Кто стоял за восстанием Спартака? (6 из 13)
ДРЕВНИЙ РИМ ГЛАЗАМИ XXI ВЕКА
Предыдущая часть ***** Оглавление ***** Следующая часть
ГЛАВА 6. ПОЧЕМУ «ГЛАДИАТОР»?
Восстание Спартака относится к числу таких исторических событий, которые кажутся понятными и самоочевидными только благодаря своей «заезженности» в массовой культуре. С ним становится «все ясно», когда на место восставших рабов мы мысленно подставляем гарибальдийцев (как сделал в своем романе Джованьоле), или «сознательных пролетариев-большевиков» (как у советских авторов), или же видим в нем метафору Гражданской войны в США (как в старом голливудском фильме). И это уподобление далеко не случайно: образ действий армии Спартака и ее систематические успехи не похожи на картину спонтанного бунта случайных людей. Римляне вождей и командный состав этой армии именовали «гладиаторами», но почему-то ни до, ни после этих событий гладиаторы таких выдающихся организаторских способностей не проявляли.
Для начала отодвинем в сторону все, что мы узнали об этом восстании не только из фильмов и беллетристики, но даже из научно-популярной литературы. Взвешивая в руке очередной «исторический» фолиант о Спартаке на 500 страниц, не забудьте задать вопрос, откуда автор взял такую гору «фактов». Если собрать вместе все античные первоисточники на эту тему, включая написанные через несколько сотен лет после восстания, мы получим едва ли 10 страниц. А если убрать повторы, то максимум пять. Археология и другие вспомогательные исторические дисциплины ничего достоверного о Спартаке и его восстании нам не рассказывают. То есть, все упирается в письменные памятники, которых настолько негусто, что я привел их все без исключения в приложении к этому тексту. Прочитав этот десяток страниц, вы можете считать себя дипломированным специалистом по спартаковскому источниковедению.
Общая беда авторов, пишущих на тему Спартака: они забывают предупредить, когда от фактов переходят к домыслам. Единственное исключение - Андрей Валентинов, который в своей книге «Спартак» честно предупреждает о моментах, когда он переходит к вольным гипотезам, историческому моделированию и альтернативной истории. Этого автора, кстати, особенно рекомендую, потому что в своих трактовках отдельных эпизодов восстания он пришел к нетривиальным и продуктивным выводам.
Проблемы и странности, связанные с восстанием Спартака, сосредоточены вокруг пяти главных тем, которые мы последовательно рассмотрим в этой и следующих главах:
1. Личность Спартака
2. Причина долговременных успехов Спартака (и настоящий состав его армии, как связанная тема)
3. Странный маршрут его армии (и в целом военная гранд-стратегия Спартака)
4. Истинные взаимоотношения спартаковцев со свободным населением Италии («насильники» или «освободители»?)
5. Конечная цель и программа восставших. (Чего, собственно, они добивались?)
В исторической литературе ведутся разнообразные споры о происхождении и биографии Спартака. Был ли он действительно фракийцем, или «фракиец» - просто название гладиаторской «специальности»? Был ли он рабом или отпущенником на момент восстания? Однако в специфическом контексте нашего исследования вопрос о личности Спартака следует сформулировать иначе: «Почему гладиатор?» Этот вопрос становится актуальным, если мы исходим из предположения, что Спартак был креатурой каких-то закулисных сил в самой Италии. Зачем этим силам потребовалось сделать вождем и символом восстания именно гладиатора, а не какого-нибудь респектабельного политика от лица оппозиции или офицера из армии Сертория? Проблема не исчезает, если предположить, что за Спартаком стоял Митридат. Митридат во время Третьей войны был в тесном союзе с марианцами, следовал их директивам даже у себя в Азии, и сложно предположить, что он затеял в Италии операцию, не согласованную с ними и лишенную поддержки их сетей влияния. (Впрочем, возможную роль Митридата в этих событиях мы подробно обсудим в одной из следующих глав)
Понятно, что рукопожатное население Италии, включая и тех, кто сочувствовал Серторию, не могло воспринимать Спартака как деятеля внутриримской политической оппозиции. Для нормального римлянина и италика гладиатор - это по умолчанию отребье и урка, в лучшем случае - телохранитель, второстепенный служебный персонаж. Римские мятежные политики в эпоху гражданских войн нередко использовали рабов и гладиаторов в качестве боевой силы, но никому не приходило в голову делать их «лицом бренда». Даже если Спартак был абсолютно незаменимым стратегом и организатором, по имиджевым соображениям лицом восстания «римская закулиса» назначила бы аналог Навального.
Та часть марианской оппозиции, которая связывала свои надежды с Серторием и надеялась помочь ему, учинив мятеж непосредственно в Италии, восстание Спартака должна была воспринимать как катастрофу. Спартак «подмел» в свою армию все те горючие элементы в Италии, которые в другой ситуации могли бы влиться (хотя бы теоретически) в войска системного оппозиционера. При этом личность гладиатора в роли вождя исключала возможность конвертации результатов восстания в политическую плоскость. Спартак обрек эти колоссальные силы на заведомо бесперспективное (а в случае победы - фатальное и для самих системных оппозиционеров) противостояние с Римом как целым. Перед лицом грядущих «проскрипций именем Спартака» (как метко выразился Плиний Старший), неизбежно мобилизовалась вся римская верхушка, без различия партий. Впору предположить, что за Спартаком стоял не Серторий с марианцами, как думают некоторые, а римский сенат, который таким образом решил скомпрометировать, завести в политический тупик, деморализовать и превентивно уничтожить человеческий материал, способный поддержать оппозицию с оружием в руках.
Эти соображения, кстати, позволяют полностью реабилитировать Сертория от обвинения в инспирировании спартаковского восстания. Серторий, несомненно, был заинтересован в новой повстанческой армии на территории Италии. Но он был заинтересован совсем в другой армии, с другим вождем и другим имиджем. Вспомним, что за несколько лет до описываемых событий именно Серторий, ради улучшения имиджа марианской партии, приказал перерезать толпу рабов, которых созвал под свои знамена старый Марий. Лидером серторианского восстания мог стать специально посланный для этой цели офицер Сертория, но никак не беглый гладиатор. Серторий мог вступить в союз с Митридатом, и даже с испанскими туземцами, но он не смог бы «принять под свое крыло» гладиатора, только что прошедшего всю Италию огнем и мечом, убивавшего римских граждан, не особенно интересуясь, кто они - сулланцы или марианцы. Собственно, соратники не простили Серторию даже слишком тесный союз с испанскими туземцами. Если бы он объявил своей правой рукой Спартака, то перспектива въехать в Рим на белом коне была бы для него окончательно потеряна. Тем самым он вписался бы в навязываемый ему сенатом образ «врага государства» и восстановил против себя всю гражданскую общину Республики.
Кстати, похожая ситуация случилась в России, во время Смуты. «Военный холоп» Болотников в качестве лидера серьезно испортил имидж армии, официально действовавшей от имени Лжедмитрия II, несмотря на то, что среди других вождей этой армии фигурировали родовитые аристократы (Шаховской, Трубецкой). Москвичи, в 1606 году уже готовые сдать город эмиссарам «вторично воскресшего» Димитрия, поостереглись это делать, понимая, что с Болотниковым все закончится резней, грабежом и пожаром. Точно так же римляне сражались бы до последнего человека против объединенной армии Сертория и Спартака, понимая, что речь идет уже не о политических разногласиях, а об элементарном выживании.
Рассмотрим и такой вариант: что, если Спартак был на самом деле эмиссаром Сертория, но счел важным сохранить инкогнито и «закосить под гладиатора», чтобы с большей вероятностью увлечь в мятеж разнообразный «сброд»? Этакая глубокая «операция под прикрытием». Действуя таким образом, он не бросал тень на Сертория, но в то же время помогал ему, отвлекая на себя силы сената. А в момент, когда необходимость в такой поддержке отпадет, он мог бы по-тихому распустить свою армию («возвращайтесь, ребята, на родину, - в Галлию и Фракию»). А если был подлецом, то мог бы и «слить» ее в договорном сражении с Серторием, выставляя того «героем-освободителем».
Проблема в том, что Спартак как «невольный союзник», самим своим существованием отвлекающий на себя силы сената, для Сертория был не слишком ценен. До восстания Спартака у сената крупных сил в Италии не было. И как раз Спартак вызвал их к жизни. Наличие в Италии армии Спартака было для сената и лояльной ему части граждан форс-мажорным мобилизующим фактором. Сколько бы консульских армий Спартак не разгромил, на их место тут же были бы сформированы новые. Разгроми в этих условиях Серторий Помпея, и двинься в Италию, сенат встретил бы его отнюдь не безоружным. У олигархов был бы ресурс если не для победы, то хотя бы для дальнейшего затягивания войны, вызова обоих Лукуллов с их армиями из Фракии и Азии. Серторию было гораздо интереснее нагрянуть в мирную и «пустую» Италию после внезапной победы над Помпеем (армию Кассия в Цизальпинской Галлии, которая могла бы встать у него на пути, можно не принимать в расчет из-за ее малочисленности).
Представим теперь другой вариант: Серторий продержался против Помпея до самого поражения Спартака от Красса. Куда двинулась бы после этого победоносная армия Красса? Понятно, что на помощь Помпею добивать Сертория. По сути, Спартак дал сенату удобный повод, чтобы, невзирая на расходы и апатию граждан, отмобилизовать и обучить в Италии новую карательную армию. А попутно - расправиться с теми элементами, которые могли бы стать пополнением для Сертория, приди он в Италию.
С точки зрения Сертория спартаковское восстание было очевидным «фальстартом». Серторий и его соратники не могли не понимать, что торжество Спартака в Италии похоронило возможность развернуть там собственную повстанческую армию. Случайно ли то, что соратники решили убить Сертория как раз в разгар спартаковских триумфов? Вполне возможно, что решение «свернуть лавочку» было принято под впечатлением информации о спартаковских победах. Марианцы поняли, что «горючий материал» утилизирован под другой проект, что марианского «второго фронта» в Италии не будет, и что у сената по окончании этих событий появится новая карательная армия, не уступающая армии Помпея. Шансы на победу для партии Сертория в этих условиях были оценены как нулевые. Для нее назрела необходимость примириться с сенатом головой своего вождя. К тому же и момент был благоприятным для «покаяния»: важно было сделать услугу сенату именно тогда, когда он в ней нуждался из-за осложнений в Италии. Таким образом, Спартак не «опоздал прийти к Серторию», как некоторые полагают, а наоборот, ускорил смерть Сертория своим победами и своим появлением в Северной Италии.
Напрашивается вывод: те силы, которые выдвинули Спартака (если они были!), первоначально рассчитывали на гораздо более скромный масштаб восстания. Никто не планировал потрясти всю Италию. Скорее всего, Спартак и его команда потребовались кому-то для решения сугубо локальных проблем. Например, сбить цену на недвижимость в «лакомом» регионе. Или наоборот, спровадить из этого региона столичных рейдеров, желавших эту недвижимость «отжать» у местной элиты. И эти силы очень боялись огласки, боялись, что предстоящую акцию кто-то повесит на них, поэтому сделали ставку на «беглого гладиатора», человека без статуса и авторитета, действующего как бы лично от себя «из разбойных побуждений», вне всякой связи с элитами и публичной политикой. Перерастание ограниченной диверсионной операции в большую войну изначально не планировалось, поэтому не возник и вопрос о публичном имидже лидера. А скорее всего, в рамках исходной задачи кому-то потребовался как раз имидж «гладиатора», т.е. отмороженного головореза, о мотивах которого люди не будут слишком задумываться, ограничившись тривиальным: «зверь жаждет крови».
Продолжение
******
Примечание: данный текст написан в рамках эксперимента, в качестве ответного дара блоггерам. Допускается перепечатка любых его частей на любых площадках для бесплатного доступа, при условии сохранения авторства (Сергей Корнев) и ссылки на блог автора (culturgy.livejournal.com или kornev.livejournal.com).
Предыдущая часть ***** Оглавление ***** Следующая часть
ГЛАВА 6. ПОЧЕМУ «ГЛАДИАТОР»?
Восстание Спартака относится к числу таких исторических событий, которые кажутся понятными и самоочевидными только благодаря своей «заезженности» в массовой культуре. С ним становится «все ясно», когда на место восставших рабов мы мысленно подставляем гарибальдийцев (как сделал в своем романе Джованьоле), или «сознательных пролетариев-большевиков» (как у советских авторов), или же видим в нем метафору Гражданской войны в США (как в старом голливудском фильме). И это уподобление далеко не случайно: образ действий армии Спартака и ее систематические успехи не похожи на картину спонтанного бунта случайных людей. Римляне вождей и командный состав этой армии именовали «гладиаторами», но почему-то ни до, ни после этих событий гладиаторы таких выдающихся организаторских способностей не проявляли.
Для начала отодвинем в сторону все, что мы узнали об этом восстании не только из фильмов и беллетристики, но даже из научно-популярной литературы. Взвешивая в руке очередной «исторический» фолиант о Спартаке на 500 страниц, не забудьте задать вопрос, откуда автор взял такую гору «фактов». Если собрать вместе все античные первоисточники на эту тему, включая написанные через несколько сотен лет после восстания, мы получим едва ли 10 страниц. А если убрать повторы, то максимум пять. Археология и другие вспомогательные исторические дисциплины ничего достоверного о Спартаке и его восстании нам не рассказывают. То есть, все упирается в письменные памятники, которых настолько негусто, что я привел их все без исключения в приложении к этому тексту. Прочитав этот десяток страниц, вы можете считать себя дипломированным специалистом по спартаковскому источниковедению.
Общая беда авторов, пишущих на тему Спартака: они забывают предупредить, когда от фактов переходят к домыслам. Единственное исключение - Андрей Валентинов, который в своей книге «Спартак» честно предупреждает о моментах, когда он переходит к вольным гипотезам, историческому моделированию и альтернативной истории. Этого автора, кстати, особенно рекомендую, потому что в своих трактовках отдельных эпизодов восстания он пришел к нетривиальным и продуктивным выводам.
Проблемы и странности, связанные с восстанием Спартака, сосредоточены вокруг пяти главных тем, которые мы последовательно рассмотрим в этой и следующих главах:
1. Личность Спартака
2. Причина долговременных успехов Спартака (и настоящий состав его армии, как связанная тема)
3. Странный маршрут его армии (и в целом военная гранд-стратегия Спартака)
4. Истинные взаимоотношения спартаковцев со свободным населением Италии («насильники» или «освободители»?)
5. Конечная цель и программа восставших. (Чего, собственно, они добивались?)
В исторической литературе ведутся разнообразные споры о происхождении и биографии Спартака. Был ли он действительно фракийцем, или «фракиец» - просто название гладиаторской «специальности»? Был ли он рабом или отпущенником на момент восстания? Однако в специфическом контексте нашего исследования вопрос о личности Спартака следует сформулировать иначе: «Почему гладиатор?» Этот вопрос становится актуальным, если мы исходим из предположения, что Спартак был креатурой каких-то закулисных сил в самой Италии. Зачем этим силам потребовалось сделать вождем и символом восстания именно гладиатора, а не какого-нибудь респектабельного политика от лица оппозиции или офицера из армии Сертория? Проблема не исчезает, если предположить, что за Спартаком стоял Митридат. Митридат во время Третьей войны был в тесном союзе с марианцами, следовал их директивам даже у себя в Азии, и сложно предположить, что он затеял в Италии операцию, не согласованную с ними и лишенную поддержки их сетей влияния. (Впрочем, возможную роль Митридата в этих событиях мы подробно обсудим в одной из следующих глав)
Понятно, что рукопожатное население Италии, включая и тех, кто сочувствовал Серторию, не могло воспринимать Спартака как деятеля внутриримской политической оппозиции. Для нормального римлянина и италика гладиатор - это по умолчанию отребье и урка, в лучшем случае - телохранитель, второстепенный служебный персонаж. Римские мятежные политики в эпоху гражданских войн нередко использовали рабов и гладиаторов в качестве боевой силы, но никому не приходило в голову делать их «лицом бренда». Даже если Спартак был абсолютно незаменимым стратегом и организатором, по имиджевым соображениям лицом восстания «римская закулиса» назначила бы аналог Навального.
Та часть марианской оппозиции, которая связывала свои надежды с Серторием и надеялась помочь ему, учинив мятеж непосредственно в Италии, восстание Спартака должна была воспринимать как катастрофу. Спартак «подмел» в свою армию все те горючие элементы в Италии, которые в другой ситуации могли бы влиться (хотя бы теоретически) в войска системного оппозиционера. При этом личность гладиатора в роли вождя исключала возможность конвертации результатов восстания в политическую плоскость. Спартак обрек эти колоссальные силы на заведомо бесперспективное (а в случае победы - фатальное и для самих системных оппозиционеров) противостояние с Римом как целым. Перед лицом грядущих «проскрипций именем Спартака» (как метко выразился Плиний Старший), неизбежно мобилизовалась вся римская верхушка, без различия партий. Впору предположить, что за Спартаком стоял не Серторий с марианцами, как думают некоторые, а римский сенат, который таким образом решил скомпрометировать, завести в политический тупик, деморализовать и превентивно уничтожить человеческий материал, способный поддержать оппозицию с оружием в руках.
Эти соображения, кстати, позволяют полностью реабилитировать Сертория от обвинения в инспирировании спартаковского восстания. Серторий, несомненно, был заинтересован в новой повстанческой армии на территории Италии. Но он был заинтересован совсем в другой армии, с другим вождем и другим имиджем. Вспомним, что за несколько лет до описываемых событий именно Серторий, ради улучшения имиджа марианской партии, приказал перерезать толпу рабов, которых созвал под свои знамена старый Марий. Лидером серторианского восстания мог стать специально посланный для этой цели офицер Сертория, но никак не беглый гладиатор. Серторий мог вступить в союз с Митридатом, и даже с испанскими туземцами, но он не смог бы «принять под свое крыло» гладиатора, только что прошедшего всю Италию огнем и мечом, убивавшего римских граждан, не особенно интересуясь, кто они - сулланцы или марианцы. Собственно, соратники не простили Серторию даже слишком тесный союз с испанскими туземцами. Если бы он объявил своей правой рукой Спартака, то перспектива въехать в Рим на белом коне была бы для него окончательно потеряна. Тем самым он вписался бы в навязываемый ему сенатом образ «врага государства» и восстановил против себя всю гражданскую общину Республики.
Кстати, похожая ситуация случилась в России, во время Смуты. «Военный холоп» Болотников в качестве лидера серьезно испортил имидж армии, официально действовавшей от имени Лжедмитрия II, несмотря на то, что среди других вождей этой армии фигурировали родовитые аристократы (Шаховской, Трубецкой). Москвичи, в 1606 году уже готовые сдать город эмиссарам «вторично воскресшего» Димитрия, поостереглись это делать, понимая, что с Болотниковым все закончится резней, грабежом и пожаром. Точно так же римляне сражались бы до последнего человека против объединенной армии Сертория и Спартака, понимая, что речь идет уже не о политических разногласиях, а об элементарном выживании.
Рассмотрим и такой вариант: что, если Спартак был на самом деле эмиссаром Сертория, но счел важным сохранить инкогнито и «закосить под гладиатора», чтобы с большей вероятностью увлечь в мятеж разнообразный «сброд»? Этакая глубокая «операция под прикрытием». Действуя таким образом, он не бросал тень на Сертория, но в то же время помогал ему, отвлекая на себя силы сената. А в момент, когда необходимость в такой поддержке отпадет, он мог бы по-тихому распустить свою армию («возвращайтесь, ребята, на родину, - в Галлию и Фракию»). А если был подлецом, то мог бы и «слить» ее в договорном сражении с Серторием, выставляя того «героем-освободителем».
Проблема в том, что Спартак как «невольный союзник», самим своим существованием отвлекающий на себя силы сената, для Сертория был не слишком ценен. До восстания Спартака у сената крупных сил в Италии не было. И как раз Спартак вызвал их к жизни. Наличие в Италии армии Спартака было для сената и лояльной ему части граждан форс-мажорным мобилизующим фактором. Сколько бы консульских армий Спартак не разгромил, на их место тут же были бы сформированы новые. Разгроми в этих условиях Серторий Помпея, и двинься в Италию, сенат встретил бы его отнюдь не безоружным. У олигархов был бы ресурс если не для победы, то хотя бы для дальнейшего затягивания войны, вызова обоих Лукуллов с их армиями из Фракии и Азии. Серторию было гораздо интереснее нагрянуть в мирную и «пустую» Италию после внезапной победы над Помпеем (армию Кассия в Цизальпинской Галлии, которая могла бы встать у него на пути, можно не принимать в расчет из-за ее малочисленности).
Представим теперь другой вариант: Серторий продержался против Помпея до самого поражения Спартака от Красса. Куда двинулась бы после этого победоносная армия Красса? Понятно, что на помощь Помпею добивать Сертория. По сути, Спартак дал сенату удобный повод, чтобы, невзирая на расходы и апатию граждан, отмобилизовать и обучить в Италии новую карательную армию. А попутно - расправиться с теми элементами, которые могли бы стать пополнением для Сертория, приди он в Италию.
С точки зрения Сертория спартаковское восстание было очевидным «фальстартом». Серторий и его соратники не могли не понимать, что торжество Спартака в Италии похоронило возможность развернуть там собственную повстанческую армию. Случайно ли то, что соратники решили убить Сертория как раз в разгар спартаковских триумфов? Вполне возможно, что решение «свернуть лавочку» было принято под впечатлением информации о спартаковских победах. Марианцы поняли, что «горючий материал» утилизирован под другой проект, что марианского «второго фронта» в Италии не будет, и что у сената по окончании этих событий появится новая карательная армия, не уступающая армии Помпея. Шансы на победу для партии Сертория в этих условиях были оценены как нулевые. Для нее назрела необходимость примириться с сенатом головой своего вождя. К тому же и момент был благоприятным для «покаяния»: важно было сделать услугу сенату именно тогда, когда он в ней нуждался из-за осложнений в Италии. Таким образом, Спартак не «опоздал прийти к Серторию», как некоторые полагают, а наоборот, ускорил смерть Сертория своим победами и своим появлением в Северной Италии.
Напрашивается вывод: те силы, которые выдвинули Спартака (если они были!), первоначально рассчитывали на гораздо более скромный масштаб восстания. Никто не планировал потрясти всю Италию. Скорее всего, Спартак и его команда потребовались кому-то для решения сугубо локальных проблем. Например, сбить цену на недвижимость в «лакомом» регионе. Или наоборот, спровадить из этого региона столичных рейдеров, желавших эту недвижимость «отжать» у местной элиты. И эти силы очень боялись огласки, боялись, что предстоящую акцию кто-то повесит на них, поэтому сделали ставку на «беглого гладиатора», человека без статуса и авторитета, действующего как бы лично от себя «из разбойных побуждений», вне всякой связи с элитами и публичной политикой. Перерастание ограниченной диверсионной операции в большую войну изначально не планировалось, поэтому не возник и вопрос о публичном имидже лидера. А скорее всего, в рамках исходной задачи кому-то потребовался как раз имидж «гладиатора», т.е. отмороженного головореза, о мотивах которого люди не будут слишком задумываться, ограничившись тривиальным: «зверь жаждет крови».
Продолжение
******
Примечание: данный текст написан в рамках эксперимента, в качестве ответного дара блоггерам. Допускается перепечатка любых его частей на любых площадках для бесплатного доступа, при условии сохранения авторства (Сергей Корнев) и ссылки на блог автора (culturgy.livejournal.com или kornev.livejournal.com).