадил под арест. Их убил прибывший затем в Пренесте Сулла. Всем жителям Пренесте Сулла приказал выйти вперед, без оружия, на равнину. Когда они вышли, Сулла отделил очень немногих, тех, которые были ему в чем-либо полезны, остальным приказал собраться в три отдельные друг от друга группы, состоявшие из римлян, самнитов и пренестинцев. Когда они так сгруппировались, он объявил римлянам: хотя их поступки и достойны смерти, он их все-таки прощает, зато всех других приказал перебить, но их жен и детей он отпустил, не причинив им никакого вреда. Самый город, бывший среди тогдашних городов очень богатым, Сулла отдал на разграбление».
И снова - ничего о продаже в рабство. Разумеется, в ситуации хаоса и беззакония, обычных для гражданской войны, люди могли попадать в рабство в порядке беспредела, как в путинской России. Среди сулланских командиров корыстных негодяев было не меньше, чем среди российских чиновников и силовиков. Если человек ради денег был готов убить своего родственника, а потом задним числом добиться его внесения в проскрипционные списки (Катилина), то что ему стоило похищать и продавать посторонних людей, если он чувствовал безнаказанность? Тем более что корысть тут могла оправдываться гуманизмом. Почему бы, вопреки приказу маньяка-Суллы, вместо убийства пленных не продать их потихоньку торговцу-оптовику, тем самым сохранив им жизнь до лучших времен? Не случайно Октавиан, по завершении второй серии гражданских войн, приказал обыскать все виллы и частные тюрьмы Италии, на предмет поиска незаконно удерживаемых граждан.
Случаи такого рода были известны и после первой серии гражданских войн. Это относится главным образом к пленным италикам, сражавшимся против Рима во времена Союзнической войны, поскольку до завершения этой войны они еще не имели римского гражданства и могли быть обращены в рабство «по закону войны». После дарования римского гражданства всем свободнорожденным жителям союзнических общин Италии, некоторые из владельцев таких пленных не слишком спешили расставаться со своей «собственностью» (чего требовал закон). Цицерон в своей речи в защиту Клуенция (66 г. до н.э.) сообщает сразу о двух таких эпизодах.
Самнит Марк Аврий, уроженец городка Ларинум, в юности был взят в плен во время Союзнической войны и находился в застенках в поместье одного сенатора. После победы демократов и дарования самнитам римского гражданства, родственники и друзья семьи принялись за его поиски. Выручить Аврия из рабства не удалось: парнишка был наследником крупного состояния, другие претенденты нашли его раньше и убили как простого раба. Из контекста речи Цицерона следует, что содержание Аврия в рабстве и убийство были незаконными, виновным пришлось скрываться. Правда, когда вернулся Сулла, главный виновный, будучи его приспешником, пришел в городок и казнил всех тех, кто намеревался предать его суду. Думаю, что при господстве Суллы исправление такого рода несправедливостей в отношении ненавидимых им самнитов было затруднительным. Кое-кто из них вполне мог томиться в рабстве вплоть до восстания Спартака. Валентинов в своей книге высказывает догадку, что Крикс и многие другие гладиаторы, бежавшие со Спартаком, относились как раз к этой категории.
Второй случай более оптимистичный. Жена некоего Цея из Самния в ходе гражданских войн была захвачена и продана в рабство. После эта самнитка приглянулась добропорядочному римлянину Клуенцию (подзащитному Цицерона): «Хотя он и купил эту женщину у скупщиков конфискованных имений, он, узнав, что она была свободной, вернул ее Цею, не дожидаясь суда». Таким образом, людей, незаконно захваченных в рабство в эпоху гражданских войн, можно было освободить по суду. То есть, удержание таких людей в рабстве не было узаконено, а совершалось просто по произволу, как сегодня на Северном Кавказе. Трудно представить, что таких незаконно удерживаемых в рабстве людей в Италии было достаточно много, чтобы стать ощутимым подспорьем для Спартака. Вряд ли кто-то стал бы массово покупать этих пленных для использования в Италии, на их родине. От таких сомнительных рабов поспешили бы избавиться, продавая или вывозя их за границы Италии.
Правда, есть одна «промежуточная» категория италийцев, которые по завершении Союзнической войны так и не получили римское гражданство: это жители Транспаданской Галлии (область между рекой По и Альпами). Они получили лишь латинское гражданство. Не было ли это законным основанием для того, чтобы их, взятых в плен во время Союзнической и последующих гражданских войн, массово удерживали в рабстве? Может быть, именно из таких галлов состояли войска Спартака, а вовсе не из дикарей, привезенных из-за Альп? Тогда обретает иной смысл и движение Спартака на Север: значительная часть его войска хотела вернуться не в «косматую» Галлию-Францию, а на свой родной Север Италии. Возвратив их домой и набрав вместо них новых добровольцев, Спартак возвратился на Юг. Впрочем, поскольку большинство источников отмечает автономный статус галлов в войске Спартака, что дважды привело отделившиеся галльские части к разгрому, вряд ли они создавали основу боеспособности главной спартаковской армии.
Итак, резюмируем. Чтобы перейти от партизанских боевых действий к полномасштабной войне, Спартак нуждался в «легионе перебежчиков» из числа опытных воинов римского или италийского происхождения, ненавидящих правительство олигархии. Ему были нужны как минимум 4000-6000 ветеранов гражданских войн, хорошо знакомых с римской воинской выучкой и имевших опыт участия в правильных линейных сражениях. В роли инструкторов и «сержантов» эти воины составили ядро его армии, не позднее, чем к началу похода на Север и сражений с консулами. А скорее всего - еще на этапе войны с Варинием (конец 73 г. до н.э.) По-видимому, большинство из этих «перебежчиков» были «реликтами» мятежной армии консула Лепида. Рабы-военнопленные разных национальностей, освобождаемые восставшими на виллах, послужили хорошим материалом, чтобы нарастить «мышечную массу» на этот «скелет», однако сами по себе, без достаточного числа римских ветеранов, они не смогли бы противостоять римской армии в крупномасштабном сражении. Гладиаторы же не могли сыграть такую роль в силу своей малочисленности. А необходимой «прослойкой» между повстанцами-римлянами и массой иноплеменных рабов, вероятно, стали цивилизованные галлы из Северной Италии и Прованса, попавшие в плен и рабство во времена гражданских войн и в ходе подавления лепидовского мятежа.
Продолжение
******
Примечание: данный текст написан в рамках эксперимента, в качестве ответного дара блоггерам. Допускается перепечатка любых его частей на любых площадках для бесплатного доступа, при условии сохранения авторства (Сергей Корнев) и ссылки на блог автора (culturgy.livejournal.com или kornev.livejournal.com).
Предыдущая часть ***** Оглавление ***** Следующая часть
ГЛАВА 7. ПРИЧИНЫ БОЕСПОСОБНОСТИ СПАРТАКОВСКОЙ АРМИИ.
ЧАСТЬ 2. НЕУКРОТИМЫЕ ВАРВАРЫ
Теперь обратимся к исследованию еще одного боеспособного ресурса восставших - рабы, бывшие военнопленные, в основном из числа «варваров». Источники сообщают нам об их этническом составе (фракийцы, галлы, германцы), но не указывают, пленными каких войн они преимущественно были. Много ли среди них было пленных воинов Митридата? Об этом умалчивает даже Аппиан. Может ли происхождение этих рабов объяснить повышенную боеспособность армии Спартака, без привлечения гипотезы о «легионе перебежчиков»? На взгляд современного культурного человека, самой по себе бешеной неукротимости человека-варвара достаточно, чтобы заставить дрожать цивилизованное общество. Разве не достаточным основанием для победы является то, что варварские орды Спартака были дики, необузданы, равнодушны к смерти?
Иллюстрация. Триумф толерантности на революционном Гаити.
Однако античный человек времен расцвета этой цивилизации смотрел на варваров другими глазами. У него еще не было того травматического опыта, который отложился в европейском сознании позднее, в эпоху крушения античного мира, в эпоху переселения народов, в эпоху набегов викингов, в эпоху арабского, монгольского и турецкого завоеваний, в эпоху глобальной миграции и толерантности. Не было это сознание обработано и мифом о «благородном дикаре». Это для нас «дикарь» - символ своеобразного мужественного благородства, прирожденной тяги к свободе и неукротимой природной силы. Для античного взгляда дикость и нецивилизованность были атрибутом рабства, а не свободы, слабости, а не силы. На любого варвара грек и римлянин смотрели как на потенциальный рабочий скот. Вся цивилизация греков и римлян держалась на превращении этих «благородных и свободолюбивых дикарей» в послушную скотину. Держалась на их отлове, жестоком «приручении» и последующей эксплуатации на износ. Еще раз осмыслите эту разницу: в античную эпоху не варвары похищали «слабых» цивилизованных людей, обращая их в рабов на кирпичных заводах, а цивилизованные люди ловили варваров, дабы упрочить свою экономику и поднять ВВП. Там, где мы сегодня видим «устрашающих дикарей», «ужасный этнический криминал» и «могущественные диаспоры», античный цивилизованный человек радостно воскликнул бы «Смотрите, скот! НИЧЕЙНЫЙ скот! Значит, МОЙ скот!» - И, щелкнув бичом, начал бы сгонять их в стойло для тяжелой работы, время от времени насилуя самых пригожих и подвергая жестоким пыткам непокорных. В этом тогда состояла сама суть «цивилизованности»: в умении без всяких сентиментов ставить себе на службу энергию и мышечную массу «дикой» части человечества. Не случайно само слово «фашизм» родилось из увлечения античной символикой: античный человек, особенно римлянин, был прирожденным «фашистом», «гестаповцем» (в популярном ненаучном смысле этих слов).
Никакого пиетета перед «дикостью» тогдашний цивилизованный человек не испытывал. Дикий - значит темный, значит неорганизованный, значит руководствуется эмоциями, а не разумом, - значит, это СЛАБЫЙ человек, наш прирожденный раб. Дикость и необузданность варваров в античные времена рассматривалась не как причина их мнимой «силы», а как причина их военной слабости, причина их поражений перед лицом римской военной машины. Так же и мы должны смотреть на вещи, если хотим понять суть происходивших событий. Ценность того или иного контингента рабов в качестве рекрутов для Спартака должна оцениваться исключительно с точки зрения их тренированности для войны.
В принципе, помимо свободных италиков, армии Спартака могли придавать силу следующие группы несвободного населения:
1. Собственно гладиаторы - обученные для арены профессиональные фехтовальщики различного происхождения (в том числе - «самопродавшиеся» римские люмпены с армейской воинской выучкой).
2. Рабы - бывшие военнопленные, не имевшие римской выучки. В том числе:
* военнопленные I и II Митридатовых войн, родом из эллинизированных провинций Митридата (этнические греки, малоазийцы);
* пленные воины-варвары, из числа наемников Митридата. Это народы Балкан и Дуная, Кавказа и Северного Причерноморья. Среди них: отважные фракийцы, гордые иллирийцы, хитроумные армяне, коварные скифы, беспощадные сарматы, бешеные бастарны и другие кельто-германо-протославянские племена смешанного происхождения;
* пленные воины-варвары из племен, непосредственно воевавших с Римом в указанную эпоху. Это, прежде всего, фракийцы. Рим вел войну во Фракии незадолго до и во время восстания Спартака;
* пленные воины-варвары, захваченные самими варварами во время межплеменных войн, и затем продаваемые римским работорговцам («африканская модель»). Скорее всего, именно так могла попасть в Италию 70-х гг. до н.э. большая часть содержавшихся в рабстве галлов и германцев.
3. Рабы - бывшие военнопленные, имевшие представление о римской выучке. В том числе:
* пленные галлы из числа вспомогательных отрядов той армии Лепида, что была разгромлена Помпеем в Трансальпийской Галлии (Провансе);
* пленные кельтиберы из числа испанских вспомогательных отрядов Сертория, многие из которых имели опыт римской муштры и/или успешной борьбы с римлянами;
* военнопленные III Митридатовой войны, прошедшие римскую муштру под руководством инструкторов Сертория.
4. Чисто гипотетически: пленные италики и римляне, незаконно обращенные в рабство во время гражданских войн (мы обсудим, насколько многочисленной могла быть эта категория).
Рассмотрим эти категории поочередно.
1. Гладиаторы. Почему при оценке боеспособности я не принимаю в расчет «главную ударную силу» спартаковской армии - суперменов-гладиаторов? Гладиаторы, несомненно, сыграли решающую роль на ранних этапах восстания, когда речь шла о небольших стычках. В дальнейшем они стали чем-то вроде «комиссаров-политруков», составляли сплоченный костяк «идейных бойцов», готовых идти до конца и достаточно одержимых, чтобы увлечь за собой и подчинить своей воле разнородную массу рабов и бедноты. Но их влияние на боеспособность армии в крупных сражениях не стоит преувеличивать. Гладиаторы могли быть сколь угодно «круты» как индивидуальные бойцы на арене, однако упорядоченная битва огромных масс «стенка на стенку» имеет свои особенности и требует специфической подготовки и муштры.
В принципе, можно представить ситуацию, когда навыки арены могли с большой пользой «конвертироваться» в успех на реальном поле боя. В решающие минуты сражения боевая линия могла ломаться, строи смешивались, и бой разбивался на поединки. И здесь средний гладиатор превосходил среднего легионера, потому что будни последнего состояли не из непрерывных упражнений в фехтовании (как у гладиатора), а в основном из шанцевых работ и переноски тяжестей. Кроме того, средний легионер, привыкший полагаться на дисциплину и сплоченный строй товарищей, мог чувствовать себя неуверенно в ситуации «кучи малы», тогда как для гладиатора эта ситуация была хорошо знакомой. Если «массовка» обеих армий в среднем стоила друг друга, тогда наличие «гладиаторского спецназа» могло дать некоторое преимущество одной из них. Гладиаторы могли сломать строй противника на решающем направлении и деморализовать не слишком опытных бойцов.
Многие успехи Спартака, возможно, объясняются тем, что применяемые им тактические приемы (засады, внезапные нападения, использование пересеченной местности), вкупе с «ударным кулаком» из гладиаторов, позволяли превратить правильное линейное сражение в «кучу малу», где поединщики-гладиаторы могли показать себя во всей красе, а легионеры из числа не очень опытных призывников терялись и впадали в панику. Вспомним последний бой Спартака, как он описывается у Плутарха. В то время как основная часть спартаковской армии уравновешивала римскую линию, сам Спартак с отборным «спецназом» прорывался в центре к ставке Красса. Он хотел решить исход сражения, быстро уничтожив штаб Красса и подорвав моральный дух римского войска. Была ли эта тактика единичным экспромтом Спартака, или он именно так всегда и побеждал? Последнее маловероятно: противостоявшие ему римские генералы и их советники отнюдь не были дураками, и римское военное искусство к тому времени давно научилось нейтрализовывать примитивный варварский «раш». Ибо ничего нового в этом «спартаковском приеме» для римлян не было: все варвары тогда примерно так и воевали.
Самая главная проблема, заставляющая скептически относиться к решающему вкладу гладиаторов в победы Спартака над крупными контингентами римлян, - это их малочисленность. Обученных гладиаторов во всей Италии вряд ли было больше нескольких тысяч. А гладиаторов в армии Спартака не могло быть больше двух-трех сотен. Этого числа хватило бы максимум на «спецназ», на замещение основных командных должностей, на личную охрану главных спартаковских командиров, и не более того. Спартак практически не брал крупных городов, где в местных лудусах могли быть значительные контингенты гладиаторов. Самочинное бегство гладиаторов к Спартаку со всей Италии вряд ли могло принять значительные размеры, т.к. сразу же после бунта в школе Батиата другие владельцы гладиаторских казарм должны были принять экстраординарные меры безопасности. Так что наличных гладиаторов Спартаку не хватило бы даже для заполнения штата «сержантов». Гладиаторы могли повлиять на исход крупного сражения только «при прочих равных», при условии, что основная часть армии была способна «уравновесить» врага и своим числом, и своей выучкой.
2. Пленные воины-варвары без римской выучки. Среди рабов, перебегавших к Спартаку и освобождаемых им из казематов в поместьях, было много буйных варваров, первую очередь - воинов и наемников Митридата, захваченных в плен во времена Митридатовых войн. Одним из офицеров Митридата мог быть и сам Спартак, тем более что его попадание в гладиаторы даже по официальной версии непосредственно связывают с событиями Второй Митридатовой войны. Правда, хотя многие фракийцы воевали на стороне Митридата, вполне возможно, что в случае Спартака «фракиец» - не национальность, а «спортивный стиль». То же самое относится и к многочисленным «галлам» среди офицеров Спартака. На самом деле большинство из этих «галлов» могли быть уроженцами Причерноморья и Ближнего Востока, откуда в те времена шел максимальный поток военнопленных. Среди них могли быть и этнические галлы - «галаты», обосновавшиеся двумя веками раньше в Малой Азии.
Наверняка среди воинов Митридата были и предки восточных славян, учитывая, что он вербовал своих наемников с Дуная и даже из племен Поднепровья, соседствовавших с его Крымской провинцией. Аппиан определенно говорит о скифах и особенно о народе бастарнов, как о деятельном союзнике Митридата, храбро воевавшем в первых рядах. Воинственные бастарны интересны тем, что античные авторы видели в них ветвь фракийцев (а значит, вполне могли назвать фракийцем Спартака, будь он бастарном), а современные историки соотносят с ними Зарубинецкую археологическую культуру, носители которой были предками современных русских и украинцев. Ветвь бастарнов, жившую в регионе Днепра, Страбон в I веке назвал «роксоланами», а тут уже и до «росичей» недалеко (известная гипотеза М.В. Ломоносова). Патриотически настроенным украинцам ничто не мешает вообразить Спартака эллинизированным славянским князем, а его воинам пририсовать казацкие чубы. Поскольку Митридат черпал пушечное мясо и с Кавказа, то же самое могут сделать в своем учебнике истории и чеченцы, объяснив победы восставших доблестью древних вайнахских шахидов, а самого Спартака представив кем-то вроде Дудаева или Басаева.
Иллюстрация. Кадр из украинского мультфильма на античную тему.
Вернемся к оценке боеспособности армии, составленной из пленных воинов-варваров и ветеранов Митридата. Чтобы побеждать в честном бою римлян, нужна была специфическая римская муштра, а не опыт варварских полчищ и изнеженных эллинистических армий, которые римляне привыкли разгонять малыми силами. Так, армянское великодержавие было похоронено в самом начале проекта, когда 20 тысяч усталых ветеранов Лукулла разогнали молодецким посвистом 100-тысячную орду Тиграна II. Согласитесь, в том, чтобы приписывать таким «воинам» успехи Спартака, есть логическое противоречие. Получилось бы, что римские армии терпят поражение от тех самых солдат, которые один раз им уже проиграли и сдались в плен. Причем проиграли они в более благоприятных для себя обстоятельствах: сытые, экипированные, еще не сломленные поражением и рабством, на своей земле, под руководством своих родных офицеров и вождей, когда им было что защищать. Кроме того, ни один из античных авторов не упоминает о пленных ветеранах Митридата как о ресурсе Спартака. Между тем, для римской гордости эта версия была бы более выгодной, чем терпеть поражения от рабов и всякого сброда. Если бы в «митридатовой гипотезе» была хоть тень правдоподобия, о ней первыми заговорили бы сами римляне. Однако о римских перебежчиках в войске Спартака источники упоминают, а о воинах Митридата - нет.
Единственные варвары, показавшие (в не столь далеком прошлом) способность разбивать римлян в открытом сражении - это германцы, а именно племена кимвров и тевтонов. Однако это было еще до реформы Мария, то есть до превращения римской армии в профессиональную. Цезарь («Записки о Галльской войне»), воодушевляя своих воинов перед битвой с германцами Ариовиста, намекает на большое количество немцев в войсках Спартака. Якобы, раз уж римляне тогда разбили этого врага, несмотря на обретенную им римскую выучку, то в исходном варварском состоянии фрицев тем более нечего бояться. Но откуда бы взялись в Италии боеспособные германцы в большом количестве? Войну с кимврами и тевтонами Рим закончил в 101 г. до н.э., т.е. за 27 лет до начала восстания Спартака. Воины, взятые в плен в этой войне и обращенные в рабство, за это время уже погибли или превратились в изможденных инвалидов. Никаких других войн с германцами, вплоть до стычки Цезаря с Ариовистом в 59-58 гг. до н.э., Рим не вел. Цезарь, по-видимому, сознательно искажал факты, дабы укрепить дух войска. «Свежие» пленные германцы могли поступать в Италию только мелкими партиями (как наемники Митридата или разбойники, пойманные галлами во время пограничных стычек). И все же они были: о них упоминают Саллюстий, Ливий, Плутарх, Орозий. Впрочем, соглашаясь с Цезарем, скажем, что сами по себе германцы для римской регулярной армии к тому времени опасности не представляли.
3. Пленные воины-варвары с римской выучкой.
К III войне с Римом, которая началась синхронно с восстанием Спартака (в 74 г. до н.э.), Митридат получил армию, вымуштрованную по-римски эмигрантами-демократами и офицерами Сертория, надеявшимися придать толпе азиатов некоторую боеспособность. Эта армия, правда, ничем себя не прославила. Она попала в окружение войск Лукулла под Кизиком на рубеже 73-72 гг. и понесла огромные потери при отступлении. (В датировке событий этой войны есть разночтения. Я исхожу из сообщения Аппиана, что поражение Митридата под Кизиком, связанное с изменой Марка Магия, состоялось уже после смерти Сертория, т.е. не раньше начала 72 г. до н.э.) В том же 72 году был частично разгромлен и флот Митридата, причем самая боеспособная, «римская» его часть, руководимая сенатором Марком Варием, с 10 тысячами отборных воинов на борту. Следовательно, уже с начала 72 года на рабские рынки Италии мог хлынуть поток военнопленных, обученных воевать по-римски, и сдавшихся в римский плен не из-за трусости на поле сражения, а вынужденно, попав в окружение, или будучи захвачены вместе с кораблями. В этой массе рабов могли затеряться италики и римляне, воевавшие на стороне Митридата, и опасавшиеся скорой расправы, если откроют свое происхождение воинам Лукулла.
Аппиан («Митридатовы войны») указывает, что Лукулл активно занялся работорговлей еще в разгар боевых действий, и в 72 году выгодно сбывал пленных непосредственно в Малой Азии. Поскольку главным потребителем рабского труда в те времена была Италия, то часть этих рабов перекупщики-оптовики, вероятно, продали на италийский виллы и лудусы. Не исключено, эти «свежие», еще не сломленные рабы, освобождаемые Спартаком на захваченных виллах, стали ценным рекрутами для его армии. Однако тем самым «организующим боевым ядром», о котором я рассуждаю, они стать не успели бы, поскольку Спартак в это время уже победно шествовал по Средней Италии. К тому же, вряд ли италийские землевладельцы стали бы в большом количестве покупать этих опасных рабов на свои виллы в условиях уже разгоревшегося восстания.
А вот пленные галлы из вспомогательных отрядов Лепида и союзные Серторию кельтиберы могли накопиться в Италии в значительном количестве. В ходе разгрома главной армии Лепида, которая была сформирована в Галлии, в плен могло попасть достаточно много эллинизованных и романизированных галлов, привыкших воевать в составе римских армий. Вспомним, что галлы античными авторами упоминаются как особая, практически самостоятельная сила в этом восстании. Может быть, это были не «просто галлы», а галлы, уже ранее связавшие свою судьбу с демократической партией?
Пожалуй, гипотезу о «легионе перебежчиков», как основе военной мощи Спартака, следует расширить. В восстании приняли участие не только римляне и италики из состава италийских войск Лепида, но и галлы, взятые в плен при разгроме Помпеем галльской армии Лепида, и попавшие затем в качестве рабов (и гладиаторов) в Италию. Это делает восстание гораздо более «политизированным» и «логичным», чем можно было судить раньше. Делает его не просто «войной с беглыми рабами и римскими перебежчиками», а полноценной «Второй Гражданской». Не с этим ли связана звериная жестокость Красса при казни воинов Спартака, взятых в плен в финальной битве? Распяли вдоль дороги не столько «мятежных рабов», сколько «мятежных радикалов», «лепидовских недобитков», довершив тем самым дело подавления этого «неотомщенного» мятежа. Это была экзекуция не для устрашения рабов, а для устрашения оппозиции (как и предпринятая ранее «децимация» войск, не горевших желанием сражаться со Спартаком). Это аналог бессудной кровавой расправы ельцинских палачей над простыми защитниками Верховного Совета в 1994 году. И только вмешательство Помпея (а точнее, фактор соперничества между ним и Крассом) не позволило олигархии после этого еще сильнее закрутить гайки.
4. Пленные италики и римляне, незаконно обращенные в рабство во время гражданских войн.
Имеет смысл детально рассмотреть еще одну гипотезу, какой бы невероятной она ни казалась с самого начала. Возможно, многие рабы, вступавшие в спартаковскую армию, имели италийское происхождение и опыт службы в римской армии. Это могли быть военнопленные из числа марианцев и их «этнических» союзников, например самниты, захваченные в плен и проданные в рабство во время последней стадии гражданской войны и даже еще ранее - во время Союзнической войны, когда они еще не были римскими гражданами. Сулла разрушал города Италии и не гнушался массовым истреблением пленных: разве не мог он часть пленных в порядке наказания продать в рабство, пусть даже все италики к тому времени уже получили римское гражданство? Вспомним просвещенную Англию в конце XVII века: там по итогам подавления восстания Монмута масса свободнорожденных англичан была продана в рабство на колониальные плантации. Тогда «все сходится»: Спартак - это античный «капитан Блад», а костяк его армии - ветераны демократической армии, обращенные в рабство злобными сулланцами.
Click to viewОднако Рим, в отличие от Англии, был правовым государством. В источниках, посвященных этому времени, я не нашел ни одного упоминания о массовой продаже в рабство свободных римлян и италиков во время гражданских войн. Например, Страбон в книге V своей «Географии» описывает сулланские зверства следующим образом:
«Часть самнитов была изрублена в бою, так как Сулла приказал не брать в плен, а часть, бросивших оружие (как говорят, около 3 или 4 тысяч человек), он велел отвести в лагерь на Марсовом поле и там запереть. Спустя 3 дня Сулла послал воинов с приказанием перерезать пленников. Затем Сулла продолжал непрерывно преследовать самнитов проскрипциями, пока не уничтожил у них всех именитых людей или не изгнал из Италии. Лицам, упрекавшим его за такую страшную жестокость, он отвечал, что по опыту знает, что ни один римлянин никогда не будет жить в мире, пока самниты продолжают существовать самостоятельно. Действительно, их города стали теперь простыми селениями, а некоторые даже совершенно исчезли».
Уж если бы Сулла «чеченцев» еще и в рабство продавал, Страбон обязательно присовокупил это к своему рассказу о геноциде. Но об этом - ни слова, ни у него, ни у других авторов. Вот еще рассказ Аппиана, о расправе Суллы над городком Пренесте («Гражданские войны», I, 94):
«Лукреций, одолев Пренесте, немедленно приказал казнить одних подначальных Марию командиров из числа сенаторов, других посадил под арест. Их убил прибывший затем в Пренесте Сулла. Всем жителям Пренесте Сулла приказал выйти вперед, без оружия, на равнину. Когда они вышли, Сулла отделил очень немногих, тех, которые были ему в чем-либо полезны, остальным приказал собраться в три отдельные друг от друга группы, состоявшие из римлян, самнитов и пренестинцев. Когда они так сгруппировались, он объявил римлянам: хотя их поступки и достойны смерти, он их все-таки прощает, зато всех других приказал перебить, но их жен и детей он отпустил, не причинив им никакого вреда. Самый город, бывший среди тогдашних городов очень богатым, Сулла отдал на разграбление».
И снова - ничего о продаже в рабство. Разумеется, в ситуации хаоса и беззакония, обычных для гражданской войны, люди могли попадать в рабство в порядке беспредела, как в путинской России. Среди сулланских командиров корыстных негодяев было не меньше, чем среди российских чиновников и силовиков. Если человек ради денег был готов убить своего родственника, а потом задним числом добиться его внесения в проскрипционные списки (Катилина), то что ему стоило похищать и продавать посторонних людей, если он чувствовал безнаказанность? Тем более что корысть тут могла оправдываться гуманизмом. Почему бы, вопреки приказу маньяка-Суллы, вместо убийства пленных не продать их потихоньку торговцу-оптовику, тем самым сохранив им жизнь до лучших времен? Не случайно Октавиан, по завершении второй серии гражданских войн, приказал обыскать все виллы и частные тюрьмы Италии, на предмет поиска незаконно удерживаемых граждан.
Случаи такого рода были известны и после первой серии гражданских войн. Это относится главным образом к пленным италикам, сражавшимся против Рима во времена Союзнической войны, поскольку до завершения этой войны они еще не имели римского гражданства и могли быть обращены в рабство «по закону войны». После дарования римского гражданства всем свободнорожденным жителям союзнических общин Италии, некоторые из владельцев таких пленных не слишком спешили расставаться со своей «собственностью» (чего требовал закон). Цицерон в своей речи в защиту Клуенция (66 г. до н.э.) сообщает сразу о двух таких эпизодах.
Самнит Марк Аврий, уроженец городка Ларинум, в юности был взят в плен во время Союзнической войны и находился в застенках в поместье одного сенатора. После победы демократов и дарования самнитам римского гражданства, родственники и друзья семьи принялись за его поиски. Выручить Аврия из рабства не удалось: парнишка был наследником крупного состояния, другие претенденты нашли его раньше и убили как простого раба. Из контекста речи Цицерона следует, что содержание Аврия в рабстве и убийство были незаконными, виновным пришлось скрываться. Правда, когда вернулся Сулла, главный виновный, будучи его приспешником, пришел в городок и казнил всех тех, кто намеревался предать его суду. Думаю, что при господстве Суллы исправление такого рода несправедливостей в отношении ненавидимых им самнитов было затруднительным. Кое-кто из них вполне мог томиться в рабстве вплоть до восстания Спартака. Валентинов в своей книге высказывает догадку, что Крикс и многие другие гладиаторы, бежавшие со Спартаком, относились как раз к этой категории.
Второй случай более оптимистичный. Жена некоего Цея из Самния в ходе гражданских войн была захвачена и продана в рабство. После эта самнитка приглянулась добропорядочному римлянину Клуенцию (подзащитному Цицерона): «Хотя он и купил эту женщину у скупщиков конфискованных имений, он, узнав, что она была свободной, вернул ее Цею, не дожидаясь суда». Таким образом, людей, незаконно захваченных в рабство в эпоху гражданских войн, можно было освободить по суду. То есть, удержание таких людей в рабстве не было узаконено, а совершалось просто по произволу, как сегодня на Северном Кавказе. Трудно представить, что таких незаконно удерживаемых в рабстве людей в Италии было достаточно много, чтобы стать ощутимым подспорьем для Спартака. Вряд ли кто-то стал бы массово покупать этих пленных для использования в Италии, на их родине. От таких сомнительных рабов поспешили бы избавиться, продавая или вывозя их за границы Италии.
Правда, есть одна «промежуточная» категория италийцев, которые по завершении Союзнической войны так и не получили римское гражданство: это жители Транспаданской Галлии (область между рекой По и Альпами). Они получили лишь латинское гражданство. Не было ли это законным основанием для того, чтобы их, взятых в плен во время Союзнической и последующих гражданских войн, массово удерживали в рабстве? Может быть, именно из таких галлов состояли войска Спартака, а вовсе не из дикарей, привезенных из-за Альп? Тогда обретает иной смысл и движение Спартака на Север: значительная часть его войска хотела вернуться не в «косматую» Галлию-Францию, а на свой родной Север Италии. Возвратив их домой и набрав вместо них новых добровольцев, Спартак возвратился на Юг. Впрочем, поскольку большинство источников отмечает автономный статус галлов в войске Спартака, что дважды привело отделившиеся галльские части к разгрому, вряд ли они создавали основу боеспособности главной спартаковской армии.
Итак, резюмируем. Чтобы перейти от партизанских боевых действий к полномасштабной войне, Спартак нуждался в «легионе перебежчиков» из числа опытных воинов римского или италийского происхождения, ненавидящих правительство олигархии. Ему были нужны как минимум 4000-6000 ветеранов гражданских войн, хорошо знакомых с римской воинской выучкой и имевших опыт участия в правильных линейных сражениях. В роли инструкторов и «сержантов» эти воины составили ядро его армии, не позднее, чем к началу похода на Север и сражений с консулами. А скорее всего - еще на этапе войны с Варинием (конец 73 г. до н.э.) По-видимому, большинство из этих «перебежчиков» были «реликтами» мятежной армии консула Лепида. Рабы-военнопленные разных национальностей, освобождаемые восставшими на виллах, послужили хорошим материалом, чтобы нарастить «мышечную массу» на этот «скелет», однако сами по себе, без достаточного числа римских ветеранов, они не смогли бы противостоять римской армии в крупномасштабном сражении. Гладиаторы же не могли сыграть такую роль в силу своей малочисленности. А необходимой «прослойкой» между повстанцами-римлянами и массой иноплеменных рабов, вероятно, стали цивилизованные галлы из Северной Италии и Прованса, попавшие в плен и рабство во времена гражданских войн и в ходе подавления лепидовского мятежа.
Продолжение
******
Примечание: данный текст написан в рамках эксперимента, в качестве ответного дара блоггерам. Допускается перепечатка любых его частей на любых площадках для бесплатного доступа, при условии сохранения авторства (Сергей Корнев) и ссылки на блог автора (culturgy.livejournal.com или kornev.livejournal.com).